– У меня мало времени. Я хочу вам помочь. Выслушайте и не перебивайте! Это для вашей же пользы...

***

Праздник был в самом разгаре, когда без приглашения явился Серёга. Встал в прихожей как столб. С мокрой кожаной куртки ручьями текла вода. Гости обменялись недоумёнными полуулыбками. Я пожал плечами: «Ну, проходи». «Я ненадолго». Сел в дальний угол стола, рядом с неизвестными родственниками. Те расступились больше, чем требовалось. Недовольная жена принесла столовые приборы. Разговоры замерли. Рома Будкин проглотил окончание анекдота. Самую соль. Неловкость притупила аппетит. Наконец, кто-то вспомнил: «Штрафную, штрафную ему!».

Пьяная компания не любит трезвых опоздавших. Всем хочется помочь влиться человеку в общество, чтобы тот адекватно воспринимал глупости, творимые окружающими. Серёге налили полстакана. Накидали в тарелку закуски. Рома Будкин лично выудил с подноса жареный куриный окорочок и, попутно роняя его в различные салаты, переправил оштрафованному. Но спокойно выпить Серёге не дали. Все успели сказать по паре тёплых слов в мой адрес и, чтобы не распыляться по мелочам и пить без ограничений, дошли уже до банального «Кто родился в январе, вставай, вставай, вставай…» и дальше по месяцам. Требовали тост. Вразнобой, но настойчиво. Серёга поднялся.

Когда-то мы были одноклассниками. Нормальный был парень. Институт закончил. В армии два года служил офицером. Вернулся. Женился. Родил сына и дочь. И потекла размеренная обывательская жизнь. Мы дружили семьями. По выходным ходили друг к другу в гости. Выезжали на природу. Серьёзных бесед не вели. Жёны сплетничали, мы – о работе. Но год назад что-то с ним случилось. Невозможно стало общаться. Ушёл в себя и от жены. Бросил работу. Как-то завалился ко мне в два часа ночи. Бубнил непонятные слова и требовал водки. Жена пыталась утихомирить – послал. Едва до драки не докатились. С тех пор – разлом. Поэтому на свой юбилей я его, понятное дело, не пригласил.

– Я пришёл не с пустыми руками, – сказал Серёга и, заметно волнуясь, достал из-за пазухи свёрток. – Когда-то такой подарок считался самым лучшим. Сейчас дарят конверты с деньгами, но деньги растворяются в никуда. Проходят годы, и вряд ли вспомнишь, кто был на твоём дне рождения, а кто не был. Я хочу, чтобы ты, Андрюха, помнил!

Я поспешил подняться. Предыдущие поздравления слушал сидя, а тут вскочил.

– Тебе многого пожелали, – продолжал Серёга. – Не буду повторяться. Жизнь проходит и дорога каждая минута. Желаю тебе остаться в памяти людей. Тогда будешь жить вечно…

Он ещё долго говорил. Дрожали на морщинистом лбу подсохшие косички редких волос. Будто паук уселся на макушку и свесил тонкие лапки.

Грелась водка. Окружающие томились. Рома Будкин под шумок успел замахнуть пару рюмок и, с твёрдым намерением напиться в дым, примкнул к рядам томящихся. Громче всех кричал: «Может, хватит уже? Как на похоронах, ей-богу!». Не дослушали. Усадили. Вручили огурец. Праздник продолжился. Серёга незаметно исчез. Никто не вспомнил. Осталась лужа на паркете и нетронутая тарелка с вулканом еды и румяным окорочком в кратере...

На следующий день было не до подарка. Изучали содержимое неподписанных конвертов. Свёрток лежал нетронутым. Потом жена затеяла уборку, и многие вещи лишились привычных мест, многое приходилось искать заново, тем более жена в упор не могла вспомнить что где. Развернул через неделю. Случайно попался на глаза.

Серёга подарил книгу. Толстую серьёзную книгу в твёрдом кожаном переплёте. Выпуклые буквы заглавия приятно ласкали подушечки пальцев. «Книга мёртвых». Оптимистичное название. Открыл первую страницу. «Глава первая. Автор – Сигизмунд Васильев». Книга была рукописной. Каждая глава написана отдельным автором. Разным почерком. Буквы гарцевали перед глазами, сливаясь в нечитаемую вязь. Слова разобрать не было никакой возможности. Только названия глав. Первая, вторая, третья… девяносто шестая и так далее. Глаза лезли на лоб. Виски обжигала пульсирующая боль. Безвестные авторы шептали истории без конца и начала. Скопище душевнобольных. Каждый лез со своим нелепым откровением. Пролистал до конца и вздрогнул. «Глава триста вторая. Автор – Андрей …» и моя фамилия. А дальше – пустые страницы. Автором триста первой главы значился Серёга. Бред какой-то. Сборник советской фантастики.

