Хотите — верьте, хотите — нет, но это было с одной моей хорошей знакомой. Пусть будет Машей.
Устроилась она на работу в одну серьезную, как она думала, организацию. Не в ту, у которых служба и опасна и трудна, а в другую. Важную такую провинциальную контору. Она тогда полна была сил и энтузиазма, не привлекалась, не наблюдалась, характер не вредный, не замужем. Вот и взяли ее целым ведущим специалистом.
Машка еще не знала, как она попала. Сначала ей все понравилось. Коллектив был разновозрастный, преимущественно женский. Все супер вежливые, предупредительные:
— Будьте любезны, передайте во ту хреновину. Благодарю, ахах!
Но исподтишка, конечно, друг другу подгаживали, чего уж там. Но изыскано так, элегантно, в белом пальто.
И была у них в коллективе одна дама, пусть будет Елена Анатольевна. Она давно на пенсию по возрасту вышла, но руководство старейшего сотрудника на заслуженный отдых отпустить отчего-то боялось, контракт с ней продляли каждый год.
Выглядела эта дама для своих годов просто отлично. Выставка достижений современной косметологии налицо. Она этим лицом в свое время на местном телевидении долго в эфире светила. Голос был шикарный, поставленный, макияж по возрасту, укладка, маникюр свежий. Одета со вкусом. Интересная женщина, мечта снабженца одним словом.
Но коллеги в конторе Елену Анатольевну мягко говоря не любили и обходили стороной. Ибо у интересной женщины характер был как у лошади Пржевальского, только что не кусалась и лягалась. На провинциальном телевидении условия выживания очень жесткими были, а Елена Анатольевна там четверть века продержалась. Конкуренток на подлете сбивать навострилась.
Машу на новенького как раз к этой даме в кабинет и определили, никто со старейшим сотрудником на одной территории не уживался. А девушка не сразу расчухала, насколько бывшая звезда телевизионного эфира скандальная и токсичная баба. Сначала они вполне корректно и вежливо общались, а потом Елена Анатольевна в Машке скрытую угрозу разглядела и закусилась на потенциальную соперницу по-страшному.
Стала она к девушке цепляться по мелочи, каждый божий день искусно мозги выедать. Хамить изящно: ах, Машенька, попробуйте подумать, это совершенно не больно, ахах! Маша купила хорошую гарнитуру, чтобы на фоновый бубнеж соседки по кабинету не отвлекаться, обложилась служебками, и сидела сопли на кулак накручивала. Утонченно хамить она не умела, а менять работу не вариант был.
А потом стала девушка замечать, что на ее столе появляется какая-то странная пыль: черная, тяжелая, жирная. С улицы, что ли летит? Так вроде бы окна закрыты. Замаялась Машка стол и клавиатуру оттирать.
И вот как-то пришла она буквально на пять минут пораньше и видит картину маслом: стоит Елена Анатольевна, зад отклячив, и над Машкиным столом щедро черную-пречерную землю рассыпает из контейнера. Бормочет что-то при этом, да через плечо сплевывает. Машка аж на минуту дар речи потеряла. А потом как заорет громко на весь коридор:
— А что это вы, Елена Анатольевна, делаете, а?
А Елена Анатольевна так и застыла в некрасивой позе с щепоткой в руке. Не нашла, что ответить. А Машка тем временем ей тряпку под нос сунула: убирайте всю эту хреновину, говорит.
Та конечно в категоричный отказ. А Маша с тряпкой наперевес все не отступает. И так у обеих полыхало, что из соседних кабинетов другие сотрудники выглядывать стали, интересоваться, что, собственно, происходит? Не принято в важной конторе было скандалить громко по утрам, это же серьезная организация, а не базар-вокзал! Пока все языками цокали и осуждали, Елена Анатольевна не придумала ничего умнее, чем обморок сымитировать. Цирк с конями, да и только!
Руководство вызвало Машу и Елену Анатольевну на ковер и отпорицало. Наказало: не ссорьтесь, девочки, и на снижение премиальных намекнуло. Елена Анатольевна стала тише воды, ниже травы, даже здороваться стала. А через пару дней пропала Машкина заколка. Обычный такой копеечный крабик, но очень удобно было им волосы закалывать. Маша все осмотрела, все ящики перевернула, даже под столом по-пластунски проползла, но не нашла крабик. Неприятно, конечно. Куда он подеваться мог?
Погрустила она, повздыхала, да и новую заколку купила. Не такую удобную, но вполне себе. И тут выходит она после выходных на работу, начинает лоток для бумаг разбирать, а ей в руки падает ее любимый старый крабик. Нашелся-таки!
