"Друзья, мы облажались! Мы просто не смогли совладать с вашими воинственными страстями!"
Автор: Дэвид Лоу, 1937 год
Гитлер через полгода после прихода власти хлопнул дверью, выйдя и из Конференции, и из Лиги Наций, зацементировав своё решение плебисцитом, в котором собрал 95 процентов голосов. Своих пацифистов он или побросал вместе с левыми в тюрьмы, или обманул заверениями, что, вооружаясь, он борется за мир (такое обоснование можно, кстати, услышать и сегодня), тем более, что Конференция продемонстрировала нежелание других стран разоружаться. Такой шаг Германии побудил другие страны начать сколачивать новые союзы и заключать договора. Британия и Польша заключили договора с немцами. Советский Союз установил дипломатические отношения с Британией, США и Францией (Кершоу преподносит это как наконец появившееся у Советов желание сотрудничать в условиях новой угрозы, а не как шаг со стороны Запада) и заключил пакты с Францией и Чехословакией.
Захват Италией Абиссинии послужил очередной вехой в демонтаже Версальской системы. Дуче подвергся международной критике, что подвинуло его в объятья друга Адольфа, и это привело к созданию оси Берлин-Рим, к которой впоследствии присоединился Токио. И когда немцы в 1936 году ввели войска в демилитаризированную зону на запад от Рейна, Италия дружественно молчала, в то время, как западные демократии проглотили этот шаг, цементирующий развал Версаля. Британия не хотела вступаться за Францию, а Франция одна ничего не могла противопоставить. А у Гитлера уже был готов план подготовки к новой большой войне. Через четыре года всё должно было быть готово. С кем предполагалось воевать? С жидобольшевиками, конечно.
Пройдясь кратенько по авторитарным режимам стран Восточной Европы, Кершоу подробнее задержался на трёх наиболее значительных диктаторах того времени: Сталине, Муссолини и Гитлере. Все три режима имели что-то общее: они не только использовали репрессии как средство управления, но и использовали идеологию как мотивацию для воспитания и мобилизации каждого члена общества, телом и душой. Как обычно, про Сталина Ян пишет только плохое, не скупясь на описание жестокостей репрессий и не тратя строк на успехи строительства социализма. Сталинизм включал в себя смесь идеализма, террора и страха, господствовавшие тогда в обществе. Репрессии тридцатых Кершоу "вешает" целиком на Сталина, на его подозрительность, мстительность, паранойю и (среди всего прочего) обеспокоенность опасностями, угрожающими СССР. Согласно автору, советская диктатура не была популярной, и, несмотря на наличие мотивированных идеалистов, большинство было принуждено к "свирепому спокойствию", таким образом Сталина ненавидело намного больше людей, чем любило. (Не думаю, что можно было как-то это подсчитать. И уж тем более сомнительно, как с таким ненавидящим населением страна под руководством Сталина умудрилась выстоять в тяжелейших условиях и победить в войне.)
Диктатура Муссолини была помягче. Было наказано 14 тысяч антифашистов, а число казнённых было вообще в пределах двух десятков. Итальянские фашисты реализовали идею "тотального государства", проникающего во все сферы общества. Молодёжные и благотворительные организации, организованный досуг широких масс, поддержка спорта, впечатляющее строительство (автострады - их изобретение), культ личности - всё это появилось впервые и вновь, начиная с двадцатых годов, до того, как этим начали заниматься и Гитлер, и Сталин. Такая политика находила своих почитателей далеко за пределами Италии. Один влиятельный почитатель (угадайте, кто) в 1933 году называл Муссолини "воплощением римского гения". Но, по мере разворачивания событий в Германии, итальянские фашисты оказались в тени своих немецких собратьев, и вынуждены были уже сами заимствовать, начав преследование своих немногочисленных евреев. Кершоу не порицает, а скорее хвалит личные качества Муссолини и концентрируется не на жестокостях и тоталитарности режима, а на в целом благожелательной реакции итальянского общества. Фашизм в Италии несомненно прижился, хоть поддержка населения была наполовину искренней. Итальянцы не принимали идеологию близко к сердцу. Будущее страны рисовалось имперским, с направлением экспансии на контроль Средиземноморья и Африки.
В Германии фашизм носил более радикальный характер. Режим за короткое время устранил оппозицию и установил новый тоталитарный порядок в стране (Кершоу объясняет это в том числе красноречием Гитлера). Это сопровождалось реальным улучшением жизни в стране и неудивительно, что этот новый порядок пользовался активной поддержкой большинства населения (отмечу, что послушание у немцев всегда в почёте). Ну а меньшинства... Вслед за левыми стали изолировать потенциальных противников режима, в том числе цыган, гомосексуалистов, душевнобольных, алкоголиков, нищих и прочий "асоциальный" элемент. Концлагери, созданные после прихода Гитлера к власти, не пустовали, а планомерно наполнялись всё новым контингентом. Главным объектом раздуваемой нацистами ненависти являлись евреи, на которых "повесили" и большевизм, и плутократию капитализма. Эта ненависть в комплексе с концепцией недостающего "жизненного пространства" не оставляла сомнений в том, куда идёт нацистское государство.
Сравнив эти три динамичных диктатуры, Кершоу говорит, что все они опирались на широкий террор, и в глазах притесняемых разница во имя чего их притесняют, не играет роли (вот так косвенным образом он ставит знак равенства между фашизмом и сталинизмом). Тем не менее он правильно отмечает, что, в отличие от сталинизма, фашистские режимы носили выраженный милитаристский, имперский характер, нацеленный на территориальную экспансию. При всей нелюбви и презрении к Сталину, он, тем не менее, даёт нам понять, что Советский Союз готовился к обороне от неминуемого нападения.