Вероятно, я высказывался вслух. Громко делился впечатлениями. Из кухни пришла жена. Не успела приблизиться на расстояние вытянутой руки – книга с треском захлопнулась, плюнула воздухом в лицо. Я попытался снова её раскрыть, но страницы и переплёт превратились в единый монолит. Так я узнал, что могу пользоваться подарком лишь в полном одиночестве.

Я, конечно, сразу же бросился к телефону, набрал внезапно вспомнившийся номер.

На том конце ждали – не успел рта раскрыть.

– Подарок понравился? – спросил Серёга.

Его спокойствие меня взбесило.

– ..!

– Ты не кипятись, – сказал Серёга, впитав вихрь моих эмоций. – Подумай лучше о душе. Душе нужен покой, а ты мечешься по жизни, коллекционируешь быт. Что ты оставишь после себя?

– Книга хорошая, – неожиданно сказал я. – Жизнеутверждающая...

– Ты свихнулся, – сказала жена и удалилась на кухню...

С тех пор жизнь круто изменилась. Каждый вечер я запирался в одной из комнат, включал настольную лампу и погружался в книгу. Читать её нужно было не спеша, тщательно проговаривая про себя каждое слово, бережно переворачивая тонкие прозрачные страницы. Пружины рукописных слов впивались в мозг. Чей-то почерк расшифровывался легко, чей-то приходилось скрупулёзно изучать, самому додумывать буквы взамен корявых загогулин. Ночи казались взмахом ресниц. Суток не хватало. Не заметил, как ушла жена, как уволили с работы. Впрочем, я ни в чём и ни в ком не нуждался. Я был поглощён книгой.

Приходили бывшие друзья, крутили пальцами у виска. Приходила бывшая жена, говорила о растоптанной любви. Приходил Рома Будкин. Принёс бутылку водки, напился в одну харю, наговорил грубостей, на прощанье бросил, что живёт с моей женой, а я – козёл. Когда за ним захлопнулась дверь, я почувствовал жалость. Эти люди прозябали на задворках. Называя меня сумасшедшим, они утверждали своё право называться нормальными людьми. Они думали, что все не могут быть придурками, следовательно, они – не придурки. А я – самый настоящий. Потому что один. Работой они называли монотонный процесс, когда встаёшь в семь утра, идёшь в специально для работы предназначенное место, проводишь там определённое время, подчас убивая его, а в конце месяца получаешь заработанное – деньги. Я никуда не ходил. А главное – не получал денег. Значит – не работал. Это бесило их до крайности. Они мнили, будто создают некие ценности, и этим оправдывается их существование. А я – не создаю. Живу бесцельно и бездумно. Не принося пользы. Какой пользы они от меня ждали?..

Было лето, когда я перевернул последнюю страницу.

Упёрся в ненаписанную триста вторую главу, автором которой был назначен.

Телефонный звонок разрезал тишину на аккуратные ломтики, заставил вздрогнуть и броситься к трубке.

– Приезжай, – чуть слышно сказал Серёга. – Я готов.

До его прокуренной берлоги я добирался почти сутки. Оказалось, я начисто забыл родной город. Плутал по подворотням и пустыням площадей. Пугал бродячих животных. Прохожие шарахались. Патрули хватались за оружие. Общественный транспорт захлопывал двери и мчался прочь, сминая маршруты и ломая график движения. В пакете бултыхалась книга.

Входная дверь была распахнута. Серёга лежал на продавленном диване. Я его не узнал. Сухой сгусток небытия. Скрюченные пальцы сжимали стакан с лекарством. Тумбочка прогибалась под пирамидами разноцветных таблеток. Времени было в обрез. И мы не тратили его на пустые приветствия. Он начал рассказывать, я – записывать.

Он умирал на глазах. С каждым выдавленным словом по капле испарялась жизнь. Новый абзац переводил стрелки на годы вперёд. А когда я переворачивал страницу, он корчился и стонал. Не было возможности остановиться и перечитать – страницы склеивались. Не было возможности просто остановиться – книга угрожающе рычала, и Серёга мучился до нечеловеческого крика.

Он умер, когда я поставил последнюю точку. Перестал дышать. Я закрыл ему глаза, положил книгу в пакет и вышел, оставив дверь открытой. Когда-нибудь найдут по запаху. Никому ненужных покойников всегда находят по запаху.

