Если YouTube медленно загружает — смотрите здесь.

В 2004 году в маленьком американском городе Уилмингтон произошла трагедия. Трехлетнюю девочку по имени Райли Фокс нашли в лесопарке мертвой. Полиция сразу заподозрила в убийстве ее отца, Кевина Фокса. Однажды его задержали в участке и заставили пройти проверку на детекторе лжи, полиграфе. Затем Кевину сказали, что на полиграфе проверку он... провалил. Теперь полицейские были уверены: мужчина — убийца! Наутро, после четырнадцати часов допроса, давления и манипуляций, Кевин не выдержал и признался, что похитил, изнасиловал и утопил любимую дочь. Восемь месяцев он провел в тюрьме. За преступление, которое не совершал. Позже нашли настоящего убийцу.

Чтоб вы понимали, прямо на месте преступления нашли заляпанные грязью ботинки, на которых была написана фамилия настоящего убийцы. Который, кстати, в ту же ночь ограбил дом по соседству, где обогатился 40 долларами. Но полицию это не заинтересовало, они увлеклись психологическими играми с несчастным отцом. Местной полиции так понравилась версия про отца-убийцу, что они даже отменили тест на ДНК, который затребовали сотрудники ФБР. Анализ ДНК провели только через 8 месяцев, по настоянию адвокатов мужчины. Результат не оставил сомнений в невиновности Кевина Фокса. Его немедленно выпустили из тюрьмы и сняли с него все обвинения. А вот полиграф, наоборот, помог полицейским оказать на подозреваемого психологическое давление — и выбить из него ложное признание.

Нужны ли детекторы лжи?

Распознавать ложь очень важно. От этого может зависеть наша жизнь и карьера. Поэтому люди изобретали разные версии детекторов лжи с начала времен. В некоторых племенах Африки шаман задавал человеку острые вопросы и нюхал его тело: вспотел — говоришь неправду. В Китае совали в рот сухой рис и смотрели, какой вопрос вызывает повышенное слюноотделение. Ну а всякие «религиозные полицейские» типа Святой инквизиции вообще придумывали явно невыполнимые задания. Например, засунуть руку в кипяток. Обварился? Значит, врешь! В реке не тонешь? Значит, ведьма!

А потом, в начале XX века, появился полиграф.

Это прибор, который прямо сейчас ежедневно определяет судьбы огромного количества людей. Особенно часто это происходит на родине полиграфа, в США. Там с его помощью исследуют служащих федеральных госучреждений и спецслужб. А еще полицейских, пожарных, медиков, даже охранников. Почти в половине штатов исследование на полиграфе может использоваться в суде, хотя и с оговорками. Это огромная индустрия. Каждый год в Америке проводят больше 2 млн проверок — и это обходится примерно в 2 млрд долларов.

Тем любопытней, что во многих странах проверки на полиграфе запрещены к использованию в суде из-за их недостаточной надежности. Например, в Великобритании, Австралии и Германии. В России ситуация неоднозначная. Формально полиграф не может быть доказательством в суде. Но в его действенность верят многие полицейские, следователи и судьи. А доля оправдательных приговоров... сами знаете какая.

Прежде чем разбирать полиграф, давайте поймем, а нужен ли нам вообще этот прибор? Может, мы и так неплохо распознаем ложь? В 2006 году на эту тему вышло исследование под названием «Мир лжи». Его авторы изучали, какие признаки обычно ассоциируют с враньем, какие из этих стереотипов универсальны, а какие существуют только в отдельных культурах. Всего учёные опросили больше двух тыс. человек из 58 стран.

«Взгляните, политик закинул ногу на ногу, значит, сейчас будет врать»

Оказалось, что по всему миру люди уверены, что лжецы отводят глаза, нервничают, беспокойно ерзают, моргают, мычат, краснеют, говорят длинно и путано. Вот только есть одна проблема... Это неправда. Множество исследований показывают, что говорящие правду отводят взгляд не реже, чем вруны. А движения вроде почесывания в затылке и мычания почти не связаны с честностью. И, тем не менее, нас все время учат, как с первого взгляда распознать ложь. И меня это очень бесит. На YouTube есть огромное количество каналов с миллионами просмотров, где такие рассуждения высасывают из пальца. Самозваные эксперты анализируют «невербалику» в новостях: «Взгляните, политик закинул ногу на ногу, значит, сейчас будет врать». А вот известный человек будто бы радуется трагедии! Значит, он в курсе заговора! А вот вам инструкция, как точно распознать, изменяет ли вам девушка.

На эту тему есть сериал — «Обмани меня». Конечно, это художественное произведение. Но там приводится много якобы научных фактов о признаках, по которым можно легко распознать ложь. Сериал якобы основан на реальной науке, а в консультантах был профессор психологии Пол Экман. Но, если честно, в сериале хорошей науки практически нет.

В 2010 году ученые поставили забавный эксперимент: одной группе показали серию «Обмани меня». Другой — серию детектива «4исла», где не ловят на лжи, а раскрывают преступления с помощью математики.

Третьим не показали ничего. Затем испытуемым показали 12 интервью — шесть содержали только правду, а в шести говорили ложь. Решили проверить: а вдруг люди, которые посмотрели «Обмани меня», переняли научные методы у вымышленного доктора Лайтмана и теперь намного лучше распознают ложь? Но оказалось, что все наоборот. Такие испытуемые стали больше ошибаться. Они чаще объявляли истинные интервью обманом. Ну а ложь отличали не лучше, чем остальные. Это похоже на эффект Даннинга-Крюгера: когда люди, которые кое-чего нахватались, отращивают большую самоуверенность.

В итоге доля правильных угадываний у всех групп была около 60%, чуть лучше случайных 50%.

Чуть лучше монетки

Надо сказать, это не такой уж плохой результат. Во многих других экспериментах по выявлению лжи люди справлялись еще хуже. Есть большой метаанализ 2006 года «Кто лучше всех поймает лжеца?» В нем обобщили 108 экспериментов на 16 тыс. людей. Авторы пытались понять, какие качества человека сильнее всего влияют на способность распознавать обман. Что это — профессия, опыт, талант?

Средняя доля распознанной лжи во всех опытах оказалась 55% в условиях бинарного выбора. То есть это всего на пять процентов лучше, чем случайное угадывание — как если бы испытуемые просто бросали монетку. Самое смешное, что те, кого можно назвать «профессиональными детекторами лжи» — полицейские, таможенники, детективы, судьи и психологи — распознавали ложь не лучше, чем какие-нибудь обычные студенты. Угадайте, кто справлялся хуже всего? Детективы. А лучший результат оказался у учителей. Правда, есть нюанс. С учителями был всего один маленький эксперимент, на выборке из 20 человек. Поэтому уверенно сказать, что Марьиванну нужно натравливать на маньяков и террористов, пока нельзя. Но я уже жду сериал Lie to Me про вашу училку.

А как насчет личных качеств человека? Я уже предвижу комментарии в духе: «А вот я сразу вижу вранье!» Спешу предостеречь от чрезмерной гордыни. Тот же метаанализ показал, что самоуверенность человека, вера в способность «всех видеть насквозь» никак не влияет на результат. Также не имеют значения опыт, образование, возраст и пол. Все участники эксперимента угадывали вранье в среднем чуть лучше рандома. И это при том, что у таких экспериментов в каком-то смысле более низкий уровень сложности, чем в жизни. Обычно в тестах ровно половина информации ложь, а половина — правда. И вас заранее предупреждают: «Где-то тут будут обманывать!» Это сильно облегчает задачу.

В реальной жизни лжецы чаще всего не врут через слово — если только у них не мифомания, pseudologia fantastica. Да, бывают патологические лжецы, которые вообще не контролируют, что они несут. Как правило, это люди с антисоциальным, истерическим или нарциссическим расстройством личности. А обычные обманщики говорят в основном правду, примешивая к ней капельку лжи. И не предупреждают вас, когда ее ждать. Так что в реальности отличить ложь от правды может быть гораздо сложнее.

Как работает полиграф

Расскажу про одного американского специалиста по имени Даг Уильямс. Он посвятил полжизни полиграфу, провел тысячи тестов для полиции Оклахома-Сити. А потом стал знаменитым критиком этой методики. Благодаря его активизму в 80-х в Америке даже приняли закон, который запретил частным фирмам проверять на полиграфе сотрудников. Уильямс не просто критиковал прибор, а показывал, как просто его обмануть.

В 2013 году из-за Уильямса возник скандал. Мужчина за вознаграждение учил всех желающих обманывать прибор. Агенты Министерства внутренней безопасности провели спецоперацию. Они под прикрытием обратились к Уильямсу. Дескать, помоги нам обмануть полиграф, чтобы устроиться на таможню. Он согласился... и сел в тюрьму на два года. Следует признать, что Уильямс действовал небезупречно. Например, агенты признались ему, что продавали наркотики. Один утверждал, что во время работы полицейским совратил малолетнюю. И все же то, как мы воспринимаем проступок Уильямса, явно зависит от нашей оценки эффективности полиграфа.

Допустим, прибор вообще не работает, как утверждает Уильямс. Тогда получается, что ему дали срок за то, что он научил людей обманывать бесполезную железку. Это как научить людей варить неработающий наркотик. Или незаконно вооружить террористов особо крупными мягкими игрушками. Вот у меня есть книга о защите от темных искусств — про оборону от магов. Я там рассказываю, что магии не существует, поэтому лучшая защита — в нее не верить. Представьте, что меня арестуют и посадят за раскрытие тайной методики, которая позволяет людям скрывать преступления от экстрасенсов-детективов.

Ну а если полиграф работает, тогда вроде бы Уильямсу вынесли справедливый приговор. Так где же истина?

Как обычно, все проверяется наукой. Полиграф буквально значит «много записывающий». Это устройство, которое подключается к человеку и отслеживает несколько физиологических параметров:

— Гальванический потенциал кожи. Когда человек нервничает, он потеет, и ток лучше проходит;

— Пульс и частоту дыхания;

— В некоторых версиях таких приборов дополнительно измеряют кровяное давление. А иногда даже наблюдают за расширением зрачка.

Но все люди разные. И нет единого «дыхания лжи» или «пульса правды». Поэтому в классическом методе каждый сеанс на полиграфе начинается с калибровки. Оператор просит вас правдиво ответить на ряд невинных вопросов: как вас зовут, сколько ушей у Чебурашки, какой сегодня день недели... Работает ли гомеопатия...

Так полиграфолог устанавливает «базовую линию»: создает своего рода «портрет» вашей правды, как она выглядит на графиках. Предполагается, что дальше оператор сможет отличить ложь, увидев резкое отклонение от этой «базовой линии». И уже здесь скрывается фундаментальная научная проблема полиграфа. Предполагается, что произнесение лжи, и только лжи, создает у человека явную физиологическую реакцию. Учащается дыхание и сердцебиение, усиливается потоотделение.

Но у человека нет такой специализированной реакции именно на собственную ложь. Полиграфолог на своем экране видит только одно: человек волнуется. Эту реакцию может вызвать любой стресс, не только из-за лжи. Например, вас спросили: «Любите ли вы молоко?» Казалось бы, простой вопрос. И вы честно отвечаете «Да». Но вы заволновались, потому что у вас от молока дикий понос. Или, может, вашу жену увел молочник. Да и спросить про молоко можно по-разному. Можно так: «Вы любите молоко?» А можно так: «Так-так-так... значит, МОЛОКО любите, да? Признавайтесь! Любите или нет?» И вот у вас возникает эта неприятная ассоциация, а полиграфолог видит отклонения приборов. И может тут же заключить, что вы соврали. В результате вы под подозрением, или вас уволили с... молочного завода. Обидно.

«Да, конечно! Как вы узнали?»

Это был ложный положительный результат. Вы говорили правду, а на графике получилось, что соврали. А может ли быть наоборот? Реально ли спрятать реакцию от прибора? Да легко. Во-первых, в некоторых случаях даже не нужно прилагать специальных усилий. Например, человек — нарцисс. Он полностью уверен в своей правоте и доблести, живет в своей альтернативной реальности, в эдаком... бункере. Спросите его: «Это правда, что у вас самые красивые руки, самые выразительные глаза и лучшее чувство юмора?» «Да, конечно! Как вы узнали?» Или спросите экстрасенса, настоящий ли он экстрасенс. Он не стесняясь расскажет вам всю правду.

Но это особые случаи. А сейчас я научу вас секрету, за который посадили Уильямса. Итак, во время записи «базовой линии», когда вы должны отвечать правду, представляйте себе самые ужасные для вас вещи. Например, что за вами бежит Фредди Крюгер.

Если вы антипрививочник, представьте кактус.

Если плоскоземельщик — урок географии. Если гомеопат... меня. Тогда график вашей нормы будет выглядеть по уровню стресса примерно как ваша гипотетическая ложь. А когда придет время врать — наоборот, расслабьтесь и представьте что-нибудь приятное. Нежный прибой на пляже с пальмами, теплый вечер с пушистым котиком.

Правда, полиграфологи знают, как отличить волнение от виновности. Например, оператор может специально задать неприятные вопросы, при ответе на которые испытуемый, вероятнее всего, соврет. Например, проверяют чиновника на большое хищение, а спрашивают: «Брал ли ты когда-нибудь деньги без спроса?». Наверняка брал. А иногда оператор специально просит испытуемого соврать при ответе на несколько вопросов. В результате оператор видит, как на графиках выглядит невинная, нестрашная «маленькая» ложь — потом её можно сравнить с ложью «большой».

Но даже эти методы можно обмануть. Был такой знаменитый двойной агент КГБ Олдрич Эймс.

Он много лет работал в ЦРУ и несколько раз успешно обманывал полиграф. В интервью мужчина раскрыл «суперсложный метод», который ему подсказали его кремлевские кураторы: «Хорошо выспитесь. Позавтракайте. Приходите расслабленным. А самое главное... подружитесь с оператором! Пошутите, включите обаяние. Убедите его, что для вас этот тест простая формальность».

И это еще одна огромная проблема полиграфа. Дело в том, что прибор не выдает каких-то определенных результатов. Нет «красной линии», за которой однозначно загорится лампочка «ложь». Все решения принимает человек, опираясь на свой опыт и чутье. И он же выбирает вопросы и направляет ход интервью. А значит, он может как вызвать у вас стресс, так и успокоить. Это не очень здорово, ведь все, что тест измеряет — это степень волнения!

Представьте, что кто-то нежно говорит вам: «Я тебя убью, я тебя убью...» Вроде волноваться не надо. А потом вдруг: «Я тебя люблю!» Криком! И сразу стресс. То есть даже от интонации вопроса или утверждения может зависеть результат.

Проверка проверяющих

Но операторы уж точно не предвзяты! А значит, если взять сырые данные проверок на полиграфе и показать их множеству независимых экспертов-полиграфологов, их мнения совпадут. Совпадут же?

У меня для вас есть одна история. Есть такой секретный документ ЦРУ «Стабильность результатов полиграфа у разных операторов». Уже рассекреченный, если что. Все как полагается, с замазанными секретными словами и так далее. В нём — выводы по итогам эксперимента. В исследовании участвовали тридцать мужчин и женщин, и полиграфологи провели с ними восемьдесят с лишним тестов. Если что, это были реальные расследования ЦРУ.

А потом полученные на полиграфе данные стали рассылать другим полиграфологам. Те ничего не знали: ни что сказали испытуемые, ни результат расследования, ни мнения других экспертов. Даже сами вопросы им не показывали. Специалистов попросили определить одну простую вещь: какие ответы вызвали сильную эмоциональную реакцию. То есть какие ответы они бы пометили как возможную ложь. Таких опросов сделали больше четырех тысяч. И вот результат: на абсолютно одинаковых данных совпадение между вердиктами полиграфологов было... не более 70%.

Обратите внимание: семьдесят процентов — это не результаты полиграфа. Это не точность определения лжи. Это то, насколько часто эксперты соглашались друг с другом в самых базовых оценках. Это примерно два раза из трех. Поэтому в отчете ЦРУ и резюмируют, что «результаты очень плохие».

Тут надо понять одну вещь. Если у вас надежность методики, то есть стабильность результатов, менее 70%, то и в реальности точность определения лжи не может быть выше этого уровня. А это без учета того, что волнение, которое детектирует прибор, не всегда связано с попытками солгать.

Что говорят учёные

Когда я начал углубляться в тему полиграфов, меня поразила одна вещь. Почему научных исследований о детекторах лжи подозрительно мало? И те исследования, что опубликованы в научных журналах, обычно низкого качества или с очень маленькой выборкой. Яркий пример — статья 1993 года.

Ее авторы рассуждали довольно здраво. Они заметили, что во множестве исследований у полиграфа низкая точность. И предложили объяснение: лжецы во время научных проверок не боятся разоблачения, так как врут по поводу придуманных «преступлений», а не настоящих. Оттого и нет яркой эмоциональной реакции. Чтобы это исправить, участников попросили рассказать о себе постыдную правду — неловкую историю из прошлого. А дальше на полиграфе их просили соврать, отрицая свою неловкую историю. Или ответить честно, что не участвовали в постыдной истории другого участника.

При этом оператор полиграфа не знал, где чья история, а участникам пообещали награду, если их не разоблачат. То есть повысили ставки. И вроде бы получилось: авторы пишут, что при этих условиях полиграф работал немного лучше, чем в других исследованиях. Целых 78% правильной классификации! Увы, у этой работы крошечная выборка, всего 23 человека. И так сплошь и рядом: маленькие исследования и не очень впечатляющие выводы.

