Она заметила, что Бен и Нэнси не спят. Они лежат с остекленевшими взглядами, уставившись куда-то внутрь себя. Лиззи было слишком страшно, чтобы начать разговор, поэтому она тоже хранила молчание, слушая зовы, перебиваемые шумом дождя.
– Ну и кто из нас первым признается, что слышит это? – неожиданно спросил Бен. Ему не ответили. Лиззи захотелось игриво сымитировать телеведущего маминого любимого телешоу и вскрикнуть: «А это чертовски хороший вопрос!», что свидетельствовало о надвигающейся истерии.
– Я, пожалуй, начну, если вы не против, – заговорил Бен. – Я готов поклясться, что слышу, как Джо орет мое имя и просит выйти наружу. Но в его голосе столько фальшивого, и я больше склоняюсь к тому, что слышу это в голове. Конечно, это попахивает дешевыми фильмами ужасов, однако меня не покидает чувство противоестественного, которое копошиться во мне, как черви в кишках. Нэнси, теперь ты.
– Иди к черту, – отреагировала она, оцепенев от его прикосновения.
– Я слышу Ричи, зовущего меня к себе, – призналась Лиззи.
– Отлично, значит, я все-таки не сошел с ума. Приятное открытие.
– И здесь я тебя тоже поддерживаю, – он приоткрыл спальный мешок и взял Лиззи за руку.
Так они и лежали, окруженные неясными призраками, отвергнутыми тенями вчерашнего кошмара.
Затем неожиданно молния ударила в соседнюю гору, и их подбросило на целые полметра. Не успели они понять, что происходит, как последовавшие ударные волны стали пинать их в спины, словно перебрасывая мяч друг другу, пока не вырвали палатку с корнем. Раскаты грома сопровождались треском, словно кто-то бил молотом хрупкие стены. Прокатившись несколько метров, троица затормозила об очередное дерево, поймавшее их в свои лапы. Бен оказался снизу, наполовину вывалившись из мешка, в то время как девочки упали на него сверху, словно завершив красивый цирковой трюк. Когда удары стихли, почва под ними завибрировала. Из-под земли доносился гул, словно нечто пытается разорвать ее изнутри на клочья. Повсюду стоял шум от падающих деревьев, потом послышался хлопок, с которым открывается бутылка шампанского, только усиленный в миллион раз. Ребята замерли, пока все не стихло.
– Все целы? – спросил Бен. Они медленно выбирались из палатки, один за другим, путаясь и спотыкаясь. Нэнси разбила бровь, кровь сочилась из раны, тонкой струйкой затекая в оголившуюся ложбинку между грудей. Бен лишь поранил коленки, а Лиззи не могла отличить старые травмы от новых.
Вокруг царил хаос: лес, через который словно прокатился гигантский экскаватор, представлял собой поваленные друг на друга стволы деревьев, вырванные с корнем (более крупные устояли), осколки скал, забросанные сверху камнями, мертвая трава вперемешку с грязью. Местами земля раскололась, образовав неглубокие трещины, идущие куда-то ввысь.
– ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ?! – истерически завопила Нэнси. – Я не хочу этого! Я не просила! – Лиззи испытала сильное желание треснуть ее по морде. Почему-то никакой жалости она сейчас не испытывала. Пока девушка визжала и требовала доставить ее домой, Лиззи занялась делом и достала из палатки их вещи, спина при этом предательски ныла. Бен оставил попытки успокоить Нэнси и стал помогать разбираться с палаткой.
– Бывало и лучше. Боюсь, я не смогу сейчас идти, Бен. Мне бы прилечь.
– Да, мой план не включал в себя катастрофу мирового масштаба и последующий апокалипсис.
– Ты думаешь, городу сильно досталось?
– Не знаю, но нас тряхануло конкретно, – он видел, что Лиззи скоро потеряет сознание. – Слушай, я установлю палатку, и ночь мы долежим здесь, а утром потихоньку спустимся в город, хорошо?
Нэнси это не понравилось: ни сама идея, ни отношение между этими двумя. Однако они снова втроем оказались в палатке, и в этот раз Бен не стал залазить в спальный мешок. Ночь обещала быть длинной и холодной, но холод помогал не ощущать ноющую боль в теле. Сон не приходил, а любой звук снаружи вызывал сильную тревогу. Какие еще сюрпризы их ожидают сегодня?