Оставалось назначить автора триста третьей главы. Книга тоже обладала правом выбора – я не мог вписать кого попало. Хотелось просветить Рому Будкина, но его кандидатура книге почему-то не понравилась. Наверное, не тот масштаб.

Я мучился до сегодняшнего дня...

***

«Осторожно, двери закрываются!..»

Рассказчик тронул за плечо.

– Вы мне не верите?

– Не верю.

Он зашуршал пакетом и вытащил книгу. Толстую серьёзную книгу в твёрдом кожаном переплёте. «Книга мёртвых». Оптимистичное название.

Я в ужасе отпрянул. Резкое движение привлекло внимание. Несколько пар глаз брызнули любопытством.

– Смиритесь, – тихо сказал он. – Автор назначен.

– Откуда вы меня знаете?

Андрей молча протянул паспорт.

– Выронили на вокзале у кассы...

***

Не каждая книга, стоящая на наших полках, может похвастаться собственной биографией. Обычные книги хранят чужую информацию и не требуют от читателя продолжения. Та, что сейчас лежит передо мной, написана обычными людьми – теми, кто ею владел. И писали они не о себе, а о ней. Мне осталось поставить последнюю точку, назначить следующего автора, передать ему книгу, рассказать её историю с того момента, как она оказалась у меня, и спокойно умереть.

июнь 2005 г.

пиздееец...чтО я испытала в тот момент, это - не вышепчешь.

но будучи ни разу не паникёром, я привыкла выслушивать несколько мнений, и повезла его к другому ветеринару, за окончательным диагнозом, не смотря на мандраж.

я ждала "40 уколов в живот", а коту скорую смерть из-за бешенства.

фига с два! это оказался обычный стоматит.  мне просто засадили укол от столбняка под лопатку в травмопункте, а коту прописали курс лечения. обошлось и на этот раз...

про тО, как Тима зимой просидел не менее 6 часов при -18 С на балконе, куда он шастнул, а мы не заметили и уехали по делам-это вообще фигня. он даже не засопливился и не керхнул ни разу!

а 6 июня 2021 года он" отчебучил очередную чучу" - когда мы ехали в гости из Москвы на авто, уже под Ярославлем, он от нас сбежал вверх по косогору, (мы всего на минутку остановились), и прытко скрылся в лесополосе...

призывы вернуться и продолжить путь, успеха не имели- кот ускакал в глубь лесочка и молча затаился. мы вернулись через несколько часов, чтобы его найти, кот так же не отзывался. не отозвался он и на следующий день...

одно нас успокаивало, что там несколько пансионатов и он наверняка должен пойти к людям, когда нагуляется и оголодает. кот взрослый, птичек-мышек-бабочек ловить умеет, на даче "наблатыкался". но не нашелся наш кот и на следующей неделе после пропажи, и через две и через три. мы всех в округе оповестили, оставили его приметы, номер телефона, разместили инфо во все группы про животных. ни-че-го.

все чада и домодчадцы горевали уже по-настоящему, похоже, что кот пропал с концами. я же пообещала мелким, что будем искать Тиму всё лето и что надо надеяться на лучшее. в крайнем случае, осенью заведём опять чёрную кошечку, как его мама была. на том и договорились.

дома этот кот мне повсюду мерещился, я по привычке оставляла двери приоткрытыми, миски его не убирала. но потихоньку приучала себя к мысли, что кота я больше, возможно, не увижу. прошёл месяц….

а 5 июля, с утра пораньше, раздался звонок от моей подруги: по-моему, ваш кот нашёлся! загляни в мессенджер-там фото и видео от людей. к ним на дачу прибился ласковый котейка. и как только я открыла сообщения- точно! наш! нашёлся! уррра! лучшего подарка на день рождения я не получала!

Тимофей направился совсем в другую сторону, через мост над трассой М-8, прошёл очень большой путь и пришёл на дачи. к людям. как я и предполагала.

его "котосудьба" подтолкнула к людям-кошатникам ,которые не обидели, приютили и нашли в интернете моё объявление о беглеце. после радостных объятий и слов благодарности мы привезли его домой. так вот, этот кот ни одной блохи и клеща не подцепил за месяц скитаний, был здоров, лишь схуднул немного.

вот такие истории. надеюсь, что приключений с него довольно и он сбегать больше не будет.

А ещё — иллюзия низких цен и известная звезда, рассказывавшая по телевизору, что покупки в этом супермаркете изменили её жизнь. Всё это позволяло забыть о том, как неудобно было добираться. Возможно, когда-нибудь здесь появится остановка, автобусный маршрут или маршрутка. Но пока ничего этого не было, и она, как обычно, шлёпала по лужам до своей работы.