В 2003 году Национальная академия наук США собрала целый комитет, чтобы разобрать претензии к полиграфу. По результатам вышел отчёт на четыреста страниц, выводы которого были крайне негативными. Вот лишь некоторые из заключений:

1. Нет никакой теоретической базы, которая бы объяснила, почему полиграф распознает именно ложь. С этим согласна и Американская психологическая ассоциация: «Нет никаких свидетельств тому, что какое-либо сочетание физиологических реакций уникально именно для лжи»;

2. Исследования в пользу валидности полиграфа очень низкого качества. Его используют почти сто лет, а наука о нем почти не продвинулась вперед! Подозрительно;

3. В проведенных экспериментах ситуация допроса очень сильно отличается от того, как допрашивают реальных преступников, чья судьба действительно висит на волоске;

4. Даже в тех отдельных случаях, когда полиграф и принес пользу (например, помог выудить признание из истинного преступника), его роль мало чем отличалась от фальшивой машины с лампочками. Сила полиграфа по большей части в том, что люди в него верят и боятся врать с датчиками на теле.

Известной стала фраза председателя этого комитета Стивена Финберга: «Тестирование на полиграфе стало золотым стандартом. Но очевидно, что золото это — фальшивое».

Операция «Крот»

Добавим к этому отчет ЦРУ, и картина становится довольно однозначной. Но защитники полиграфа не сдаются: «Вообще-то не только у нас с надежностью все плохо. Даже врачи в некоторых областях медицины могут не сходиться в диагнозе. Что теперь, медицину отменить?» Но проблема в том, что по результатам «диагноза» с применением полиграфа вас могут посадить в тюрьму. Или принять за шпиона, или уволить с работы. Для такого теста нужна точность как можно ближе к ста процентам.

И тут очень важно сказать о еще одной проблеме полиграфа, которую подчеркнула комиссия американской Академии наук. Дело в том, что многие госслужбы используют детекторы лжи для выявления иностранных шпионов. Например, Министерство энергетики США так отбирает кандидатов для работы на атомных объектах.

Так вот, авторы отчета предложили мысленный эксперимент. Допустим, у вас есть 10 тыс. сотрудников госорганов, и среди них спрятались 10 шпионов.

Скажем, что полиграф выявляет ложь в 90% случаев. В этом случае вам придется заподозрить больше полутора тысяч человек! Да, среди них будут 8 из 10 шпионов. Но мало того, что двоих вы упустили... как вам отыскать эту «омерзительную восьмерку» среди полутора тысяч лояльных служащих? Это же иголка в стоге сена.

Но допустим, вы поняли, что это нереально. Давайте тогда «брать под колпак» только сотрудников с самыми плохими результатами теста. Так, чтобы под подозрением оказались всего 40 человек из 10 тыс. Можно даже их всех уволить, от греха подальше. Но вот беда: согласно подсчетам авторов, в эти 40 попадут всего два шпиона. А остальные восемь продолжат воровать секреты и саботировать работу.

Когда полиграф используют в уголовных делах, эта проблема не так заметна. Там среди проверяемых довольно много настоящих преступников. Поэтому, даже если тест неточный, он будет чаще попадать в цель. А вот шпионы встречаются очень редко. Поэтому шанс полиграфолога ложно обвинить человека гораздо выше, чем найти шпиона. На каждое попадание будет приходиться 200 промахов. И это если допустить, что точность полиграфа достигает 90%. А мы уже говорили, что в экспериментах она гораздо ниже — 60–70%.

Короче, использовать полиграф для поиска шпионов или проверять кандидатов на ответственную вакансию непрактично. И это подтверждалось на практике. Например, тот самый «крот» Советского Союза в ЦРУ Олдрич Эймс, который советовал перед проверкой выспаться и подружиться с оператором, дважды успешно проходил тесты на полиграфе. Притом Эймс успел сдать кэгэбэшникам всех агентов, которых знал, сорвал больше ста операций и получил за это больше четырех млн долларов. Он успешно скрывал от ЦРУ брак с колумбийской женой, пьянствовал и проваливал задания, покупал за наличные шикарные дома, машины и костюмы, даже нанимал слуг, его базовые расходы во много раз превышали официальную зарплату. И несмотря на это, для его поимки потребовалось 8 лет!

Поэтому, когда вы слышите истории про всезнающие и всевидящие спецслужбы, не всегда стоит им верить.

В отчете американской Академии наук есть очень важная формулировка: «Нет оснований ожидать, что проверка на полиграфе может иметь крайне высокую точность». Действительно, нужна «крайне высокая точность», чтобы считать проверку на полиграфе беспристрастной научной экспертизой, по результатам которой можно выносить человеку приговор.

Не 60%, не 80, даже не 95, а выше. Иначе из раза в раз будут случаться драмы вроде истории с отцом Райли Фокс.

И хотя критика в адрес отчета Академии наук существует с 2003 года, его до сегодняшнего дня так никто и не опроверг. Твердых доказательств эффективности полиграфа всё ещё не появилось. И это редкий случай, когда документ ЦРУ выглядит научнее, чем любые научные публикации по теме.

Будущее детектора лжи

Чего мы хотим от полиграфа? Чтобы бесстрастная машина рассудила людей. Про это есть интересная история. Был такой американец, Молтон Марстон, который называл себя «отцом полиграфа».

Во многом благодаря ему прибор стали использовать по всей Америке. Но ещё Марстон известен тем, что создал персонажа комиксов «Чудо-женщину». Главное оружие этой амазонки — «Лассо истины». Если им заарканить человека, то он будет говорить только правду.

Вообще с этим персонажем связано много интересного. Марстон был солидарен с феминистками и сделал Чудо-женщину достойным аналогом Супермена, чтобы девочкам было на кого равняться. Но в то же время он был увлечен BDSM, и в комиксе то супергероиня связывала врагов и доминировала над ними, то наоборот.

Но я отвлекся. Так вот, полиграф должен был стать таким «Лассо истины». А превратился в лассо товарища майора. Но что, если настоящее лассо истины все-таки можно создать?

Например, в отчете Американской психологической ассоциации упоминаются исследования, где пытались детектировать ложь с помощью томографа. При этом некоторые ученые утверждают, что обнаружили определённые области в мозге, которые активируются именно в ответ на произнесение лжи. Пока этот метод не очень удобен и не то чтобы точно работает... но что, если получится?

Можно вспомнить один любопытный эксперимент, который провели в 2011 году. Тогда взяли 330 кандидатов в присяжные. Им раздали анкеты, где утверждалось, что подсудимый врет, причем якобы это подтвердил научный тест. Для одних присяжных этим тестом был полиграф. Для других — аппарат функциональной магнитно-резонансной томографии. А для третьих — замеры температуры лица. В результате чаще всего обвинительное решение выносили присяжные, у которых ложь подтвердил аппарат фМРТ.

Из этого вытекает вывод: чем наукообразнее звучит тест, тем он убедительнее для окружающих. Так что, если кто-то придумает новый высоконаучный детектор лжи, его будет несложно «продать» обществу, как в свое время сделали создатели полиграфа. Причем есть опасение, что никого не остановит, если за прибором не будет «твердой» науки.

А пока одни ищут истину в данных фМРТ лжецов, другие разрабатывают детектор лжи по ЭЭГ, электроэнцефалограмме. Для считывания ЭЭГ человеку надевают на голову электроды, которые приблизительно измеряют активность головного мозга. Авторы одной работы обучили искусственный интеллект на огромном количестве измерений с энцефалографов — и заявили, что смогли достигнуть 90-процентной точности определения лжи.

Правда, методика проверки у них была странная. В тесте людей просили давать непраавильные ответы на базовые вопросы типа «где родился, где учился, как зовут папу-маму, какой номер паспорта, где живешь». Поэтому их результаты могут объясняться чем-то другим. Вполне возможно, что авторы статьи создали детектор фантазии. Ведь испытуемые выдумывали неправильные ответы.

Наконец, в 2023 году вышла статья, где предложили применять ИИ для обнаружения обмана по выражению лица. Нейросеть обучали на больших массивах данных распознавать ложь по микроизменениям в мимике лица.

Прямо как в сериале «Обмани меня», только с помощью компьютера. Авторы утверждают, что уже добились точности в 70%. К этой статье, конечно, тоже есть вопросы. Как минимум потому, что исследователи обучали сеть на видеозаписях заседаний суда с сайта Innocence Project. Это ресурс про людей, которых неправомерно осудили, а потом оправдали. Вроде звучит здорово, исправление ошибок правосудия дело хорошее. С другой стороны, часто это очень спорные дела, в которых порой и не поймешь, где суд был прав, а где ошибался.

И да, создал этот сайт тот самый адвокат, который помог оправдать спортсмена О-Джей Симпсона, обвиннённого в убийстве своей бывшей жены и её приятеля.

Возможно, показания О-Джей Симпсона были бы поданы нейросети как правдивые.

А еще создатели этого метода делают довольно пугающие заявления. Они говорят: «Проблема в том, что люди знают, когда их проверяют на ложь, и могут отказаться от исследования на полиграфе. А мы будем наблюдать за человеком 24 часа в сутки без его ведома! Так можно собрать сколько угодно данных о конкретном человеке — и научиться идеально отличать его правду от лжи».

Вообще уже есть эффективные программы, которые усиливают микродвижения человека и делают их заметными даже на большом расстоянии. Например, они показывают, дышит ли младенец, визуально усиливая расширение груди и румянец на коже. Так же можно вытащить из видеосигнала сердцебиение взрослого. Значит, можно измерить пульс и частоту дыхания оратора на трибуне. Это звучит очень антиутопично, ведь HD-камеры уже висят на каждом шагу. Зашел в магазин, сказал «Опять горячую воду отключили. ОБОЖАЮ наше государство!» А система распознала: это была саркастичная ремарка, то есть враньё. Пятнадцать суток этому господину!

Не хочу вас пугать, но в аэропортах уже устанавливают системы, которые распознают ложь по мимике. Их тестировали в странах ЕС — Венгрии, Латвии и Греции. Компьютер задает вопросы о цели визита приезжим, в том числе беженцам. И на основе анализа выражения их лица назначает им «рейтинг подозрительности». При этом критики отмечают, что систему почти не проверяли, а обучалась она только на белых европейцах. В итоге ее точность очень низкая, она будет только запутывать таможенников. Или, как в случае с убийством Райли Фокс, даст им повод обвинить человека во всех смертных грехах.

Выходит, что, независимо от научности полиграфа и других подобных устройств, в будущем нас могут начать проверять на ложь без нашего ведома, автоматически и на расстоянии. И необязательно на основе научных методов. Но до этого нужно еще дожить. А сейчас можно уверенно сказать, что пока надежного детектора лжи никто еще не создал.

Поэтому давайте начнем с того, что перестанем называть полиграф «детектором лжи» — и не будем использовать его не по назначению. Особенно в тех случаях, когда это может сломать чью-то судьбу. Как в тех странах, где запретили использование полиграфа в качестве доказательства в суде или для проверки на собеседовании.

А еще нам нужно признать, что мы сами очень плохо распознаем ложь. И те, кто гордится умением распознавать вранье с первого взгляда — прежде всего лгут сами себе. Чаще всего это просто подозрительные люди, которые видят ложь повсюду, даже в чистой правде. Сразу вспоминается, сколько раз раскрывали мою «ложь». Говорили, что я агент фармкомпаний, масонов, Monsanto, госдепа и даже Кремля.

Таким людям я хотел бы кое-что напомнить. Согласно исследованиям, самые недоверчивые и подозрительные личности, как ни парадоксально, гораздо более уязвимы для мошенников из-за дефицита социального интеллекта. Поэтому не ищите ложь всегда, везде и во всем, а лучше учитесь обнаруживать, когда вы сами себя обманываете. Распознавайте свои заблуждения и ошибки мышления.

📑 Источники ↗

Подписывайтесь на мои соц. сети

Бусти / Патреон / Telegram / Youtube / TikTok

Если видео медленно загружается на YouTube, смотрите его здесь.

Говорят, психоделики открывают новый мир. А ещё есть мнение, что, если принимать их микродозами, можно и депрессию победить, и умственные способности улучшить, и воображение прокачать. Из сегодняшнего текста вы узнаете, что наука думает об использовании психоделиков в медицине, можно ли лечиться грибами, как выглядит научный рейтинг психоактивных веществ, реально ли создать безопасный заменитель алкоголя и при чём тут печально известный яд «Новичок».

Но сначала – небольшой дисклеймер. Я ни в коем случае никого не призываю покупать, употреблять, изготавливать или пропагандировать запрещенные наркотические вещества и их прекурсоры. Ни в каких количествах. Я хочу лишь описать исследования по изучению воздействия психоделиков на организм. Чисто с научной точки зрения. Нелегальные наркотики опасны еще и тем, что нельзя проверить чистоту и концентрацию действующего вещества — что постоянно приводит к трагическим последствиям.

Микродозинг

В 2021 году вышло в свет одно из самых крупных исследований микродозинга – двойной слепой плацебо-контролируемый эксперимент. Вот несколько цитат из рассказов испытуемых: «В некоторые дни во время исследования у меня очень усилилась концентрация, а цвета были более яркими. Это было для меня совершенно новое чувство!», «Мне кажется, я смог достичь очень мощного состояния измененного сознания…»

В этом исследовании подопытные принимали крохотные дозы псилоцибиновых грибов и LSD. Псилоцибин — это запрещенный в большинстве стран наркотик. Он содержится в самых разных грибах и вызывает эйфорию, галлюцинации, измененное ощущение времени и мистические опыты.

Но может вызывать и тошноту, панические атаки, даже психоз. Бывали смертельные случаи — из-за паники или дезориентации во время неудачных опытов.

LSD, диэтиламид лизергиновой кислоты — еще одно запрещенное вещество, но уже синтетическое. В целом оно вызывает схожий эффект – сенсорные галлюцинации, мистический опыт, прозрения. Принимающие LSD часто говорят, что у них звуки, цвета и ощущения словно связываются воедино. Действительно, при приеме LSD усиливается “связность” мозга. Это можно увидеть даже по показаниям МРТ: участки нервной системы, которые раньше были независимы, теперь включаются одновременно.

Однако при микродозинге человек выраженного измененного сознания не испытывает, так как доза в 10–20 раз меньше используемой для трипов. Рассказывают, что после микродозинга якобы улучшается память, настроение, креативность, цвета становятся ярче.

Должен признаться: я вас немного обманул. На самом деле написанные выше цитаты принадлежали людям из плацебо-группы, которые никаких психоактивных веществ во время эксперимента не принимали. Причем впечатлениями они делились уже после того, как узнали, что принимали плацебо. Поэтому полностью вторая цитата звучит так: «Мне кажется, я смог достичь очень мощного состояния измененного сознания… только за счет собственных ожиданий того, что может сделать микродоза». А еще один подопытный в шутку сказал: «Вы смогли запихнуть духовность в пустую пилюлю. Невероятно!»

В общем, в самом большом и дотошном на сегодняшний день исследовании микродозинг оказался ничем не лучше плацебо.

Ни по одному исследуемому показателю – от шкалы депрессии до тестов на ум и креативность. А еще оказалось, что люди, которые верили, что принимали микродозы, демонстрировали наилучшие результаты. Независимо от фактического приема веществ. То есть за эффекты веществ люди иногда принимают эффекты собственных ожиданий.

Почему это не бред

В медицинском смысле идея микродозинга не совсем абсурдна. Это вам не гомеопатия. Да, дозы маленькие, но не настолько! В фармакологии есть понятие «терапевтический потенциал» – это разница между лечебной дозой и смертельной.

У многих лекарств она всего один к двум. Превысил в два раза дозировку, откинул коньки. «Окошко», в котором вещество действует, но не отравляет — очень узкое. А вот в случае грибов эффективная доза, при которой ощущается воздействие, отличается от смертельной в тысячи раз. Для LSD смертельной дозы не выявлено вовсе — даже описаны случаи, когда люди, случайно принявшие сотни эффективных доз разом, не испытали долгосрочных негативных последствий.

Вообще исследовать психоактивные вещества — огромная проблема. И не только потому, что вещества сложно достать. Во-первых, человек, скорее всего, догадается, что принимает настоящий препарат. Поэтому крайне сложно провести слепое исследование. Во-вторых, незаконно приглашать людей к участию в экспериментах с запрещенными веществами — получается, вы подстрекаете молодёжь употреблять наркотики.

Поэтому авторы работы пошли на ухищрение. Они рассудили так: в мире полно людей, которые и так практикуют микродозинг. Давайте вместо клинического исследования в лаборатории кинем клич всем желающим — в какой бы стране они ни жили. Пусть участники микродозят как обычно, а мы за ними понаблюдаем. Но как же контроль за составом и дозировкой препаратов? Ведь каждый покупает вещества где попало, никто не проверяет их состав и так далее…

В том-то и дело: ученые смогли превратить баг в фичу!

