Мысли вслух
Ещё 20 лет назад, будучи мелким пиздюком, я не верил что буду жить во времена эпидемии, войны и зомби - апокалипсиса. Эпидемия и война уже началась. А от за последнее становится страшно
Ещё 20 лет назад, будучи мелким пиздюком, я не верил что буду жить во времена эпидемии, войны и зомби - апокалипсиса. Эпидемия и война уже началась. А от за последнее становится страшно
В комнате стояла напряжённая тишина и запах дохлятины, облитой духами. Если закрыть глаза, можно было подумать, что кто-то умер в парфюмерном магазине. О стекло снова и снова долбилась зелёная муха. Она стукалась о пыльную преграду, падала, потом снова взлетала, снова стукалась, и так без конца, сопровождая свои попытки мерзким жужжанием.
Поль заторможено следил за ней, размышляя, додумается ли она пролететь чуть правее, к развороченной балконной двери, или так и будет биться о невидимое препятствие, пока не упадёт замертво на подоконник. Почему-то ему очень хотелось, чтобы она додумалась. Почему-то сейчас ему это было очень важно.
«Давай же, – подталкивал он мысленно муху, – тебе всего-то на полметра сдвинуться».
С резким свистом мелькнула розоватая тень. Раздался щелчок. Муха исчезла.
– Прош-ш-шу прощ-щ-щения, – прошелестел рептилоид. – Реф-ф-флекс.
Поль нервно вздрогнул и опустил голову. Он сидел у стены на грязном полу, съёжившись и обхватив колени руками. Волосы свисали ржавыми сосульками на лицо, закрывая обзор, и это было к лучшему – вглядываться в сумрак квартиры ему совсем не хотелось.
Словно по команде, все разом зашевелились и забубнили. Поль ещё ниже опустил голову, упёршись взглядом в сцепленные руки. Муха не выбралась. Ничто больше не имело значения.
– Итак, гос-с-спода! – снова взял слово рептилоид. – Мы с-с-собралис-с-сь здесь, потому ч-ш-што…
– Да говорите нормально! – раздражённо рявкнул вервольф. – Хватит манерничать!
Глаза рептилоида на мгновение заволокла полупрозрачная плёнка век. Затем он коротко кивнул и деловым тоном продолжил:
– Потому что каждый из нас претендует на этого человека.
Он показательно махнул в сторону Поля.
Не в силах совладать с эмоциями, вервольф вскочил со стула и заливисто взвыл. Сидящий в дальнем углу вампир покачал головой и болезненно сморщился, сжав бледными пальцами виски.
– Ну а чё, а чё, – забубнила кучка дохляков, раскачиваясь из стороны в сторону. – И мы да, и мы тоже!
Запах распространялся от них.
Поль вздохнул и зажмурился.
– Господа, давайте успокоимся! – призвал всех к порядку рептилоид и для острастки щёлкнул пару раз языком. Все замолчали. – Спасибо! Так, предлагаю каждому выдвинуть свои аргументы. Давайте начнём с вас, уважаемые э-э-э… – он посмотрел на дохляков и деликатно умолк, подбирая слова.
– Да зомбаки это! – выкрикнул оборотень, нервно почёсываясь. – Чего вы с ними цацкаетесь? Зомбаки они и есть зомбаки! И с какой стати с них начинать?! Это я человека выследил! Я!
Все опять зашумели.
– Вы воа-аспользовались нашей эх-х-холокац-ц-цией! – с мягким прибалтийским акцентом воскликнул вампир. – Эт-т-то был коа-а-аллективный процесс!
Ах вот оно что, вяло подумал Поль. Полчаса назад, когда вервольф ворвался через балконную дверь, заколоченную ещё со времён первой волны эпидемии, Поль решил, что всё – наконец-то добегался, и даже испытал облегчение. Он устал прятаться, устал шарахаться от каждой тени, выбираясь в краткие вылазки за едой. Вервольф так вервольф, по крайней мере, смерть будет быстрой. Но в дверь постучали, и оборотень, к неимоверному удивлению Поля, раздражённо взвыл и пошёл открывать. Поль метнулся было к балкону, но в образовавшееся отверстие уже протискивался рептилоид. Лёгким ментальным толчком он сбил человека с ног, пока оборотень и вампир спорили, кому по праву должен достаться трофей. Их свежеобразованный альянс был ещё слишком шаток.
– Ты бы молчал! – набросился оборотень на бледнолицего партнёра. – Из-за тебя, морда барская, теперь ещё с этими добычу делить! Дверь он, видите ли, закрыть не мог!
– Я в-вам н-не-е швейцар! – буркнул вампир, но отвёл глаза, чувствуя за собой вину. Дверь он действительно не закрыл, и теперь по квартире нетерпеливо шатались пятеро дохляков. Связываться с ними никому не хотелось – что для вампира, что для оборотня не было участи отвратительнее, чем заразиться вирусом смертности.
– Ну ладно! – не снижая тона заявил вервольф. – Я же не претендую, так сказать, на единоличное обладание! Разделим по-честному – Дракуле кровь, дохляки пусть мозги забирают, им они а-ха-ха, нужнее. А я, так и быть, остальное возьму, не гордый… А-а, вы же ещё, – он покосился на ящера. – Ну и с вами поделимся, чего уж там…
Рептилоид отмахнулся и качнул головой. От этого короткого жеста все умолкли и застыли, заворожённо глядя на зелёную чешуйчатую лапу.
– Ус-с-спокоились? – в восстановившейся тишине поинтересовался ящер. – Тогда давайте продолжим. Итак, господа, пришло время поговорить начистоту. Мы с вами все разумные виды, – он посмотрел на дохляков и поправился: – Почти все. И как представители наших сообществ, мы обязаны вместе признать, что находимся на грани гуманитарной катастрофы. С появлением новых… ээ-э-э-э… мутаций человечество сократилось практически до нуля, что ставит под угрозу само существование всех наших видов!
Он обвёл тяжёлым взглядом присутствующих. Оборотень сокрушённо клацнул зубами и рухнул обратно на стул, дохляки, наоборот, затоптались на месте, распространяя вокруг себя удушливую волну. Вампир демонстративно достал из кармана платок и прижал к носу.
– Что вы это… хотите вы что… – забубнили зомби наперебой.
– А то, – поднял рептилоид палец, – что мы должны дать человечеству время на восстановление популяции.
Вервольф хмыкнул и посмотрел на вампира. Тот пожал плечами.
– Послушайте! – торопливо принялся объяснять ящер. – После того, как вирус Кровита поразил большую часть человечества, мы отобрали в резервацию лучших представителей с иммунитетом.
– Да-а-а-а? – хищно протянул оборотень и облизнулся. – И где это находится ваша резервация, можно узнать?
– Нельзя! – отрезал рептилоид. – Дослушайте уже меня, наконец! Как вы знаете, вирус очень опасен, при попадании в кровь он действует даже на вас. Человеку же без иммунитета достаточно вдохнуть заражённый воздух.
– А куда ш смотре-ело мирово-ое прафи-ительство, пока они эт-т-тот вирус си-н-н-тезировали? – гундосо поинтересовался из-под платка вампир.
– Не будем сейчас об этом, – дипломатично увильнул ящер. – Руководство занимается расследованием происшествия – это всё, что вам надо знать.
– А нечего так с нами разговаривать! – оскалился оборотень. – Слишком много вам дали власти, вот, что я думаю! Посмотрите, к чему это привело! Мы отдали вам бразды правления, следовали законам и не отсвечивали, а тут появляются эти! – он рыкнул в сторону дохляков. – И мир развален за каких-то паршивых три месяца! Как это называется?!
– Ап-п-покалипсис, – тихонько подсказал вампир.
– Вот! Точно Дракула говорит!
– Па-азвольте! Я н-н-неее…
Поль опустил голову и зажал уши руками. Временами ему до сих пор казалось, что всё происходящее – безумный затянувшийся кошмар. Что он лежит на больничной койке, может быть даже при смерти, и бредит. Потому что иначе, как бредом, всё это нельзя было объяснить. Нарочно же не придумаешь! Зомби, вампиры, оборотни – это герои мифов и фильмов ужасов, их не существует в природе! Но после стремительно разошедшейся эпидемии, эти существа полезли отовсюду, как тараканы из щелей. Как могло человечество столько лет о них ничего не знать? Или кто-то да знал? Теперь уже было неважно. О, сколько ночей Поль провёл, жмурясь до цветных пятен в глазах, с надеждой проснуться в старом добром загнивающем мире, с его глобальным потеплением и проблемами утилизации пластиковых стаканов. О, какое бы это было счастье!
Он почувствовал, как глаза запекло и резко вытер их, оставляя разводы. Ободранные пальцы заныли. «Господи, – взмолился мысленно Поль, – если ты ждал своего выхода, то теперь самое время!»
– Да послушайте! – повысил голос рептилоид. – Я вам объясняю – в резервации находится сейчас тридцать две особи с иммунитетом. Но есть проблема…
– Ну ещё бы! – фыркнул оборотень.
– Да, проблема есть, и мы её не отрицаем! Она, видите ли, в том, что все особи женского пола! И нам просто необходим этот экземпляр для развития популяции! Мы уже почти утратили надежду на благополучный исход, и тут вышли на его след. Нам поистине улыбнулась удача: посмотрите, какой прекрасный образец, и он совершенно здоров!
Все уставились на Поля. Он нервно сглотнул и облизнул разбитую губу. Вампир убрал от лица платок и повёл носом.
– Каких-то пару тысяч лет, – возбуждённо продолжил рептилоид, – и человечество полностью восстановится! И тогда…
– Ч-ш-што?! – взвизгнул вампир. – Пару тысяч? Да вы издеваетесь?!
– Тихо-тихо, господа! Мы что-нибудь придумаем! Мы можем лечь в спячку, а за это время…
Входная дверь затряслась от резких ударов. Кто-то энергично ломился в квартиру.
– Ха, – нервно сказал вервольф, взъерошив кудлатую чёлку, – а зомбаки-то поразумнее некоторых будут! Они-то дверь заперли!
Вампир оскалился и зашипел.
Ещё два мощных удара, и дверь, сорвавшись с петель, свалилась на пол коридора. Осторожно ступая по ней, в комнату вошёл человек. Своей удивительной наружностью он никак не вписывался в обстановку – в светло-бежевых брюках, белой тенниске, с загорелым лицом и аккуратно уложенными волосами, он словно сошёл со страниц модного журнала из тех, что выпускали с полгода назад.
– Блядь! – обречённо и без малейшего акцента сказал вампир.
– Этого ещё не хватало! – кисло согласился ящер.
Молодой человек обвёл собрание ясным взором и широко улыбнулся, продемонстрировав идеальные зубы.
– Какого хера тебе тут надо, пластиковый мешок с дерьмом?! – взвился оборотень. – Это наша добыча, мы честно её выследили!
Приятным тенором вошедший сообщил:
– В соответствии с восьмым пунктом гуманитарной конвенции, принятой объединённой организацией андроидов, этот человек является представителем редкого вида, а также, историческим наследием, несущим ценность нашей культуры и идентичности.
– А? – пролепетал один из дохляков.
Андроид обернулся к нему и вежливо пояснил:
– Человек будет извлечён и оцифрован для дальнейшего сохранения.
Все замерли, переваривая новую информацию. Ящер зло цокнул языком, втянул воздух и начал было:
– Нельзя этого…
– Заявляю права на тело! – поспешно перебил вампир и победно покосился на оборотня.
После секундной заминки андроид согласно кивнул.
– Стоп! – взревел вервольф. – Мы так не договаривались!
Комната вновь наполнилась шумом. Поль тихонько встал и подошёл к окну. Он чувствовал себя мухой. Чувствовал, что бился все эти месяцы о пыльную непробиваемую преграду всего в полуметре от выхода.
– А меня вы спросить не хотите? – поинтересовался он вполголоса и обернулся.
Они уставились на него, как на говорящую табуретку.
– Я ведь мог бы стать кем-то из вас, да? – кусая губы, продолжил Поль. – Вампиром? Оборотнем? Чёрт, даже зомби. Меня ведь не обязательно жрать? Можно ж питаться и чем-то другим? Но вам и в голову это не пришло, ведь в вас нет ничего… человеческого.
В воцарившейся тишине громко щёлкнула отпавшая челюсть самого целого дохляка.
Они переглянулись. Посмотрели на Поля. И неудержимо заржали.
Визгливо хихикал в вампир, прижимая платочек к губам; демонстрируя огромные клыки, хохотал оборотень; аккуратно утирал слёзы чешуйчатым пальцем ящер. Даже зомби гыкали из своего угла, то ли тоже от смеха, то ли просто сами по себе. Только андроид глядел на Поля с сочувствием, заложенным в него с последней версией операционной системы.
– Что ж, – отсмеявшись, произнёс рептилоид, – а теперь давайте серьёзно, господа. Итак, мы собрались здесь, потому что каждый из нас претендует на этого человека…
Поль обречённо повернулся и упёрся лбом о стекло.
«Скорее бы уже всё это закончилось», – устало подумал он.
В комнате резко стемнело. Штормовым вихрем с улицы в щель зашвырнуло облако пыли. Снаружи донёсся протяжный утробный гул.
– Это ещё что за?.. – испуганно тявкнул вервольф.
Отшвырнув в сторону Поля, к окну бросился ящер. Следом за ним уже столпились дохляки.
Сквозь пыль, набившуюся в глаза, Поль различил крадущегося к нему вампира. На полпути он остановился и растерянно уставился за окно. Поль вдруг понял, что никто за ним не следит, рывком бросился к двери, скатился по лестнице, но на пороге застыл, чувствуя, что отнимаются ноги.