Обрадовалась Маша, волосы им подколола и села очередной отчет печатать. Да вот только не идет он никак: голова кружится, строчки перед глазами пляшут. А потом такой приступ мигрени накрыл, что отпросилась Маша домой, очень нехорошо ей стало. Дома она вызвала скорую, лучше ей не становилось: к головной боли тошнота добавилась и шум в ушах.
Определили у нее «сужение сосудов головного мозга», положили в неврологию, и стали интенсивно прокапывать то одним, то другим. Друзья и коллеги по работе звонили, интересовались здоровьем, но Машка даже разговаривать толком не могла, слабость оставалась и головокружение.
А в палате с ней планово лежала колоритная такая деревенская баба, пусть будет Варвара Степановна. Как-то поделилась с ней Машка своей историей. Со случайными людьми иногда самым сокровенным делишься, потому как больше ты их навряд ли увидишь. Вот и рассказала Машке соседке по палате о своих офисных злоключениях.
Выслушала ее Варвара очень внимательно да и говорит: а крабик твой, Машка, внезапно в бумагах найденный, дома остался?
— Нет, — Маша отвечает. — Вот он.
Посмотрела на него Варвара Андреевна, а потом свернула из задрипанного больничного журнала кулечек и Машке кивнула: сюда его положи.
— Пойдем вечером в больничный сад прогуляемся, — говорит. — Я тебе фокус один покажу.
Зашли они вечером в самый дальний закуток запущенного сада, где стояла скамейка облезлая, да урна бетонная. Варвара Степановна кулечек журнальный в урну опустила и подожгла. Закурила сигарету, присела на скамейку, и все на огонь смотрела и что-то под нос себе шептала. Крабик конечно не сгорел с кулечком, а только оплавился, но Машку вдруг отпустило. Стало легче, голова просветлела. Вот как полезны прогулки на свежем воздухе, думает.
А Варвара Степановна ей говорит:
— Такие вещи на смерть делают. Припечатали тебя на совесть. Видела я такое раньше, у клиентки моей звезда одна с местного телевидения мужа решила увести, заговоренное колечко подкинула. Чудом женщина жива осталась, онкологию проглядели, еле спасли.
Маша тут же дважды два сложила и обалдела. Поняла она, что не зря Елену Анатольевну все сторонятся и боятся. Ведьма она, крашенная.
— Да нет, не похожа на ведьму хрычовка старая, — покачала головой Варвара Степановна. — Но ходит к кому-то очень сильному свои вопросы решать.
А потом добавила, на сгоревший кулечек глядя:
— Дорогую цену она заплатит за черную работу.
— А вы кто, экстрасенс? — Машка спрашивает. — Сколько берете?
— Нет, фермерша я, — засмеялась Варвара Степановна. — Если молока деревенского или масла купить захочешь — обращайся. А если извести кого удумала — то не по адресу.
Пригорюнилась Машка: что же теперь делать? Доскребет ведь старушенция придирками своими и колдовством черным. Варвара Степановна девушку пожалела:
— Купи мне печенья и сигарет хороших, — говорит. — Научу я тебя как старую грымзу немного осадить.
На том и порешили.
После прогулки в больничном саду Маша резко на поправку пошла. Лечащий врач удивлялся: надо же, всего один препарат поменяли, а какая положительная динамика! Подлечили девушку, к выписке подготовили, кучу рекомендаций дали, какие дома витамины пропить, какие ноотропы. А Варвара Степановна тоже Машке рекомендаций выдала целый вагон, что нужно сделать, чтобы себя на работе от пакостей Елены Анатольевны обезопасить.
Перво-наперво, Варвара Степановна сказала приколоть к лифчику булавку с лоскутком красной ткани острием вниз. Да не просто так приколоть, а три прокола сделать. Булавку эту никогда не снимать, если белье меняешь — перекалывать.
Потом сказала она колючее растение поставить на рабочий стол. Но не кактус, это слишком лайтово. Тут синеголовник нужен. Не позволит он колдовству приблизиться, навсегда его обратно отправит.
Булавку Маша к лифчику приколола, а потом по окрестным полям метнулась, собрала букетик из синеголовника и на рабочий стол в высокую вазочку торжественно поставила. И тут же к ней Елена Анатольевна подошла и говорит крайне любезно:
— Машенька, у меня сильная аллергия на сухоцветы. Будьте добры, уберите свою икебану!
Бегу, и волосы назад, подумала Маша. Надела гарнитуру, сделала морду тяпкой и просьбу эту проигнорила.