Ведь получается, что условия эксперимента максимально приближены к реальности. Не можем управлять дозировкой? Да и не нужно! Ведь испытуемые сами достают психоделики на черном рынке, а там дозировка все равно «плавает» в зависимости от продавца и партии. Заодно это сильно удешевляет сам эксперимент, ведь подопытные сами покупают препараты. К слову, выборку удалось набрать приличную – почти 200 добровольцев (их личные данные учёные не раскрывали). В итоге эксперимент одобрила даже университетская этическая комиссия. Учёные хитро обошли целое минное поле этических и юридических конфликтов.

Но оставалась ещё одна проблема. Если испытуемый сам себе выдает вещества, причём где-то далеко от ученых — как сделать так, чтобы эксперимент был слепым, то есть чтобы участники сами не знали, принимают они действенное средство или плацебо? А вот так. Каждый участник получал непрозрачные капсулы для пилюль. В часть капсул он насыпал свою любимую микродозу. А часть капсул оставались пустыми — это было плацебо. Затем испытуемые раскладывали пилюли по конвертам, клеили на конверты QR-коды и перемешивали. Потом из восьми конвертов участник случайно выбирал четыре — по одному на неделю месячного эксперимента. Причём так, что либо весь месяц он принимал психоактивное вещество, либо весь месяц плацебо, либо пополам — то одно, то другое. Кому что досталось, знали только экспериментаторы — по QR-кодам.

Кроме того, людей просили угадать, что лежит в текущем конверте — и смотрели, влияет ли ожидание человека на субъективный опыт. Ответ вы уже знаете.

Гражданская наука

Сами авторы назвали свой эксперимент «гражданской наукой». И метод, который они придумали, оказался даже более ценным, чем сам результат эксперимента. Видимо, учёные тоже это понимали — и в 2023 году опубликовали в журнале Scientific Reports статью про сам метод. Причем с интересным дополнением – люди все же иногда угадывали, принимают они психоактивное вещество или нет. Это влияло на результаты. То есть даже хитрый метод с конвертами не дал настоящего слепого, плацебо-контролируемого клинического исследования — где человек в принципе не может догадаться, в какой он группе. Поэтому авторы вывели специальную «формулу ослепления».

Они как бы оценили “эффект плацебо” и научились вычитать его из эффекта препарата. Так можно прикинуть, каким получился бы результат эксперимента, если бы никто не догадался, где были вещества.

И вот они применили эту поправку к своему исходному эксперименту… «И превратили своё поражение в триумфальную победу», наверное, подумали вы. Но вот что пишут учёные:

«При традиционном анализе без этой поправки мы бы сказали, что микродозинг влияет на настроение, эмоциональность, креативность. Но после ее внесения почти ни одного результата не осталось».

Стало понятно, что эффекты микродозинга почти полностью объясняются самовнушением, а не препаратом. Кстати, авторы работы — вовсе не скептики, которые пытались разоблачить микродозинг. А совсем наоборот:

«…мы думали, что станем героями, доказавшими, что микродозинг работает. Результаты несколько разочаровали. В сообществе микродозинга все очень огорчились».

Старший ученый в этой группе — вообще чуть ли главный адепт использования психоделиков для терапии. Это профессор фармакологии Дэвид Натт.

И вот представьте: этот гуру психоделиков тщательно и убедительно показал, что микродозинг работает слабо – а то и вовсе не работает.

Почему меня будоражат и интригуют эти исследования? Потому что этот метод можно применить в совершенно других сферах науки, где тоже сложно провести клинические исследования. Так, я очень переживаю за развитие науки о старении. Биохакеры тоже по этому поводу переживают – а ещё они постоянно тестируют на себе всякие сомнительные препараты и БАДы. Кстати, сейчас в Гондурасе создали особую экономическую зону, город «Проспера». Там можно легально вколоть себе генную терапию и расплатиться биткойном. Да-да, киберпанк наступил.

Так вот, некоторые богатые биохакеры ездили туда, чтобы генно-модифицироваться (делать этого я пока не рекомендую).

Но даже эти экстремалы почти никак не помогают науке. И вот почему:

• Во-первых, каждый биохакер экспериментирует на одном человеке – на самом себе. Выборки, по сути, нет;

• Во-вторых, он знает, что вколол или проглотил. Эксперимент не слепой.

Но что, если применить к биохакерам вот эти хитрые способы группы Дэвида Натта? Давайте «ослепим» их на расстоянии и внесем статистические поправки на ожидания. Так мы сможем провести на куче биохакеров по всему миру большое клиническое исследование. Уже есть сотни биохакеров, которые себя чем-то биохакают: например, много лет принимают рапамицин, который продлевает жизнь мышам, но на людях толком не тестировался. Ну а мы превратим их хобби в науку. Раньше люди просто ходили под кайфом. А теперь ходят под кайфом — но ради науки. И так же биохакеры — раньше просто хрустели БАДами как попкорном, а отныне будут давать реальную информацию ученым.

Есть ли уже результаты?

Исследование команды Натта опровергло действенность именно микродозинга. Но у этого же ученого есть десятки статей про использование психоделиков — просто в обычных дозах. Например, Натт публиковал обзор опыта медицинского применения психоделиков, в том числе псилоцибина и LSD. И вывод его такой: по-видимому, основной эффект психоделиков в виде странных ощущений вызван тем, что они стимулируют рецепторы серотонина в мозге — как будто у вас слишком много серотонина. Причем психоделики стимулируют строго определенный тип серотониновых рецепторов – 5HT2A. Именно они отвечают за измененное состояние сознания с галлюцинациями и деперсонализацией. Это смогли доказать: есть лекарства, которые блокируют именно этот тип рецепторов. И если их принять, психоделики перестают действовать.

И главное, Натт описывает, как эти изменения в сознании происходят. Обычно наш мозг работает синхронно и ритмично. Помните про мозговые ритмы? Вот тут они расстраиваются. Но это не просто хаотичный бардак. От психоделика внутри коры усиливается связность: у сигнала становится больше шансов пробиться из одной части мозга в другую. Все в мозге связывается со всем. Например, так может возникнуть синестезия, когда два ощущения объединяются в одно: вы начинаете «нюхать звуки» или «слышать цвета», как композитор Скрябин.

В таком состоянии могут возникать новые, необычные ассоциации, которые раньше никогда в голову бы не пришли.

Натт утверждает, что в некоторых случаях псилоцибин помогает людям с клинической депрессией — причем этот эффект может длиться много месяцев после одного приема. По его версии, тут работает именно повышенная связность в коре головного мозга. Грубо говоря, депрессия эту связность нейронов понизила, а психоделик — повысил обратно к нормальным показателям.

Эта идея заинтриговала многих ученых. Они увидели в этом своего рода «продолжение» для самого популярного и изученного средства для борьбы с депрессией: так называемых ингибиторов обратного захвата серотонина. Типа сертралина, известного под торговым названием Золофт.

Вы наверняка слышали о таких антидепрессантах. Работают они так: есть два нейрона. Отросток одного заканчивается на теле другого. И вот в этом месте возникает щель под названием синапс. Один нейрон выбрасывает туда вещество-нейромедиатор, что может активировать другой нейрон. Чтобы нейрон не «закоротило» навечно, есть молекулы, которые «втягивают» нейромедиатр обратно в первый нейрон. Это и есть «обратный захват»: выбросили серотонин, потом обратно захватили. А вот антидепрессант не дает втянуть серотонин обратно — «подавляет обратный захват». Серотонин остается в щели и сигналит гораздо дольше и эффективней.

Представьте, что ваш мозг перестал нормально награждать себя серотонином: вас ничто не радует и не мотивирует. Тогда лекарство может во много раз усилить и продлить даже редкий и слабый сигнал. И в вас уже что-то зашевелилось. Теперь понимаете, почему ученых так заинтересовали психоделики? Не нужно ждать, пока ваш собственный нейрон выделит серотонин. Психоделики сами бьют в его мишень — работают вместо серотонина. А еще рецептор серотонина намертво прицепляет к себе молекулы LSD — видимо, поэтому некоторые остаточные эффекты препарата могут длиться недели и даже месяцы.

Нервно-паралитическое

А теперь – небольшое отступление про «Новичок». Все, что я вам сейчас рассказал, очень похоже по действию на боевой яд. Мы обсуждали нейромедиатор серотонин, а есть нейромедиатор ацетилхолин. Его главная задача — активировать мышцы. Выбросили его, мышца сократилась. А чтобы мышца не «залипла» и ее не свело, есть фермент ацетилхолинэстераза. Она разрушает ацетилхолин — и мышца расслабляется. Так вот, химическое оружие типа «Новичка» не дает этой ацетилхолинэстеразе работать. Теперь некому выключить мышцы – и их сводит судорогой. Потом отказывают не только руки и ноги, но и мышцы, нужные для дыхания. Так работают и некоторые другие боевые нервно-паралитические газы — например, зарин, табун и VX.

Но вот что интересно: этот же эффект используют, чтобы облегчать болезнь Паркинсона. Если давать больному микродозы такого нервно-паралитического вещества, можно ослабить тремор.

Но вернёмся к обзору Дэвида Натта. Он озаглавил его «Что мы знаем, что мы думаем и что еще предстоит изучить». О чём же думает Натт? Например, о том, что длительное положительное влияние психоделиков на настроение связано с усиленной нейропластичностью — то есть способностью мозга меняться и создавать новые нейронные связи. Какие тут есть доказательства? Как минимум это показали опыты над животными. Им давали психоделики – а в их мозге выстраивались новые связи за счет нейропластичности.

Это можно сравнить с выдуванием стекла: пока оно горячее, из него можно слепить что-нибудь красивое. Ну или что-то стремное. А когда оно застынет, то это уже надолго.

Именно по этой причине я сам никогда не принимал психоделики. Я очень ценю свою личность и не хочу, чтобы она непредсказуемо изменилась. А это правда может произойти. Есть небольшое исследование 2018 года, авторы которого изучили, как псилоцибины меняют черты личности человека. Учёные использовали признанный опросник из психологии под названием «Большая пятерка». Выяснилось, что после приема псилоцибина у людей чуть снижался невротизм, увеличивалась экстраверсия и открытость к новому опыту. Разумеется, это грубая прикидка: тонких изменений личности этим тестом не засечь.

Казалось бы — здорово, мозг может меняться в лучшую сторону. Но и в худшую — тоже может. Что, если человек под действием психоделиков поймает паническую атаку, уверует в какие-нибудь теории заговора, станет параноиком? Некоторые считают, что так произошло с великим фантастом Филипом Диком.

Во всяком случае, мы знаем, что с какого-то момента он стал конспирологом. Например, он активно наезжал на моего любимого писателя Станислава Лема. Дик считал, что Лем — это на самом деле заговор коммунистов, псевдоним для секретного комитета, который под видом научной фантастики развращает американскую молодежь. Дик даже написал тематический донос в ФБР.

Вот уж действительно, плохой трип получился.

Итак, ученые предлагают два механизма действия психоделиков, которые теоретически могут облегчить депрессию:

• воздействие на рецепторы серотонина;

• нейропластичность – возможность повысить связность между нейронами.

Но допустим, вы не верите субъективному опыту людей, ведь его невозможно измерить приборами. Но в 2021 году учёные показали, что небольшие дозы LSD резко повышают концентрацию в крови фактора BDNF. В норме BDNF стимулирует и поддерживает развитие нейронов, усиливает нейропластичность. А когда мозг дряхлеет, особенно при болезни Альцгеймера, его количество резко снижается.

То есть ученые рекомендуют принимать LSD? Нет. Во-первых, если вы хотите повысить себе BDNF — просто займитесь спортом. Да, молекула, влияющая на мозг, вырабатывается при физических нагрузках. Во-вторых, принимать можно и сам BDNF. Уже сейчас идут клинические исследования, где с болезнью Альцгеймера пытаются бороться за счет прямых инъекций этого фактора. В-третьих, помните, что психоделики могут изменить вашу личность. А микродозинг без выраженных психоделических эффектов, по-видимому, не очень-то и работает.

Зачем исследовать наркотики

Надо сказать, что в последнее время работ по изучению психоделиков становится все больше. Есть даже довольно зрелая область науки, психофармакология, которая занимается конкретно вопросами пользы психоактивных веществ.

Но почему ученые так упорно пытаются ввести запрещенные наркотики в медицину? Почему про LSD написано порядка десяти тысяч научных статей? Ради хайпа и эпатажа? Чтобы привлечь внимание СМИ? Нет. Просто для лечения проблем с нервной системой нужно воздействовать на нервную систему. А для этого — присматриваться к веществам, которые на нее сильно влияют. Вот пример из истории: психоделик LSD принадлежит к известной группе веществ эрголинов — от слова ergot, «спорынья». Спорынья — это ядовитый грибок. В нем есть куча алкалоидов: одни вызывают некроз тканей, а другие, эрголины, вызывают галлюцинации. От спорыньи может развиться эрготизм – им довольно часто страдали в Средневековье.

Ведь спорынья — это паразит зерна, который может попадать в хлеб. Есть даже неоднозначная теория, что массовыми случаями эрготизма в прошлом можно объяснить повсеместные мистические опыты, чрезмерную религиозность и охоту на ведьм.

Но эрголины могут быть и полезными. Например, эрготамин еще с начала XX века используется для борьбы с мигренью — он помогает от боли, когда не справляются даже самые сильные обезболивающие. Также из эрготамина можно получить и LSD.

А что псилоцибин? Про его использование для лечения депрессии уже вышли некоторые клинические исследования, причем в серьезных научных журналах, например, в New England Journal of Medicine. Авторы обнаружили, что псилоцибин, по-видимому, не хуже, чем обычные антидепрессанты — те самые ингибиторы обратного захвата серотонина. Конечно, это еще нужно будет подтвердить — но американская FDA уже рассматривает утверждение псилоцибина как лекарства от депрессии для тех случаев, которые не поддаются лечению другими средствами. «Волшебный гриб» даже внесли в категорию breakthrough therapy — это упрощенная процедура для лекарств, которые могут оказаться прорывной терапией.

Сейчас псилоцибин находится во второй фазе клинических исследований на людях. Остается третья фаза испытаний и сертификация. Если испытания дадут положительный результат, возможно, уже через пару лет в США будут рутинно давать «волшебные грибы» от депрессии — и это будет легально. Может, и мир потом подтянется.

Как быть с вредом от наркотиков

А теперь я расскажу, почему Дэвид Натт не просто известен, а скандально известен. В 2007 году он опубликовал статью в журнале «Ланцет» — про сравнительную опасность разных наркотических веществ. Натт собрал экспертов по вопросам злоупотребления психоактивными веществами — от героина и кетамина до алкоголя, табака и так далее. И предложил специалистам оценить вред этих веществ по объективным параметрам — невзирая на их легальность. При этом эксперты оценивали вред и для самого человека (насколько ты вредишь себе), и для окружающих (насколько разрушительно твое поведение). А потом специалисты сравнили эту меру опасности с правилами оборота наркотических веществ, принятыми в Великобритании. В Великобритании тоже есть списки запрещенных веществ: чем выше уровень в списке, тем строже его регулируют и тем строже наказание за оборот.

Согласно Натту, алкоголь — разрешенное вещество — попал на 5 место в рейтинге вреда. Выше него оказались только героин, кокаин, барбитураты и кустарно произведенный уличный метадон. Статья вызвала жуткий скандал. Многим казалась оскорбительной сама идея о том, что разрешенные вещества наносят людям гораздо больший вред, чем строго запрещенные. Например, LSD, который находится в самом строгом списке по версии наркоконтроля, оказался в рейтинге Натта на 14 месте — ниже табака и марихуаны.

Причем скандал вышел национальным — потому что Натт был не просто эксцентричным ученым, а председателем Совета по вопросам наркозависимости при правительстве Великобритании. Далее, в 2009 году, он прочел пламенную лекцию, где повторил свои выводы — мол, давайте ранжировать наркотики по их реальному вреду. Тут терпение чиновников лопнуло. Сначала Натта заставили извиниться, а потом министр внутренних дел Великобритании выгнала его из Совета по вопросам наркозависимости. При этом Натт признал некоторые упреки критиков и переработал свою методологию: теперь она учитывала не только мнение экспертов, но и объективные критерии вреда. В 2010 году вышла еще одна статья, тоже в «Ланцете».

И как вы думаете, что в этот раз оказалось на первом месте по вредоносности? Угадали, алкоголь! Теперь он уже с большим отрывом обогнал и героин, и крэк, и метамфетамин — из-за своего более сильного вреда для окружающих. А легальный никотин снова оказался выше марихуаны. Что касается LSD, экстази и псилоцибиновых грибов, они улетели на далекие 17, 18 и 20 места — хотя по закону входят в самый «опасный» список.

У опалы Натта была еще одна интересная причина. Незадолго до увольнения он раскрыл новый, недооцененный источник зависимости — «эквази». Вы еще не знаете, что это за тайная угроза? Сейчас расскажу! Вполне возможно, что она с вами рядом.

«Я узнал об этой опасности от женщины, которая страдала от необратимых повреждений мозга, вызванных “эквази”. У нее наблюдалось глубокое изменение личности, повысилась раздражительность, импульсивность и тревожность, пропала способность испытывать удовольствие. Плохо функционировала фронтальная кора, что негативно сказывалось на принятии решений и выборе партнеров и привело к нежелательной беременности. Также женщина потеряла трудоспособность, вероятно, навсегда. Таким образом, социальная цена вреда от эквази чрезвычайно высока!»

