После того, что я подслушал прошлой ночью, я подумываю продлить свою командировку на неопределённый срок...2
Мне приходится много ездить по работе, и я это ненавижу — у меня молодая семья, а в последнее время я могу проводить с ними время только по выходным. Это особенно тяжело, потому что я пытаюсь наладить отношения с моей падчерицей.
Ей было два года, когда мы начали встречаться с её матерью, и она с самого начала была "маминой дочкой". Сейчас ей четыре, и, несмотря на некоторые недавние успехи в наших отношениях, я всё равно чувствую между нами дистанцию. Это понятно — её отец никогда не присутствовал в её жизни, и первые два года она была только с мамой. А тут вдруг появился мужчина, который стал частью её повседневной жизни. Это слишком много для маленького ребёнка.
Моя жена редко говорит об отце своей дочери — лишь упомянула, что это был короткий роман, и он умер вскоре после их расставания. Он даже не знал, что она была беременна. Я точно не знаю, как он умер, но стараюсь не лезть в эту тему, потому что она замыкается и становится подавленной каждый раз, когда это всплывает.
Иногда я думаю, что, возможно, он был "нехорошим человеком". Жена говорила, что переехала в наш город, чтобы "убежать от прошлого", переехала на другой конец страны, где её никто не знал, чтобы начать всё с чистого листа.
Наша семейная история не самая традиционная, но всё вроде бы стало налаживаться, пока моя компания не отправила меня в командировки.
Особенно тяжело сейчас, во время праздников — я пропустил День благодарения из-за конференции за границей. А видеозвонок во время ужина у родителей не мог заменить моего присутствия.
Иногда, возвращаясь в гостиницу, я "шпионю" за ними через камеру в нашей гостиной. Это так трогательно — видеть, как моя падчерица играет в куклы с мамой или как они смотрят фильм, обнявшись на диване.
Обычно они разговаривают о пони или принцессах, но прошлой ночью я услышал совсем другой разговор между ними.
Разговор, который напугал меня до глубины души.
Разговор, после которого я не уверен, что смогу вернуться домой…
— Мамочка, ты помнишь, как я была в твоём животике?
— Конечно, помню! Носить тебя в животике — это то, чего мама никогда не забудет. А почему ты спрашиваешь, малышка?
— О, я просто хотела узнать, помнишь ли ты это тоже.
— Что ты имеешь в виду, дорогая? Ты помнишь, как была в мамином животике?
— Угу. Там было хорошо — тепло и уютно. Только мне не нравился голос…
— Голос? Какой голос, милая?
— Ты знаешь, голос, мама.
— Я не уверена, милая… Может, ты слышала мой голос, когда была там? Я разговаривала с тобой всё время!
— Нет, твой голос хороший. А этот был злой.
— О, мне жаль, дорогая. Может, это был фильм или шоу, которые я смотрела?
— Не думаю, мама. Он говорил со мной часто.
— ...о чём он говорил с тобой?
— О плохих вещах…
— ...о каких плохих вещах, малышка?
— Он любит причинять боль людям, мама.
— Ох, дорогая… Это, наверное, был плохой сон. Тебе это приснилось прошлой ночью?
— Нет, мама, это воспоминания, а не сны.
— Почему ты так думаешь, милая?
— Ты должна знать, мама — это твой голос.
— Но ты же сказала, что мой голос хороший, а этот злой.
— Нет, это не твой голос. Это голос из твоей головы.
— У меня… нет никакого голоса в голове.
— Есть! Он сказал мне, что он всегда с тобой.
— Нет… я… я не понимаю, о чём ты говоришь. Прекрати это.
— Не волнуйся, мама. Он сказал, что не причинит мне вреда. Он сказал, что мы друзья.
— Давай поговорим о чём-то другом… Хочешь поиграть в куклы?
— Кто такая Джанис, мама?
— Джанис… Как ты узнала…?
— Ты обидела Джанис, мама?
— Я не… Это было… Я тогда была ребёнком… Пожалуйста, перестань.
— Всё в порядке, мама. Он сказал мне, что ты не всегда помнишь, что делаешь, когда он берёт верх.
— Хватит! Никакого голоса нет. Никакой Джанис нет. Ты больше никогда не будешь произносить это имя. Ты меня поняла?!
— А как насчёт других?
— Других…?
— Джанис была первой. Он сказал, что ты причинила боль многим людям, мама.
— Заткнись.
— Ты всё ещё слышишь его, мама?
— Заткнись.
— Ты всё ещё причиняешь боль людям, мама?
— ЗАТКНИСЬ! ПРОСТО ЗАТКНИСЬ!
— Не кричи на меня, мама!
— Я… мне жаль, милая, но то, что ты говоришь… Этого не должно быть… Ты рассказывала кому-нибудь ещё об этом голосе?
— Нет, мама, только тебе.
— Хорошо. Это… это хорошо, милая… Итак, ты становишься совсем взрослой, да?
— Да, я расту!
— Хорошо, и, знаешь, часть взросления в том, что иногда нам нужно хранить некоторые вещи при себе… Чтобы защитить себя и тех, кого мы любим. Это понятно?
— Это похоже на ложь, мама. Ты же говорила, что лгать нельзя…
— Это не ложь, просто… секрет… Секрет только между тобой и мной. Ты сможешь сделать это для меня, любовь? Чтобы защитить маму?
— Наверное, я смогу хранить секрет.
— Обещаешь?
— Обещаю, мама. Но мы сможем говорить об этом иногда?
— Я не думаю, что это хорошая идея…
— Но, мама, я хотела с тобой поделиться, потому что…
— Потому что что, милая?
— Потому что у меня тоже есть голос…
Они сидели молча какое-то время, и моя жена поглаживала волосы дочери.
Я сжимал телефон так крепко, что думал, будто раздавлю экран. Пальцы побелели от напряжения. Я не знал, смогу ли продолжить слушать.
Оглядываясь назад, я вспоминаю моменты в наших отношениях с женой, когда мне казалось, что я замечаю что-то странное, мимолётный проблеск чего-то в её глазах. Что-то тёмное, что-то зловещее.
Но я всегда отмахивался от этих мыслей. Она никогда не показывала злобы, никогда не представляла угрозы.
По крайней мере, не для меня...
Я стоял в своей гостинице, словно вросший в пол, размышляя обо всех ужасных вещах, которые могла совершить моя жена. В этот момент она резко повернула взгляд прямо в камеру.
И тогда я это увидел — ту самую тьму.
«Она видит меня?!» — в панике подумал я.
Не отводя взгляда от камеры, она спросила у дочери:
— О чём говорит твой голос?
— Он тоже хочет причинять боль людям, мама.
— Кому он хочет причинить боль, милая?
Я услышал своё имя...
Моя жена звонила мне уже восемьдесят семь раз с прошлой ночи, но я ещё не взял трубку. Я не знаю, что скажу ей, когда наконец найду в себе смелость ответить.
Теперь я ругаю себя за то, что пожадничал и не подключил функцию сохранения записей с нашей камеры. У меня нет никаких доказательств их разговора.
Только воспоминание, отпечатавшееся у меня в голове.
А мой обратный рейс — уже завтра утром.
Подписывайся на ТГ, чтобы не пропускать новые истории и части.