Трек сменился: «Oh, it seemed forever stopped today, all the lonely hearts in London…» — она тоже обожала эту песню. Знала каждое слово наизусть. Даже захотелось немного потанцевать.

Но она уже пришла. Зашла внутрь. Наконец-то закончились дождь и ветер. Она вошла в светлое помещение супермаркета «Семёрочка» — своего места работы. Поздоровалась с охранником, выключила музыку и пошла переодеваться в подсобку. Она работала кассиром.

Работа в целом её устраивала: сменный график, тёплое помещение, соцпакет. Конечно, это была рутина, но на жизнь хватало. А ещё с ней всегда был он. Её Робби. Она влюбилась в него сразу, как только увидела его первый клип, услышала его чарующий голос. Это было ещё тогда, когда она была молодой студенткой педагогического института в соседнем региональном городе.

Тогда, конечно, не казалось, что жизнь сложится именно так. Перспективы виделись яркими, а мир — безграничным. Это потом он начал сужаться — после ухода мужа. Дети уже выросли, но всё ещё требовали затрат. И вот теперь она работает здесь, вечером идёт домой… но с ней — всегда её Робби.

— Видела новость? Твой любимый приезжает в Москву с концертом. В апреле! — сказала Надюха, её подруга и коллега с соседней кассы.

На работе все знали о её любви к певцу и автору песен Робби Уильямсу. А как не знать, если Алена знала его биографию наизусть, в разговорах вставляла: «А вот Робби…», могла без запинки пересказать целый альбом. Казалось, она разговаривала его цитатами. Надежда ещё что-то говорила, но Алена уже не слышала — всё остальное словно затихло.

Внутри всё затрепетало. «Как к нам? Это же не нужно никаких виз и переводчиков. Это же можно… Но нет, нет», — тут же ответило что-то внутри. «Это нереально. Это же мировая знаменитость. Это же сколько будут стоить билеты на концерт? Да ещё и билеты на самолёт… Где-то жить в Москве… Нет, нет. Надо быть реалисткой. Да и с работы, поди, не отпустят. Вот будет обед — сяду спокойно, надену наушники и буду с ним один на один. Только он и я. Мой Робби. Вот это — реально».

Так она и поступила. Время до обеда тянулось мучительно долго: покупателей по утрам в «Семёрочке» было немного, основная толпа приходила вечером, после работы. Нужно было перетащить несколько тяжёлых коробок, расставить товар по стеллажам. Иногда это приходилось делать, когда не хватало рабочих рук — обычно кто-то увольнялся, а заменить его не успевали.

Так происходило постоянно. В этом небольшом городке особенно часто увольнялись грузчики. Почему-то они сильно любили употреблять то, что сами и разгружали. Не всё, конечно — мыло и стиральный порошок особой популярностью не пользовались. А вот с алкоголем, особенно крепким, была настоящая дружба. Текучка стояла ужасная.

Но это было до обеда. А сейчас она сидела одна в крошечном подсобном помещении — там с трудом помещались стол, два стула и вечно грязная микроволновка. В то время как другие предпочитали обедать в компании, Алена любила побыть одна. Ну, как одна — с ним.

Она бережно открыла контейнер с едой из дома. Сегодня у неё были котлеты с макаронами. Макароны оказались немного переваренными — вчера, когда она их готовила, её отвлёк телефонный звонок, и она не уследила.

«Странно, что я даже не помню, кто звонил и о чём был разговор. Хотя тогда это казалось самым важным делом дня», — с иронией подумала она, оценивая несоответствие между вчерашней «важностью» и сегодняшними макаронами. Она поставила их разогреваться в микроволновку.

А музыка уже наполняла всё её тело — и она оживала.

«…all she offers me protection, a lot of love and affection… I’m loving angel instead…»

Песня за песней — она с удовольствием ела эти неудавшиеся макароны, мысленно делилась ими с Робби. А он, как ей казалось, отвечал: «Ничего, они совсем неплохие».

Потом был обычный рабочий день. Вечером, как всегда, — наплыв покупателей. Все были голодные и злые после работы. И если бы не любимый певец, звучащий в её наушниках, она бы тоже вернулась домой такой же злой.

На следующий день история с концертом Робби Уильямса в Москве уже забылась, как исчезает нечто нереальное, как забывается сон — только что виденный, но уже испарившийся, едва ты оторвал голову от подушки. Жизнь шла дальше. Она продолжала ходить на работу в «Семёрочку». Покупателей становилось всё больше, дни — всё серее. И только голос Робби в наушниках оставался её яркой, солнечной вспышкой среди этого серого потока.