«Какова же природа зависимости от эквази? Эквази вызывает у людей выброс адреналина, эндорфинов. Им злоупотребляют миллионы граждан Великобритании, включая детей и подростков».

«Опасные последствия употребления эквази хорошо изучены. От него умирают около 10 человек в год, еще больше страдают от необратимых повреждений мозга. Установлено, что негативные эффекты проявляются при одном из 350 употреблений эквази; этот риск… чаще проявляется у опытных пользователей. Эквази связано с более чем сотней ДТП в год, порой со смертельным исходом».

И далее еще статистика: в США эквази вызывает 11 тысяч травм в год, а в некоторых графствах Великобритании число черепно-мозговых травм от таких случаев больше, чем от ДТП, особенно в сельской местности.

«Потребители эквази склонны собираться в группы, которые зачастую склонны к агрессии и рукоприкладству. Зависимость от эквази… нередко принималась судами как довод в пользу развода».

«Основываясь на этих тревожных фактах, Совету по наркозависимости Великобритании следовало бы внести эквази в наиболее регулируемой группу наркотиков, список А».

«Догадались ли вы, что такое “эквази”? Это синдром зависимости от верховой езды и лошадей! (От слов “экстази” и equestrian — лошадник.) Зависимость от него вызывает повышенный риск падения с лошади или попадания под нее. Думаю, многие люди удивятся, что катание на лошадях настолько опасно. Но таковы данные».

Конечно, я решил устроить этой статье фактчекинг. И узнал, что одна из самых лошаделюбивых стран по доле населения — это Швеция, там полмиллиона человек катаются на лошадях. И за 20 лет там зафиксировали больше 1 500 травм, 18 на 100 000 человек ежегодно, в том числе среди детей. Если что, это в 18 раз больше числа убийств на душу населения в той же Швеции. Понятно, что такое сравнение не очень корректно, но оцените масштаб проблемы. В другом исследовании опросили 500 человек, купивших принадлежности для верховой езды. 6% из них попадали в больницу, а 25% обращались к врачу из-за травм при верховой езде.

Я считаю, что это очень остроумное сравнение. Однако именно из-за этой статьи министр внутренних дел Жаклин Смит попросила Натта публично извиниться перед семьями, чьи родственники пострадали от употребления наркотика экстази. Лично я бы в ответ сказал — может, наоборот, министр проявляет неуважение к жертвам верховой езды? Почему жертвы конного спорта не получают должного внимания?

Натт не просто троллил правительство. Он специально сравнил любителей конного спорта именно с экстази — веществом, смертность от которого чрезвычайно низка. Натт хотел доказать, что запрет веществ часто продиктован не их опасностью, а иррациональными причинами. Мы часто слышим от традиционалистов: «Подумайте о детях». А рядом существуют праздники и хобби, которые то и дело наносят тяжелые увечья детям — но они не запрещены. Например, в Каталонии есть старинная традиция строиться на праздник в огромные человеческие пирамиды. По традиции, на самый верх подсаживают детей. При этом такие пирамиды часто падают. Или возьмем уже упомянутое катание на лошадях. Если оно фактически убивает больше людей, чем экстази, почему экстази регулируется так строго, а лошади — нет?

Натт предлагает нам задуматься о том, почему «традиционные» вещи — допустимы и якобы безопасны, а «непривычные» считаются опасными и запрещены. Учёный предлагает государству принимать решения о классификации наркотиков на основе научных данных, а не мнений политиков или традиций.

Признание учеными

Чем же дело кончилось? Да, Натта выгнали из госкомиссии по наркозависимости — правда, он тут же организовал свою независимую, DrugScience. Научное сообщество было на стороне коллеги. В 2013 году Дэвид Натт получил премию имени Джона Мэддокса — «За достижения в области научно обоснованного подхода к классификации наркотиков». В формулировке награды даже специально отметили, что он подвергся гонениям.

Тут важно знать, кто такой Джон Мэддокс: это бывший главный редактор Nature, который прославился борьбой с псевдонаукой.

В частности, он опроверг теорию памяти воды. Приз его имени получали разные борцы с мракобесием. Например, Эдзард Эрнст, бывший приверженец гомеопатии, который стал ее критиком. Или Элизабет Лофтус, которая занималась проблемой ложной памяти свидетелей — той самой, из-за которой несправедливо осудили и продолжают осуждать множество людей.

И все же правильно говорят: критикуя, предлагай. Я рад, что Натт не просто толкал речи. Раз уж он показал, что алкоголь – самое опасное психоактивное вещество, то решил: нужно принимать какие-то меры. И основал в 2014 году компанию, задача которой — разработать заменитель алкоголя. Компания называется GABA Labs — в честь нейромедиатора ГАМК. Этот нейромедиатор обычно тормозит нервные клетки, уменьшает их активность. В том числе через него на нас воздействует этанол в спиртных напитках. Практически все симптомы опьянения — повышенная коммуникабельность, расслабленность, развязность — по-видимому, вызваны действием этанола на рецепторы ГАМК.

Дэвид Натт поставил себе задачу: создать напиток, который вызывает те же самые эффекты, но не вызывает привыкания — заменить алкоголь чем-то более безопасным. Люди все равно будут пить — так пусть хотя бы пьют что-то не столь вредное.

В этом смысле идея Натта при успехе могла бы абсолютно перевернуть весь мир. Вопрос лишь в том, насколько эта идея реализуема. Пока что авторы из GABA Labs говорят так: мы кое-что разработали – и сейчас проходим комиссию американского регулятора FDA. Добровольцы пробовали эти аналоги алкоголя — их впечатления описаны в статье в Business Insider. При этом сами создатели поясняют, что совсем напиться этим веществом нельзя. А рассказам о том, что напиток вызывает «расслабление и приятное чувство в теле», пока что сложно верить — учитывая эффект плацебо.

Как видите, вся нейронаука, о которой мы говорили — синапсы, нейромедиаторы, рецепторы — очень даже практична. Она может менять мир и улучшать жизнь. Вот почему я считаю, что научная ценность исследований психоактивных веществ велика. Изучая, как разные вещества действуют на мозг (в том числе в разных дозах — поэтому эксперименты с микродозингом тоже должны продолжаться), мы раскрываем механизмы их действия и можем воспроизвести их с меньшим вредом.

Наркотики приносят много зла. И поэтому мы обязательно должны их исследовать — именно для того, чтобы обернуть зло на пользу.

📑 Источники ↗

Подписывайтесь на мои соц. сети

Бусти / Патреон / Telegram / Youtube / TikTok

* Если видео медленно грузится — смотрите его здесь

Не войны, не голод и не болезни, а именно старение убивает больше всего людей. А теперь представьте мир, в котором люди не стареют. Все еще можно поскользнуться на банановой кожуре, получить кирпичом по голове, но с возрастом вероятность смерти не растет. Сколько бы мы жили? 100 лет? Двести? Внимание, правильный ответ: в среднем тысячу лет. Это легко подтвердить расчетами: берем вероятность умереть, скажем, в 30 лет, и «замораживаем». Сегодняшний пост — о том, как победить старение.

Есть такой круглый червяк — C. elegans, который когда-то помог мне поступить в МГУ. Я рассказывал о нём в одном из своих билетов на вступительном экзамене.

Парадоксально, но теперь он может помочь победить старение. Дело в том, что есть генетическое изменение, которое продлевает ему жизнь на 20%. И еще одно, с которым жизнь увеличивается на 170%. А если эти изменения совместить, червяк проживёт в 5 с половиной раз дольше. И это комбинация всего лишь двух новых мутаций. А что, если добавить три или десять? Сколько червяк в принципе сможет прожить? Мы не знаем.

Сам эффект, когда сумма оказывается больше своих слагаемых, называется синергия. Представьте, что у вас есть любимый котик. Вы очень хотите, чтобы он жил с вами как можно дольше, любой ценой. Вы готовы применить для этого абсолютно все новейшие достижения научно-технического прогресса. Вы будете кормить его по самой правильной, научно обоснованной диете. Вы будете лечить его самой доказательной медициной и лучшими лекарствами. Организуете ему регулярный скрининг и профилактику от самых распространенных болезней. А если какой-нибудь орган котика вдруг выйдет из строя, немедленно организуете ему пересадку. Все ради кота. Подарим ему девять жизней! В итоге получится такая большая, сложная операция — «Спасение рядового котика».

Но как вы думаете, каким будет ее результат? Мы не знаем, причем не знаем даже приблизительно.

И речь не только про кошек или собак. На мышах испробовали огромное количество методик — от голодания и лекарств до генной терапии и пересадки стволовых клеток. Недавно в Nature вышла статья, авторы которой продлили мышам жизнь на 25%, снизив активность лишь одного фактора воспаления. А вообще одиночными вмешательствами этим животным удавалось продлить жизнь аж в полтора раза. Это как если бы человеку накинули 40 лет жизни.

Но почему почти никто не пробует соединить много разных подходов в одном эксперименте, на одной мышке? Ведь старение не имеет единой причины. Это совокупность большого количества маленьких факторов. Тут кончики хромосом перестали достраиваться, тут мутации накопились в ДНК. Тут нарушилась регуляция работы генов, тут накопились неправильные белки. И даже органы у нас стареют с разной скоростью. И даже если мы полностью победим один фактор, остальные будут накапливаться. То есть лечение старения явно должно быть делом комплексным.

Именно этой теме посвящена наша с коллегами новая научная статья, которая недавно вышла в журнале Aging. Полгода нас мучили целых четыре рецензента. Один написал аж 69 замечаний (какое символическое число), но мы пробились. Это обзорная статья об успехах комбинаторного подхода в борьбе со старением, и в ней мы с соавторами попытались спланировать ту самую операцию «Спасение рядового котика». Вернее, в нашем случае — ефрейтора мышки.

Мы собрали все эксперименты, где ученые попытались соединить несколько методов борьбы со старением в одном организме млекопитающего, и обобщили результаты. Затем мы описали, каких экспериментов не хватает, и предложили ряд стратегий по тому, как их лучше проводить. Проще говоря, мы смотрели, что будет, если собрать все лучшие методы продления жизни и объединить внутри одной мыши. Сделать такого Вольтрона из мышетерапий.

Вы можете резонно возразить: а с чего я взял, что эффект двух или трех методов продления жизни сложится? С какого перепуга должна возникнуть эта синергия, то есть ситуация, когда целое больше суммы слагаемых? В начале я уже упомянул потрясающую историю про червяков. Но работает синергия и у мушек-дрозофил. Так, в одном исследовании ученые взяли три лекарства: каждое из них продлевало жизнь мушки на 10–11%. А все вместе продлили на 48%, мушка прожила 120 дней вместо обычных 80. Другие ученые совместили три разных лекарства, особую диету, температуру и отсутствие света (у мушек это тоже продлевает жизнь). И теперь мушка с комбинацией всех методик прожила уже 185 дней. А когда к этому добавили еще и особую генетическую мутацию — протянула целых 213. Хотя обычно мушки этого вида живут всего 60–80 дней. Так что это примерно как если бы люди прожили 180, а то и 200 лет! Правда, в темноте, холоде и немного в голоде... Но все равно — 200 лет.

Но в нашей статье нам были интересны прежде всего мыши и крысы. Потому что мы с вами млекопитающие. А среди млекопитающих нет ни одного, чье старение было бы экспериментально изучено лучше, чем старение мышей и крыс. Это потому, что они маленькие и живут всего пару лет. Ученому не придется ждать результатов эксперимента до пенсии. Но в этом и минус мышей. Ведь мы, наоборот, большие — и живем долго. Намного дольше, чем другие животные нашего размера, по 70–90 лет.

Очевидно, что старение у людей и мышей устроено по-разному. И с практической точки зрения было бы полезней изучать его на других приматах, или хотя бы на близких по размеру свиньях. Ну или хотя бы на собаках или кошках. Но мыши для нас — скорее отправная точка. Принципиальное доказательство. На них можно показать, что в принципе возможно радикальное продление жизни млекопитающему с помощью комбинации терапий. А после уже можно закрепить результат на других видах.

Вообще комбинированные терапии давно используют для борьбы с самыми грозными болезнями нашего времени. Например, ВИЧ. Золотой стандарт для терапии ВИЧ — это так называемая ART-терапия. И это вовсе не рисование пальцами и не лепка из пластилина под музыку Шопена. Дело в том, что ВИЧ умеет эволюционировать, а еще встраивать свой генетический материал в ДНК наших клеток. Поэтому на него нужно нападать сразу с нескольких сторон. Для этого и используется ART, комбинированная антиретровирусная терапия.

Внешне кажется, что таблетка одна. Но внутри нее скрывается сразу несколько разных медицинских вмешательств, изобретенных по отдельности. Получается такой коктейль. Там есть фермент, который мешает вирусу превращать свою РНК в ДНК. Если же это ему удалось, есть препарат, который не дает вирусу встроить эту ДНК в геном. Есть третье вещество, которое вообще мешает вирусу проникнуть внутрь клетки. И так далее.

За счет того, что мы действуем на разные процессы, общий результат гораздо лучше, чем от этих же лекарств по отдельности. Возникает синергия. В результате человек с ВИЧ живет нормальной жизнью и практически не может никого заразить.

Другой пример — это онкология. Там комбинация терапий — тоже базовый подход. Вместе с лучевой и химиотерапией пробуют огромное количество разных типов лекарств, которые бьют по опухоли с разных сторон. Ведь рак сам по себе — эволюционный процесс, раковые клетки — это мутанты, среди которых выживают самые приспособленные. Особенно опасно то, что раковые клетки могут научиться обманывать иммунную систему и вырабатывать устойчивость к лекарствам. Поэтому, если терапия убьет не все раковые клетки, рак может вернуться и при этом стать еще более тяжелым в лечении. А если применили сразу много подходов, больше шансов начисто изгнать болезнь из организма. Не дать раку приспособиться.

Так и со старением. Какую его причину ни отмени, другие продолжат делать свое мрачное дело. Победишь сердечно-сосудистые заболевания, умрешь от рака. Победишь рак, умрешь от старческой деменции. Победишь деменцию, все равно ослепнешь из-за глаукомы и катаракты, а потом упадешь из-за слабых мышц и сломаешь шейку бедра. Но чем больше факторов старения мы одолеем, тем больше у тела будет сил противостоять остальным. А если победить все факторы — возможно, старение и вовсе прекратится.

Я уже предвижу, как в комментариях пишут: «Подождите бороться со старением, мерзкие диктаторы будут жить вечно». «Смерть — это естественно». «Бессмертие — это скучно, а краткость придает жизни смысл». Мне кажется, что практически все серьезные возражения против борьбы со старением нейтрализует один-единственный аргумент, который приводит в своей книге физик Эндрю Стил.

Снова представьте, что в будущем смерть от старения исчезла. Люди погибают от несчастных случаев и острых болезней. Но с возрастом риск смерти не растет, а старческие болезни не приходят. Допустим теперь, что у этого будут какие-то негативные побочные эффекты — перенаселение, вечные диктаторы или нехватка ресурсов. И вот приходит некий ученый и говорит: «Я знаю, как решить нашу проблему. Нужно всего лишь заразить абсолютно всех людей особым вирусом. Вот он в баночке!»

Этот вирус вызывает неизлечимую, наследуемую болезнь со 100-процентной смертностью. От нее разрушается мозг, дряхлеют кости и органы, со временем в теле возникают опухоли, человек слепнет и глохнет, сморщивается и слабеет. А под конец теряет память, сходит с ума и умирает в муках. Но если мы всех этим вирусом заразим, наша проблема будет решена. Ура, товарищи!

Вот скажите, только честно, лично вас бы устроило такое решение? Меня — нет. Даже суперзлодей комиксов Marvel Танос покажется гуманистом на этом фоне: ведь он щелчком перчатки убил всего лишь половину разумных существ во Вселенной.

Я в загробный мир не верю, жизнь у меня одна, и она мне нравится. И другим смерти не желаю. Так что давайте побеждать старение, а другие проблемы решим каким-то более гуманным способом.

Итак, бороться со старением можно и нужно, и это логично делать какой-то комбинированной терапией. Но работает ли такая комбо-синергия на млекопитающих? Да, хоть и есть нюансы. Например, можно соединить одну генетическую мутацию, продлевающую жизнь, с ограничением калорий. В сумме это дает плюс 69% продолжительности жизни. Нюанс в том, что на людях ограничение калорий, по-видимому, не работает. А мутация, о которой идет речь, должна вноситься в эмбрионе, да к тому же превращает мышей в карликов. Превращать взрослых людей в карликов, даже если очень захотеть... уже поздно. Если вы не Питер Джексон.

К счастью, есть и более перспективные примеры. Так, ученые совмещали у мышей сразу две генных модификации. Одна препятствовала укорачиванию теломер при делении клеток. А другая подавляла раковые опухоли. И такая мышка, у которой была и устойчивость к раку, и нарощенные теломеры, жила дольше, чем мышки с каждой из таких модификаций в отдельности.

В нашей с коллегами статье есть целый список таких комбинаций. Конечно, синергия возникает не всегда и не везде, но есть комбинации, которые работают. К сожалению, таких исследований очень мало.

