Старшенькая аккуратно стучится в дверь нашей комнаты. Услышав: «Да-да?» — входит, аккуратно прикрыв дверь. Картинно бухается на пол, оперевшись спиной о нашу кровать. Шумно, утомлённо вздыхает, так, чтобы каждому было понятно — она смертельно устала от сестры...
Я делаю вид, что не понимаю, в чём причина. Субъективно — я скорее на стороне старшей, но я не могу позволить себе необъективность в таких вопросах.
Подыгрываю. Наводящими вопросами вывожу на главное. Старшая не хочет вот прямо жаловаться, но держать в себе не может, в итоге — колется: снова достала Младшая. Девчонкам по 20+ лет. Вернее, одной 20, другой 22. Старшая — прирождённый ведущий, Младшая... Младшая наловила проблем с психикой, ходит к психиатру, сидит на таблеточной терапии (не мощной), время от времени поражает нас волной непонимания (и конечно сама при этом уверена, что никто её не понимает). Врач-психиатр пока, насколько я знаю, так и не определилась между депрессией и шизофреническим расстройством, но, вроде бы, результаты реакции на фарму в пользу первого.
И, кажется, поддержать надо объективно больного человека, но тогда юношеский максимализм расскажет Старшей, что мы ополчились на неё из-за того, что Младшая вроде бы имеет какой-то полуподтверждённый диагноз...
Нет, она любит сестру, и когда мы говорим о её болезнях всерьёз, видно по лицу и интонациям, что она ей сопереживает. Но все мы понимаем: сопереживать, понимать и сочувствовать в целом — это одно. А когда ты приходишь домой, а на твоём стуле бесцеремонно восседает сестра, завалившая своим хламом (и это правда) свою половину стола и свой стул — внутри просыпается вулкан. И уже всё равно, что сестра сидит на твоём стуле потому, что комп стоит на твоей половине и вы договаривались, что она может сидеть за ним. Более того, ты тут же припомнишь, что до этого полгода комп стоял на половине сестры, заваленный её вещами и никому не нужный. И это тоже правда. Сестра — бардачник, помимо всего прочего. А сама героиня трагедии — патологический аккуратист, однажды в раннем детстве в приступе подражания взрослым в уборке даже выкинула мамин мобильник.
Потому она любит сестру, в целом, но прямо сейчас готова убить! Нет, не готова, но... Но синдром прима-балерины заставляет драматизировать, усугубляя описания страданий, можно даже пустить слезу. Ребёнок переигрывает, при этом, делая это не нарочно, на самом деле веря, что её вот настолько обидели.
Выплакавшись, прима собирает себя в кучу, решает, что надо жить дальше, сестру не выбирают, и уходит восвояси, поддержка и поддакивания отчима — весь объём благодарной аудитории, который ей был нужен сейчас.
Да, поддакивания, ибо Младшая реально бардачник и реально забегатель на чужую территорию. При этом — из тех юных особ, которые топят за права негров и фемок, и радеют за уважение личных границ. Правда, только до тех пор, пока речь идёт об лично их границах. Те девочки, которые думают, что покрас башки в яркий нестандартный цвет решит проблемы их нитаковости. Кстати, с приходом в нашу жизнь психиатра и фармы цвет волос вдруг вернулся к почти натуральному. Совпадение? Не думаю...
И гнобить Младшую за то, что она не совпадает по взглядам с тремя из четырёх членов прайда — я считаю последним делом. Вот такая у нас демократия имени Витинари. Потому вечером, когда Старшая спит, а Младшая тусит на кухне, я начинаю разговор с ней. Акцентирую на том, что Старшая не жаловалась (да-да, мы все понимаем, что именно за жалобой она ко мне и пришла, но начала-то она не с этого, её даже пришлось уговаривать на "раскол"). Соглашается, играет в толерантность. Но видно, что соглашается через силу, имея в запасе своё «но». «Но» стреляет, но не то, не основное: Старшая могла бы не так резко высказываться. Да, соглашаюсь, могла бы. Поэтому я не обвиняю сейчас Младшую, а пытаюсь донести, что проблема в том, что они — разные. А денег на трёху мы чот не заработали, увы. Те, кто сейчас потянутся написать про скученность — сразу идите нахуй. Давайте я организую вам телемост с Младшей, вы ей скажете, что матери надо было сделать аборт в своё время. Она хоть на практике увидит, какие мрази бывают. Всё вот это вот про «плодить нищету» исходит от тех, кто не понимает, как их родители умудрились вырасти в условиях советской коммуналки, а десятки поколений до этого — в крестьянской избе. Считаете, что не надо вообще рожать, пока не заработали по отдельной квартире для каждого ребёнка — убейтесь, вас рожали именно в таких условиях. Верните дар тем, кого вы не просили «плодить нищету».