29 февраля у Алены был день рождения. Она родилась в високосный год, и вот ей исполнилось 36 лет. Точнее, как она любила шутить — всего 9.

Зима заканчивалась. А это значило, что скоро дни станут длиннее ночей и начнут распускаться первые листочки. Скоро. Уже скоро.

Сегодня был рабочий день. Добраться до магазина стало чуть легче — мэрия, вероятно, заботясь о возвращении инвестиций, вложенных в открытие «Семёрочки», установила рядом с ней остановку и даже пустила газель, ходившую раз в полчаса. Все — и сотрудники, и покупатели — были этому несказанно рады.

«I love you baby but face it, she’s Madonna…» — звучало в наушниках, когда она подъезжала к работе. Как будто бы Робби пел специально для неё в день рождения. На самом деле, Алена сама выбрала этот трек и включила его на полную громкость — так, что его слышали даже соседи по маршрутке. Особенно в моменты, когда Робби повышал голос, подчёркивая интонацией важные слова. Он пел для неё. Только для неё. Настроение было праздничным.

Обычно дни рождения в «Семёрочке» проходили по стандартной, изъезженной схеме. Во время обеда весь коллектив собирался, доедал разогретую пиццу, которую не успели раскупить покупатели. Иногда пиццы было немного — в те редкие дни, когда весь город, казалось, решил позавтракать именно ею. В ход шли салаты — те, что уже были на пороге своей короткой гастрономической жизни.

Пили кофе из автомата или соки — с той же сомнительной перспективой. Сегодня всё было как всегда: поздравления от директора, конверт, «радостные» пожелания от коллег и незатейливый пикник в тесной подсобке, в которую даже не все могли войти.

Не было только Надюхи. А жаль. Они сдружились. Но Надежда ушла в декрет буквально за несколько недель до праздника.

Так прошёл этот день. Он не был ни длинным, ни коротким. Всё как обычно: покупатели, касса, пик-пик-пик. В суматохе работы начали стираться радостные эмоции начала дня. Иногда Алена вспоминала, что вечером её ждёт домашнее застолье — придут дети, друзья. Их будет немного, но они посидят в тёплом, дружеском кругу. Эта мысль согревала.

Вечер дня её рождения встретил Алену неласково. Казалось, он забыл, что у неё праздник. На улице дул резкий, непривычно сильный ветер — совсем не по сезону, когда уже чувствовалась приближающаяся весна. Солнца становилось всё больше. Но этот вечер явно не хотел отпускать зиму.

«Зима недаром злится — прошла её пора…» — вспомнились строки Тютчева, пока она пробиралась сквозь порывы ветра к остановке и потом, стоя там, ждала маршрутку.

Она приехала домой. Дети, внезапно так повзрослевшие (как это бывает, когда мама много работает), уже приготовили ужин и накрыли на стол. Стол стоял прямо в центре единственной комнаты её однокомнатной квартиры. В зале, как обычно, были диван, столик и телевизор. Но сегодня в центре стоял большой накрытый стол, вынесенный из кухни — ждали гостей. На нём уже стояли её любимые блюда: селёдка под шубой, мимоза, бутерброды со шпротами и солёным огурцом. Из кухни доносился аромат неизвестного, но явно мясного блюда. «Прямо как на Новый год», — подумала она.

Зашла соседка Марина с мужем — как всегда приходили поздравить. Обещала зайти и Тамара, её школьная подруга, но пока не пришла — возможно, задержали на работе.

Позвонили в дверь. Вбежала Тамара вся в снегу — ветер разгулялся в метель.

— Ну и непогода! — сказала она.

— Природа громче поздравляет, — улыбнулась Алена. Несмотря на метель, гости пришли — и это её радовало.

Все сели за стол, давно не виделись, и завязалась оживлённая беседа. Дети рассказывали о своих успехах в учебе, взрослые — обсуждали новости и сплетни подъезда (например, почему Иван Петрович из НИИ внезапно зимой стал ходить в бейсболке вместо шапки). Они разговорились, серьёзно поели, немного выпили вина. Прозвучало несколько тостов: «За здоровье — ведь в нашем возрасте оно важнее всего». Гости сидели и говорили.

— А что тебе на работе подарили? — спросила Марина.

— Да как обычно — просто деньги, — ответила Алена.

— Ничего себе — обычно! Нам на работе даже цветок не подарят, — фыркнула Марина.

— А у вас коллектив весь в сборе, да ещё празднуете!

Алена с удивлением вспомнила про конверт, который забыла в сумке — сначала не обратила внимания, зная, что это просто деньги на смеситель в ванной. Она достала конверт без особого ожидания, но открыв, обнаружила внутри сложенный втрое листочек.