Из-под небесного свода на город опускался гигантский диск.
Автор: Ирина Невская
П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание
Первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)
Постапокалипсис; Фэнтези.
Глава про Диму.
8 апреля 2018, Перово.
В оконных расщелинах посвистывал ветер. При каждом новом порыве потрескавшиеся стеклопакеты душераздирающе хрустели. Утро выдалось довольно сумрачным.
Дима сидел на кухне и безучастно наблюдал, как в поисках добычи по грязному желтому линолеуму устало ковыляет одинокий таракан с пятью лапками. «Добыча» лежала в углу под окном и представляла собой дырявый мешок с подгнившей картошкой, закупленной когда-то в неприличных количествах не иначе как впрок. Дима смутно припоминал, что картошку эту покупали еще в прошлом году, когда он только съехал отсюда. Гнилостный запах понемногу просачивался из мешка на сквозняке и действовал на Диму удручающе. Хотел было открыть окно, но обнаружил, что створки капитально заклеены скотчем. Прозрачные полоски полностью покрывали стёкла и рамы, слившись в одно целое.
Эта конструкция не давала стеклопакету рассыпаться, но выглядела жутко, как раз под стать остальной кухне.
Конец света наступил здесь уже давно: облетела кафельная плитка, потрескалась эмаль на старой раковине, стены и потолок в районе плиты в сменяющих друг друга циклах готовки покрылись бесчисленными бисеринками масла. Остальной потолок был капитально засижен мухами, орда которых в летние месяцы спонсировалась мешком с почившей картошкой. Плафоны на люстре разбили ещё при установке, во время давнего ремонта, о котором свидетельствовали покосившиеся наличники у двери и заляпанный шпатлёвкой выключатель.
«Это всё моё, родное», - угрюмо подумал Дима, проводив таракана взглядом. Вспомнил всё, от чего бежал в своё время. Однако, теперь это были лишь незначительные штрихи в общей печальной картине.
Вся кухня завалена мешками с сахаром. Столы, стулья, кухонные шкафы — всё ломилось под тяжестью неисчислимых запасов. В двух комнатах квартиры свален остальной провиант: консервы, крупы, макароны, спиртное самых неприличных расценок и другие немногочисленные напитки. А также какой-то парадоксально огромный запас туалетной бумаги, словно тот, кто её притащил, души не чаял в своей любимой заднице и снабжал оную изо всех сил.
Фактически, квартира превратилась в склад, где едва-едва можно было пройти по узкой тропинке из прихожей на кухню, и совсем немного — в комнату. Всё прочее пространство всецело занял провиант.
Только в ванной относительно просторно, несмотря на то, что от неё теперь никакого проку. Да и то потому, что там темно, и если что-то сложить, то потом не скоро отыщешь в потёмках нужное. А ещё там спал Серёга. Димин старший младший брат.
Старший из младших. Худой, самую малость подкачанный семнадцатилетний оболтус, бросивший в прошлом году школу по причине оставления на второй год. Девятый класс ему не дался, как, впрочем, и предыдущие несколько. В недавнем прошлом Сергей занимался боксом и мечтал стать военным, а до этого — трактористом. Теперь он нашёл себя в панковском движении, о чём свидетельствовал ирокез и старая мамина джинсовка, сплошь усеянная шипами, заклёпками и самопальными нашивками. Утром восьмого числа, когда Дима наслаждался ароматами картошки, это ирокезированное чудо вошло в кухню и, небрежно подперев плечом дверной косяк, изрекло:
– Ну как тебе наши небольшие запасы?
– Ага, скромно и со вкусом, – сказал Дима. – Все магазины на районе обнесли?
– Всего один, тот, что через дорогу. Зато — полностью. Там рыбу-мясо только до нас успели растащить и хлеб. А потом мы такие с братвой подваливаем и в несколько заходов всё перетаскали. Круто, да? Только это… Если что, надо будет с ними заделиться, ну ты понял.
– Да понял. Это всё ладно. Молодцы. Ты мне скажешь уже, где остальные? - спросил Дима.
Их вчерашняя встреча прошла коротко и породила неравное соотношение между вопросами (их было множество) и ответами (Дима не получил ни одного). Вечером Серёга был пьян (вероятно, отмечал успешную кражу продовольствия) и подавал слабые признаки жизни из ванной. Дима осмотрел продовольственные завалы, скромно перекусил после долгой дороги и уснул в комнате среди пакетов с рисом.
– Остальные… Ну, отец где-то на районе тусил, его видели недавно.
– Ну, допустим, с отцом всё ясно.
– А мать — в Волгограде, у хахаля. Только бабке не говори, мы ей сказали, что она в больнице.
– Зачем?
– Ну чтобы не разоралась по поводу Волгограда.
Бабушка Серёги и Димы слишком остро воспринимала попытки дочери наладить личную жизнь, в связи с чем той приходилось постоянно идти на какие-то уловки, несмотря на уже приличный возраст.
К слову, именно сегодня их матери исполнялось пятьдесят лет.
– … так что это всё ещё и подарок ей, типа на днюху, - сказал Серёга.
– И как же она его получит?
– Ну, когда вернётся.
– Сомневаюсь, что это произойдёт в ближайшее время, – Дима покачал головой. – Железная дорога вся стоит, дороги тоже говно… Так что застряла она в этом своём Волгограде. Но, может, оно и к лучшему. Ладно. А бабка-то где? Я думал, это она тут все окрестные палатки и помойки обчистит. Особенно с её страстью к дешевому сахару… И картошке.
– Неее, тут я её опередил, – усмехнулся Серёга. – А она в деревне. Пятого с утра повезла туда какие-то бидоны и старое тряпьё.
– С Сашкой, что ли?
Серёга помрачнел:
– Не, одна. Сашка в школу попёрся.
– И?
– Ну и всё. Больше не приходил.
– Твою мать, – Дима вскочил. – Так хер ли ты молчишь?!
– Да вот как раз и говорю, харэ орать! Спакуха. Я был в школе, его там нет.
– Ну и где же он тогда?
– Не знаю. В школе ваще было пусто. Может, уехали куда-то. Экскурсия там, не знаю.
– Ага, ещё скажи — эвакуация, – съязвил Дима.
– Во-во, я так же подумал, – Серёга не улавливал сарказма. – Потому что, ну типа, если их там завалили, то… Ну, были бы трупы, так? Вот, а школа пустая стоит, в неё ни молнией, ничем не попало. Монстры тоже где-то в другом месте лазили. Вот в лицее сто пудов все полегли. Кстаааааати! Ты видал этих тварей?
Серёга принялся расхаживать по кухне и в лицах описывать увиденное.
– Эти, блин, богомолы из «Кунг-фу панды», только белые и здоровые — ваще убийцы. Кинжалы вместо рук! А те, которые огромные, бегают как носороги. У метро их штук пятьдесят было! Блин, хочу себе во всю спину нарисовать их. Я как раз акрила купил недавно до фига. Сделаю трафарет и зафигачу. Только не на эту куртку, а на косуху. Или нет… Блин, она же сгорела…
– Кто сгорела? – Дима пытался разобраться в хлынувшем на него потоке мыслей. – Косуха?
– Ну да, её молнией подпалило. Она, по ходу, не кожаная была ни фига, завоняла резиной, ну я её и скинул…
– В тебя… Попала... Молния?.. - осторожно уточнил Дима.
– Да не, задела только, куртку. Говорю же. Димас, не тупи.
– Сам не тупи, если бы в тебя попало, то ты бы до утра не дожил!
– Капец ты тугой, ну хочешь, покажу тебе, где это было. Там она, наверное, и валяется. Классная косуха была, теперь вот в этом говне хожу. А в ней ещё жарко капец, - он скинул куртку прямо на пол. – Придётся трафарет фигачить на неё.
Дима махнул рукой:
– Ой, ладно, чёрт с тобой. Попала и попала. Тебя, походу, никакая зараза не берёт.
– А то! – хохотнул Серёга. – Ты «Джека Дэниелса» пробовал?
– Не помню, вроде нет.
– Ну и лошара. Зачётная хрень! О, слушай, прикинь че, тема есть: Ромик – шаман.
- Какой Ромик?
- Ну, с соседнего дома, в школу мы вместе ходили, ну…
- Ах, этот… - Дима рассеянно оглядел коридор и кухню, раздумывая, стоит ли еще что-то брать с собой.
Воодушевленный его репликой Сергей увлеченно продолжил:
- Ага, короче, там Ильичу кирпичом по жбану прилетело, так Ромыч пока ему башку ощупывал – слышь?
- Слышу, слышу, - Дима направился к выходу.
- Ну он засветился, и черепушка зажила.
- Кто засветился? Ильич?
- Капец ты тугой! Ромик засветился! Вернее, руки его. И жбан Ильичу залечили.
- А это было до или после «Джека Дэниэлса»? – заинтересованно взглянул на брата Дима.
- Ой, ну тебя, - фыркнул Сергей.
– Короче, пойду до школы пройдусь. Сам там посмотрю, что к чему.
Сергей рванул за ним:
– Э, э!! Погодь! Там это, стрёмно сейчас. Монстры, все дела. «Зов Припяти» отдыхает, отвечаю.
– Я в курсе.
– Ты этим своим топором даже замахнуться не успеешь. Ты бы видел, чё они творят. Возле лицея - просто мясорубка, – продолжал Серёга, наблюдая, как Дима прилаживает к поясу топор.
– Можешь мне не рассказывать, – заверил тот в ответ. – Плавали, знаем. Я и с носорогом бился, и с богомолом… И с гангреной…
– Ой, не пизди. Бился он. По твоим рассказам, ты даже в школе не дрался ни с кем. И в армии.
– Чего не было, того не было. Ни разу, – подтвердил Дима. – Однако вот.
Он вынул из-за пазухи свёрток с обломком вражеской клешни.
– Держи, блин, сувенир. Руки-кинжалы у него, видите ли…
Сергей несколько секунд ошарашенно смотрел на обломок, а потом подскочил и деловито завертелся в коридоре, впихивая ноги в увесистые берцы:
– Так, короче, с тобой пойду. Похоже, ты умеешь веселиться!
До школы топать было пять минут быстрым ходом. Улицы пустынны, разрушения не особо бросались в глаза. Сильнее всего досталось детскому саду, стоящему напротив их дома. Многоугольное трёхэтажное здание подверглось основательному обстрелу, в нескольких местах из окон валил дым.
– Жуть. - Дима поморщился.
– Ага, - кивнул Сергей. – Я как раз проснулся, а там эти молнии фигачат. Со всех сторон, по крыше, в окна и во двор. В наш дом тоже попало возле первого подъезда. Все орут, вой, грохот. А потом меня приглушило чутка. Окна выбило этой… Ну типа взрывной волной.
Братья дворами пробирались к школе. Опасности не было, и местные жители это чувствовали. Дима насчитал немало людей, так же спешащих куда-то небольшими группками. Знакомых среди них не было, впрочем, за всю свою жизнь в этих местах Дима почти не завёл друзей. Бывшие одноклассники в число друзей тоже не входили, да и, скорее всего, давно разъехались кто куда.
Во дворе возле старой голубятни, притулившейся между домами и усыпанной тушками погибших птиц, кучковались местные алкаши, как ни в чём не бывало беседующие «за жизнь», и соображающие на пятерых даровым пойлом из магазинчика неподалёку.
Есть вещи, которые не меняются несмотря ни на что. Перово являлось одним из тех районов, где жизнь замирает. Тут не стояли такие огромные муравейники, как в Некрасовке, и застройка в целом не очень плотная, и район утопал в зелени. Высоток здесь немного, машины не забивают каждый двор и обочину. Внутренние дворы и скверики обычно становились местом общего сбора боевых старушек или тихих интеллигентных алкашей, которых в Перово всегда в избытке пополам с бомжами, несмотря на то, что в целом район нельзя назвать благополучным. Здесь случались свои маленькие трагедии и локальные происшествия, но в целом всё было спокойно, и это странное спокойствие не до конца выветрилось даже теперь. Алкоголики и прочие сомнительные личности деловито копались в мусорных контейнерах, собирали бутылки, мукулатуру и цветмет, тихонько надирались, сидя на лавочке, и знали всех себе подобных в лицо. Что-то вроде клуба по интересам, социальной сети, в которую довольно легко попасть, но, поскольку путь лежал преимущественно по наклонной, выйти из клуба практически невозможно. Разве что через смерть. Многие прошли этот путь от начала и до конца. Сейчас сливки этого общества не были знакомы Дмитрию, но каких-то десять лет назад тут мелькали до боли знакомые лица. В том числе — родители некоторых его одноклассников.
– Может, спросить у них насчёт отца? – предложил Дима.
– Не, у этих я уже спрашивал. Это они мне «Джека Дениелса» подогнали, кстати. А сами «Три топора» глушат. «Три топора» хоть пробовал?
– Точно нет.
– Лошара, – снова резюмировал Сергей. – Короче, эти типы за отца не знают ничего, но говорят, видели его на барахолке в прошлые выходные. А вообще он живёт у Махмуда сейчас, или как его там… Но я без понятия, где это.
– Да здесь где-то, – Дима обвёл рукой окружающие их панельные домики. – Я что-то такое помню… Ладно, с ним потом разберёмся. Он нам точно ничем не поможет сейчас. Он и с Сашкой-то виделся два с половиной раза за всю жизнь.
– Во-во, – подтвердил брат, и тут же сменил тему, указав в сторону футбольной площадки, край которой виднелся за голубятней: – У нас на сетке теперь что-то вроде кладбища. Чуваки тела из домов выносят, ну и тех, кого на улице прибило… Чтобы не валялись где попало.