Целый день Елена Анатольевна ходила, поджав губки, нудела, жаловалась и коллегам, и начальству, но те на ее гундежь сквозь пальцы посмотрели. Конторские женщины на цветочках помешаны были. В соседних кабинетах такие джунгли традесканций и замиокулькасов наросли, что люди терялись. Про рассаду, которую по весне на подоконниках иные заслуженные сотрудницы для дачи выращивали, я вообще молчу. Так что колючки Машкины очень даже оценили: скромненько, но со вкусом. Да и не помнил никто, чтобы Елена Анатольевна чем-то страдала, даже не чихала она для приличия никогда.
А на следующий день выходит Машка на работу, глядит: а синеголовник весь поломанный на столе лежит. Как будто его ножницами почикали мелко-мелко.
— Ах, Машенька, — сочувственно качает головой Елена Анатольевна. — Вчера вечером была доставка воды, доставщик бутыль в кулере менял, пятой точкой своей ваш букетик зацепил и сломал, ахах! Бывает же такое!
В сказках деда свеклоеда и не такое бывает, подумала Маша. За синеголовник ей обидно было, букетик правда интересным получился, когда еще такой соберешь. Решила Машка действовать по запасному варианту.
Запасным вариантом была соль. Варвара Степановна наказала Маше всегда носить кармане мешочек с щепоткой соли, она в себя все злые умыслы собирает. Только в конце рабочего дня надо непременно эту соль в текучей воде уничтожать. Смывать, грубо говоря в канализацию, что Машка успешно каждый вечер в служебном туалете делала.
Стала Маша солью незаметно вокруг стола своего круг защитный насыпать. А заодно под стол вредной старушенции щедро соль сыпать. А чего, думала Маша, ей можно было, а мне нельзя что ли? Эффект был поразительный: Елена Анатольевна присаживалась на пару секунд в кресло, затем вскакивала, выбегала из кабинета на пару часов, потом возвращалась и по новому кругу.
Коллеги удивлялись: и чего ей на месте не сидится? И Маша, по простоте душевной, проболталась про соль. Коллеги похихикали, кто-то даже бессмертную гоголевскую классику вспомнил, «Вия», а потом все Машкино ноу-хау подхватили. Только коллеги дверные пороги стали солью посыпать. И перестала Елена Анатольевна по-соседски к коллегам заходить. Если ей что-то было нужно, она открывала дверь кабинета, просовывала в проем свое лицо, а через порог не переступала.
А потом в ход пошли пучки трав. К заново собранному синеголовнику добавилась метелка с веточками полыни, шалфея и василька. Шалфей отлично зашел добавкой в чай, и постепенно на столе у Машки выросла целая гора баночек со зверобоем, иван-чаем и еще чем-то душистым. Настоящая лавка травницы.
Перестала Машке докучать Елена Анатольевна. Сдулась она как резиновый шарик, молча работала за соседним столом, но с больничных стала отчего-то не вылезать. Правда стала девушка со временем замечать, что коллеги искоса на нее бросают странные взгляды. Как будто сжечь хотят на костре вместе с ее букетами. Посмеялась, конечно, Машка, иван-чая себе заварила, и пошла себе дальше отчеты спокойно печатать. Никто ее в конторе больше не трогал, опасались.
А на новогоднем корпоративе, когда все были изрядно навеселе, как-то сама собой тема ведовства и гаданий всплыла. И тут Елена Анатольевна решила показательно выступить.
Грех это, говорит, страшный грех! И на Машку выразительно так смотрит.
Ок, вызов принят, пьяно икнула Машка. И напомнила она коллеге про контейнер с черноземом, про чужого мужа и про заколку-крабик. А потом сказала женщине словами Варвары Степановны:
— Дорогую цену заплатите за черную работу, ахах!
Ночью скорая увезла Елену Анатольевну с гипертоническим кризом.
***
Машка из серьезной организации потом уволилась. Если думаете, что ее в коллективе сожрали после новогоднего корпоратива, то нет, не сожрали. Наоборот, стали заискивать и робко просить помочь в сложных жизненных ситуациях. Доводы разума на коллег не действовали, и девушка стала им разнотравье из баночек раздавать и сухоцветами одаривать, лишь бы отстали. А те благодарили и обращались еще. Машка и не заметила, как в эту тему погрузилась по полной, и настолько прониклась, что в эзотерику ушла.
Сейчас она успешный практикующий таролог. Чудес не обещает, расклады делает где угодно, хоть на лавочке в парке, но попасть к ней сложно. Запись очень плотная.
А Елена Анатольевна в важной конторе так и работает. Куда она пойдет жить на одну пенсию, к снабженцу что ли? Сидит себе спокойно одна в кабинете и строчит отчеты, с черными мыслями в голове.