Словно в ответ на эти мысли раздался топот шагов: кто-то шел в их сторону сквозь поваленные деревья. Бен напрягся. В этот раз звуки были реальными. Он немного расстегнул молнию и выглянул в щель: в темноте вырисовывались маленькие человеческие фигуры. Движения их были ровные, монотонные, как заранее отрепетированные. Но что-то подсказывало, что вмешиваться в их дела не стоит. Он потряс девочек и предупредил об опасности.
– Там люди. Ведите себя тихо.
– А с каких пор мы избегаем людей? – сонливо спросила Нэнси.
– Предчувствие. С ними что-то не так. Посмотри. Вот там, прямо, метрах в 30 от нас.
Она пригляделась и с ужасом отпрянула.
Трое прислушались: действительно, гуляющий ветер разносил еле заметный шепот по пустырю. Слов было не разобрать.
– Они хотят нас! – вскрикнула Нэнси.
– Тихо ты! – умоляюще сказала Лиззи.
– Они заберут меня! Я не позволю себя забрать!
И что это на нее нашло? – успела подумать Лиззи, пока та ловко достала из рюкзака пистолет и прицелилась в сторону незнакомцев.
– Нет! Ты что с ума сошла!? – испугался Бен.
– Вы меня не получите!!! – завизжала Нэнси, вылезая из палатки, и выстрелила, но Бен успел схватить ее за руку и дернуть, поэтому пуля улетела в неизвестном направлении. Раздавшийся шум выстрела на несколько секунд их оглушил. Лиззи попыталась прочистить уши, чтобы избавиться от противного звона. Все ожидали худшего: вот сейчас толпа развернется и пойдет к ним навстречу с очевидными мстительными намерениями. Они откроют свои пасти и разорвут их на части. Но люди вдалеке словно ничего не замечали, только продолжали идти в своем спокойной темпе вниз по склону. Бен забрал пистолет и затащил девушку обратно в палатку.
– Не верится, но повезло.
– Куда же они идут, Бен? – спросила Лиззи.
– Должно быть, в город. Как и мы.
– Не нравится мне это. Нэнси, ты успокоилась?
– Д–да… простите… Они разрывали мне голову, эти голоса…
– «Мы придем за тобой. Очень и очень скоро».
Лиззи сглотнула и подавилась слюной.
– «Мы всех вас заберем. Скоро. Заберем всеееех вас».
На рассвете поднялся шторм. Город, ранее полный жизни, теперь выглядел опустелым и мрачным. Поезда больше не ездили по неисправным путям, единственная дорога в Скарвей была разрушена последствиями недавних событий: земля буквально разверзлась, оголяя проход в бездну. Сильнее всего пострадал Хребет Верблюда. Центральная гора раскололась надвое, трещина тянулась через весь лес до основания. Но сам город был на удивление невредим.
Троица вошла в призрачный город, сопротивляясь ветру, тянущему их назад. Двери домов были плотно закрыты, улицы пусты – только пыль и грязь парно танцевали в воздухе. Таким тихим можно обнаружить почти любое место, но лишь ранним утром, когда кажется, что есть только ты один в целом мире. Ребята не были уверены, все дело в городе или они сами – тени прошлого.
Бен отвел всех домой. Они договорились встретиться позже, когда погода чуть успокоится, чтобы разобраться, в чем дело. Каждый был уверен, что произошло нечто страшное. Быть может, все жители давно убиты или съедены чудовищами из Лавкрафтовских ужасов.
С этими мыслями и тяжестью на сердце Лиззи вошла в дом. Вчера она была уверена, что больше никогда сюда не вернется, но теперь, находясь внутри, снова поддалась страхам. Нужно быть очень осторожной. Если мать опять попытается причинить ей вред, Лиззи тут же побежит в полицейский участок и попросит помощи. Она не была уверена, хватит ли ей мужества, но наличие плана успокаивало. Не всегда можно полагаться только на себя, иногда просто необходимо, чтобы кто-то взрослый и надежный находился рядом. С каждым шагом груз на душе становился все тяжелее, еще чуть-чуть, и ее придавит к полу.
Первое, что она заметила, – свежий запах выпечки. Это гротескное сочетание мокрой пыли после дождя и выпечки вызвали в ней какие-то странные отголоски воспоминаний. Времена, когда бабушка и дедушка были живы и проводили с ними каждые выходные.