Смесь разочарования и любопытства закрутилась в душе: смущение от поломанного смесителя и интерес, что внутри... Она развернула листок и увидела крупными чёрными буквами Robbiу Williams.

Сердце застучало. Голова наполнилась разнородными мыслями, ни одна не остановилась — лишь учащённое дыхание. И тут она увидела дальше: «15 апреля. Стадион Лужники», а рядом — чёрно-белая фотография Робби, распечатанная на весь лист. Глаза запылали — и она ничего не понимала. Это было похоже на шутку.

Она показала листочек дочке, та внимательно прочла и сказала:

— Мама, это вроде как билет на концерт Робби Уильямса в Москве 15 апреля.

Как? Кто? На работе все знали её любовь к певцу. Но чтобы…? Она не верила: радость смешалась с неверием, и она не смогла насладиться моментом.

Оказалось, Надюха, её коллега, сумела договориться: вместо денег работники подарили билет. Но их бы не хватило, и её муж — владелец «Семёрочки» — добавил свою долю, полностью оплатив билет. Надюха не могла сама об этом рассказать — она как раз рожала второго ребёнка, и никто не знал, что в конверте... кроме её мужа, который оказался мастером интриг — или просто был отвлечён. Может, он думал о том, кто теперь будет праздновать день рождения в один день с Аленой.

8 апреля, за неделю до концерта, Алена лежала в больничной палате — всё болело, и она не могла думать ни о чём, кроме горечи невозможности попасть на концерт. Песни Робби в ушах казались чужими, словно из другой вселенной.

Последний месяц она жила лишь предвкушением: представления, как она будет стоять среди тысяч на стадионе Лужники, петь вместе… Она думала, он поёт только для неё. Но операция пошла не по плану: вместо выписки через день-два её перевели на стационар без ясной даты выхода. Всё померкло...

Алена без оптимизма, так свойственным ей, впервые ощутила непонятную подавленность. Всё — физическая боль и психологическая — смешалось в серую массу, как липкий мешок на ветке. Часто ей становилось невыносимее той боли, что оставалась, когда уходила физическая. Исчезнувшая мечта висела тяжким грузом. Она чуть забывалась во сне, когда в мечтах приходил он... но с рассветом он уходил, и утро приносило боль.

Подарок билета вызвал эйфорию... но тут же врезалась реальность: где деньги на поездку, жильё? Это было не по карману. Она начала откладывать: урезала расходы, отказалась даже от новой весенней обуви, довольствуясь старой.

Подруга Марина предложила ей недорогую гостиницу у Воробьёвых гор и позволила занять деньги, чтобы потом отдать. Оставалось собрать на питание. Главное, билеты и жильё уже были.

Но деньги ушли на операцию — билеты на самолёт сдали, билет на концерт продали. Операция оказалась дорогой.

Осталась призрачная надежда... и снова — мечта. В больнице, без билетов и жилья в Москве, слабая Алена понимала горечь утраченных шансов.

Она не могла даже сама сесть на кровати — звала медсестру. Лишь редкие часы забытья от обезболивающих давали передышку. В мечтах он всё ещё пел для неё.

Время текло невообразимо медленно — как густая жидкость, которую можно даже потрогать, — когда ждёшь события, как будто оно не наступит, или наоборот — не закончится.

Она снова думала о несостоявшемся концерте... Надежды уже не было. Физическая боль кажущееся слабее одной мысли: «Всё потеряно». Это была трагедия её жизни. Мысли утекали в провалы: воспоминания о прошлых неудачах всплывали, словно черти из табакерки. Что-то не получилось, жизнь потухла... превратилась в трясину размышлений.

Потом пришли выходные, и время замедлилось до невозможности. В больнице всегда так: маленькая рутина окружена пустотой. Доктор заглядывал, и это было хоть чем-то.

Понедельник принёс хорошие новости: выздоровление шло быстрее планируемого, и через пару дней её могли выписать. Она чувствовала прилив сил; даже больничная еда уже не казалась отвратительной. Вместо тревоги пришло смирение.

Во вторник пришло сообщение в мессенджер: «Привет! Давно не виделись. У меня есть свободный билет на концерт Робби Уильямса. Я вспомнил, что ты его любишь.»

Это был сообщение от её двоюродного брата из Москвы — звучало невероятно, как шутка. Она перечитывала три раза, пока смысл окончательно дошёл до неё: «Неужели возможно?»

Они созвонились. Коля предложил ей остановиться у него, если с гостиницей всё сложно, и даже занял деньги на билет до Москвы. А медсестра пришла и сказала: готовься к выписке. Доктор счёл возможным продолжать лечение дома — хотя пока ещё с костылями, но восстановление шло быстрее плана.