– Это дело, – сказал Дима, а потом подумал и выругался: – Чёрт! А ведь нам придётся туда лезть…
– На хрена?
Дима внимательно посмотрел на брата, тот несколько секунд анализировал, затем выдал:
– Не-не-не, иди в задницу, я туда не сунусь. Сам там… Копайся.
– Ну спасибо.
Диму передёрнуло от одной только мысли — кого и в каком виде они могут найти на огороженной сеткой площадке, но уж коль скоро они пустились в поиски, стоило начать отсюда. Случилось то, чего Дима старался избегать на протяжении своего путешествия: смерть становилась делом личным. Теперь ему, хочешь — не хочешь, а придётся вглядываться в эти несчастные чужие лица с тайной надеждой не отыскать среди них
знакомого. И даже при всём желании от этих смертей теперь не абстрагируешься, не завернёшься с головой в одеяло.
Мать где-то в Волгограде. Достаточно далеко, чтобы даже не гадать — а как там она? Всё равно не узнаешь. Бабушка уехала на дачу. Деревня — где-то под Воскресенском, это рязанское направление, на пути которого были и Люберцы. Вполне возможно, что она была в одном из поездов, сошедших с рельс между Люберцами и Выхино. Возможно, это был тот самый поезд, на который не успели баба Надя со своим глухим супругом. Вот такой тесный мир.
С отцом — Дима почему-то был полностью уверен – ничего не стряслось. Он постоянно умудрялся выживать в невыносимых условиях, которые сам себе и создавал. Даже седина в его бороду наведалась сравнительно недавно — гораздо позже сонма бесов в рёбрах.
А Сашка, по личному Диминому убеждению, был не приспособлен к жизни. С ним, как с самым младшим, слишком много возились. Баловали, потакали капризам и практически не упирали на самостоятельность. Такие обычно погибают первыми, зачастую потому, что теряются в экстремальных ситуациях и делают неправильный выбор, либо не делают его вовсе. Хорошо, если рядом окажется тот, кто возьмёт все решения на себя.
Братья подошли к ограде. За крупной сеткой, на асфальтовой площадке в два ряда лежали люди. Мужчины, женщины, много детей — не меньше десяти человек. И ещё пара-тройка неопознанных личностей, сложенных в общую кучу по частям, видневшимся из-под старого ковра, которым они были прикрыты.
– Ладно, – Дима с огромным трудом сглотнул комок, подступивший к горлу. – Я быстро.
Он прошёл мимо кучи под ковром, твёрдо решив не заглядывать туда. И не посмотрел на четверых мужчин, лежащих рядом. Женщины и старики — тоже мимо, кто бы они ни были. Но вот подростки...
Это были школьники: у одного на спине рюкзак, напоминающий огромный вздувшийся горб. Мальчики и девочки, кому-то не дашь от силы и десяти лет. Саша постарше и довольно рослый в свои без малого тринадцать. Во что он одет — Дима не знал, но точно носил очки. Сдерживая страх и отвращение, парень вглядывался в мёртвые лица. Один паренёк лежал с открытыми глазами, смотрящими в небо. Дима старался не встречаться с ним взглядом и поспешил убраться оттуда подальше.
– Ну? - Серёга напрягся, увидев бледное лицо брата. Тот отрицательно покачал головой. – Фух, ну и отлично, погнали дальше.
– Минуту...
Дима достал карту и маркер. Отыскал этот двор и то место, где должна быть площадка. В старом плане она не значилась, Дима начертил прямоугольник и для наглядности пририсовал к нему крестик.
– Есть тут ещё такие места? Вроде хоккейная коробка в Перовском парке была…
– Она да, там, но тела приносят пока только сюда. Потом проверим, если что.
– Ладно, пошли.
«В этот раз пронесло». Дима не знал, что в конечном итоге будет лучше: найти брата или никогда больше его не повстречать.
Между тем территория школы начиналась сразу за небольшой рощицей с другой стороны площадки. От ворот хорошо просматривалось здание лицея, с которым школа делила территорию и учеников. Младшие классы располагались в отдельном корпусе. Лицейскому зданию крепко досталось. Верхний этаж разгромлен полностью, куски кровли лежат у крыльца. Подробности трудно разглядеть за спортплощадкой.
– Что-то не помню тут такого, – сказал Дима.
– Чаще надо приезжать, – съязвил Сергей.
– Можно подумать, ты здесь часто бывал за последнее время.
– Уел, уел…
Основное здание школы виднелось за деревьями. Целёхонькое, если не считать нескольких выбоин в заднем крыле, там, где находился актовый и физкультурный зал. Кругом пусто. Одинокий Ленин, орошённый голубиным помётом, сидел на постаменте возле главного входа и безучастно смотрел вдаль. Школьные двери широко открыты.
– Сменку взял? – усмехнулся Серёга.
– Дома забыл.
– А голову ты дома не забыл?
Некоторое вещи действительно никогда не меняются...
Внутри прохладно и темно. В тусклом свете, проникающем через окна первого этажа, Дима увидел знакомую мозаику на стене — башни и стены Кремля, выложенные из мелких цветных квадратиков. Сохранились большие круглые часы, висевшие напротив входа. Только циферблат разбит и отвалились стрелки.
– Время остановилось, – пробормотал Дима и вздрогнул от звука собственного голоса, прокатившегося эхом в пустом просторном зале.
– А вот и сменка, – хохотнул Серёга и пнул оставленный в дверях мешок. Их валялось довольно много возле раздевалки, вперемешку с рюкзаками и портфелями. Вешалки, однако, пустовали, лишь чья-то забытая шапка одиноко висела на крючке.
– И вправду, как будто все успели разбежаться, – Дима указал на пустующую раздевалку, – но почему так много рюкзаков — и все здесь?
– Ты меня спрашиваешь?
– Нет, конечно.
– Я думаю, – изрёк Серёга после небольшой паузы, – что их эвакуировали. У нас как-то бомбу искали, ну типа бомбу, на самом деле ничего не было. Так всю школу в пять минут согнали наружу, а вещи оставили в школе.
– Угу…
Дима почесал подбородок. За последние несколько дней щетина разрослась и начала колоться. Это мешало думать. Но в словах брата имелось рациональное зерно.
– То есть, допустим… Вот все сидят в классах, – проговорил он, расхаживая из стороны в сторону. – Идут уроки… И тут бац — начинается вся эта свистопляска. Гром, молнии, ударная волна… Учителя командуют малышне валить из здания, они партиями топают вниз, забирают там свои куртки-сменки и выбираются наружу. А что дальше?
– Вот тут хрен его знает, – развёл руками Серёга.
– В Выхино пытались людей куда-то отвозить, но у них не вышло. Может, тут получилось. Или где-то на дороге застрял автобус. Надо будет проверить ближайшие шоссе. Что у нас там под боком?
Дима достал карту и разложил её на столике у будки охраны.
– Так, тут вот Кусковская, там у нас Перовская, а поперёк, за парком — Лазо. Надо будет пройтись по кругу, понял, да?
– Угу, – перспектива обходить по периметру весь район не очень-то воодушевила Сергея.
Дима обвёл пунктиром маршрут и убрал карту. И вдруг спохватился, строго глянув на брата:
– А ты сам-то тут чем занимался эти три дня?
– Ну дык. Я ж те рассказывал. Пятого утром просыпаюсь — а там детсад бомбят. Хрень вся эта на небе закрутилась, потом шарахнуло этим… Ультразвуком. Мне норм, я оклемался быстро. Сидел сначала дома, окна заклеивал. Потом поутихло, пошёл на сетку, пересёкся с пацанами. Пошли до школы, там никого. Потом, значит, посидели у Гжельского. А потом пошли к метро…
– Зачем?
– Да все туда повалили. Смотрим, народ прям отовсюду лезет. Ну мы подумали, может, там какая-то движуха, рванули туда. А там, блин, эти огроменные. Мы, короче, еле ноги унесли. Бросились врассыпную, Гжельскому чуть жопу не откусили, прикинь?
– Да пофиг. Насколько я знаю, у твоего Гжельского запасная есть… Вместо головы. Ладно, дальше.
– А, ну и вот меня как раз возле загса молния зацепила. Косуху жалко, блин. Ведь почти новая была. Вооот. Ну а потом чё, отсиделся дома, переночевал, утром встаю — никого нет, бабка не вернулась, Сашка тоже. Пошёл в магаз, похавал. И такой думаю — надо сделать запасы, а то вдруг вся эта хрень надолго. Ну и с мужиками за полдня всё перетащили. Воды только не было, её тоже всю до нас спёрли.
– То есть больше ты никого нигде не искал и ничего не делал?
– Ну так... Вчера попытался отца выцепить, может, он чего знает, но не вышло. Вискарь только выменял у алкашни. Вообще я думал свалить куда-нибудь, но эта тема с Саней непонятная.
– Да некуда валить на самом деле, – обречённо сказал Дима. – Эта жуть — она везде. В Люберцах и наверняка ещё дальше. Оно бы и чёрт с ним, с молниями. Но монстры эти…
– Да пофигу ваще. Ты ж вон, завалил его. А если даже ты справился, то…
– Ну, мне, допустим, крупно повезло. Он был один и уже побитый кем-то.
– Не вааажно, – Серёга махнул рукой. – Это я к тому, что они всё-таки не бессмертные.
– Однако мы — смертнее, чем они, – гнул своё Дима.
– Значит, надо оружие. Стволы, шаришь?
– И где мы их возьмём?
– Где-где… - Сергей задумался. – О! В военкомате. У них точно должны быть. На крайняк в полиции. Я только не знаю, где у нас тут отделение. Зато военкомат вон, возле парка. Можем по пути заскочить, кстати.
– Что ж, может, и заскочим, – рассудил Дима. – Ладно, ходу. Остальное по дороге расскажешь.
Но снаружи их уже ждали. Монстр-топтун взбирался по ступеням, когда братья вышли на крыльцо. Ступеньки в количестве трех штук оказались недостаточно крутыми для тварищи, и преодолеть их чудовищу не составило труда. Тварь часто засопела, исследуя добычу, и с места перешла на бег. К счастью, между монстром и братьями стояла решётка, но её минуты были сочтены. Не чувствуя совершенно никакого дискомфорта, монстр боднул решётку раз-другой, и вот уже дверца вместе с несколькими секциями лежала у его ног.
На секунду оба парня остолбенели.
Первым отреагировал младший:
– Блябежим!!! – проорал Серёга и рванул обратно в здание, по пути отпихнув брата в сторону. Необъятная махина грузно топала следом, расширяя проход громадными плечами. Дюралевая дверь соскочила с петель, сминаемая ударом мощной ноги. Парни бросились в разные стороны, а монстр, преодолев узкий проход предбанника, помчался изо всех сил. Не сбавляя скорости, тварь направилась за Сергеем, драпанувшим налево. Чудовище боднуло боком стену, не вписавшись в поворот. Многострадальные часы и крупные куски мозаики с грохотом полетели на пол. Серёга вопил благим матом и пулей летел по коридору, но тот был слишком короток и заканчивался тупиком. Вернее, там было несколько дверей, ведущих в кабинеты, один из которых — со стальной дверью – директорский, но всё было наглухо заперто, и последний шанс свернуть на лестницу таял с каждой миллисекундой, ибо монстр приближался.
Дима слишком поздно обернулся на крик и понял, что за ним никто не гонится. Он выдернул топор из-за пояса, замахнулся и так побежал брату на выручку. Но монстр двигался быстрее. Тогда Дима, заведя топор за спину, метнул его со всей дури вслед удаляющемуся монстру. Он надеялся, что инструмент, описав плавную дугу и перекувырнувшись в полёте, хряснет монстра по хребту или, на худой конец, воткнётся в задницу. Но Дима явно переоценил свои силы и не учёл вес топора. Снаряд пролетел от силы метра три и звонко стукнулся об пол, а поскольку Дима продолжал бежать, то ещё и чуть не споткнулся об орудие своего возмездия. Монстр же и ухом не повёл, продолжив неотвратимое шествие на зажатого в угол Сергея. Тот пытался выбить плечом дверь в класс, но тщетно.
Дима снова схватил топор, но теперь решил максимально сократить дистанцию до цели. А цель уже скрылась во мраке длинного глухого коридора. Между тварью и младшим братом оставалось не больше десятка метров. Дима не видел, что там происходит, он бежал в неизвестность — туда, где отборный мат сливался с победоносным рёвом. Как вдруг во тьме забрезжил яркий оранжевый свет.
«Что за ерунда?» – Дима сбавил ход. Он увидел чёрный силуэт монстра, обрамлённый рыжим сиянием. Ореол стремительно увеличивался. Во воздухе повисло потрескивание, тяжелая возня и взрыкивающее пыхтение твари.
А Дима уже пересёк залитую багровым светом площадку. И вступил во тьму, где занёс топор и изготовился нанести монстру удар. Возможно — последний в Диминой жизни. Черный огромный ком хаотически суетился в темноте коридора, судя по всему пытаясь развернуться. И это ему почти удалось: тварь дернулась по направлению к Диме, в отсвете из-за спины парня блеснули клыки твари.
Но в этот миг монстра захлестнуло ревущее жгучее рыжее пламя. Он вспыхнул как облитый бензином и грузно бухнулся на пол. Дрожь и эхо падения густо прокатились по этажу. Диму обдало нестерпимым жаром. От неожиданности он отбросил топор и отработал приём «вспышка с фронта», в последний момент отскочив от огненной завесы.