Второй вывод, к которому мы пришли — этим очень мало кто занимается. Оказывается, объединить две интервенции — это уже целое достижение. А уж чтобы совместить сразу три разных метода продления жизни — такого почти нет. Мы нашли несколько подобных экспериментов — но там снова были нюансы. Например, в 2019 году авторы применили к мышам сразу 3 разных генных терапии. Авторы хотели посмотреть, поможет ли эта тройная комбинация снизить частоту старческих болезней — ожирения, диабета II типа, отказа сердца и почек. И действительно — мыши стали реже болеть по сравнению с грызунами, получившими одиночные терапии. Но, увы — о продолжительности их жизни в статье ни слова. Хотя, казалось бы, это самое важное.

Ну хорошо, а что можно сделать? Например, разработать стратегии нападения на старение со всех сторон.

В 2013 году вышла легендарная научная статья «Характерные приметы старения». Ее процитировали целых 14,5 тысяч раз. В ней авторы предложили 9 ключевых факторов старения.

Девять всадников смерти, эдаких Назгулов: укорочение теломер, нарушение функций митохондрий, истощение стволовых клеток и так далее. Потом ученые накинули еще несколько факторов. Например, системное воспаление и нарушение аутофагии в клетках, то есть способности клеток переваривать внутриклеточный мусор.

Для меня важнейшая новинка в списке — это старение долгоживущих молекул. В нашем теле есть белки, которые живут много десятилетий, порой даже дольше, чем сам человек. Например, коллаген и эластин в соединительной ткани и коже, кристаллин в хрусталиках. В этом их сила, но и их слабость. Когда с возрастом они повреждаются, организму сложно их заменить. Результат — дряблая хрупкая кожа и катаракта.

Так вот, в статье мы взяли максимальный полный набор из 15 факторов старения.

Отобрали самые перспективные методы, которые сработали на мышах. А потом собрали из них разные «комбо-колоды». В итоге выяснилось, что повлиять мы пока не можем лишь на 2 фактора старения. А для остальных 13 уже кое-что есть. Правда, опять же, пока только на мышах.

Два внутренних круга, красный и синий, отличает то, насколько развязаны руки у ученых. Как видите, синий круг закрывает почти всех «Назгулов». Но для него нужна максимальная свобода — там есть генные модификации, которые нужно вносить еще на этапе эмбриона, чтобы мышь выросла с нужными генами. То есть нам с вами это уже не поможет — поздно. Хотя в теории многие из этих врожденных мутаций, скорее всего, можно превратить в генные терапии и применить ко взрослой мыши. Просто этого еще не пробовали делать.

Поэтому есть красный круг. В нем есть только то, чем продлевали жизни взрослым мышам. Среди «карт» из этой «колоды» — несколько лекарств, четыре разных генных терапии, пересадка костного мозга и ограничение определенного вещества в диете. И этот красный круг охватывает две трети наших Назгулов.

Кстати, активация VEGF, которая отмечена сразу в трех кругах — это самая мощная из всех карт. Фактор VEGF усиливает рост сосудов. С возрастом у нас ухудшается кровоснабжение тканей — в мозге, сердце и других местах. Генная терапия, активирующая VEGF, сама по себе продлевает мышам жизнь почти в полтора раза. А представьте, что получится, если его с чем-нибудь еще совместить? Возможно, именно это нам и поможет.

И напоследок — интересная история про зеленый круг.

Есть такой человек, Обри ди Грей. Он, возможно, самый известный активист в деле борьбы со старением.

Изначально он закончил Кембридж как инженер-программист, но очень увлекся темой старения. Поэтому устроился на кембриджский факультет генетики разработчиком генетической базы данных, а параллельно стал самостоятельно изучать биологию и генетику. В итоге через 10 лет ди Грей получил от Кембриджа степень PhD по биологии — за свою книгу, где предложил оригинальную концепцию старения.

Еще в 90-х годах ученый начал отстаивать идею о том, что старение — это много разных процессов. Тогда же он предложил свой собственный список факторов старения. Правда, на тот момент ему как раз помешало отсутствие формального диплома. Плюс ди Грей специально спровоцировал ученых: объявил конкурс на то, чтобы его идеи раскритиковали. В итоге набежали биологи и разгромили его список, указав на грубые ошибки в матчасти. Но позже некоторые его идеи с уточнениями вошли в том числе в наш «список Назгулов».

Так вот, ди Грей считает, что будущее за комбинациями терапий. Поэтому он решил не ждать, пока ученые соберутся с мыслями, а начал проверять их сам. Зелёный круг на схеме — это комбинация, которую Обри ди Грей уже вовсю испытывает на мышах. На данный момент это 4 терапии:

• лекарство рапамицин, которое воспроизводимо продлевает жизнь мышам;

• пересадка стволовых клеток;

• препарат новитоклакс, который удаляет из тела сенесцентные клетки;

• и наконец, известная генная терапия, которая удлиняет кончики хромосом благодаря ферменту теломеразе.

Пока что окончательные результаты проекта неизвестны. Но ди Грей обнародовал промежуточные результаты — и видно, что четвертное комбо показывает неплохой эффект.

Вот графики.

Один для самцов, другой для самок. По горизонтальной оси — время. По вертикальной — сколько живых мышей осталось в группе. Красная линия — это все четыре терапии, жирная синяя — ни одной, а остальные цвета — отдельные терапии или их сочетания. Каждая ступенька на графике — смерть мышки из группы. Поэтому, чем выше идет график, тем больше мышек-долгожителей в этой группе. Как видите, четвертное комбо дает эффект лучше большинства вариантов.

История с экспериментом ди Грея подчеркивает сразу несколько проблем современной науки о старении. Первое. Это крайне дорого. Например, исследование, которое проводит ди Грей, стоит несколько миллионов долларов. Я прикинул, что в эксперименте ди Грея порядка 1000 мышей. Вы когда-нибудь держали дома хотя бы пару мышей? Я держал. А тут вам нужно еще и платить толпе лаборантов. Мало того, каждую мышь нужно содержать отдельно, чтобы они не скрещивались и не дрались. Поэтому, когда я жалуюсь, что ученые ленятся и не проводят эксперименты с двойными или тройными комбинациями... надо быть справедливым, это очень трудно организовать. Поэтому то, что делает Обри ди Грей — особенно ценно.

Второе. В академической среде есть предвзятое отношение к идее борьбы со старением. Действительно, по этому вопросу есть масса небрежных исследований, а иногда доходит до откровенного шарлатанства и торговли сомнительными БАДами. Некоторых ученых это раздражает. Когда наша статья проходила проверку у других ученых, один из рецензентов написал нам: «Как вам не стыдно упоминать опыты Обри ди Грея! Он же не ученый». Но это очень странный аргумент. Во-первых, все-таки ученый. Во-вторых, мы пишем обзор про комбинированную терапию, которую почти никто не делает. А нам пеняют за упоминание человека, который проводит по сути единственный и самый большой в мире эксперимент по этой самой комбинированной терапии.

И третье. На мой взгляд, в академической науке про старение существует естественное сопротивление таким «комбо-исследованиям». Ученые часто погружены в свою узкую область: один изучает теломеры, другой метки на ДНК, третий сенесцентные клетки. Поэтому им не очень удобно и интересно затевать такой масштабный эксперимент. Ведь тогда нужно привлекать и координировать несколько лабораторий — порой с разных концов света. Поэтому, если кто-то хочет опубликовать статью, ему гораздо проще и дешевле поставить эксперимент по своей старой теме, в своей уютной лаборатории. На том оборудовании и тех знаниях, которые есть у него лично. И получится вполне нормальная публикация.

Как это ни парадоксально, не все ученые, которые занимаются старением, так уж мечтают его победить. Многим из них достаточно удовлетворить свое любопытство и что-нибудь открыть — просто из любви к науке или чтобы отчитаться перед работодателем. Но мы с соавторами как раз искренне хотим побороть старение людей. И при выборе комбинаций нам следует прежде всего смотреть на те, которые можно реально применить на человеке.

Например, мы точно знаем, что ограничение калорий отлично работает на мышах, но плюс-минус бесполезно для человека, за исключением борьбы с перееданием. Поэтому добавлять его в перспективные комбинации нет смысла. Генная модификация эмбрионов с рождения — тоже сомнительный вариант. Ведь я хочу продлить жизнь себе и своим друзьям, а не только будущим людям. Кроме того, ресурсы и время у нас ограничены.

А вот пересадка стволовых клеток — вполне рабочая идея, она есть в нашей схеме. Но ее сложно сделать доступной и массовой, даже если польза будет доказана. Гораздо проще и дешевле сделать генную терапию (это будет как вакцина, нужен один укол) или прописать таблетки. Поэтому в своем обзоре мы прописали разные стратегии, по которым можно подбирать комбинации. Чему отдавать приоритет на практике.

Например, брать только то, что сильнее всего продлевает жизнь мышам. Или стремиться к минимальному количеству терапий, которые закрывают максимум факторов. Еще можно брать уже готовые комбинации, опробованные на мышах, и добавлять к ним новые ингредиенты. Или сделать упор на синергию. Сначала протестировать все возможные пары интервенций, потом найти самые сильные сочетания и наращивать их.

Есть еще один очень практичный подход. По максимуму использовать те средства, которые уже одобрены для людей, но для других целей. Например, есть препарат против диабета акарбоза. Он продлевает жизнь мышам, при этом его давно используют люди. Или вот недавно в Science вышла статья, где мышам и червякам продлил жизнь таурин. Вы знаете это вещество по энергетикам, но его вполне можно и, пожалуй, лучше получать из других источников. Если эксперименты покажут, что такие вещества образуют синергетические комбинации, даже не очень сильные — буквально завтра миллионы людей смогут опробовать их без особого риска или затрат.

Недавно я досмотрел сериал «Задача трех тел», и там человечеству удалось сплотиться, чтобы защитить Землю от инопланетян, которые прилетят только через 400 лет. А наша старость «прилетит» гораздо быстрее. Так что надо действовать прямо сейчас, чтобы спасти максимальное количество людей. В том числе нас с вами.

Поэтому я полон энтузиазма по поводу комбинированной терапии в борьбе со старением. Наша задача — сподвигнуть наших коллег как можно скорее найти хоть что-то, что можно довести до клинических исследований на людях. Ведь эти испытания займут еще 5–10 лет — и все это время мы будем стареть. Надеюсь, что наша статья поможет вдохновить исследователей на более активные поиски.

Моя статья

Panchin AY, Ogmen A, Blagodatski AS, Egorova A, Batin M, Glinin T. Targeting multiple hallmarks of mammalian aging with combinations of interventions. Aging (Albany NY). 2024 Aug 18; 16:12073-12100 — Ссылка: https://doi.org/10.18632/aging.206078

📑 Источники

P.S. Если у вас плохо работает YouTube — смотрите это видео на Substack ↗

Подписывайтесь на мои соц. сети

Бусти / Патреон / Telegram / Youtube / TikTok

Представьте: вы решили завести детей. Вы обращаетесь в специальную клинику, где у вас берут половые клетки, получают в пробирке десять эмбрионов и анализируют их ДНК. По результатам вам показывают прогноз их будущей жизни по тысячам разных признаков: от предрасположенности к аутизму, шизофрении и болезни Альцгеймера до повышенного риска рака кишечника, эпилепсии, инфаркта и диабета. Вам остается выбрать лучший эмбрион. Добро пожаловать в мир, где детей отбирают по конкурсу!

Есть такая компания — Orchid. Её слоган — «Заводите здоровых детей». А их предложение — «Исключите максимум рисков до беременности». В действительности Orchid — это биотех-компания, которая предлагает услугу искусственного оплодотворения, но с возможностью полностью проанализировать геном каждого эмбриона. Клиент смотрит на результаты тестов, выбирает лучший эмбрион — и тот имплантируют матери. В конце 2023 года эту услугу уже «выкатили» в 40 американских клиниках ЭКО.

23 апреля 2024 года генеральный директор биостартапа Orchid, 29-летняя Нур Сиддикви, написала пост о том, что родилась первая девочка по ее технологии. А еще — что сама Сиддикви уже создала и протестировала 16 собственных эмбрионов с помощью этой технологии. Верхний ответ под этим постом – с поздравлениями. Не абы от кого, а от Илона Маска!

Верхний ответ под этим постом с поздравлениям. Не абы от кого, а от Илона Маска!

Вскоре подтянулись и критики. Например, известное американское консервативное издание The Federalist, которое воюет против абортов, тут же выпустило колонку, где обозвали услугу Orchid «морально несостоятельной евгеникой». Её автор пишет, что такие тесты создадут ситуацию, где «микроскопических братьев и сестер стравливают в биологической битве насмерть».

В апреле 2024 года Нур Сиддикви дала журналу Wired любопытное интервью. Сама Сиддикви раньше рассказывала, что создать стартап ее вдохновила история мамы: та страдает от генетического заболевания, из-за которого почти потеряла зрение. И журналист спрашивает Нур: но ведь с вашей технологией вашей мамы не появилось бы на свет. Выбрали бы другой эмбрион, выросла бы другая девочка (или мальчик), а значит, вас тоже не существовало бы! Сиддикви постаралась уйти от ответа, отметив, что «это была бы другая версия меня» и «я не предлагаю удалять мою маму».

Кажется, что ее действительно подловили аргументом из фильма «Гаттака»: врожденные дефекты существуют, но люди с ними тоже достойны проживать осмысленные жизни. Что, если, удаляя всех таких людей, мы удаляем часть человечества, которая могла делать мир лучше и вершить великие дела?

Однако у меня на это есть контраргумент. Вас бы самих не было, если бы ваши родители занялись любовью, скажем... не в пятницу вечером, а в субботу. Другой сперматозоид соединился бы с другой яйцеклеткой, по-другому скомбинировались бы хромосомы, и это были бы уже не вы.

Поэтому ретроспективно говорить «если бы мы изменили Х, то сейчас не было бы Y» — некорректно. Просто было бы что-то другое. Вся наша жизнь — это гигантская цепочка случайностей, и мы просто не видим неслучившихся вариантов. Это как в песне моего любимого австралийского музыканта Тима Минчина. Он признается в любви жене, но добавляет: «Если бы у меня не было тебя... у меня была бы другая!»

Сиддикви же предлагает в ответ другой этический аргумент. Сейчас мы знаем, что есть люди, в чьих генах таятся ужасные болезни — и за счет отбора эмбрионов они могут не передавать эти страдания своим детям. Аморальным было бы не использовать новую технологию, уменьшающую страдания. Ведь медицина всегда стремилась сократить количество страданий в мире. Поэтому ЭКО с пренатальной диагностикой должно быть не просто экзотической процедурой, а универсальной практикой.

Но есть критика этого стартапа и со стороны врачей. Международная организация «Консорциум по психиатрии и геномике» выразила озабоченность: мол, тема этически и научно спорная, и стартап Orchid не имел права использовать данные о генетике шизофрении, «которые мы опубликовали». На это им тут же возразили: эти исследования консорциума финансировали налогоплательщики — и им решать, насколько морально использовать их плоды. А главное, им указали, что человечество уже давно проводит скрининг эмбрионов на физические заболевания. Почему тогда нельзя делать этого для психических заболеваний?

Представьте ситуацию: Вася и Маша хотят завести ребенка. Им полезно сделать генетический тест — он стоит несколько сотен долларов. Родители могут, сами того не зная, быть носителями одной из тысяч разных редких мутаций, связанных с серьезными генетическими заболеваниями.

Среди передаваемых по наследству есть болезнь Хантингтона, которая была у «Тринадцатой» в сериале «Доктор Хаус», фенилкетонурия, страшный муковисцидоз, болезни крови талассемия и гемофилия, от которой страдали монархи — от британской королевы Виктории до царевича Алексея Романова. В целом суммарная вероятность, что хотя бы одна такая мутация проявится у вашего ребенка — где-то 1%.

Предположим, у Васи и Маши нашли неудачную комбинацию генов: оба оказались носителями рецессивного гена муковисцидоза. Если они заведут ребенка, с вероятностью 25% обе копии вредного гена совпадут, и ребенок получит мучительную врожденную болезнь. Тогда Вася и Маша просто идут в клинику ЭКО с пренатальной генетической диагностикой. Там у Маши берут несколько яйцеклеток и оплодотворяют их сперматозоидами Васи. Затем все эмбрионы тестируют. В итоге маме имплантируют тот эмбрион, у которого муковисцидоза точно не будет. 25% риска превращается в ноль.

Это совсем не новая технология — впервые ЭКО провели еще в 1970-х годах, и недавно Луизе — первому ребенку, рождённому таким способом, исполнилось 46 лет (кстати, Луиза — мама двоих сыновей, и зачала она их естественным путём). На сегодняшний день в результате ЭКО родилось уже больше 12 миллионов младенцев. А в 2010-м за ЭКО дали Нобелевскую премию.

А Orchid предлагает сделать следующий шаг: искать не только самые опасные мутации, а прочитать вообще весь геном эмбриона. Они хвастаются, что читают в среднем 99,6% ДНК, тогда как обычные тесты анализируют менее 1%. Но что нам даст вся эта информация?

На самом деле не так много. Но все же кроме «генов-выключателей», мутации в которых стопроцентно проявятся и приведут к врожденному заболеванию, есть мутации, которые не гарантируют, но предсказывают возможные проблемы в будущем. А еще существуют признаки, за которые отвечают сразу много генов. Например, рост, вес или IQ. Такие признаки мы называем полигенными. Бывает так, что у признака есть и моногенная, и полигенная версии. Так вот, чтобы находить такие «рассеянные» признаки из сотен генов, и имеет смысл анализировать если не весь геном, то все его осмысленные части.