Из ванной доносился шум воды. В доме было темно, но он казался живее, чем когда она его покинула: в гостиной прибрано, на кухне стояли зажжённые свечи, тарелка, накрытая полотенцем. Лиззи почувствовала дикий голод, а запах так и манил. Она приподняла полотенце и жадно набросилась на сладкие булочки с сахарной пудрой. Однако, отдавшись процессу, не заметила, как Оливия выключила воду и подошла сзади. А когда над ней нависла тень, она, опомнившись, с ужасом отпрянула в противоположный конец кухни. Грязный, побитый вид Лиззи с белой пудрой вокруг рта ничуть не смутил Оливию. Мать смотрела на нее теплым всепрощающим взглядом, словно желая разделить свое чудесное настроение. В ее глазах читалось воодушевление, какое бывает у человека, попавшего в лапы религиозной секты.
Присоединяйся к нам, будто говорили ее руки, устремленные в сторону дочери.
– Лиззи, дорогая! – радостно вскрикнула она. – Ты не поверишь!
Лиззи все еще стояла в другом конце комнаты, пережевывая остатки булочки. Настороженно глядя на мать, она пыталась осознать, угрожает ли ей опасность. Она была похожа на пугливую лань, которую зажали в угол и заманивают огрызком морковки.
– Идем скорее! Посмотри! – Оливия вышла с кухни, и Лиззи решилась не спеша пойти за ней. Дорога вела в детскую комнату, и ей это не понравилось. Она сделала еще пару неуверенных шагов и заглянула за дверь.
Картина была практически такой же, как во сне: игрушечная железная дорога, по которой катается маленький разноцветный поезд. Только в этот раз рядом сидел ее владелец. Мальчик был заботливо одет в серые штаны и зеленую кофту с длинным рукавом, на ногах красно-зеленые махровые носки. Он даже не взглянул в ее сторону. От него веяло чем-то чужеродным.
– Это чудо! Ричи вернулся домой! – Оливия вопила от счастья. – Правда, здорово?
Она совершенно не замечала различий, а Лиззи почувствовала сразу: этот ребенок не ее брат. Его бледная истонченная кожа не входила в сравнение с розовым румянцем Ричи. Глаза, глядящие в пустоту, отличались от вечно веселых глаз. Весь он казался искусственным, как фарфоровая кукла.
Неужели она не видит разницы?
– Да, Оливия, это замечательно, – безнадежно ответила Лиззи.
Погода не жалела Скарвей – маленький город, окруженный тайной гор. С моря дул штормовой ветер, поднимая пыль от асфальта, обрывки нечитанных газет, окурки сигарет и прочий мусор и вращая их в агрессивном вихре, затем жестоко бросал обратно на землю. Разрушения, коснувшиеся проезжих дорог и холмистого леса, полностью отрезали Скарвей от окружающего мира. Трасса, по которой можно попасть в город, была разломана и завалена деревьями, ураган, бушевавший в заливе, закрывал выход в море. Их поселение превратилось в островок, изолированный от всех. Местные жители терроризировали отделение полиции, но сильный ветер не позволял долго находиться на улице. Приходилось довольствоваться неловкими заверениями и нелепыми обещаниями.
Среди внешнего хаоса стоял одинокий дом Оливии Смит, и в нем царила атмосфера надежды. В Оливии снова проснулась мать, она окутывала сына своей заботой и любовью, как младенца, не позволяя ему и шага сделать без ее присмотра. Ведь она была одной из немногих женщин, кому посчастливилось вновь встретить потерянного ребенка. Он буквально восстал из могилы.
В то утро их покой нарушил доктор Эрик Симонс. Он хотел осмотреть Ричи, убедиться, что ему не нужна срочная помощь. Оливия встретила его с неодобрением.
– С моим сыном все в порядке, – твердо сказала она. – Он здоров и все, что ему нужно, – это чтобы мама была рядом.
– Я понимаю, миссис Смит. Но все же позвольте мне самому взглянуть на Ричи. Лучше лишний раз убедиться, что все хорошо, чем потом мучиться с последствиями, которых можно было избежать, – он говорил эту речь не в первый раз, после чего вошел внутрь. Она сопровождала его осуждающим взглядом всю дорогу до детской спальни.