Выписка. Костыли. Робби. Свет. Стадион.

What a time to be alive, what a time to be alive

Какое время быть живым, какое время быть живым!

What to do with your big fat life?

Что поделать с твоей большой жирной жизнью?

Are you gonna let it blow your mind?

Ты позволишь ей взорвать тебе мозг?

I just wanna be your rocket

Я просто хочу быть твоей ракетой.

И правда. Какое же это было время. Живое. Настоящее. С макаронами, лужами, шпротами, Надюхой, больницей и… Чудом. И это был не просто концерт. А взлёт. Ракеты души. Вперёд и вверх.

Виль Сива

Моя тётушка периодически разбирает закрома. Показывает мне это на днях. Говорит, что ни ей, ни её дочке, а внукам тем более, это не нужно. Забери!

Ну как это не забрать! J'adore, в смысле - я обожаю. Этот аромат. И такая память об отце спустя 30 лет. Этот кейс будет храниться у меня вместе с дурацкими котовскими и конячьими портретами кисти ручки отца, вместе с воспоминаниями о тех годах, когда...
А кто его знает, о каких годах?
Спасибо, что у меня был такой отец.
Который дал мне волшебный пендель практически на всю жизнь, которой вряд ли надолго осталось

Отношения предпочитаю легкие без всяких обязательств. Подарки мне не нужны, букеты не люблю(выкинуть жалко, а дома коты сожрут), по паркам и театрам меня выгуливать можно тоже не нужно. Нет, ну куда-то изредка сходить можно, но... Рыбалку люблю(червяков насаживать ненавижу), пикник, за грибами охотно съезжу.

От сока, чашки кофе в кафе не откажусь, расплатится могу сама, могу уступить это право партнеру. В любом случае прослежу, чтоб мой чек был минимальным. Не люблю чувствовать себя обязанной. Рестораны не люблю.

В отношениях податливая, мягкая, очень уступчивая. Мне легко садятся на шею или начинают устраивать сцены ревности(беспочвенно). На этом отношения и заканчиваются, обычно. Как правило со скандалом со стороны мужчины. Ибо в отношениях я не устраиваю сцен, не выношу мозг, обычно два или три раза говорю о том, что мне что-то сильно не нравится, на мелочи внимания вообще не обращаю. Говорю спокойно и мягко. Как правило, меня не понимают. Пожимаю плечами и расстаюсь. Для мужчины это всегда сюрпрайз. Хз почему? Притом, что границы свои обозначаю сразу. Ну, да ладно. Скандалы я не переношу, всячески стараюсь их избегать.

Мужа/отца сыну и тд не ищу и не рассматриваю. Меня моя жизнь устраивает, новый человек в моем доме - лишний. Не хочу ни с кем делить быт. Сын закончил девятый класс, типичный подросток по поведению со всеми выкрутасами. Нас с ним вместе не редко принимают за парочку) То, что это ребенок мной рождённый в браке и уже после окончания мной универа - не верит никто)

Короче, симпатичная баба без заморочек, которая хочет просто секса на нейтральной территории и не готова никого пускать в свою жизнь.

Выросла в Питере. 2000-ые застала по полной. Самый разгул криминала у нас тогда. Делать ноги и сливаться с местностью умею классно) Как многие понимают, тогда добраться до дома вечером-ночью после учебы было равносильно выиграть суперприз. Грабили, убивали, насиловали и тд и тп.

Я была ловкой, умной, осторожной, везучей. Ни разу ничего особо страшного со мной не случилось)

Пережила несколько нападений без ущерба для психики на тот момент. За мной весело бегали по парку с ножем(высоченный мужик), потом по пустырю с топором, один раз налетела на милицейскую засаду. Ну, когда, в парадной на меня напал двух метровый нарик - на следующий день меня, безусловно, трясло. Благо отбилась, благо успела открыть квартиру и спустила собак. Честь и хвала им - отработали как надо, мужика успокоили, загнали в его же квартиру. Лет мне тогда было около шестнадцати. Но в башке ничего не отложилось. Как жила, так и жила. Ходила через ту же парадную, нарик был - сосед, только вернувшийся с зоны.