В коридоре запахло палёной шерстью, кожей и мясом. Дима лежал на животе, закрыв голову руками. В животе некстати заурчало: слишком уж запах поджаренной скотины напоминал шашлык, но, представив себе источник запаха, Дима передернулся. Оправа очков давила на лицо. Позади всё стихло. Ни рёва, ни топота, ни криков. Дима приподнял голову:
– Э! Ты живой там? - крикнул он через плечо, приподняв голову. Пламя исчезло. Закуток коридора вновь был окутан мраком. Лишь россыпь тлеющих искр посверкивала на чёрной глыбе, распластанной посреди прохода. Чёрный дымок выплывал на свет.
Пригнувшись, Дима осторожно подобрался к топору. Он замер на границе света и тени, не решаясь двигаться дальше, и изо всех сил вслушивался в тишину, надеясь различить хоть что-то.
Наконец до него донеслось отрывистое частое сопение.
– Серёга!
– А? - осипшим голосом отозвался брат.
И вышел из тени, целый и невредимый, с выставленными вперёд руками с растопыренными тонкими пальцами.
.
.
От автора: В конце прошлой главы я показывала вам визуализацию Лекс, сделанную силами меня и моих друзей. Я не знаю, интересно ли кому-то, кроме меня и мужа, видеть это, особенно здесь, на Пикабу. Возможно, тем немногим, кто читает здесь Периметр, не нужны картинки, только текст? Или продолжить делиться с вами фотографиями героев и сцен, которые у нас получаются? Завтра, 7-го августа, у нас второй фотодень, и мы будем фотографировать Диму. Я буду благодарна вашим комментариями по этому поводу.
Периметр. Выживание
Первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)
Дима.
***
Провиант пропал. Поборов брезгливость, Дима покопался в огрызках колбасы в поисках уцелевших кусков, но не обнаружил ничего стоящего. Рюкзак, если это слово применимо к лоскутам истерзанной ткани, тоже пришлось бросить. А вот обломок клешни — трофей достойный, и в хозяйстве пригодится, хотя бы в качестве ножа.
Осторожно, чтобы не порезаться, Дима завернул острый обломок в обрывок ткани и запихнул в карман. И уже в сравнительно спокойной обстановке осмотрел салон автобуса. Многочисленные дырки в стене просвечивали, как дно дуршлага, пол усыпан обломками фанеры. Под сиденьем сиротливо лежал чей-то мобильник с клубком спутанных наушников. Пара рюкзаков осталась без хозяина, внутри — в основном учебники и прочая макулатура. Дима разжился парой ручек и маркером. И — неизвестно зачем – прихватил едва начатую пачку сигарет, обнаруженную в маленьком боковом кармашке. Там же была и зажигалка, но без искры.
Пару минут он изучал содержимое студенческого кошелька: скидочные карты, пара банковских и немного мелочи. Понадобятся ли ему в дальнейшем деньги? Будут ли они вообще котироваться, если хаос, царящий в области, раскинулся повсеместно?
От карточек точно не будет никакого проку, а пара смятых купюр карман в любом случае не тянет. Куда более ценной находкой оказалась недопитая бутылка минералки. Разгорячённый после потасовки с монстром Дима с наслаждением – и некоторым сожалением – допил остатки.
Хорошо, но мало.
Казалось, эта формула станет определяющей на ближайшее время.
Дима выбрался наружу. Солнце совсем высоко. Кругом тишина, монстр на дороге не подает признаков жизни.
Скольких он успел искромсать и загрызть, прежде чем его потрепало? И много ли пришлось приложить усилий, чтобы хотя бы его ослабить, не говоря уже о том, чтобы убить?
Дима поймал себя на мысли, что это первый мёртвый пришелец (или мутант – он ещё не определился с этимологией), которого он видит. Иронично, что и сдохла тварь совершенно случайно. Если бы на её зов прибежали другие или не будь она хромой – поединок завершился бы не начавшись. И пострадала бы не только колбаса.
Но для Димы и эта потеря была ощутимой, потому что, по закону подлости, ему остро захотелось чего-нибудь пожевать уже через каких-то полчаса. Он прошёл станцию Косино, где разрушения казались минимальными, но на стоянке перед станцией во всей своей мерзости застыла сцена немыслимой расправы. Дима трусцой миновал этот участок, полностью сосредоточившись на дороге. Ещё несколько раз ему попадались стоящие на путях поезда, но забираться внутрь не было никакого желания. Пока вокруг было спокойно, он не видел поводов для задержки. Добраться бы до дома, а там хоть весь район прочёсывай.
Уже на подходе к Выхино ему всё-таки пришлось ненадолго укрыться. Над путями пролегала эстакада МКАДа, где, судя по звукам, царило большое оживление. Криков, беготни или каких-то иных звуков, свойственных человеку, Дима не услышал. Но что-то большое и, судя по всему, тяжёлое, громко бухало о металл. Как будто кто-то бодал старые железные ворота. Или, что куда вероятнее, прыгал по крышам машин. И «прыжки» эти были довольно частыми и очень тяжёлыми.
Дима представил себе громил, скачущих с машины на машину, вминающих внутрь кузова и капоты. Словно в подтверждение его мыслей с обратной стороны эстакады на пути с грохотом упала потрёпанная легковушка без колёс и дверей. Там уже лежали обломки заграждения и микроавтобус, бочком привалившийся к вагонам электрички. Это был некогда роскошный «Сапсан», большой и респектабельный. Теперь его изрядно помяло, с эстакады на крышу нанесло разного мелкого мусора, а окна выбило ударной волной. Все двери поезда, слитные с вагонами, были наглухо заперты.
Тут вслед за упавшей машиной с моста ухнуло что-то большое и бесформенное, парень не успел его разглядеть. Он понял лишь, что это что-то — живое. Оно рухнуло на машину, сплющив её многострадальный корпус окончательно, а затем перевалилось на рельсы. Дима подбежал к «Сапсану» и, чертыхаясь, полез под вагон. С рюкзаком ему это ни за что бы не удалось.
Под вагоном было тесно, но можно было слегка приподнять голову и при острой необходимости — ползти по шпалам. Ещё тут было темно — внушительные круглые бока поезда ощутимо выпирали над колёсами. Сойдёт за укрытие, если веса состава хватит, чтобы выдержать внезапный таран. Обычные машины этим тварям — что игрушечные.
Под мостом слышалась возня, тяжёлая поступь. Бесформенный ком, упавший с МКАДа, оказался двумя сцепившимися носорогоподобными монстрами.
Они хаотично топтались, сталкивались боками, гремели остовом легковушки и сотрясали вагоны «Сапсана».
«Брачные игры бегемотов» – пришло на ум Диме. Из своего укрытия он видел лишь их ноги, мельтешащие безо всякого порядка. Его самого пришельцы не заметили, но и уходить не торопились. Наверху, на мосту, тоже не утихал грохот.
«Сколько же их там?»
Дима осторожно пополз под поездом. Острые камни болезненно давили на локти и колени, макушка то и дело задевала какую-нибудь железяку или свисающий шланг. Пот катился со лба градом, но дело понемногу продвигалось. Топтуны рычали, им вторил отдалённый визг других монстров, знакомый до боли.
«Не хватало ещё, чтобы эти позвали тех».
Но «те» не спешили появляться.
Дима прополз половину и поравнялся с микроавтобусом, оказался полностью в его тени, укрытый от посторонних глаз по максимуму. Здесь он перевёл дух, перевернулся на спину и просто лежал, подложив под голову руки. Впервые после боя с монстром он выпустил рукоять топора, с которой, казалось, начал срастаться. Мышцы ныли, в висках пульсировала кровь. Перед лицом нависла махина скоростного поезда, и мрак окутывал со всех сторон. Снаружи продолжали падать мелкие железки и бетонные обломки, словно градом осыпая крышу «Сапсана». Шаги громил постепенно отдалялись. Фыркая друг на друга и что-то шумно вынюхивая, они направились в сторону Косино. Дима подождал ещё немного, пока дрожь земли не утихнет, и пополз дальше.
Выбрался из-под крайнего вагона с правой стороны, оставив слева пути и потенциальных свидетелей. Справа за деревьями виднелся безжизненный пустырь и опоры ЛЭП. Пригибаясь как можно ниже, Дима рванул к деревьям и, петляя между ними, продолжил своё путешествие. На эстакаде его так и не заметили.
В непосредственной близости от станции он свернул за глухой забор и некоторое время шёл между ним и непроходимой стеной тесно стоящих друг рядом с другом гаражей. Мусор, старые шины и сухостой, сохранившиеся, по-видимому, с прошлого года, затрудняли путь, зато можно было оставаться незамеченным. Увы, метров через пятьсот халява кончилась и Дима оказался на стоянке рядом с открытым шоссе и площадью у станции Выхино, усеянной телами погибших. Те, кого не разметала во все стороны прожорливая тварь – погибли относительно быстро и безболезненно. Кто-то лежал, схватившись за сердце или прикрыв почерневшей рукой пустые глазницы с насухо выгоревшими глазами. Иным повезло меньше – многолюдная толпа, спешащая из подземного перехода, была погребена заживо - на неё обвалились своды тоннеля, засыпав землёй и щебнем. Отдельные руки и ноги виднелись из под завалов. К счастью, путь Димы вел не туда.
Озираясь, парень дошёл до зала ожидания станции - у дверей громоздилась куча тел, словно некто пытался навалить баррикады из трупов. Возможно, так оно и было, но начатое довершить не удалось - двери распахнуты, внутри мрак и запустение.
Дима пошёл прочь, в тоннель напротив станции, а оттуда налево, мимо стоянки разномастных автобусов и дорожного затора, к улице Красный Казанец, которая пролегала здесь же. Отделение полиции должно быть совсем рядом. Вот только других людей Дима по пути не встретил, даже раненых или полуживых. Только покойники — на остановках, в очередях на посадку в автобусы, за рулём машин и просто на тротуаре. Пенсионерки с тележками, школьники с рюкзаками, барышни в полушубках, неопрятные мужики в дутых пуховиках и прочие-прочие-прочие…
Все до единого — мертвы. Вешняки в этом плане ничем не отличались от пригорода. Каков был шанс, что в участке есть люди? Вооружённые до зубов, с вышками, прожекторами, отрядом кинологов, гермоворотами на всю стену и вот этим всем бредом, который Дима себе нафантазировал?
Не наткнётся на кузнечика-людоеда — и то хорошо…
Вперёд, по Красному Казанцу до первого перекрёстка и дальше во дворы — таков был маршрут на ближайшие десять минут. Беды ничто не предвещало. Чем дальше Дима удалялся от станции, тем меньше мертвецов попадалось ему по пути. Дома, однако, пострадали. Обрушений не было, но пробоин в панелях и жутких трещин хватало. Вдоль дороги чернели голые стволы сгоревших деревьев, и запах стоял соответствующий.
Вспоминая печальный опыт бегства из Некрасовки, Дима настороженно вглядывался в пустые окна домов — не промелькнёт ли там силуэт какой-нибудь тварины. Движения не видно, лишь ветер изредка колыхал занавески. Пару раз Диме казалось, что он видел людей, украдкой наблюдающих за ним из своих квартир, но полной уверенности не было. Вкупе с царящим в квартале затишьем это настораживало ещё сильнее.
Что-то не сходилось. Прошло так мало времени, и разрушений, на первый взгляд, здесь было меньше, чем в Люберцах. Возможно, оттого, что там было много новостроек, предельно близко стоящих друг к другу, потери казались слишком обширными и не укладывались в голове.
Куда же все делись отсюда? Да, многие погибли, это заметно. Но не все же. Это наталкивало на утешительные мысли об эвакуации, которая, скорее всего, здесь произошла в первые часы или дни. В таком случае выходило, что Дима опоздал и не найдёт подкрепления.
Но что, если они просто затаились? Волна атаки прошла, все попрятались по своим углам и тихонько следят за обстановкой снаружи из своих разорённых муравейников? Если так, то значит ли это, что правительство пало, силовыми структурами никто не управляет и всё пущено на самотёк?
Слишком много вопросов возникало при попытке распутать этот мысленный клубок. И каждый раз выходило, что ничего хорошего Диму впереди не ждёт.
То, что он обнаружил по указанному адресу, отчасти подтвердило его догадки, но не пролило свет ни на один из вопросов.
Дом номер 7-а по улице Красный Казанец перестал существовать. Он был небольшим, двух- или трёхэтажным (точно выяснить не представлялось возможным), и вполне мог быть разрушен всего-то несколькими точными попаданиями молний. Но, как бы то ни было — они попали, и не оставили ничего, кроме обломков бетонных плит и кирпичей, железных листов, оконных рам и изувеченных тел. Здание словно попало под массированную бомбёжку, разве что воронок во дворе не было и обломки разлетелись недалеко. Но, что самое парадоксальное – жилые дома, коробкой стоящие вокруг участка, выглядели вполне себе целыми. Это не могло быть случайностью, кто-то совершил намеренную диверсию.
Дима обескураженно глядел на руины через решётку ограждения и вдруг заметил двух мужчин, ковыряющихся возле руин. Они что-то искали, перебирали кирпичи и обломки мебели. Дима решил подойти ближе, но от вопросов воздержался, всё было очевидно. Один из мужчин, лысеющий толстячок средних лет, увидев парня, легонько толкнул локтём своего соседа – сухопарого мужичка в потёртой кожанке, который в этот момент пытался вытянуть из-под завалов потёртую столешницу.
– Ты чего? – удивлённо спросил тот, потом перевёл взгляд на Диму. – О! Здоров, боец. Ты чего тут?