Ричи сидел на своей кровати. За все время дома он еще ничем не занимался, кроме наблюдения за маленьким поездом, что запустила мать. У него вообще ничего не рождало интереса. Лиззи побаивалась находиться рядом: от него исходил тот же неприятный запах разложения, что сопровождал ее сны. Живые не должны пахнуть мертвым.
Симонс поставил стул рядом и сел напротив. Он задавал вопросы, которые мальчик упорно игнорировал. Глаза Ричи внимательно следили за врачом, и было в них что-то необъяснимо жуткое, вызывающее желание отвернуться. Но доктор подавлял это желание, стараясь сохранить маску спокойствия. Он осмотрел тело мальчика на наличии ушибов и ссадин, а также глаза, уши, рот и нос: почти весь он был в маленьких синяках. Оливия все время находилась рядом, скрестив руки на груди, и Лиззи видела, как доктор смущен. Ричи смог выполнить несколько простых команд: моргнуть, открыть рот, встать на ноги и выпрямить руки, на остальные – непонимающе смотрел в глаза Симонса, отчего тот ощущал внутри себя холод, что было сегодня уже не в первый раз. В конце обследования он захотел взять кровь из вены, но Оливия агрессивно вскочила перед ним.
– Ни за что. Вы не станете протыкать его иголками, мальчик и без того напуган.
– Миссис Смит, мне не нравится его бледность. Если бы я мог проверить кровь…
– Уберите от него свои руки, – возмутилась она. – Вы достаточно увидели, чтобы убедиться, что он здоров. Теперь уходите.
Симонсу не хотелось спорить, он повернулся в другую сторону.
– Я бы еще хотел осмотреть тебя, Лиззи. Кажется, ты получила много ран в лесу.
Лиззи на мгновение замялась, словно ее поймали на лжи, хотя никто ни о чем не спрашивал. Ее беспокоили боли, но это было неудивительно, учитывая характер травм. И все же тон его голоса вызвал в ней беспокойство и желание спрятаться, стать невидимой.
– Она в порядке, – вмешалась Оливия. – Так ведь, дорогая?
От слова «дорогая» у нее внутри вспыхнула холодная острая боль, как от нечаянно проглоченного большого куска мороженого. Вопрос подразумевал определенный ответ, но у Лиззи язык не повернулся сказать то, что от нее ждут.
– И все-таки я сделаю это, – строго ответил доктор. Он обработал раны, где-то наложил бинты, не задав при этом ни одного вопроса, за что Лиззи была благодарна, как и за его добрый взгляд, полный сочувствия.
— Когда будет возможность, отправим тебя в больницу в Джуно, сделаем рентген. А пока что все.
Она уловила сомнение в голосе.
– А что сейчас не так с возможностями?
– Погодные условия и транспортные проблемы. Не бери в голову, – он ласково улыбнулся. – Это все временные трудности. Благодарю, миссис Смит, я, пожалуй, пойду.
Она одарила его саркастичным взглядом, как бы говоря: «давно пора, козлина, тебя сюда не приглашали», – после чего посмотрела на дочь. Лиззи, уловив немой укор, направилась к себе в комнату. Без электричества заняться было нечем, поэтому она достала дневник и раскрыла ему всю душу, выражая свои опасения и страхи, а также переживания, касаемые Джо. Она уже знала о вернувшихся (доктор Симонс поведал об этом) и очень жалела, что не имеет шанса позвонить. Может, когда погода успокоится, она выберется из дома, тем более что внимание матери сейчас направлено не на нее. Бен наверняка уже в курсе, а значит, он найдет способ пробраться к Джо и выяснить, как он. А Джо бы точно захотел увидеть ее, и раз он не объявился, то, видимо, совсем плох. Если бы можно было получить хоть какую-то весточку…
Она и сама не заметила, как задремала. Блуждая в ночи среди темного леса, Лиззи не могла найти путь к спасению от этой нескончаемой давящей пустоты. Ей хотелось кричать от страха и одиночества, но во тьме ее могло услышать только мертвое нечто. Оно было повсюду: истекало черной слизью из коры деревьев, копошилось в земле в виде червей, пряталось за спиной, поджидая удобного момента. Лиззи слышала подземный гул, будто под ней бурили гигантскую скважину.
Внезапно кто-то прошептал ей на ухо:
Она обернулась. Позади никого не было, только эхо отзывалось еще какое-то время.