Но я отвлёкся. Мысль была о том, что валить всё на условия — это, конечно, здорово, но ещё есть составляющая личных усилий к приспособлению к условиям. К социализации. К пониманию хотя бы того, что кроме тебя на этой планете ещё семь-восемь миллиардов таких же уникумов обитает. И большинству подавай житьё в комфортных условиях мегаполиса. Да, в скученных условиях. Двое в одной комнате, двадцать на одном этаже, пару тысяч на квадратном километре. Люди разные.
И две сестры разные. Одной нужно одно, другой — другое. Старшей вообще не нужно, чтобы Младшая занимала её половину стола или её кресло... Поплавок замер на зеркальной поверхности пруда...
Младшая выпаливает: «Но если бы она заняла моё — я бы не так реагировала!..»
— А почему, — Спрашиваю, — она бы так не реагировала? Потому, что это — одно и то же на твой взгляд? А если бы она заглянула в твой блокнот без спроса?
Есть у Младшей блокнот со скетчами, а ещё есть дурацкая привычка рывком его закрывать, когда кто-то входит в комнату, где она сидит. Например, на кухню, где она сидит каждый день после того, как Старшая уходит в сон (а это бывает рано, ибо Старшая работает поваром завтраков, и должна быть на смене с семи утра). Никто никогда без спроса через плечо у нас не заглядывает в личные записи и зарисовки. Это — семейный закон. Как постучать в дверь комнаты. Табу. Никто не давал ребёночку повода в том, чтобы усомниться в нерушимости данного закона. Но тем не менее, каждый раз когда кто-то входит в ту же кухню и даже не думает смотреть в сторону Младшей, растёкшейся по креслу, она подрывается и как бы картинно переворачивает свой скетч-бук. На сотый раз это начинает немного подбешивать, как этакий намёк на то, что «Вы, конечно, не подсматриваете, но мало ли что». Как постоянное уверение в том, что она не может нам доверять. Но пофиг на блокнот, просто я понимаю, что он для неё много значит. Как и территориальность для Старшей. Потому в него и тыкнул.
— Но это же не то же самое! — в отчаянии провозглашает младшая.
Палач-отчим обрушивает стальной довод, гавкнув:
А дальше — пытаюсь ей объяснить, что важное — оно субъективное, и Старшую ранит нарушение границ так же, как её, Младшую... нарушение границ.
Просто у Старшей границы — её стол, её стул, её кровать. А у Младшей — её внутренний мир и её скетчи. Потому Старшей почти пофигу, как мы назовём её кумиров-корейцев из кей-поп групп, а Младшая с меня когда-то стребовала обещание не называть при ней негров неграми.
Младшая рыдает. Не так, как рыдала Старшая пару часов назад в нашей комнате. Та рыдала, чтоб добавить весомости своей обиде, эта — от бессилия перед проклятыми расистами, гомофобами и логикой, ведь на самом деле получается, что ей не следовало... Что не следовало? Садиться за общий комп, правила пользования которым были обсуждены заранее? Фыркать, когда Старшая излишне эмоционально выразилась на этот счёт? Ей стул в этот момент был не особо нужен, её задело именно нарушение территории.
Младшая рыдает, пропуская мимо ушей мои слова о том, что я не обвиняю её, в тысячный раз за вечер сказанные. Что просто они разные, они не понимают друг друга и ценности друг друга. И я не принимаю сторону кого-то из них, хотя субъективно хотел бы быть на стороне Старшей, ибо бардак у Младшей фееричен.
Младшая рыдает, ибо трудно принимать то, что ты в чём-то фундаментальном ошибался. Что все её разговоры про терпимость и толерантность — пыль, ибо она просто не принимает того факта, что у её сестры могут быть чуть другие приоритеты...
Младшая давно нас не расстраивала. Пару недель мы жили дружно, на критику — любую — она реагировала принятием. Видимо, волна, период. Непонимание, неприятие, слёзы.
Назавтра квартира оглашается рёвом разъярённого единорога: отчиму некуда положить своё бельё перед походом в душ, ибо Старшенькая завалила обычное для этого место на крышке стиралки каким-то левым бельём с полотенцесушителя. Наплевав на всех, заняв территорию, которую договорились не занимать. Совсем как Младшая её стул вчера...
И вот что с ними делать?
Только любить.
P.S.
Перечитал, выходит, как будто мы гнобим Младшую всей семьёй. Конечно нет, мы её любим и терпим стреляющие закидоны. И денег на врача подкидываем. И поддерживаем, как можем. Когда можем. Потому и в разговоре, означенном выше в посте, мы много раз касались и того, в каких параметрах поведение Старшей некорректно — например, что она могла бы высказываь своё недовольство мягче — реально могла бы, она — человек-импульс, а себя надо в гневе сдерживать. Собственно, весь пост о том, что не всё горе от Младшей исходит. А родители должны Любить.