– Да вот, мимо шёл, – развёл руками Дима.
– А, ну мы вроде как тоже. А тут – видал чего. Вот, решили пошукать под завалами, может отыщем чего… боевого. Сечёшь?
Дима кивнул. Его раздирало обстрелять незнакомцев всевозможными вопросами: что тут произошло, много ли было жертв, куда все подевались, есть ли надежда найти здесь помощь и тому подобное. Но было что-то странное в будничном тоне старика и его неторопливых спокойных движениях. Словно и монстров они никаких не встречали, и трупов возле стоянки не видели. А просто пришли прибарахлиться среди развалин «мусарни».
– Местный? – спросил лысый.
Дима покачал головой и махнул в сторону Выхино.
– Как же ты добрался? Там, говорят, резня жуткая идёт.
– Кто говорит?
– Да соседи, у них, вон, окна на ту сторону выходят.
– Сейчас поспокойнее стало… Вот, иду… К родным.
– Далеко?
– В Перово.
– Уууу, – протянул старик, а потом осёкся и задумчиво почесал небритую щёку. – Это разве что через усадьбу, там лес. А, Вань?
Лысый кивнул.
– Ну, а нам идтить некуда, – продолжил старичок, – да и не велено. Эти вон, – он кивнул на развалины, – когда всё завертелось, выставили оцепление по району, да всё кричали в матюгальники свои, мол, сохраняйте спокойствие, не паникуйте, оставайтесь дома и… Как там, Вань?
– Угу, оставайтесь дома до особого распоряжения. Эвакуацию готовили. Там на площади Кабрала их автобусы стоят. Кого-то успели увезти, а там дальше — чёрт их знает.
– А потом как ебанёт! – старик резко рубанул ладонью воздух. – И не стало ихней халабуды. Сразу и оцепление сдуло, и разбежались все кто куда. Многие, конечно… кхм, внутри остались… Ну тут уж не попишешь ничего. А мы ждём, значится. Может, и правда пришлют кого, когда канитель эта уляжется. Как считаешь, улягается уже?
Вопрос был адресован Диме. Старик смотрел внимательно и открыто, в его глазах читался чисто спортивный интерес, словно конкретного ответа он и не ждал. Дима задрал голову к небу. В багровой пустоте вихрились водовороты ярко-алых облаков. Мерцали редкие зарницы.
– Не похоже, – сказал Дима.
– Вот и мы так думаем, – удовлетворённо кивнул старик. – Стало быть, и ищем, может пистолетик какой завалящий вытянуть получится. Тяжко совсем без оружия… Нет, ты не подумай, мы не воры там какие. Но и выбора у нас нет. А, Вань?
Лысый снова кивнул. Он был не особо разговорчивым, но выглядел вполне бодро.
– Я – токарь на пенсии, управдомом числюсь. А Ваня, вон, музыку преподаёт.
– Флейта, – коротко кивнул лысый.
– Стрелки из нас никакие, но шансы уравняем, а?
Дима пожал плечами:
– На самом деле не знаю. Вы тварей-то этих видели?
– Ну, бегало тут несколько…
– Толпа целая возле метро ошивалась, – вставил Ваня.
– Ну… Мы тоже там насмотрелись… Живучие они, гады, как я понял. Может, их и пули-то не берут.
– А у тебя эта… Топор. Топор берёт?
– Немного. Если очень повезёт. Пока что везло. Но я считаю, лучше прятаться. Я бы, если не родня, тоже бы не пошёл никуда. А, ну ещё дом рухнул…
Дима поморщился, перед глазами встали изуродованные тела и мечущиеся в ужасе люди.
– Мясорубка там, в Люберцах.
– Бааа, так ты аж из Люберец идёшь? Ну дела, скажи, Вань?
Ваня кивнул.
– Ну и вот, получается. До своих дойду, там и окопаюсь.
– Ну вот и мы, вот и мы, – согласно закивал старик. – Тихонечко, аккуратненько. Перебежками. Наши по домам сидят, носа на улицу не кажут. Таскаем еду-воду. День простоять да ночь продержаться, а, Вань?
«И помножить на бесконечность», - подумал Дима.
– А я ещё думал помощь вызвать, – сказал он. – Там, в Люберцах несколько человек на станции сидят, помощь ждут.
– Вот и мы, – повторил старик грустно. – Вот и мы…
***
Дальше задерживаться Дима не стал. Управдом и немногословный флейтист пожелали ему удачи и лёгкой дороги, с чем парень и отбыл, обойдя развалины полицейского участка. Он решил попытать счастья связаться с представителями власти в своём районе, хотя смутно припоминал, что участок находился далеко от дома.
Сам же дом был уже сравнительно близко, но уцелел ли он – большой вопрос. Дима прошёл мимо квадратного пруда, обрамлённого бетоном, и снова оказался у дороги. Слева виднелся покорёженный гофрированный забор, в который дружно влетело несколько машин, справа — длинная изогнутая девятиэтажка, практически неповреждённая. Окна первого этажа наглухо загорожены мебелью и частично заколочены. Внутри явно кто-то был, и Диме стало немного жалко, что он не может попроситься к ним, а вынужден продолжать свой путь.
Вскоре шоссе вильнуло в сторону, пробежало мимо небольшой церквушки и упёрлось в приземистое кирпичное здание, за которым начиналась территория Кусковского лесопарка.
Деревья стояли голые, в низинах виднелись остатки грязного снега, и от земли тянуло холодом и сыростью. На пригреве, среди пластов слежавшейся за зиму прошлогодней листвы, пробивалась молодая поросль. Старые дорожки успели расчистить. Дима часто бывал тут в детстве: учился кататься на роликах, катался зимой на снегокате по склону высохшего пруда или просто гулял с родителями и младшими братьями. Странно видеть Кусково таким безлюдным и заброшенным.
Молнии не обошли это место стороной — многие деревья обожжены, некоторые разлетелись в мелкие щепки. В проталинах и на ветках деревьев виднеются тушки мёртвых птиц и белок, не до конца вылинявших к весне. Были здесь и люди. Некоторые отдыхающие нашли свой последний приют на скамейках парка. Одна молодая с виду девушка навалилась на детскую коляску, так и умерла. Её окровавленные руки слегка покачивались от ветра, отчего Диме сперва показалось, что женщина жива. Содержимое коляски он не увидел и не горел желанием разглядывать.
Зато он мельком увидел усадьбу графа Шереметьева на другой стороне большого пруда. Дворец стоял нетронутый, и признаков жизни там не наблюдалось. Впрочем, последние сто лет ему было не привыкать.
Дима прошёл лесопарк насквозь, уверенно ориентируясь в хитросплетении велосипедных дорожек. Дорога снова свела его с железнодорожными путями на станции Кусково. Здесь разрушений было больше. Он снова увидел пустую электричку, частично погребённую под обломками пешеходного моста, и группку людей на перроне, на этот раз они были живыми. Несколько человек притулились вокруг костерка, разведённого прямо на платформе. Что-то жарили на огне, нанизанное на тонкие длинные веточки. Один издали заметил Диму, сказал что-то остальным, те повертели головами, но не сдвинулись с места. Он тоже не стал привлекать к себе внимания. Обошёл платформу стороной и перебрался на другую сторону по путям, где его уже ждал конец 2-й Владимирской, извивающейся между гаражами, складами, фабричными сооружениями и прочими малоизвестными постройками.
На обочинах мирно стояли машины, все ворота и здания были заперты, и если бы не подозрительная тишина, то можно подумать, что этот промышленный закуток живёт своей жизнью, по обыкновению скрытой от посторонних глаз. Да и самих посторонних было уж очень мало: Дима насчитал только одного себя.
Но это всё пустяки. Диме не попалось пока что ни взорванных домов, ни пожарищ, ни братских могил. Всё указывало на то, что у него огромные шансы застать родных в целости и сохранности. И с каждой минутой нарастало волнение от предстоящей встречи. Не только с близкими, но и со знакомыми домами и улочками, среди которых прошло его детство.
Сколько Дима не мнил себя взрослым и самостоятельным, как бы далеко он ни бежал от родного порога, то унылого, то постылого – он всегда знал, что может вернуться и его будут ждать. Он ни за что не собирался сюда возвращаться насовсем, не кривя душой считал отчий дом болотом, что, в общем, не было далеко от истины. Но вот он снова здесь, и вновь ему нет ничего ближе и дороже, чем эта пролетарского цвета хрущёвка, затерявшаяся в тени квадратной башни-высотки и густом насаждении деревьев.
Выбравшись из промзоны, Дима со всех ног побежал вдоль дороги, лавируя между автобусами, грузовиками и легковушками. Всё было на месте: и магазин радиодеталей, и высотка с компьютерным клубом на первом этаже, и этот «проклятый старый дом». В алом свете он ещё краснее, чем обычно. Окна, как и везде, почти все повылетали, да так, что дорожка перед подъездом вся усыпана стеклом. На втором этаже родные стеклопакеты покрылись сетью трещин, но уцелели. Дима рванул на себя подъездную дверь и окунулся в полумрак. Двадцать пять ступенек спустя парень уже у двери – у своей двери. Даже не верилось, что всё это взаправду, что он дошёл – после всех жутких испытаний, что выпали на его долю.
Преисполненный противоречивых чувств, он нажал на кнопку звонка.
Подумал. Ещё подумал.
Мысленно обозвал себя идиотом. И дёрнул за ручку двери. Дверь поддалась, и в ноздри ударил знакомый аромат. Запах гнилой картошки. И запах детства.
«Ну, вот я и дома...»
Периметр. Выживание
Первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)
Эта глава у Димы вышла очень большой, поэтому я разобью её на две части.
Дима.
7 апреля 2018г, Люберцы.
Дорога благоволила робкому путнику. Солнце высоко в небе пригревало совсем не по-весеннему. Ветер поддувал временами, но не настолько, чтобы продрогнуть. Но приносил запах гари и крови: слева за забором не то гаражи, не то складские помещения, и огненные сполохи временами озаряли их. Иные опасности не спешили проявлять себя. Вернее сказать, они были, и немало: на этих путях и на близлежащей дороге, отделённой лишь полоской забора, разворачивались жуткие сцены разрушений и бесчисленных смертей.
Но всё это накануне или даже позавчера.
Дима пробирался между целой россыпи легковых автомобилей, высыпавших на пути через пролом в заборе, и прикидывал развитие событий. Вероятно, пытаясь объехать пробку, они решили срезать по насыпи, но тут их застал пресловутый импульс. О дальнейшей судьбе водителей оставалось только гадать. Впрочем, некоторые из них остались за рулём – целиком или частично. На солнце трупы начинали чернеть и понемногу разбухать, источая характерный запах. Возле машин вились мухи, разбуженные прежде времени и оттого пока не столь многочисленные.
Дима старался обходить машины с пассажирами как можно дальше, но оставался у насыпи, на дорогу выходить не торопился. Заглянул в салон пустого чёрного авто, чьи двери были призывно распахнуты по обе стороны. Ничего интересного: документы и какие-то бумажки в бардачке, забытая сумка на сиденье рядом с водительским. Внутри, помимо прочего, оказалась наполовину полная зажигалка. Дима пару раз чиркнул колёсиком и убедился в её исправности. «Ну хоть что-то ещё работает!» Зажигалка перекочевала в его карман, парень пошёл дальше, и вскоре миновал импровизированное автомобильное кладбище.
Впереди маячили платформы станции «Ухтомская» и мост, переломившийся посередине. Центральную опору моста снёс сошедший с рельс поезд, и он сложился огромной буквой «М». Всех, кто был на мосту в это момент, раскидало в разные стороны. И теперь они лежали на путях с переломанными пополам хребтами, разбитыми в кашу лицами и свёрнутыми шеями. Тем, кто ждал поезда на платформе, повезло ещё меньше. Несущийся на полной скорости вагон влетел в опору, а после пропахал платформу сплющивая и растирая всё на своём пути. Перрон окрасился бурым, противные сгустки мяса валялись тут и там, клочья одежды и обломки костей присохли к полу, но кое-где ещё поблёскивали сочащиеся кровью останки.
«Иди и не смотри...» Дима опустил глаза и снова созерцал свои ноги, осторожно переступающие через нечто, о чём он старался не думать. Не видеть. И не вдыхать. Дима не боялся мертвецов, и чужие страдания мало его трогали – в мирное время. Он не мог, да и не хотел примерять на себя те ужасы и муки, через которые прошли все эти люди. По той же причине он не поддавался панике, даже глядя, как всё вокруг рушится и гибнет. В какой-то степени здоровый эгоизм полезен. Однако ему — выжившему — было отчасти стыдно смотреть на тех, кому повезло меньше, ведь по сути только везению (и немного — расторопности) он был обязан тем, что ещё жив. А ещё Дима чувствовал, что находиться вблизи скопления людей опасно. Пусть даже они все мертвы. Кто знает, может, помимо тех монстров, что охотились за живыми, где-то бродят и падальщики? И насколько вообще богата эта неопознанная фауна?
Хотелось верить, что небогата. Ещё хотелось верить, что скоро каким-то образом всё закончится. Прилетят бомбардировщики, приедет тяжёлая артиллерия, и Москву зачистят и обезопасят. Наладится энергоснабжение, водопровод там и всякое. А может и так: вот придёт Дима в Москву, а там всё хорошо, она защищена кордонами и всё в шоколаде. Но на работу он не вернётся, не для того ему жизнь дала второй шанс. Да, определённо, уж коль скоро случился такой расклад, нужно посвятить себя какой-то более возвышенной цели. Он потом решит — какой, а пока что надо дойти до «большой земли», границы которой наверняка где-то в районе Выхино. Хотя нет, Выхино пусть забирают мутанты (там мало что от этого поменяется), а нормальная цивилизация пусть в районе Перово начнётся. Кордоны там, танки, вышки с пулемётами. Все напряжены, на рельсы светят лучи прожекторов, за каждой тенью мерещатся полчища монстров, и душераздирающий рёв вдалеке пронзает багровый закат.