– Я заберу тебя с собой, – сказал голос громче прежнего, но не объявился.
Сердце забилось быстрее, чем пулеметные выстрелы, его стук отдавался по всем внутренним органам.
– Хватит! – крикнула она пустоте.
– Сейчас я до тебя дотронусь, – продолжал он, – не шевелись.
Лиззи оглядывалась в поисках издевательского голоса, но не видела его.
– Вот так, замри, я хочу коснуться тебя. Тогда ты станешь моей.
– Я ЗАБЕРУ ТЕБЯ ПРЯМО СЕЙЧАС!
Что-то схватило ее за ноги и потянуло вниз. Земля вдруг разошлась, пропуская Лиззи, и закрылась над ее головой. Она закричала. Проснулась, обливаясь слезами, и подскочила на кровати. Всего лишь сон. Голова раскалывалась, как после недельной бессонницы. Ей вдруг показалось, что она не одна. Мальчик неподвижно стоял около кровати, почти у самого лица, и Лиззи передернуло от страха. Он словно замер во времени, сверля ее глазами. И улыбался.
– Что тебе надо, Ричи? – отдышавшись, спросила она.
Он не ответил, но взгляд выражал одну четкую мысль: «тебя».
Оливия закричала с кухни, чтобы Ричи шел кушать, и он отправился немедля. Движения были неуверенными, как если бы он только учился ходить или поправлялся от какого-то неврологического заболевания. От него у Лиззи мурашки шли по спине. Особенно пугали глаза – огромные черные зрачки почти закрывали роговицу, так бывает у человека под веществами.
В дверь постучали. Это был Чарли Смит, на нем – куртка с капюшоном, который он придерживал рукой. Вместе с ним в дом вошли запах грязи и пыли. Увидев Лиззи, он слегка замялся.
– Оливия, почему ты не сообщила, что твоя дочь вернулась?
Она молча посмотрела в ответ, словно он сморозил чепуху, ведь Лиззи никуда и не пропадала. На кухне Оливия приготовила чай – зеленый, потому что шериф пил только такой. Он ждал, что она будет задавать вопросы, но их не последовало. Зато отметил, что вид у нее стал гораздо лучше: волосы причесаны и уложены, одежда чистая, в глазах сияние.
Лиззи сама начала разговор:
– Как остальные дети? Все здоровы?
Шериф отхлебнул глоток, обжегся и поставил чашку на место.
– Доктор Симонс не увидел каких-то серьезных проблем, требующих срочного лечения.
– Получается, он уже всех навестил? Паркеров тоже? – она старалась звучат бесстрастно.
Выходит, с Джо все хорошо. По крайней мере, ничего серьезного.
– Ты не хочешь рассказать, зачем вы пошли в лес, Элизабет? – строго спросил шериф.
– Ну… мы просто хотели сами найти детей, – она зарделась.
– Это был очень глупый поступок. И опасный. С вами могло произойти что угодно. И вы чудом уцелели после землетрясения.
– Да… – слабо подтвердила она.
– Сейчас не лучшее время, чтобы играть в героев. Ты могла погибнуть. А каково будет Оливии, ты не подумала?
Лиззи не нравилось, что ее отчитывают, но она промолчала.
– Вы заметили что-нибудь необычное? – поинтересовался Чарли, внимательно наблюдая за ней. Лиззи не была уверена, что можно рассказывать, а что нет.
– Я не знаю… Возможно, мы видели, как дети спускались с горы, – она опустила взгляд на стол. – Было темно и слишком далеко. Но каких-то людей мы точно видели.
Оливия усмехнулась и презрительно добавила:
– И это все? Или было еще что-то? – Чарли не унимался.
– Да, да… больше ничего необычного, – ответила Лиззи, закусив губу.
Затем шериф Смит рассказал им о разрушенных, заваленных дорогах, о трудностях их положения, как подмога не может проникнуть в город, если она вообще есть, об отсутствии связи и электричества. Затем, будто опомнившись, добавил, что все, конечно же, закончится хорошо и беспокоиться не о чем. Как только погода немного успокоится, он соберет группу, с которой они отправятся расчищать завалы. В гостях у Оливии он чувствовал себя как дома: на маленьком островке безопасности. Пока Лиззи это слушала, в ней стала зарождаться тревога. Быть изолированными с измененным Ричи, пусть и не на долгое время, не самая приятная перспектива.