В 22 года вышла замуж за высокого парня. Глупый, почти юношеский брак. Расстались плохо - у меня был малыш на руках, он не хотел работать. Моих заработков на семью не хватало. Выгнала, вернулся с ножем, чтоб убить. Лезвие было у моего горла. Уболтала, выпуталась. Опять же без особого ущерба для своей психики. Молоко, правда, пропало и сын орал трое суток дурниной, он кроме груди в рот ничего не брал. Лактацию наладила, как работала, так и работала. Муж приходил просить прощения. Не простила, выгнала, накатала заяву в милицию. Почти бестолку, с мужем только разъяснительную беседу участковый провел. Но муж из нашей с сыном жизни исчез полностью и навсегда.

Потом были отношения с высоким парнем без всяких проблем с моей стороны, разошлись тихо-мирно. Были и другие мужчины) Все было ок.

Были еще нападения, опять же без ущерба для моей нервной системы.

Один только случай запомнился особенно хорошо. Высокий парень-мигрант приходил ко мне на подработки. Воспитанный, вызывающий доверие, работал классно, денег брал адекватно. Но мой пес сорвался, покусать не успел, рабочего напугал здорово. Моя вина полностью. Извинялась я долго. Честно, было очень стыдно. Через несколько дней этот милейший парень неподалеку от нас изнасиловал женщину и ограбил. Там прям жёстко все было. Ну а я пса до самой его старости благодарила) Ни до, ни после он не срывался ни на кого.

Потом через пару лет меня среди бела дня чуть не запихали в машину. Я ждала автобус на остановке днем) Русский, не особо крупный мужик. Повезло, догадалась шагнуть под другую машину, благо все ехали медленно. Придурок слинял, мне - никаких проблем не было. Водителю тоже, он вообще походу не понял, что случилось) Погудел, оттормозился. Спасибо ему, спас нечаянно.

Проходит несколько лет, жизнь заложила крутоватый вираж. У родственника поехала крыша. Высокий мужик, старше меня. Напал на ровном месте. Дома, при всех. Мать мою обещал убить. Видимо, шиза на ровном месте. Хз. Отбилась, выставила за дверь, накатала заяву в милицию. Трясло меня знатно.

И вот тут-то мои мозги и клинонуло. Стала боятся встать в очередь за мужчинами в магазине, избегала всячески любых контактов. На кассе встали за мной следом парни - напряглась, вытянулась в струну, расплатилась, свалила. Умом понимаю, что все хорошо, но только умом. Тушка пытается слиться с местностью и свалить как можно дальше с вытаращенными глазами.

Вроде бы отпустило. Через два года влюбилась остро и страстно в некрупного, толстенького, но очень харизматичного мужчину. Нет, совсем не богатого. Взаимно, но ничем дело не кончилось. Близости не было. Подходил со спины, касался, мне нравилось прям очень. В силу разных обстоятельств я свалила без объяснения причин. Уехала, найти он меня не смог. Он - россиянин, не понаех, но мусульманин. Ему жена была нужна, жена из меня никакая. Ничем хорошим дело бы не кончилось, а рушить чужую жизнь из-за своих хотелок - великая глупость.

Пережила, успокоилась, носом поводила, обжилась на новом для себя месте. Год был не простой) Спасибо сыночке-подростку, развлек. Справилась с ним более-менее, завела в рамки. Было не просто.

Начала искать себе любовника. И тут - сюрпрайз! Я не подпускаю к себе никого. То есть совсем. Я вышла в платье, на каблучках, все отлично. Кафе, ночной клуб, парки. На меня смотрят. Таксисты исходят на слюни и заваливают комплиментами, пара человек из них бодро пригласила замуж(имела неосторожность взять номер и вызвать подряд раз десять). Таксистов я не боюсь, но и меня они не интересуют как партнеры для секса. Не тот тип, не харизматичные, тощие, мелкие.

Стоит мне заметить на себе просто заинтесованеый взгляд высокого мужика - я профессионально делаю ноги) Прям на шпильках. Или с местностью сливаюсь) Дошло, что я творю далеко не сразу. Мне объективно хочется найти любовника, но я сваливаю даже если ко мне кто-то подошёл. Кто-то крупный и симпатичный в том самом типе, который я ищу, на который реагирую. Кто-то, кто физически сильнее меня. Старше - суперприз, бегаю, я оказывается, быстро. Не думала) Сразу столько дел, столько дел! Вооон там за углом соседнего дома, упс, а я уже в толпе затерялась. Нет меня!

Бедные мужики. Сидит такая дура, хлопает глазками, чуть не с табличной - возьми меня) И сваливает бодрым галопом в туман при первой попытке ее рассмотреть. А уж если подойти) Короче - вот оно было и нету. Куды делось - не ясно.

Не, ну не бред? Вопрос, как вернуть мою кукуху на место? Я банально не даю к себе приблизится чисто физически. Дошло это до меня самой не сразу) Смешно, правда? И очень обидно.