Естественно, он дойдёт только на закате, чтоб из смертной тьмы такой, в пятно спасительного света. Гордый и несломленный, с пронзительным взглядом и полным рюкзаком даровой колбасы. Перед ним одни за другими распахиваются десять гермоворот и выбегает конвой с автоматами.
Всё чисто, мол, говорят? Нет, конечно. По колено в крови дошёл. На Ухтомке всех покрошило в кириешки, а Выхино так вообще деградировало, ещё в девяностых. Но не ссыте, мужики, прорвёмся. Единственная опасность здесь — я. Ладно, шучу, вот вам пара палок. Колбасы, разумеется, извращенцы. Ну, некогда мне тут с вами, я до хаты иду. Кстати, могли бы и подбросить. Да ладно, не надо, доберусь уж. А вы давайте тут, границу на замок и пришлите две вертушки к Люберцам, там мои ребята воюют. Спросите Вазгена, то есть, тьфу, Рустама, он вам всё по красоте разложит. Ну чё встали, шевелите булками!
…Позади что-то лязгнуло на рельсах, звонкий отзвук натянулся струной и повис в воздухе. Дима резко вынырнул из своих мыслей, где уже несколько минут оптимистично насаждал жизнерадостную ерунду в попытках абстрагироваться от реальности. Пулемётные вышки и вертушки исчезли. Позади, на расстоянии большого прыжка замерла мерзкая тварь с бледным панцирем и вытянутой зубастой мордой, красной от крови. Монстр неторопливо, полубоком, пробирался по шпалам, и длинные клешневидные отростки передних лап лязгали о металл. Он хищно скалился и рычал.
«Сейчас он прыгнет и мне пиздец», - беспомощно подумал Дима. Он помнил, как хорошо тварюги умеют и прыгать, и убивать.
Но монстр не прыгнул. По всей видимости, он был ранен: левая задняя лапа окрасилась бледно-голубым и безжизненно тащилась за огромной тушей. Густоватая жидкость такого же цвета сочилась из трещин в грудной пластине. Правый глаз монстра не был виден, другой – пронзительно голубой – не мигая следил за Димой.
«Ладно, может, и не пиздец».
Дима не стал дожидаться нападения и попятился, а затем припустил по железной дороге со всех ног. Опасно было поворачиваться к монстру спиной, но выбирать не приходилось. Позади шуршал щебень и звенел металл. Монстр визгливо пыхтел, рычал, но отставать не собирался, хоть силы и покидали его. Бросая назад тревожные взгляды, Дима заметил, что дистанция между ним и преследователем постепенно увеличивается. Это вселяло надежду.
Оглянувшись в очередной раз, парень заметил, как тварь присела на задние лапы, вздёрнула к небу хищную пасть и издала протяжный визгливый вой. С разных сторон прокатился гул ответных завываний.
Это начисто убило всякую надежду.
Не сбавляя скорости, Дима свернул с дороги, в очередной просвет между секциями забора. На дороге было полно брошенных машин, но укрыться было негде — все были начисто без стёкол. Чуть дальше он увидел два автобуса, упершихся в бок третьему, перегородившему всю дорогу. Пробка началась с него. Но что куда интереснее, окна в салоне уцелели, поскольку не были стеклянными. Помутневший от времени и частой мойки плексиглас потрескался, но ещё держался. Задние двери были открыты, но выход был наполовину перегорожен кабиной другого автобуса, однако этого хватало, чтобы протиснуться кому-нибудь в меру упитанному.
Дима на бегу скинул рюкзак, после чего боком проскользнул в салон автобуса, крепко прижимая к груди рукоять топора.
Внутри пусто, не считая нескольких сумок и курток, оставленных у дверей — не все пассажиры смогли протиснуться в двери с вещами. Вот уж, должно быть, им было обидно, что окна в салоне небьющиеся. Дима же молился на эти мутные прямоугольники. Он пробежал в центр и, не зная, у какой стены будет лучше укрыться, лёг прямо в проходе между креслами.
Затаился, замер, прерывисто дыша в кулак, и весь обратился в слух.
Он надеялся, что раненый монстр не успел выбежать на дорогу сразу и не видел, где спрятался беглец. Надеялся, что монстры не очень хорошо слышат или хотя бы не остро чуют.
Надеялся, что конкретно эта тварь слишком выбилась из сил, чтобы громить автобус и пробираться внутрь.
И, наконец, что на подмогу ему не примчится целая свара других. В идеале - вообще никто.
Сбылось лишь последнее. Через целую вечность – тягучую, неподвижную, бесконечную и невыносимо длящуюся каких-то две-три минуты – Дима услышал знакомый лязг и шелест снаружи. Монстр был близко, и он явно знал, куда нужно идти. Но задержался. Послышался треск – что-то разрывалось, глухо стукало, пару раз чавкнуло.
«Всё-таки падальщик!»
Парень приподнял голову и напряженно наблюдал за площадкой у задних дверей автобуса. Он ждал, что сейчас в салон протиснется вытянутая пасть и его обнаружат. И вот узкую полоску света на полу на миг застила чья-то тень. Сквозь замыленное заднее оконце показалась бледная макушка и тут же исчезла. Монстр обходил автобус. На миг Дима подумал – пронесло. Но тут же салон автобуса тряхнуло и острая клешня пронзила стенку между сиденьями напротив того места, где лежал Дима. Парень дернулся, откатываясь дальше. Будь клинок длиннее, его бы зацепило. Чуть левее воткнулся второй коготь. Всё произошло так быстро, что, когда Дима понял, на что он вообще смотрит, клешни уже вытягивались обратно с противным долгим скрежетанием. К образовавшимся дыркам приник поочерёдно мерцающий голубой кругляшок. Монстр высматривал добычу. И, очевидно, высмотрел, поскольку разразился победным визгом и снова воткнул клешни, терзая тушу раненого автобуса.
«Сейчас вскроет его… а потом и меня. Отрубить бы эти чёртовы… Ха!»
Дима вспомнил про топор и даже успел занести его над торчащим когтем, но промахнулся. Монстр оказался проворнее. Впрочем, и упорства ему было не занимать. Не догадываясь о том, что задумала добыча, тварь методично втыкала свои клинки в стену автобуса, как в подушку для иголок. Дима снова и снова пытался ударить по ним топором, но бил либо мимо, либо слишком поздно. Наконец, лезвие топора воткнулось в пол, а вонзившийся следом коготь полоснул Диму по руке. Царапина совсем неглубокая и до того тонкая, что даже боль почувствовалась не сразу. Бисерины крови выступили с обратной стороны запястья. Дима рывком высвободил топор и решил сменить тактику.
Он вошёл в азарт, и неудачи лишь распаляли его. Парень даже не задумался, что если из-за многочисленных дырок стенка утратит прочность, то монстр просто вломится внутрь и – пиши пропало - она уже характерно шаталась.
Но вот с новым треском и лязгом вонзается в стену длинный клинок и тут же с ликующим рёвом по нему попадает топор. Клешня пропарывает железный корпус и фанерную облицовку салона на несколько сантиметров вниз. Большая её часть откалывается, отлетает в сторону. Обрубок исчезает снаружи, и монстр визжит, как ошалелый. Но не сдаётся. Уцелевшая клешня втыкается в стенку снова и снова, в том числе в старые отверстия, расширяя их. Через минуту вся стена в этой области исполосована вдоль и поперёк. Внутренняя обшивка отваливалась кусками и осыпалась на пол.
Маленькая победа раззадорила Диму, он попытался оттяпать и вторую клешню, но та двигалась неуловимо. Нужно было как-то её замедлить. Тогда он занёс топор сбоку и ударил по выскочившей клешне обухом. Та вздрогнула и замерла на несколько секунд. Этого хватило, чтобы сделать ещё один замах и со всей силы ударить сверху. Но — тоже обухом, Дима забыл перевернуть топорище. Впрочем, и это дало результат – клешня прорезала стену до пола и вонзилась в него по всей длине. Тогда Дима ударил ещё раз. И ещё, и ещё. Обух отскакивал со звоном, а клешня впивалась всё глубже и глубже в пол, как тупой нож, впивающийся в твёрдую, неподатливую поверхность.
Монстр снаружи визжал и сотрясал автобус. Он пытался вырваться, но попал, как в тиски, и явно выбился из сил.
Дима выбрался наружу. Сначала он увидел свой разорванный и вывороченный наизнанку рюкзак. Колбаса растерзана в клочья и валяется повсюду, как выпавшие из распоротого брюха кишки.
Но некогда обращать внимание на подобные мелочи. Жертва вот-вот станет палачом — вот что важно.
Монстр метался, пригвождённый к автобусу правой клешнёй. Левая – куцая – бессильно стучала по обшивке, но, по видимому, плохо слушалась. Хищная пасть бессильно клацала, хватая воздух, время от времени издавая злобный визг. Увидев Диму, монстр забился с удвоенной силой, вкладывая остатки энергии в тщетную попытку высвободить клешню и нанести сокрушительный удар, хотя бы один – но наверняка.
Дима остановился в двух шагах от твари. Та хищно оглядела его и, примерившись, попыталась сделать выпад зубами, но через плечо это оказалось неудобным, да и расстояние не позволило.
Дима занёс топор, крепко сжав рукоять. Пальцы дрожали и побелели от напряжения. С правой руки капала кровь, и тупая боль плавно разливалась от кисти до локтя. Но всё внимание парня приковала к себе морда монстра. Дима отставил ногу назад для равновесия и замахнулся.
Монстр замер. Взгляд хищника и жертвы встретились и навсегда поменялись местами. Дима был готов поклясться, что ему не показалось – зрачок монстра в испуге расширился, когда парень, наконец, ударил.
Он увидел его страх – свой страх, отразившийся во взоре инопланетной твари, которая внезапно осознала, что смертна, что добыча умеет давать отпор.
Но лезвие пронеслось мимо намеченной цели – оскаленной пасти – и с чавканьем воткнулось в плечо монстра. Тот взревел, дёрнулся назад, извернулся и освободился. Оторванная конечность, брызжа голубоватой кровью, повисла на боку автобуса. Монстр ринулся прочь на трёх лапах, но через несколько метров запнулся и распластался на дороге, истекая кровью. Не визжал и не выл, а только хрипел и шарил уцелевшей лапой по земле, как слепой в поисках очков.
Дима же подумал, что ему без очков в этой схватке не помогло бы даже везение.
Периметр. Выживание
Первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)
Эта глава про Лекс и Ко.
7 апреля 2018 года, Москва.
Утро началось с истошных криков.
Виктор, Слава, Лекс, Кэт и Макс, вжавшись в крышу у парапета, напряженно вглядывались в даль. Остальные сгрудились между надстройками и старались не шуметь. Людмила прижимала к себе взволнованную Инку, а Сашка пытался шепотом развлечь ее какими-то нехитрыми прибаутками и рассказами.
Доносились автоматные очереди с севера, пару раз что-то громыхнуло и сверкнуло, но движения поблизости они так и не заметили. Крики и звуки стрельбы вскоре стихли. Выжившие с сожалением отошли от парапета.
Людмила сменила Виктору Павловичу повязку и сделала еще один укол антибиотика. Выглядел мужчина гораздо лучше. Немного переведя дух, он помог Славе развести небольшой костерок. Женщины поставили разогреваться банки с консервированной кашей.
- Растешь? - кивнул Виктор Кате на яблоки. Девочка смущенно улыбнулась и пожала плечами.
Лекс кинула взгляд на циферблат наручных часов – единственную в ее арсенале работающую вещь:
- Уже десять. Не думаю, что стоит тут задерживаться…
- Странно, что часы работают, - задумчиво заметила Мила, - вот у меня Смарт-Бэнд умер совсем. И смартфон тоже…
Виктор перевел взгляд с девочки на Олесю, затем на ее часы и поманил рукой. Лекс пожала плечами и подала требуемое.
Изучив часы, мужчина резюмировал:
- Механика.
- Хм… - глубокомысленно прокомментировал Слава.
Зато подошедший Макс тут же вник в тему:
- Думаете – вырубилась только электроника?
- Ну-у, пока это рабочая версия. Микросхемы, транзисторы, электричество…
- Постой, то есть, если какая-нибудь образная деревенская электростанция вырабатывает электричество посредством речной или ветряной тяги – оно всё-таки должно быть?
- Если в нее молнией долбануло – может и не быть, - заметила Лекс.
Замолчали, обдумывая.
- А я бы вообще тут поселился, - наконец, вытянув ноги и усевшись поудобнее, прокомментировал Слава. Раздались смешки.
- Ну-с, что у нас по итогам вчерашнего? Мила и Макс на восток. Люде туда же, но ребята хотят на велосипедах. Разумно ли? Вы на них сильно ограничены будете в движениях… - с сомнением протянул Виктор Павлович.
- Ну, мы по городу в руках повезем, - возразил Макс, - а вот на длинных открытых трассах пригодятся.
- Есть ли сейчас длинные открытые трассы? - со скепсисом спросил Слава. - Ты здешнюю пробку видал? Иди-иди, посмотри. Мечта велогонщика.
Максим задумался.
- Ну, направление от средства передвижения не меняется. Им на восток. Мне на юг-юго-восток. Я иду с Виктором, с нами Сашка, Кэт и Слава, если не передумал, — высказалась Лекс.