У Сиддикви есть еще один любопытный аргумент в пользу ее технологии. В последнее время от традиционалистов часто звучат призывы спасать демографическую ситуацию и побольше рожать. Но в развитых странах сейчас рожают меньше. В том числе потому, что беременность связана с повышенными рисками. Заводя ребенка, женщина рискует потерей дохода, возможностей, самореализации. Также она знает про потенциальные заболевания и проблемы, которые могут ожидать ребенка и мать. Сиддикви взывает: «На дворе XXI век, а у 9 из 10 женщин при первых родах рвётся вагина. Какого чёрта? А некоторые женщины и вовсе умирают во время родов!»

А главное, качественное воспитание детей в этих странах стоит очень дорого. В результате, как деликатно формулирует Сиддикви, «население богатых стран, где мне повезло жить, сокращается». Она предлагает больше опираться при зачатии и воспитании ребенка на более безопасные технологические решения. Если следовать ее логике, чувство контроля, уверенность в том, что у ребенка все будет в порядке, в том числе и со здоровьем, могут помочь решиться на создание семьи.

А теперь давайте разберемся, какие есть научные аргументы против системы Orchid. В 2022 году Международное общество психиатрической генетики опубликовало научную статью, где предостерегло от коммерческого использования полигенных тестов. Общество признает, что пренатальные генетические тесты сыграли большую роль в уменьшении страданий людей. Но считает, что интерпретация данных полигенных тестов — тема сложная и неоднозначная. Какие у них аргументы? Во-первых, повышенные индексы полигенного риска не означают, что у человека непременно будет конкретное заболевание. Справедливое замечание. Но вероятности бывают разные! Например, если бы у меня был «плохой» вариант гена аполипопротеина Е4, то у меня бы в 15 раз вырос риск атеросклероза и в 5 раз — болезни Альцгеймера. Ну и что, что болезнь может не случиться? Я бы все равно очень сильно предпочел этого фактора не иметь!

Второй аргумент гласит, что мутации, повышающие риск каких-то заболеваний, могут иметь множество других эффектов, в том числе положительных. И когда мы пытаемся что-то улучшить, мы можем, сами того не зная, еще что-то ухудшить. Действительно, в биологии есть такое понятие: плейотропия. Один ген может отвечать сразу за много вещей. Недавно меня впечатлило исследование о том, что носительницы вредных мутаций в генах BRCA1 и 2, которые повышают риск рака молочной железы, в среднем имеют больше потомства. Хотя, казалось бы, мутация явно нежелательная. Или, например, известно, что у людей с генетической склонностью к более высокому образованию и интеллекту в среднем меньше детей!

«И как вы будете выбирать?» — спрашивают психиатры и генетики. Я согласен, что при отборе эмбрионов могут потребоваться неоднозначные решения — с опорой на ценности или вкусы родителей. Но вот вопрос: а какие вообще есть альтернативы? Либо мы пытаемся выбрать вариант получше, даже с небольшим риском ошибиться. Либо мы не делаем тесты и не выбираем эмбрионы, а просто оставляем все на произвол судьбы. Тогда может выпасть любой вариант, включая и те самые «спорные».

Если есть хотя бы небольшой шанс выбрать чуть более здорового ребенка — чем это хуже простого броска монетки? Мало того, генетика — это не игра с нулевой суммой. Некоторые позитивные признаки вообще связаны друг с другом. Пытались что-то улучшить... и другое тоже случайно улучшили! Такое тоже возможно — и примерно с той же вероятностью. То есть можно ошибиться и в минус, и в плюс. А значит, даже если допустить, что все наши знания про генетику ошибочны — то и в этом наихудшем сценарии результаты нашего выбора будут примерно такими же, как полностью случайные.

Есть еще одна, на этот раз справедливая критика полигенных тестов. Возьмем пример с шизофренией. В близнецовых исследованиях ее наследуемость — 80%. То есть если взяли двух генетически идентичных людей, и у одного из них развилась шизофрения — есть огромная вероятность, что у второго она тоже разовьется. Для сравнения, без семейной предрасположенности риск шизофрении у человека — всего 1%. Казалось бы, нужно срочно всех на это тестировать! Но если посмотреть на все мутации, которые удалось связать с риском шизофрении и которые способен обнаружить полигенный тест, то параметр наследуемости по ним составит только 24%. То есть большую часть мутаций, которые влияют на риск развития шизофрении, мы пока просто не знаем.

Другой пример — клиническая депрессия. У нее наследуемость по близнецовым исследованиям достигает 37%, и это немало. А вот известными нам мутациями мы можем объяснить едва лишь 9% наследуемости этого недуга. Может показаться, что все это перечеркивает полезность тестов. Но это не так. Даже если мы знаем только треть или четверть мутаций, которые отвечают за болезнь, тест на эти мутации может принести реальную пользу.

Но есть другая опасность — это социальные последствия. Допустим, в теории тесты полезны. Но на практике их будут рекламировать и продавать коммерческие фирмы, а покупать — испуганные родители с тараканами в голове. Так, во многих странах есть законы, которые защищают людей от злоупотреблений результатами обычных генетических тестов — например, от дискриминации при приеме на работу. А вот для полигенных тестов эмбриона такой регуляции пока нет. Любые компании могут проводить свое тестирование как хотят.

Допустим, я сделал обычный тест на муковисцидоз и исключил его для своего ребенка. А ребенок родился с муковисцидозом. Очевидно, что врачи допустили ошибку и плохо провели тест — мы знаем, что эта болезнь определяется однозначно. Так что врачей можно засудить. Но с полигенным тестированием такой проверки сделать нельзя — ведь речь про вероятности болезней, да еще таких, которые могут проявиться через 60 лет. Причем за обещанием вроде «снизим риск развития болезни в два раза» часто кроется разница вроде «был 1%, стало 0,5% в течение всей жизни». Как вы определите, сбылся прогноз или нет? А ведь задача компании — продать тест. И в рекламе они могут преувеличивать и надежность теста, и значимость его результатов. Призвать к ответу никого не получится. В результате открывается широкое поле для мошенников, которые не отвечают за свои тесты.

Но допустим, что компания абсолютно честная, и есть международные стандарты, по которым можно проверить ее расчеты. Тогда новая проблема: сами по себе полигенные риски настолько запутанные, что их очень сложно объяснить родителям. Даже самим ученым трудно выбрать стратегию, по которой они будут рекомендовать самый «удачный» эмбрион. Возникнет «паралич выбора»: вам дают огромную кучу информации о разных характеристиках вашего ребенка, которые могут проявиться или нет.

И тут я хочу разобрать самую дурацкую путаницу в связи с критикой Orchid — постоянное упоминание фильма «Гаттака». Мол, люди станут редактировать своих детей в попытке получить идеального человека, улучшить интеллект и внешность. Этих «супермалышей» ждет успешный успех, а естественные дети окажутся на обочине жизни.

Дело в том, что в технологии Orchid мы все равно выбираем из своих, обычных эмбрионов, которые наследуют черты папы и мамы. Нам не предлагают манипулировать ими с помощью генной инженерии. Возникает вопрос, а насколько эта технология вообще может «улучшить» детей? Возьмем для примера рост и IQ. Пожалуйста, вот исследование. Авторы взяли всю известную генетическую науку и смоделировали по 10 эмбрионов от одной матери, а затем проверили их на различные полигенные признаки — в том числе на рост и интеллект. Оказалось, что по сравнению со средним результатом самый умный и самый высокий эмбрионы по предсказаниям тестов — выиграют всего... 2,5 пункта IQ и 2,5 сантиметра роста.

Таким образом, этот условный «евгенический» эффект, которым нас пугают — весьма ограниченный. Сами Orchid никакого «улучшения» не обещают — лишь предлагают выбрать тот эмбрион, у которого наименьшее количество проблем. Если же вы хотите супер-умного ребенка — уж лучше просто найти подходящего партнера или партнершу с высоким IQ, и с ним или с ней размножиться. От этого эффект будет гораздо выше.

Кстати, забавно, что у технологии, которую так активно сравнивают с нацистской евгеникой, есть весьма позитивные примеры применения. В том числе связанные со спасением большого количества евреев. Так, в среде евреев-ашкеназов в США была широко распространена болезнь Тея — Сакса. Это смертельное генетическое заболевание, которое с младенчества разрушает нервную систему. Но в 1970-х годах научились определять носителей этой болезни — и евреи начали массово делать тесты при планировании семьи. Если у обоих родителей находили такой рецессивный ген, они либо старались не заводить детей, либо тщательно следили за беременностью и прерывали ее при признаках болезни. А в последнее время делают ЭКО и отбирают эмбрион, который избежал страшной участи. В итоге уже в 2000 году врачи Америки и Канады констатировали, что количество случаев болезни Тея — Сакса у евреев этих стран удалось сократить более чем на 90%. Всего за полвека болезнь практически искоренили!

Сейчас ученые активно пытаются достичь такого же результата, но с полигенными тестами. Например, в одном исследовании решили посмотреть, возможно ли с помощью пренатальной диагностики постепенно побороть недостаточность щитовидки, гипотиреоз или врожденный диабет первого типа. Их вывод — да: если широко применять такие полигенные тесты, можно постепенно уменьшить частоту этих болезней у всего человечества — так как эти мутации будут встречаться все реже и реже.

А что, если сама процедура искусственного оплодотворения повышает риски заболеваний или осложнений? Одно дело бесплодные семьи, для которых ЭКО — единственный выход. А другое — ЭКО для здоровых семей, которые могли зачать ребенка и естественным путем. Да еще массовое. Действительно, этот вопрос не до конца изучен. В разное время ученые отмечали некоторые риски от ЭКО и для матери, и для детей. Например, перед ЭКО матерям часто дают специальные гормональные лекарства — это нужно, чтобы вывести из яичников сразу много яйцеклеток. Это может приводить к неприятным побочным эффектам: прилив крови к коже, головные боли, раздражительность, усталость — но в остальном не очень опасно. Важнее другое: раньше при имплантации часто подсаживали несколько эмбрионов — чтобы повысить вероятность того, что хотя бы один приживется. Нередко из-за этого рождались двойняшки и тройняшки. А при многоплодной беременности куда выше риск и для матери, и для ребенка. В частности, раньше считалось, что при ЭКО у ребенка выше риск родиться с ДЦП. Но позже выяснили, что тут виновата именно старая практика — подсаживать на всякий случай побольше эмбрионов. Когда это делать перестали, частота ДЦП у детей, рожденных через ЭКО, сравнялась с обычными беременностями. Например, в 1990-е годы на 1000 ЭКО-младенцев было 10–12 случаев ДЦП. В последние 10 лет — 2,3 случая. У обычных беременностей за те же годы этот показатель тоже улучшился: был 4,3, а стал 2,1 случая на тысячу.

В общем, если всё делают по последним стандартам, риски при ЭКО не должны превышать риски при обычной беременности. И тут я соглашусь с одним из тезисов Сиддикви: то, что естественные роды естественны, вовсе не делает их идеальными. Каждый раз, когда женщина решает создать ребенка, она сильно рискует — здоровьем, возможностями, даже жизнью: например, в США на 100 000 родов приходится до 30 смертей. А всего в мире каждый день в связи с беременностью погибает 800 матерей. Так что критиковать родителей, которые хотят подстраховаться за счет тестов — мол, «да ладно, еще родит» — это несправедливо.

А теперь основной вопрос: так все-таки метод Orchid — это евгеника или не евгеника? Сторонники этого метода всячески настаивают, что нет, ведь евгеника — это плохо. Но я упоминал исследования, где за счет выбора партнера и тестов эмбрионов почти победили болезнь Тея — Сакса, а теперь пытаются победить гипотиреоз и врожденный диабет. Это в каком-то смысле тоже евгеника — но сложно сказать, что там делают что-то плохое.

Давайте разберемся, почему евгеника в нашем обществе считается чем-то недопустимым. Все потому, что мы прекрасно помним историю нацистской Германии. Там считали, что есть некая высшая раса с лучшими генами, которая должна размножаться. А есть низшие расы, которым лучше не размножаться. То есть проблема евгеники состояла в том, что она служила поводом для угнетения людей. Говорите, что хотите «вывести совершенного человека» — а дальше объявляете всех, кроме себя, «несовершенными» и запрещаете им размножаться, а порой даже жить.

В начале XX века евгеника была чрезвычайно популярной во всем мире, в том числе в США. Понятно, что почву для этого подготовили рабовладение и сегрегация, которые строго запрещали смешение крови между представителями разных рас. Но в ХХ веке в США начался период увлечения именно «научной» евгеникой. Именно в Америке распространялись идеи о стерилизации умственно отсталых и психически больных. Там же работали разные религиозные и общественные ассоциации по евгенике, включая комитет «Американской ассоциации селекционеров».

Разумеется, они тоже объявляли дефективными всех, кто им не нравился: негров, индейцев, азиатов, ирландцев и вообще небогатых иммигрантов (в отличие от старых богатых иммигрантов). К сожалению, дошло и до стерилизаций — за полвека их произвели около 60 000. Есть знаменитое дело «Бак против Белла». В 1927 году американский врач предложил стерилизовать пациентку со слабоумием — 18-летнюю Керри Бак. Повод был прост: Бак родила ребёнка, а рождение детей в её случае, как считал врач, представляло генетическую угрозу для общества. Кстати, малыша Керри родила от своего родственника — он её изнасиловал. 8 из 9 судей тогда проголосовали за принудительную стерилизацию девушки. И прикрывались при этом, как это часто бывает, целью «защиты и здоровья нации». После дела «Бак против Белла» темпы стерилизации в США ускорились.

Остаётся добавить в эту жутковатую копилку заявление тридцатого президента США Калвина Кулиджа: «Америка должна оставаться Америкой, законы биологии демонстрируют, что нордическая раса ухудшается при смешении с другими». Даже во время Нюрнбергского процесса нацисты пытались оправдаться тем, что вдохновлялись разработками американских евгеников! «А что? Они тоже так делают! Посмотрите на Америку! На Америку посмотрите!» Почему предлагающие посмотреть на Америку, всегда призывают перенять худшее, и ни в коем случае не что-то хорошее?

В Советском Союзе тоже существовало Русское евгеническое общество при Институте экспериментальной биологии. Его основал известный биолог Кольцов.

Я знаю его как нормального ученого, который даже смог приблизительно предсказать механизм копирования ДНК. Но еще Кольцов написал книгу «Улучшение человеческой породы». В ней автор исходит из того, что дарвиновский естественный отбор — благодетельный. Уже тут я с ним не соглашусь как эволюционный биолог: эволюция не имеет цели, ни к какому благу она не стремится. В своём труде Кольцов подробно описывает, какая хорошая вещь селекция. И рассуждает, что раз пшеницу или курицу можно вывести, то и людей тоже стоит выводить.

Вообще интересно, что Кольцов всячески отстраняется от любых этических проблем — мол, не дело ученых их решать. И вроде бы Кольцов по-доброму топит за поощрение умных и талантливых и свободу личности. Но раз за разом подчеркивает, что для выведения хорошего сорта нужно все же что-то делать с плохими и уродливыми особями.

Ну и еще немного дичи: в своей книге учёный критикует войны с точки зрения евгеники.... за недостаточный геноцид! Дескать войны уже не те — и не несут столь великой евгенической роли. И говорит о том, как евгеника могла бы оправдывать войну, если бы война была «правильная». Обратите внимание: он это пишет в 1923 году и даже упоминает миллионы погибших и разруху после Первой мировой и Гражданской войн.

В общем, исторически евгеника всегда шла рука об руку с антигуманизмом — даже если ее сторонники не были связаны с нацизмом. А что, если я дам вам еще один обратный пример, в копилку к Тею-Саксу? Уже сейчас людей проверяют на наличие генетических вариантов BRCA и BRCA2: если они есть, то риск рака молочной железы у женщин взлетает до небес. Что важно, это не рецессивный ген — маме достаточно передать ребенку одну копию, чтобы этот ген подействовал. И это страшная проблема: раком молочной железы может болеть вся семья — бабушка, дочка, внучка... Именно так произошло в семье Анджелины Джоли, поэтому она решила превентивно сделать мастэктомию.

Поэтому, если мутации в генах BRCA нашли, то человек либо старается не заводить детей, либо использует ЭКО и тщательно выбирает эмбрион, к которому эта мутация не перешла. И тогда у всех потомков ребенка этой мутации не будет.

И если мы говорим, что компания Orchid предлагает нам евгенику, а евгеника однозначное зло — значит, мы также должны осудить и селекцию против гена BRCA, и селекцию против аполипопротеина Е4, который повышает риск болезни Альцгеймера, и отбор против генов диабета первого типа.

Методы ЭКО и отбора эмбрионов никак не ограничивают свободу людей. Все участники свободно распоряжаются своими половыми клетками и телом. В этом и заключается разница: селекция людей против рака груди или болезни Альцгеймера делается по инициативе родителей. Никто не посягает на свободу и достоинство другого человеческого существа. За исключением... да, конечно же, за исключением эмбрионов.

Мы говорим, что никто не страдает при отборе эмбрионов из 10 штук. Но есть люди, которые считают, что эмбрион даже на пятый день развития — это уже живой человек. В таком случае мы намеренно создаем 10 людей, а потом выкидываем 9 из них на мороз. Но тут появляются два вопроса.