Вячеслав кивнул.
- Ну, тогда расклад ясен. Будем собираться. Расстаться придется сразу внизу, у входа. Люда, Максим, Мила — вам в одну сторону шоссе, налево, а нам направо, - достав карту, Виктор поразглядывал ее пару минут, потом продолжил: - не думаю, что тут больше километра до моста. Это нам. А вам вот до этой церквушки, еще меньше. Максимум за полчаса дойдете, если без форс-мажоров. Но этот полуостров тихий... Не сглазить бы... Транспортный узел тут небольшой, крупных жилых массивов нет, торговый центр только один… Кажется, атаки были тем плотнее, чем населённее зона. Нам, с детьми, топать примерно минут сорок, наверное. Надеюсь. Держитесь середин улиц, деревьев – подальше от строений. Пусть на виду, зато меньше шанс, что почуют те, что внутри. Ну и убежать шансов больше.
Мила вздохнула, глядя на уплетающих кашу и о чем-то болтающих Сашку и Инку:
- Знаете… Знаю вас всего… А сколько уже прошло?
- Сегодня седьмое, - ответила Лекс.
- Ну где-то полтора дня? А кажется, будто с семьей расстаюсь…
- Да, хочется верить, что мы еще увидимся… - хмуро согласилась Олеся.
- А давайте… - начал Слава, и, спохватившись, порылся в рюкзаке и достал блокнот, ручку, вырвал несколько листов. - Давайте напишем. О себе. Немного. И куда мы идем. А если мы будем не там, то куда можем пойти потом. Вдруг случится бывать в соседних местах — так попробуем найтись...
- May we meet again… - с усмешкой ответила Лекс.
- Что?
- Да так… Фраза из любимого сериала… «Может мы встретимся вновь». Там так молитву заканчивали. И прощались…
- А ты сентиментальная, внезапно.
- Есть немного, - смутилась девушка.
- И что, по одной записке напишем? - спросила Мила. - А кому отдавать?
- Да нет, зачем, - мотнул головой Слава, доставая еще бумагу, - возьмем… - он замер, подсчитывая, - раз, два, три… девять листов... – он запнулся и, махнув рукой, быстро начал выдирать из блокнота лист за листом, деля каждый еще на две части.
- На фига столько? – изумленно прервала его Лекс.
- А затем. Каждому по адресу от всех, и детям тоже в курточки положим по листочку. Мало ли что случится со взрослыми. Пусть у детей будут записки с их именами, фамилиями и адресами, куда их можно отвести. Надеюсь, каждый из нас будет готов позаботиться о ребенке, если придется.
Лекс поморщилась: мысль о расставании с дочерью ей претила, но кивнула.
И пока карандаш скользил по бумаге в руке очередного выжившего, а затем передавался по кругу, она шептала негромко, будто сама себе:
- С миром покидая родной берег… Отыщи новый приют с любовью… Безопасной тебе дороги... До последнего нашего путешествия на земле... Может, мы встретимся снова…
Молча отдали листки Лекс и поднялись, разобрали рюкзаки. Проходя мимо девушки вперед, к двери, Слава спросил:
- Какой сериал-то хоть?
- «Сотня»…
- Может, посмотрю когда-нибудь?
Лекс усмехнулась в ответ:
- Может, посмотрю его вновь…
На лестнице пришлось перегруппироваться: въедливый Виктор Павлович напомнил всем о безопасности, заметив, что набитые вещами рюкзаки бессмертными никого не делают. Вперед пропустили Лекс, а Инка, находящаяся под впечатлением от происходящего, послушно взяла за руку Катю.
Спуск вниз прошел мирно — здание оставалось безжизненным.
Только у выхода произошла небольшая заминка — Виктор Павлович передумал и, догнав Лекс, предложил вести детей в центре группы. Если по пути из метро они почти не встретили погибших, да и были слишком измучены, чтобы смотреть по сторонам, то теперь детям предстояло неприятное зрелище. По возможности мужчина собирался загораживать им обзор фигурами взрослых членов отряда.
На улице внимание Виктора Павловича привлекло одно из тел, лежащих на дороге в отдалении.
- Постойте-ка, - остановил он группу и медленно пошел вперед.
Лекс торопливо отстранила спутников обратно к двери торгового центра:
- Начальник, ты бы не ходил один-то, - бросила она нервно ему в спину, - Слав, может, ты…
Тот, не дослушав, кивнул - он и сам уже двинулся вслед за мужчиной. Лекс напряженно оглядывалась по сторонам, присматривая за отошедшими товарищами.
Выжившие молча наблюдали, как Виктор и Слава остановились над лежащим телом.
Куртка трупа показалась Олесе знакомой. Она увидела, как Виктор покачал головой, как Слава упер руки в бока, что-то раздраженно сказал спутнику и отвернулся, чтобы вернуться к остальным, но Виктор сказал ему что-то еще, и Слава остановился.
Вдвоем они перевернули тело. Их фигуры загораживали его, но Олесе показалось, что она понимает, кого именно они там нашли.
Пошарив по карманам убитого, Виктор достал какой-то предмет, и, пока рассматривал, Слава стянул с покойного куртку и накрыл голову погибшего.
Вернувшись, Виктор протянул Лесе найденный предмет — им оказался паспорт. Слава неодобрительно косился на товарища и промолчать не смог:
- Этот… - кинул взгляд на детей, осёкся, проглотив нецензурное слово. - Этот нас бросил! Сбежал, когда на Ваньку напали! Да и всю дорогу только и делал, что ныл да чего-то требовал!
Лекс молча перевела вопросительный взгляд со Славы на Виктора. Тот не обратил внимания на слова парня, сказал девушке тихо:
- Он к семье вернуться хотел, Лесь…
- Как и все мы! - зло бросил Слава.
- Тут его прописка, - по-прежнему смотря только на Олесю добавил Виктор.
- Ты же понимаешь, что мы не можем все бросить и идти в Ховрино? - тихо спросила она.
- Что-о-о? - вскинулся Слава. - А это кто-то предлагает? Блин, вообще бред, брось тут и идем!
- Когда-нибудь, - пожал плечами Виктор. - Мне и самому надо в МИФИ. Но когда-нибудь… Не ты, так я сам, когда дочь найду. Вы молодые. Вы даже не представляете, как нам невероятно повезло, что все здесь попались такие понимающие и адекватные люди, даже подростки. Беды и страдания могут испортить человека… От этой твоей магии, Олесь, извини, но у меня до сих пор мурашки. Слишком это… непривычно всё.
Лекс забрала паспорт и сунула во внутренний карман куртки.
Слава покачал головой и отвернулся. Сорвался с места и скрылся в здании торгового центра. Стоящие у входа выжившие проводили его удивленными взглядами.
- Куда-то это он, мам? – звонко спросила Инка. Олеся была настолько ошарашена, что забыла одернуть ее за громкий крик.
Но Слава вернулся спустя несколько минут, убирая во внутренний карман куртки небольшую красную книжечку.
«Ванин паспорт», - догадалась Олеся, грустно вздохнув.
***
На углу здания остановились. Обнимались и пожимали друг другу руки, желали безопасного пути.
- Безопасной нам всем дороги, - пожелала Людмила. - Да. И да встретимся мы вновь.
Еще раз обняв всех на прощанье, Людмила, Макс и Мила двинулись по шоссе налево. Мерно зашелестели спицы велосипедов.
Лекс напряженно смотрела им вслед. Уходить не хотелось. Казалось, что если будет стоять вот так и провожать их взглядом — то они будут в бо́льшей безопасности, чем если она уйдет прямо сейчас. Остальные не торопили. Возможно, занимались тем же самым.
Вскоре удаляющиеся фигуры скрылись на подъеме к жилым домам, свернули за церковь и пропали из виду.
Лекс повернулась к спутникам и тяжело резюмировала:
- Надо дальше…
- Идем дальше, - согласился Слава. Виктор и Катя кивнули.
- Давайте перейдем вон к тем деревьям, - махнул рукой полковник, - там проще будет заметить, если к нам кто-то будет подбираться.
Вдоль деревьев шла удобная аллея. Временами её перегораживал свернувший с трассы автомобиль или чей-то труп — такое старались обходить загодя, молчаливо оттесняя детей в центр группы. Тревожно косились направо — там высилось здание автоцентра, и кто знает, что могло скрываться внутри.
Царило странное безмолвие, пока ничем не нарушаемое. Не пели птицы, не шумели машины, ни звука не доносилось из строений. Только легкий ветерок шевелил листву и немного шуршал мусором на дорогах. Но по сравнению с обычным шумом мегаполиса эти шорохи теперь почти не угадывались.
Обошли рухнувший на трассу навесной стеклянный переход и поднялись по эстакаде к мосту через реку.
В него все-таки попали молнии. Примерно посередине мост дал сильную трещину, но устоял. Идти старались тихо, размеренно и молча. Особенно осторожными стали на противоположном берегу реки, у жилого массива.
Здесь разрушений стало больше. Густо застроенный жилой район подвергся активному обстрелу молниями — несколько высоток рухнули, остальные в трещинах и проломах различной величины. Почти везде были выбиты стекла. На виднеющейся с моста лужайке лежали трупы людей и птиц.
Справа показалась пара вагонов, чудом оставшихся на путях от сошедшего с рельс поезда метро. Слева окна высотки угрюмо зияли темными провалами.
Вглядывались в них напряженно. Метнувшуюся из окна нижних этажей бледную крупную тень заметили сразу.
Несколько секунд - и вот уже со стороны нападения стоят Виктор, Слава и Лекс.
Кэт за их спинами прижимает к себе Инку, загораживая Сашу. Готовится бежать, если что-то пойдет не так.
Лекс изо всех сил вглядывается в несущегося монстра, выставив перед собой руки с раскрытыми ладонями.
- Убей.
Ничего не происходит.
Мужчины покрепче сжимают топорики.
Закрыть глаза и успокоится. Отгородится от страха. Почувствовать силу внутри. Представить круглый щит — уже знакомо, уже делала.
Открыть глаза.
Увидеть щит.
Поверить.
Тварь запрыгнула на ограду моста.
- Убить!
Текучая золотая молния плавно налетает на монстра и обволакивает собой. Дикий визг твари.
Монстр валится с моста.
Лекс выдыхает. Руки немного дрожат.
- Я, возможно, пессимист, - пробормотал Виктор, судорожно сжимая топор, - но что-то их маловато.
Лекс посмотрела в сторону, куда лежал путь:
- Еще навоюемся. Ты только посмотри — сплошные дома… Страшно представить, сколько их там может быть… Они же явно охотятся на людей… Целенаправленно — на людей.
Словно в ответ на её слова, в глубине домов раздался звериный визг. И следом еще один, будто ему в ответ.
- Давайте-ка двигаться, - тихо проговорил Слава.
Маленькая группа людей продолжила путь, но теперь по сторонам осматривались постоянно — эстакада закончилась, справа тоже появились жилые дома.
Старались идти между двух трасс, под прикрытием редких деревьев, но замешкались, дойдя до стелы «Коломенское». Виктор достал карту.
- Что справа дома… Что слева дома… Хм, слева тут дальше будет нечто вроде парка, потом Вознесенский сад, ну а после уже парк Коломенское. Там, я надеюсь, будет немного безопаснее. Но сейчас достаточно опасный отрезок пути… Давайте дальше тоже между трасс пойдем — какие-никакие деревья…
На подходе к торговому центру «Коломенский» Слава шикнул, поднял руку, призывая их остановиться. Замерли.
Проследив за взглядом Славы Лекс не сдержала тихое «Бля» - на парковке, медленно переходя с места на место, слонялись три твари, подобные вылазившим из порталов пятого числа. Носорогоподобные сволочи с нее ростом.
- Нихера себе, - охнул Слава. - Трёх завалишь? - прошептал он, но, повернувшись к девушке, увидел, как тяжело и часто вздымается ее грудь. Положил руку ей на плечо:
- Эй-эй, не нервничай…
- Да-а? Думаешь, я не понимаю, что такой херне топорами вы ничего не сделаете?.. Блин, как я про них забыла…
- Ну-у, их бледные собратья привлекают больше внимания...
- Пиздец, привлекательные…
К их счастью, в этот раз осечек не произошло — закрыв глаза, Лекс набросила на компанию щит. А открыв и увидев щит воочию — без труда послала три золотых смертоносных всполоха.
Твари умерли практически беззвучно, лишь невнятно порыкивая и скрежеща когтями по земле. Но Лекс почувствовала урчание в животе – магия, по законам жанра, не бралась из ниоткуда – тратились силы самой ведьмы.
Дальше путь пошел относительно безопасно — с двух сторон трассы плавно появились две густые полосы деревьев, прикрывая их от близко стоящих жилых домов, а когда деревья вновь стали редкими — здания высились сильно поодаль. Так, незаметно для себя, приблизились к месту, которое на карте обозначалось просторным зеленым треугольником. Виктор Павлович дал указание сворачивать на мощёную плитками тропинку видневшегося парка.
Старались держаться подальше от широких дорожек. Вознесенский сад вообще прошли насквозь, минуя тропинки, и вышли к Коломенскому парку. Потянуло запахом воды – чувствовалась близость реки.
Наткнувшись на Девичий камень, решили устроить небольшой привал: Инка расхныкалась, что устала, и просилась то на ручки, то посидеть. Сашка крепился, но тащился заметно медленнее, да и Виктор Павлович всё чаще невольно прижимал руку к груди.
Катя раздала друзьям яблоки, и теперь все бодро хрустели, скинув рюкзаки и рассевшись на траве. По прикидкам полковника, до городка МИФИ оставалось около километра, если удастся с детьми пройти лесопарк насквозь, но на всякий случай достал карту, оценивая местность:
- Знаете, я передумал. Пожалуй, отсюда нам лучше спуститься к реке, пройти вдоль нее по набережной, сколько получится, и затем вновь подняться к дороге. Так путь через застроенные районы будет максимально коротким, хоть и немного удлинится сам по себе…
- Если между строений так шастать будем меньше, то я согласна. - Одобрила Лекс.
Слава кивнул. Катя добавила:
- Вы в этом разбираетесь лучше меня, меня даже не спрашивайте. Просто говорите, куда топать и чем помогать.
Олеся слегка улыбнулась:
- Просто иди с детьми позади меня. Не хочу терять Инку из виду, но вести ее не могу. Надо быть настороже.
Катя согласно мотнула головой.
Путь вдоль реки действительно оказался безопасным, а вот подъем от нее усложнился пересеченной местностью... Весенние буераки и буреломы даже в парке путались под ногами. После весенних дождей встречались притопленные канавы. Волны реки шумели мерно и успокаивающе, густой запах природы: немного глинистый, немного тинистый, свежий и будоражащий. К нему примешивался доносящийся с ветерком запах мокрой земли, травы и молодой листвы. Запахи одуряли и сбивали с толку – всё казалось, что сейчас будет пикник, а потом можно будет разойтись по домам.
Где-то через час группа замерла на краю парковки, среди деревьев, настороженно осматриваясь. Открывался вид на широкое поле, густо заросшее травой. Вдалеке виднелся забор, а за ним невысокие жилые дома из светлого кирпича.
- Ну, поле перейдем, а дальше? - негромко спросил Слава. Виктор снова достал карту:
- Так, там должен быть небольшой выезд из района на шоссе. Вот вдоль него, слева от нас, стоит один из корпусов МИФИ, нам мимо, это будет улица Кошкина… Дальше я дорогу знаю, от автобусной остановки ходил. Прямо по улице, но не доходя до перекрестка, свернем во двор — общежитие дочки будет прямо напротив.
Судя по лицам — перспектива идти по улице между жилых домов и вообще строений, в каждом из которых могли скрываться монстры — никого не впечатлила.
Катя с Инкой присели, о чем-то шепчась, Сашка с интересом к ним прислушивался.
Лекс снова кусала губы, твердя себе, что идти так или иначе куда-то надо, но мучила мысль — а придут ли куда-нибудь вообще? В каком месте можно будет спокойно остановится и остаться?
Но Слава тронул ее за плечо, поднял девочек, и путь продолжился.
С футбольного поля выбрались легко — многие секции забора оказались повалены съехавшими с трассы автомобилями. И это был последний удачный момент на сегодня.
Стоило им крадучись выйти на дорогу, как слева донесся топот — трое носорогоподобных монстров мчались на них, постепенно разгоняясь. Слава, ни слова не говоря, подхватил на руки Инку и рванул через дорогу. Инка испуганно вскрикнула:
- Мааам! Мама!
Лекс оглядывалась, пытаясь понять, есть ли тут еще твари, ведь бледнокожие намного быстрее, их важно убить первыми. Крикнула Славе в спину растерянно:
- Стой! Эй!
Катя металась между ними, держа за руку Сашку. Виктор, подняв топор, бросился за Славой.
Чертыхнувшись, Лекс тоже бросилась за ними, матерясь:
- Слава, бля! Стой!
Виктор догнал его на углу кирпичного дома с мозаикой, схватил за плечо. Тот зло обернулся:
- Да бежим, блин!
- Стой, идиот! На бегу Лекс не защитит!
Тут же в них врезалась разозленная Олеся, вырвала из рук мужчины дочку, развернулась к монстрам, бросив злое:
- Сдохни!
Одновременно с отлетевшими золотыми молниями вокруг людей вспыхнул сферообразный щит.
В спину Олесе вжался Сашка, Катя растерянно потянула ее за рукав, ткнув рукой налево:
- Ле-екс..
Взглянув, Лекс снова чертыхнулась. Заматерился Слава. Виктор скомандовал:
- Отходим! Медленно! Под щитом! - слева по улице бежали еще два тяжелых монстра, но, что хуже, опережая их, отталкиваясь то от дороги, то от стен попавшихся домов, неслись две бледнокожие твари.
Слава снова дернул Инку из рук Олеси, крикнув:
- Прикрывай! - быстрым шагом пошел вперед, смотря по сторонам, не обращая внимания на недовольно попискивающую девочку. Виктор, подхватив под руку Сашку, двинулся за ним. Лекс шла следом, постоянно оглядываясь. Катя поддерживала ее под руку, чтобы подруга не оступилась.
Как только «богомолы» вывернули на улицу Кошкина, Лекс, вперив в них жаждущий крови взгляд, представила, как летят к монстрам золотые текучие молнии и вонзаются в тела.
Тварь, на которую она смотрела, споткнулась, взвизгнула, но магической атаки не избежала. Неистовый вопль известил ее собратьев о смерти монстра. Лекс перевела взгляд на вторую. Но та еще при первом взвизге партнера замедлилась, а теперь и вовсе заискрилась голубым, белым и синим.
Но даже со сброшенной скоростью неумолимо настигала людей.
- Умри! - зло выдохнула Лекс. Всполох достиг панциря монстра, растёкся по нему золотистой лужицей и осыпался, будто желтая шелуха, не причинив твари вреда.
Лекс грязно выругалась, вытянула в сторону монстра руку:
- Сдохни! – и, пока летела золотая молния, твердила, как заведённая: - Убей, убей, убей, убей, убей…
Золотистый всполох исчез, коснувшись тела твари.
Монстр сгруппировался и в один длинный прыжок настиг людей.
Лекс панически вскрикнула, отступая. Щит исчез.
Катя споткнулась и, испуганно визжа, упала на землю, стараясь перевернуться, отползти подальше.
Слава со всех ног кинулся бежать, унося визжащую и вырывающуюся Инку. Виктор толкнул Сашку за ними, а сам бросился к падающему на Лекс монстру.
Они сделали это одновременно — Виктор, зайдя сбоку, вонзил топор в сочленение между хитиновым панцирем на теле «богомола» и панцирем на плече. Лекс уперлась руками в грудь тварины, и ее ладони, ослепительно горя уже не золотым, а солнечно-оранжевым, внезапно немного погрузились в тело монстра. Тварь истошно завизжала, как и ее подруга за несколько минут до этого. Тело корчилось и извивалось. Затем обмякло и рассыпалось на обугленные куски.
Наступившая было тишина прервалась тяжелым топотом: до улицы Кошкина добежали «носороги». Виктор схватил ошарашенную Олесю за плечо:
- Надо уходить! Давай! - он помог Кате подняться, и они кинулись догонять Славу и Инку.
Парень не ушел далеко. Не в силах бежать и не оборачиваться, он посматривал на бегу за спину и застал момент убийства твари. Теперь ждал друзей рядом с небольшим кирпичным пунктом сбора мусора.
Каринка сразу потянулась на руки к маме. Виктор, опираясь на кирпичную стену мусорки, пытался отдышаться, морщась и хватаясь за грудь.
- Рана? - встревоженно спросила Лекс, но он отмахнулся.
Катя тяжело дышала, опираясь руками о колени. Сашка нервно оглядывался и притоптывал на месте.
Звук топота неумолимо приближался.
- Слав, - позвала девушка, протягивая товарищу дочь.
- Маам! - протестующе пискнула Инка, но Слава уже забрал ее. Лекс погладила девочку по спине:
- Потерпи, малыш. Мама должна разобраться с монстрами. Все будет хорошо! - отвернувшись, набросила щит и сосредоточилась на руках. Глядя на свои раскрытые ладони, потянулась к Источнику внутри себя, мысленно призывая силы. Свыкаясь называть это магией, подумала мельком, что она действительно прям боевой чародей, как в «Искателе Истины». Мысленно пожелала увидеть собственную магию, и та появилась на ладонях. Сгустки силы формировались меж светящихся пальцев. Магия плясала, похожая на пламя, но иного цвета и структуры, переливалась и мерцала, немного грела. Лекс любовалась волшебством, не обращая внимания на восхищенно-испуганные вздохи за спиной.
Топот послышался совсем близко. Показались монстры.
Вытянув руки в их сторону, Лекс тихо, почти нежно, проговорила:
- Убей.
Первая молния улетела и нашла свою жертву.
Один за другим носорогоподобные существа погибали. Даже не пытались затормозить, падали на бегу. Инерция протаскивала тела по асфальту пару-тройку метров. Минут через десять воцарилась полная тишина.
Повернувшись к спутникам, Лекс напомнила:
- Не стоим! Дальше! Куда дальше, полковник?
Тот, спохватившись и снова схватившись за грудь, кивнул на проход во дворы напротив:
- Вон там. Вон то здание. Третий этаж.
Через двор пробирались, оглядываясь, ступать старались очень осторожно, но здесь на них никто не напал.
Двери в общежитие — пятиэтажное кирпичное здание — открыты. Одна из створок выбита или даже выдрана и валяется в метре от крыльца. Стекла в окнах, как и в соседних зданиях, отсутствуют - где частично, а где и полностью.
Здесь Слава, наконец, опустил Карину на землю и перепоручил ее Кате.
Вошли в здание. Внутри погром.
Через холл к лестнице прошли осторожно, настороженно осмотрелись. Валяются сломанные предметы мебели, бумажный мусор. Виднеются следы крови. Но трупы, дойдя до лестницы, они так и не увидели.
Медленно поднялись на третий этаж и вышли в коридор. Отсюда двери должны были вести в жилые комнаты. Полковник махнул рукой вправо, и, не дожидаясь реакции, аккуратно зашагал по заваленному мусором полу, стараясь не шуметь. Многие из дверей в комнаты студентов были закрыты. Пройдя мимо первой такой двери, Лекс осторожно ее толкнула. Та неожиданно не поддалась.
- Пс-с, - шикнула она идущим впереди Виктору и Славе и, когда те остановились, кивнула им на дверь. Подошедшие мужчины осторожно надавили на нее посильнее. Дверь не открывалась. Лекс тихонько постучала. Позвала полушепотом:
- Э-эй! Есть кто живой?
Никто не отозвался.
Виктор молча кивнул Славе на дверные петли. Поддев обе одновременно топориками, аккуратно, а главное тихо, сняли дверь. Придерживая, чтобы не упала, отставили в сторону.
Лекс, охнув, раскинула руки и оттеснила Катю с Инкой и Сашу обратно в глубину коридора, закрывая обзор на комнату. Сделав щит пошире вернулась к мужчинам. Те мрачно осматривали студенческое жилище.
Две девушки.
Одна недалеко от двери. Судя по кровавым следам — тело сползло по стене на пол. Две огромные рваные раны на груди и животе. Спутанные темные волосы с застывшей кровавой коркой. Искаженное ужасом лицо. У второй голова и руки под кроватью. Наверное, она пряталась там, но ее выволокли, пронзили живот и грудь, практически разорвав надвое. Ее лица не видно. В окне комнаты не просто выбито стекло - выломана рама: обломки валяются на подоконнике и полу. Понятно, откуда взялся монстр.
Отойдя в коридор, мужчины аккуратно прислонили дверь обратно, перекрывая обзор детям. Подозвав ребят, еще осторожнее пошли дальше. Настроение у взрослых резко упало.
А коридор тянулся и тянулся. Комнаты с раскрытыми или выбитыми дверьми пустовали. Еще три закрытые комнаты. Внутри - тела погибших девушек и парней.
В какой-то момент перед очередной комнатой Виктор остановился.
- Здесь… - тяжело произнес он.
Дверь прикрыта. Ни открыта, ни закрыта полностью. Сквозняк мягко шевелил ее, то приоткрывая на несколько сантиметров, то почти закрывая.
Лекс знаком показала Кате оставаться в коридоре с детьми, и осторожно толкнула дверь.
Заметив движение Олеси, Виктор оттеснил ее и первым вошел в комнату.
И замер.
***
Да… Крошка была настоящей дочерью полковника. Его дочерью…
Окно пытались забаррикадировать кроватью и двумя тумбочками, но сейчас тумбочки валялись рядом, частично разломанные. Рама окна тоже была выломана. Рядом с дверью наискось стояла еще одна кровать. Явно перегораживала выход прежде, чем ее сдвинули.
Тело в комнате лишь одно. В углу. Рука так и сжимает круглую табуретку с острыми ножками. Лицо скорее удивленное и немного злое. Тёмные брови вразлёт, приподняты… Так похожа на мать…
Она пыталась защищаться. Клешни твари отрубили ей вторую руку и располосовали грудь. Она так и осела в углу, рядом со своей самодельной баррикадой.
Виктор захрипел, схватился за грудь и рухнул на пол. В глазах у него потемнело. Последнее, что он услышал, было ругательством Славы и вскриком Олеси.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Кароч. Сегодня ночью такие с другом по городу шаримся. И вроде сумерки, а светлеет с каждой секундой. Оглядываемся - все куда то бегут, спешат, орут. Выше то голову свою подымаю, а там хуяк, ядерные грибы распускаются. Ну я по заветам Фоллаута большой палец на руке вытягиваю, скорее на инстинктах, потому что слишком уж большой грибочек был, и пальцем мерить смысла не имело. Ну и такой думаю: "Ну вот и всё. Всем спасибо, все свободны."
И тишина, и умиротворение какое-то что-ли даже.
А потом я проснулся, да.
Но было очень странно и совсем даже не страшно.