Является ли эмбрион живым?

И является ли эмбрион человеком?

Ответ на первый вопрос: да. Жива любая из клеток моего тела. Но это не делает мои клетки или органы отдельными личностями: печень — это не человек, нейрон — это не человек, половая клетка — это не человек. Является ли эмбрион человеком? А яйцо курицей? Вообще-то, эмбрион на ранней стадии развития больше похож на что угодно, но не на человека. Проще перепутать эмбрионы человека и мыши, чем эмбрион человека с младенцем.

И люди это интуитивно понимают. В Словакии есть знаменитая статуя «Памятник нерожденным детям». Она изображает плачущую женщину и призрак ребенка, который ее утешает. Это очень эмоционально и ярко. Но я заметил, что памятник изображает не эмбриона, а ребенка лет четырех. Когда мы пытаемся показать призрак человека, мы изображаем его в возрасте на момент смерти. Умер малыш — получился Каспер. Умер старик — получилось Кентервильское привидение. А тут умер эмбрион — а видим выросшего ребенка. Не младенца, не взрослого человека. Возможно, скульптор понимал: эмбриона людям не будет жалко, а вот ребенка — да.

Но давайте посмотрим на аргументы в пользу утверждения, что «эмбрион РАВНО человек». Да, эмбрион потенциально может стать человеком. Хотя примерно 20% известных беременностей прерываются сами собой, и, вероятно, еще больше беременностей прерываются незаметно. Назовем это «естественными абортами». Однако я могу взять ядро из любой своей взрослой клетки, вставить в яйцеклетку — и получить эмбрион. Значит, у каждой из триллионов моих клеток есть потенциал стать человеком. Это же не значит, что, почесавшись, я совершаю страшный геноцид! Наконец, после зачатия эмбрион может поделиться на два: так появляются однояйцевые близнецы. И наоборот, бывает эмбрион-химера; образовались два эмбриона, а потом слились в один. Это один человек превращается в двух, а два в одного?

Еще важнее то, что у эмбриона на ранних этапах развития отсутствует нервная система: у него нет не только высшей, но и вообще какой-либо нервной деятельности. На этом этапе эмбрион даже менее развит, чем круглый червяк-нематода. Да, я согласен, что провести черту, до которой зародыш еще не человек, а после которой — уже человек, очень сложно. Ведь развитие идет постепенно. Но я думаю, что все согласятся, что ребенок, который уже готов родиться — это человек. Поэтому странно ставить знак равенства между ним и существом, у которого даже нет нервной системы.

А теперь давайте посмотрим: с какими эмбрионами работают Orchid и вообще все лаборатории ЭКО? Это самая ранняя стадия развития эмбриона, на пятый день после оплодотворения. Такой эмбрион состоит примерно из 120 клеток. Это круглый комочек, без органов, без нервной системы. Заметьте, что Orchid для своего тестирования берет из этих 120 клеток целых пять. Но этап настолько ранний, что для эмбриона это не страшно.

Что из всего этого следует? Мы выяснили, что вред от евгеники заключается в нарушении прав людей: на свободу выбора, на равноправие, на достоинство, на жизнь. А в случае тестов Orchid и вообще ЭКО — нет пострадавшей стороны, если только мы не считаем, что едва оплодотворенные эмбрионы-бластоцисты — это люди.

Вообще хочу сказать одну вещь: я лично никогда не понимал центральную идею евгеники — «улучшать человеческий род». Во-первых, эволюция происходит очень медленно. Даже если мы будем направлять концентрированные усилия на улучшение своей генетики, плоды этой селекции будут пожинать наши потомки через десятки тысяч лет. Какой в этом смысл для нас? Ведь мы видим, что за 50 лет технологии перевернули нашу жизнь гораздо больше, чем любой искусственный отбор за 5 000 лет. Не лучше ли с помощью технологий улучшать жизнь людей, живущих сегодня? Далее, если уж мы решили менять человеческие гены — зачем использовать селекцию? У нас есть генная инженерия, и мы можем просто редактировать гены эмбриона. Да, пока что ДНК эмбрионов редактировал только один китайский учёный (и его за это, кстати, посадили в тюрьму) — но рано или поздно такая технология станет нормой. Что далеко ходить — в России есть Денис Ребриков, который хочет излечивать эмбрионы от врожденной глухоты с помощью генетических ножниц CRISPR-CaS9.

Вам могло показаться, что я рекламирую компанию Orchid. Но я вовсе не считаю, что к ним стоит обращаться. Для начала, это очень дорого. За анализ каждого эмбриона Orchid берет $2 500 — и это не считая самой процедуры ЭКО. Для сравнения, чтение полного генома для взрослого человека стоит 500 долларов, а по скидке 250. А обычная пренатальная диагностика эмбриона, то есть тестирование на отдельные «красные флажки» частых генетических заболеваний, может быть еще дешевле. А ведь чтобы выбирать из эмбрионов, их нужно много.

Далее, полигенные тесты — это штука немного сырая. И вполне возможно, что у Orchid есть проблемы с наукой. Но, как это часто бывает, меня привлекло к этой теме то, что в адрес Orchid много критики не по делу — особенно в отношении этики. Я убежден, что этично было бы уменьшать количество страданий на Земле, при этом не ограничивая никого в правах и возможностях. И получается, что данная технология на самом деле увеличивает права и возможности людей. Те, кто опасался высоких рисков при размножении, теперь могут с большей уверенностью заводить здоровых детей и обеспечивать им счастливое будущее. При этом в момент выбора эмбриона нет какой-то циничной дискриминации, борьбы сильного со слабым.

В конечном итоге совершенно не важно, называть это евгеникой или нет. Я считаю, что устранять генетические заболевания — это хорошо. А «евгеника» — это очередной пример слова, которое так часто использовали негодяи, что оно стало отравленным.

Пилтдаунский человек — пожалуй, самый известный фейк в истории эволюционной биологии и антропологии. Это такой научный перевал Дятлова. Про него написано множество книг, снята куча фильмов. Креационисты очень любят эту историю — ведь она, по их мнению, доказывает, что ученые врут! Хотя уже в следующем году после находки в журнале Nature появилась статья, предполагающая, что никакая это не переходная форма, а череп современного человека, соединенный с челюстью орангутана.

Итак, в 1912 году археолог-любитель Чарльз Доусон заявил, что обнаружил «недостающее звено» между дикой обезьяной и человеком. А именно — нашёл фрагмент черепа, напоминающего человеческий, в гравийном карьере в слое земли эпохи плейстоцена. Карьер находился близ деревни Пилтдаун, в английском графстве Сассекс. По словам Доусона, ещё в 1908 году рабочие нашли в карьере почти целый череп, но случайно раскололи его — и отдали обломки Доусону.

Об открытии он написал своему другу, учёному по имени Артур Смит Вудвард — хранителю геологической коллекции британского Музея естественной истории. Доусон и Вудвард объединили усилия и начали совершать одно открытие за другим. Причём все недалеко от первой находки: сначала комплект зубов, потом нижнюю челюсть, новые куски черепа и даже примитивные инструменты! Всё это, по их мнению, принадлежало одному и тому же существу, которое имело признаки как современных людей, так и обезьян. Переходная форма.

Вудвард реконструировал череп из фрагментов — и предположил, что это долгожданное свидетельство того, что здесь, в Англии, 500 000 лет назад жили ранее неизвестные предки человека, причём с большим мозгом. Об этой сенсации Вудвард с Доусоном рассказали на встрече Королевского геологического общества. Многие именитые учёные приняли находку благосклонно.

Официально подлинность «пилтдаунского человека» опровергли в 1953 году с. Оказалось, что костям от силы несколько тысяч лет, а состарили их искусственно. И хотя многие учёные критиковали находку с самого начала, факт остаётся фактом: примерно 40 лет пилтдаунский человек был хоть и спорным, но всё же научным экспонатом — объектом различных антропологических исследований.

Эту историю просто обожают креационисты. Они говорят: «Смотрите, все эти ваши „промежуточные звенья“ — подделки и „липа“, никаких „обезьяночеловеков“ не существовало, а учёные врут и зарабатывают на этом. Вся ваша эволюция — подделки, обман и ложь». Собственно, именно креационисты во многом поддерживают легенду о пилтдаунском человеке: для них это символ вранья эволюционистов-дарвинистов.

Но и это еще не все. Вокруг пилтдаунского человека закрутился целый научный детектив — классический сюжет Агаты Кристи в духе whodunit, то есть «кто это сделал». Есть куча подозреваемых, и из них нужно выбрать преступника. И нет, это не дворецкий. Кого только не обвиняли в подделке! Помимо самого Доусона, который якобы нашёл останки, называли 6 или 7 разных имён. Среди них был и знаменитый писатель Артур Конан Дойл, и обиженный сотрудник Вудварда, которому задержали зарплату. А ещё — монах и известный философ Пьер Тейяр де Шарден. Он тоже принимал участие в охоте на пилтдаунские останки вместе с Доусоном — например, он нашёл один из зубов. Запомните его имя. У каждого из подозреваемых было своё особое отношение к науке, к эволюции человека и конкретно к пилтдаунской находке.

Тут надо сразу сказать очевидную вещь: несмотря на то, что пилтдаунский человек действительно фейк, и до, и после него найдено огромное количество «промежуточных звеньев» — с разными скелетами и черепами, подлинность которых ни у кого сомнений не вызывает. Кроме креационистов.

Но допустим, вы спросите: почему мы вообще настолько уверены в том, что не обманываемся сейчас? Как-то же удалось одурачить учёных сто лет назад. Действительно, тогда представления об эволюции человека строились в значительной степени на находках палеонтологов, а также на сравнительной анатомии и эмбриологии. Т. Но в современной науке, чтобы доказать, что у человека и шимпанзе был общий предок, уже не требуется анализировать черепа. Ведь у нас есть гораздо более надёжный и достоверный способ выявить родство между биологическими видами: генетический анализ. С помощью теста ДНК вы можете абсолютно точно узнать, кто вам брат, сестра, отец, двоюродный или троюродный брат. И так же можно точно сказать, какая группа обезьян к нам генетически ближе. В нашем случае это шимпанзе и бонобо; чуть более дальние родственники — гориллы, потом орангутаны и так далее. А из-за того, что генов у нас порядка 20 тысяч, можно провести не один анализ, а сотни и даже тысячи независимых. И все они дают одинаковый результат.

Чтож! Перейдем к подозреваемым. Начнём с наименее вероятного — это именитый палеонтолог Артур Смит Вудвард. Пилтдаунский человек стал делом его жизни — и неспроста. У Вудварда была собственная гипотеза о том, как устроена эволюция, и находка Доусона стала для неё идеальным доказательством.

Как мы сегодня знаем, у эволюции нет цели, есть только средства. У неё нет движущей силы или задумки. А вот Вудвард считал, что был сторонников ныне устаревший гипотезы «ортогенеза» — ее ещё называют «прогрессионизмом». Согласно этой гипотезе, у всех живых организмов есть некая «внутренняя тенденция», движущая сила, которая неудержимо ведёт их эволюцию к некой цели, например, к усложнению.

Правда, в реальности так происходит далеко не всегда. Например, многие паразиты когда-то были более сложными, но за ненадобностью упростились: потеряли разные гены и приспособления. У нас с коллегами про это даже есть собственная научная работа. У людей тоже есть признаки упрощения: например, наши предки умели синтезировать витамин C, а мы это делать разучились. Ген, который за это отвечал, поломался, и это оказалось как минимум не очень вредно, а может, даже и выгодно. Одно из возможных объяснений этой утраты связано с тем, что полезней получать витамин C извне, например, из доступных нашим предкам фруктов, чем синтезировать его самому — потому что биосинтез этого витамина создаёт нежелательные побочные продукты.

Короче, научное сообщество ортогенез не жалует.

Но Пилтдаунский человек идеально подходил к идеям Вудварда об ортогенезе. Дело в том, что череп у него был человеческий, с большим мозгом — а челюсть очень крупная, обезьянья. Из этого Вудвард сделал вывод, что в процессе эволюции у человека сначала вырос мозг, а челюсть пока оставалась звериной. То есть природа подтолкнула мозг в сторону большей сложности — а уже за ним стали подтягиваться и другие органы.

Но в реальности всё было наоборот. Мы знаем, что небольшие челюсти, чем-то похожие на современные, и даже прямохождение — появились у наших предков гораздо раньше, чем мозг вырос до современных размеров.

Тут мы подходим к разгадке того, почему так много британских учёных поверили в пилтдаунского человека. Дело в том, что им ужасно хотелось найти какого-нибудь предка человека именно на территории Англии! Процитирую одного из разоблачителей пилтдаунского дела, известного учёного Стивена Гулда:

«До Пилтдауна английская палеоантропология увязла в мёртвой зоне, в которой ныне обитают уфологи: сколько угодно домыслов и ни одного реального доказательства. Англия ничего не знала о своих древнейших предках. А вот Францию природа благословила изобилием останков неандертальцев, кроманьонцев, их произведений искусства и орудий. При этом французские антропологи не упускали случая напомнить англичанам про этот факт».

Немцам тоже повезло: в 1907 году в Германии нашли челюсть гейдельбергского человека, предка неандертальцев. Вот и получалось, что у французов был свой неандерталец, у немцев — гейдельбергский человек, а у англичан. . . н-и-ч-е-г-о.

Гулд считал, что среди британских натуралистов развился своего рода комплекс неполноценности. Его усиливали натянутые отношения между странами. Напомню, уже через несколько лет начнется Первая мировая война. А вот пилтдаунский человек позволил Британии взять мощный реванш.

Что ещё лучше, он доказывал превосходство англичан! Ведь утверждалось, что пилтдаунский человек на сотни тысяч лет древнее французских неандертальцев, да ещё и мозг у него такой... большой! Прямо современный!

Доходило до смешного: например, однажды Вудвард с Доусоном «нашли» якобы орудие пилтдаунского человека... которое было похоже на биту для крикета.

Английские газеты были в экстазе! (Если что, потом доказали, что биту выстругали из кости слона обычным ножиком). Возможно, в этом ура-патриотизме — одна из причин, почему некоторые именитые английские учёные охотно признали подделку.

Но мог ли сам Вудвард пойти на такой подлог ради своей теории — из чувства патриотизма? Большинство исследователей считают, что нет. Он посвятил всю жизнь пилтдаунскому человеку и, похоже, абсолютно искренне верил в его реальность — а также гордился им... как соотечественником.

В восемьдесят с лишним лет, уже будучи слепым, Вудвард надиктовал книгу про пилтдаунского человека — под скрепным названием «The Earliest Englishman», «Первый англичанин». Почти Древний Рус! Кстати, есть и предположение, как его удавалось водить за нос: хотя Вудвард был палеонтологом, он был знаменитым специалистом именно по ископаемым рыбам. А вот в эволюции гоминид и устройстве их черепов мог быть слаб, поэтому принимал желаемое за действительное.

Следующий важный подозреваемый — монах, теолог, антрополог и космист Пьер Тейяр де Шарден. Надо сказать, что из всей этой компании меня сразу зацепила именно его фамилия — я проходил его труды в университете на курсе философии науки. То есть как философ он знаменит и почитаем до сих пор. Однако де Шарден не был профаном и в археологии. Кроме зуба фальшивого пилтдаунского человека, он совершал и настоящие открытия. Например, в 1929 году он участвовал в раскопках останков синантропа.

И всё же прославился он другим: де Шарден был одним из основоположников идеи, что дарвиновскую теорию эволюции можно объединить с религией! Это называется «теистический эволюционизм». Если Вудвард считал, что эволюцию подталкивает некая естественная тенденция, то у де Шардена эволюция — это часть божественного замысла. Не только жизнь на Земле, но вообще вся Вселенная уверенно движется в конкретную точку — некую «точку Омега». Она чем-то похожа на технологическую сингулярность. Сингулярность — это когда научно-технический прогресс становится настолько быстрым, что знания и могущество цивилизации прирастают почти до бесконечности. А у де Шардена не только жизнь на Земле, но и все звёзды и галактики, которые позволили ей появиться, — всё это служит для того, чтобы забросить Вселенную на новый уровень, в этакую нирвану.

Чтобы этого достичь, люди должны эволюционировать в единый разум — ноосферу. Слово «ноосфера», скорее всего, вам знакомо — в России тогда же аналогичную теорию развивал Владимир Вернадский. Оба считали, что разум человека эволюционирует настолько, что станет влиять сначала на планету Земля, а потом и на Вселенную гораздо больше, чем природные силы. Но если Вернадский просто предсказывал технологическую утопию, то у де Шардена ноосфера в итоге приведёт всю Вселенную к «высшему сознанию Омега» — то есть к тому, что мы называем Богом.

Что касается теистического эволюционизма, эта идея популярна и сегодня. Если вы посмотрите на верующих учёных, то среди них сложно найти креационистов, буквально верящих в сотворение человека (не от общего предка с шимпанзе) — уж слишком резко креационизм расходится с любыми областями науки. А вот теистические эволюционисты есть. Пожалуй, самый известный из них — Фрэнсис Коллинз, который был директором проекта «Геном человека».

Казалось бы, в споре этих людей и креационистов я должен встать на сторону первых. Но, как ни странно, картина мира креационистов мне даже кажется... чуть менее противоречивой! Да, они отрицают науку. Но они по крайней мере последовательны. Понятно, какую роль у них играет Бог. У них есть конкретные утверждения, которые можно проверить и опровергнуть. Что наука с завидным упрямством и делает. А вот картину мира теистических эволюционистов в принципе невозможно доказать или опровергнуть. Какие бы физические и биологические процессы ни сложились, всегда можно сказать, что это «движущая сила Омега подсуетилась». На все воля Божья.

А ведь де Шарден был не просто верующим, а именно иезуитом, католическим священником. В католицизме есть представление о первородном грехе, после которого появились болезни. Но эволюция показывает нам, что патогены, которые вызывают болезни, появились раньше нас, и эволюционировали совместно и параллельно с нами. Ещё в католицизме есть идея об особой роли человека во Вселенной: всё создано ради нас, а мы — ради великой цели. Но мы как эволюционные биологи знаем, что человек — лишь одна ветвь на древе жизни. У эволюции нет конкретной цели: мы видим, как в природе происходят мутации, они случайны, в них нет места намерению и разуму, если не считать разумными вирусы, которые умеют генномодифицировать своих жертв. Не случаен только естественный отбор, но он зависит не от воли Божьей, а от внешних экологических факторов и уже имеющихся особенностей устройства организмов.

Креационисты хотя бы честно признают, что между их картиной мира и эволюционной биологией есть противоречия — и отрицают эволюцию. Я тоже вижу эти противоречия, но отрицаю религию.

А теистический эволюционист делает вид, что между его конкретной религией и эволюцией никаких противоречий нет. И в этом я вижу интеллектуальную нечестность.

Ну хорошо, де Шарден был богат идеями; но был ли он автором подделки? Об этом написал ряд статей учёный Стивен Джей Гулд — знаменитый эволюционист, один из самых известных популяризаторов биологии прошлого века. Гулд считает, что де Шарден — хоть и не автор, но соучастник этой мистификации. По его версии, вся история с пилтдаунским человеком — всего лишь шутка, пранк, который зашёл слишком далеко. По мнению Гулда, Пьер Тейяр де Шарден с энтузиазмом подыграл Доусону, чтобы потроллить британских антропологов из Королевского общества. Заговорщики просто не успели самостоятельно разоблачить свой розыгрыш. Доусон неожиданно заболел и умер в 1916 году. А де Шардена в 1914 году призвали на фронт Первой мировой санитаром, где он служил до конца войны в 1918 году. Когда он вернулся с фронта, пилтдаунский человек был уже сенсацией и гордостью британского народа.

Если бы он признался, разрушил бы свою научную карьеру — а ещё оскорбил бы память Доусона, ведь тот уже не мог подтвердить его слова. Поэтому, по мнению Гулда, де Шарден так никогда и не признал фальсификацию — хотя дожил до её официального разоблачения. И? что интересно, Гулд нашёл важную улику. В письме 1953 года, уже после разоблачения подделки, де Шарден вспоминает: мол, я лично ходил с Доусоном на новое место раскопок и нашёл там зуб пилтдаунского человека.

Но Доусон нашёл этот знаменитый зуб в 1915 году — когда де Шарден уже год был на фронте Первой мировой. Де Шарден действительно ходил на новое место раскопок вместе с Доусоном в 1913 году, но тогда они ничего не нашли. Вряд ли такие даты и важные события можно перепутать, даже сорок лет спустя — считает Гулд. Впрочем, на мой вкус, на серьезное доказательство вины это не тянет. Память человека не надежна. Ещё один подозреваемый — Артур Кит, на тот момент амбициозный молодой антрополог. Судя по всему, он искренне верил, что пилтдаунский человек — это подлинная находка. Правда, он много спорил с Вудвардом: например, настаивал, что найденные Доусоном коренные зубы не от этого черепа. В итоге они совсем разругались с Вудвардом; как пишет Кит, «Таким был конец нашей долгой дружбы». Эх! Вот настоящие ученые. А у вас бывало, чтобы конец долгой дружбе приходил из-за спора о зубах? Несмотря на критический подход к зубам, в разоблачители фейка Кита записать сложно. Годы спустя он продолжал писать о пилтдаунском человеке как о реальном открытии. Даже за свой счёт поставил памятник на месте находки.

И тут мы добавляем в нашу коллекцию оригинальных идей ещё одну. Кит был научным расистом. До Второй мировой войны он мог показаться просто интересующимся расовой теорией — тогда это было модно. Ну и выводы были у него интересные: «...Таким образом, расовая сегрегация крайне рекомендована. Однако расы могут сотрудничать и помогать друг другу в интересах гармонии и дружбы». Какой милый человек!

Тем не менее, уже в послевоенной книге «Новая теория эволюции человека» он подробно разбирал коварство еврейской расы и утверждал, что эволюция человека строится на вражде.

«Я стремился доказать... что кодекс вражды является необходимой частью механизма эволюции. Тот, кто чувствует великодушие по отношению к своему врагу, и особенно если он чувствует к нему прощение, на самом деле отказался от кодекса вражды и тем самым уступил свое место в суматохе эволюционной конкуренции».

В общем, вы не удивитесь, что Кита подозревали в соучастии. Во-первых, были нестыковки: в статьях Кит точно описывал разные детали, известные только Доусону, ещё до того, как мог их узнать. Во-вторых, он сжёг всю переписку с Доусоном — но при этом постоянно везде повторял, какой Доусон честный и принципиальный человек, и насколько его находки настоящие. Ну и в-третьих, из-за расистских взглядов. Ведь открытие пилтдаунского человека использовалось как доказательство превосходства англосаксонской расы, её благородных корней и их древних больших мозгов.

Так и произошло. В 30-е годы, когда в Китае нашли (уже настоящие) останки древнего Homo erectus, многие расисты многозначительно кивали на пилтдаунского человека: мол, видите? У предков белых в то время мозг уже ого-го полностью развился, а у азиатов был малюсенький... на треть меньше.

А теперь самая завиральная версия, которая заходит далеко на территорию конспирологии: пилтдаунского человека придумал Артур Конан Дойл!

Эту версию предложил в 1997 году американский историк Ричард Милнер. Сразу скажу, его аргументы — это типичное конспирологическое мышление. Поэтому я не могу... их не зачитать. Итак, «доказательства» вины Конан Дойла:

• Он жил в 7 километрах от места находки и любил долгие прогулки.

• Он играл в гольф в Пилтдаунском гольф-клубе, недалеко от карьера, где нашли останки.

• Он был увлечённым коллекционером окаменелостей и любил розыгрыши.

• Он был на ножах с официальной наукой и терпел насмешки из-за своей искренней веры в спиритизм. Его жена была медиумом.

• Как только он узнал об открытии Пилтдаунского человека, он написал поздравительное письмо Доусону и предложил возить его по округе на своём личном автомобиле.

И главная улика: Конан Дойл написал книгу «Затерянный мир»!

Если что, это замечательный роман про динозавров задолго до всяких «Парков Юрского периода» и «Кинг-Конга». В нём описано далёкое, затерянное место в джунглях, где ещё живут динозавры — бок о бок с древними обезьянолюдьми. Милнер даже нашёл в романе явные намёки на пилтдаунскую мистификацию.

«Если ты умён и знаешь своё дело, то кости подделать так же легко, как и подделать фотографию». Ага! Вот ты и попался, автор детективов. Не мог не похвастаться содеянным, прямо как злодеи из собственных произведений!

Но это ещё не всё. К роману «Затерянный мир» прилагалась карта... собственно, затерянного мира.

Так вот, некоторые детали на карте как бы похожи на местность, где нашли обсуждаемые останки, а некоторые названия мест созвучны реальным. В романе автор даже сравнивал размеры «затерянного плато» с графством Сассекс. А то место, где в книге находят кости динозавра, примерно похоже на точку, где Доусон нашёл свой череп. Совпадение?!

Что касается романа «Затерянный мир» — то вполне можно сказать и наоборот: скорее книга вдохновила авторов подделки! Ведь Конан Дойл рассказывал друзьям о сюжете будущего романа ещё в 1910 году. В том числе о нём знали и Доусон, и Вудвард — один упоминал сюжет романа в письме к другому. Потом весной 1912 года «Затерянный мир» начинает публиковаться в журнале — а уже в декабре того же года Доусон объявляет о своей находке.

Наконец, мы остались наедине с последним подозреваемым: это сам Чарльз Доусон, археолог-любитель. Есть несколько причин, почему большинство авторов расследований подозревают именно его. Сам Доусон не скрывал, что испытывает жгучее желание стать знаменитым учёным и вступить в заветное Королевское общество. За тридцать лет он написал 50 статей, но карьеры не построил. Также он жаловался в письмах, что мечтает о великом открытии, а его всё нет. А однажды жена Доусона даже написала в правительство, министру внутренних дел, умоляя дать мужу хоть какое-нибудь почётное звание!

Далее, когда в 2003 году изучили его археологическую коллекцию, нашли 38 подделок. Среди них были якобы открытые им виды животных, уникальные окаменелости вроде «лягушки в камне», а также якобы «найденные» им древний каменный топор, римский кирпич и китайская ваза. Также Доусон притворялся членом археологического общества Сассекса, к которому не имел никакого отношения. А в его статьях обнаружили много плагиата. Наконец, Доусон — единственный, кто присутствовал при каждой из находок в Пилтдауне.

Небольшой пример: в какой-то момент завязался научный спор о пилтдаунском черепе, и для его разрешения было бы идеально найти хоть один зуб. И тут же, как по заказу, Доусон... находит зуб — на новом месте раскопок. Но несмотря на вроде бы очевидный вывод — твёрдых доказательств его вины всё же не было.

Когда в связи с пилтдаунским человеком креационисты смеются: «Коварные учёные всех обманули, даже самих себя!», — тут есть забавный нюанс. Доусон объявил о своём открытии в 1912 году. А уже в 1913 году вышла вот эта статья в журнале Nature. Статья эта краткая и ясная. Автор пишет, что в стоматологическом журнале опубликовали качественные рентгенограммы пилтдаунской челюсти и челюсти шимпанзе, вид сбоку и сверху. Учёный наложил их, и обнаружил, что они похожи в деталях, но вовсе не похожи на человеческие. А вот фрагменты черепа пилтдаунского человека типично современные. Заключение очевидно: есть явно человеческий череп и явно не человеческая челюсть. Спасибо за внимание, подпись.

То есть достаточное опровержение пилтдаунской находки было опубликовано в авторитетном британском журнале всего через год.

Но в рассказах креационистов вы услышите, что коварные эволюционисты создали целый заговор, долго скрывали правду, затыкали рты неугодным. И лишь через полвека храбрые разоблачители вывели мошенников от науки на чистую воду.

Ничего такого не было! Топовый журнал Nature опубликовал опровержение без всяких проблем. Вскоре французский и немецкий антропологи также распознали в находках смесь черепов человека и обезьяны, а ещё заметили подпиленные зубы. И то, что отдельные люди по разным причинам продолжали верить в пилтдаунского человека — явно проблема не науки в целом, а этих людей.

Но всё же нельзя преувеличивать: критика не всех убедила, и многим хотелось и дальше верить в новое открытие. Даже в 1940-е годы пилтдаунский человек ещё оставался во многих справочниках и упоминался в докладах.

Для этого, по-видимому, было несколько причин. Во-первых, в науке достаточно редко встречаются настолько наглые подделки и подтасовки. Ошибки — безусловно. Но учёным не приходит в голову сразу подозревать оппонентов в прямой фальсификации. Принято быть честным. И потому, что все полагаются на исследования друг друга, и потому, что репутацию можно потерять лишь один раз — и навсегда. Во-вторых, была причина, по которой разоблачение так затянулось: хранители британского музея ревностно охраняли останки пилтдаунского человека... прямо как мощи святых. Их нельзя было трогать, а изучать приходилось по гипсовым слепкам.

В-третьих, по всему миру в двадцатых — сороковых годах находили новые скелеты и черепа разных «промежуточных звеньев». Так что пилтдаунский человек в любом случае постепенно терял актуальность и отходил на второй план.

Но правда всё же вышла наружу. Итак, моментом, когда пилтдаунского человека официально признали подделкой, был 1953 год. Подробные доказательства фейка опубликовали трое британских учёных. И сделали это в вестнике всё того же Британского музея естественной истории — где когда-то работал Вудвард! Они использовали новые методы химической датировки и показали, что за кости древностью в 500 000 лет выдали череп средневекового человека и 500-летнюю челюсть орангутана. Далее авторы показали, что кости искусственно состарили раствором сульфата железа и хромовой кислотой, чтобы придать им доисторический вид. При этом от челюсти были отломаны два куска в стратегически важных местах — именно тех, по которым легко узнать кость орангутана... и которые никак не стыкуются с человеческим черепом.

И наконец, острые зубы орангутана спилили напильником так, словно существо при жизни питалось диетой, похожей на человеческую. Это помогло фейку, потому что вписывалось в ожидания учёных.

Давайте признаем, что это довольно изощрённая подделка! Её автор явно был осведомлён о том, чего ожидают учёные, и дал им именно это: уже большой мозг, ещё звериную челюсть, правильные «всеядные» зубы и так далее. Добавьте сюда щепотку английского национализма — и подделку проглотили с удовольствием!

Но кто же из подозреваемых виновен — неужели мы этого не узнаем? И да, и нет. Прошло сто лет, а люди до сих продолжают изучать загадочное дело пилтдаунского человека. В 2019 году в одном антропологическом журнале вышла статья палеоантрополога Фрэнсиса ТеккерЕя — он выявил улику, которую не заметил Гулд. Напомню, что даже после формального разоблачения подделки де Шарден защищал честность Доусона и отрицал подлог. Но до этого де Шарден написал несколько антропологических работ об эволюции человека — в том числе те, где он рисовал свою заветную «точку Омега», куда движется эволюция человечества.

И вот представьте: вы учёный, который стал одним из первооткрывателей нового вида древнего человека. А потом вы же разработали СОВЕРШЕННО новую теорию эволюции человечества. Логично ожидать, что в этой теории вы упомянете своё эпохальное открытие — если вы, конечно, в него верите! Но в одной статье де Шардена пилтдаунский человек упоминается вскользь и только на иллюстрации, в тексте его нет. А в более поздней, 1951 года, о нём вообще ни слова.

Поэтому Теккерей соглашается с Гулдом: видимо, де Шарден был соучастником весёлого пранка. А когда уже увлёкся серьёзной наукой и стал автором знаменитой теории, в которую искренне верил — не хотел подмешивать в серьёзные работы подделку. Я не уверен, что это тянет на строгое доказательство вины, но наблюдение весьма интересное.

Кто же был главным фальсификатором? Скорее всего, Доусон.

Та самая статья 2016 года, где кости изучали современными приборами, пришла к выводу, что фабриковал фальшивки один и тот же человек, в одно время и из одного набора костей. Это был человек, хорошо знающий, что интересно археологам — но не очень умелый и аккуратный.

Кто это, как не Доусон — фантазёр, хвастун и автор как минимум 38 поддельных археологических находок!

Недаром после его смерти в 1916 году ни в Пилтдауне, ни где-либо ещё не нашли ни одного кусочка якобы открытого им вида. Хотя честный Вудвард ещё много раз ездил копаться в сассекском гравии — всегда безуспешно.

Креационистам очень хочется показать, что пилтдаунский человек — это фиаско «официальной науки», доказательство её догматичности. Если учёные что-то постановили, их не переспоришь.

Но на самом деле это пример ровно противоположный. Как бы хорошо это открытие ни вписывалось в разные идеологии и научные теории; как бы оно ни льстило англичанам; какую бы карьеру на нём ни сделали первооткрыватели... Всё равно в конечном итоге правда вышла на свет. Сегодня общепризнано, что это был фейк. Никто не продолжает настаивать на какой-то глупости, которую изрёк совет мудрецов в 1912 году. А покажите мне такой пример из официальной религии — чтобы признали ошибочными догматы, вроде непорочного зачатия или грехопадения? Или, НЕ ДАЙ БОГ, всерьёз усомнились в существовании Бога. То есть наука умеет исправлять свои ошибки и этим отличается в положительную сторону.

Поэтому не выдерживает критики и утверждение креационистов, что дарвинизм — это догма и не приемлет опровержений. Хотя большинство антропологов тогда были приверженцами эволюционной теории, у них были очень разные взгляды; одни нашли промежуточное звено в развитии человека, другие пришли и его опровергли.

И наконец, креационисты преподносят подделку пилтдаунского человека как провал дарвинистов. Но на самом деле этот фейк продвигала прежде всего пёстрая компания с экзотическими взглядами, далёкими от материалистических:

• Один — теистический эволюционист, у которого эволюцию определяет Бог.

• Другой — патриот, веривший в мистическую силу ортогенеза.

• Третий — научный расист.

• Четвёртый — археолог-любитель с сомнительной этикой и безудержным желанием прославиться.

• А первым их поздравил с открытием знаменитый любитель мистики и спиритизма — Конан Дойл.

И тогда картина сразу немного проясняется. Кажется, проблемы тут были совсем не в дарвинизме!

А кто вам показался главным виновником в пилтдаунской истории? Чьи взгляды на эволюцию показались самыми мракобесными? А я пока пойду закопаю новые доказательства эволюции, чтобы всех обмануть.