Предыдущая часть - http://pikabu.ru/story/konechnaya_istoriya_fragmentyi_chast_...

Конечная История. Утраченные Главы. Чумной Жрец.

VII

Когда слухи о зависимости графа Пифпа от какого-то непонятного волшебного порошка дошли до ушей Страдамуса Магнезинна, последний незамедлительно отменил все свои ближайшие лекции по Дискретному Чародейству и Теоретической Алхимии и отправился на выяснение обстоятельств. Посему о том, что происходило в городе во время его отсутствия, волшебник узнал одним из последних.

Вместе с профессором Грамм-Пурси, слывшим большим специалистом в области взаимодействия магических субстанций и среднестатистического обывателя, Магнезинн прибыл в Северо-Удивинский удел Черно-Зеленой области Центральных Земель, владе­ния графа Пифпа. Положение оказалось критическим — местные луга и леса, и вообще все местное за время, пока сплетни только носились из одних несведущих уст в другие не менее несведущие уши, успело покрыться плотным налетом сиреневой пыли, характер­ной для Опознавательного Порошка. Так что ярко-фиолетовые стаи птиц и лиловые кры­сы удивления не вызывали, а лишь подтверждали догадки.

Этот порошок, совершенно безвредный для человека в пост-употребленной форме (то есть в виде этого самого налета), делал непригодным к использованию почти все, на чем осаждался, и крайне тяжело выводился. В исходном же состоянии он применялся в очень многих сферах жизни. Изобретенный на заре Магического искусство, незадолго после смерти великого Ули-Пули-Ассина, как побочный продукт изготовления Волшеб­ной Палочки из ветвей ныне уничтоженного дерева Дуро-Боро, явил интересную способ­ность проецировать картины из человеческого сознания в реальный мир. Например, у вас в темном переулке украли сумочку, а вора вы, к сожалению, не смогли разглядеть доста­точно хорошо, чтобы запомнить, тогда вам стоит только подумать о случившемся проис­шествии, вдохнуть через левую ноздрю щепотку порошка и выдохнуть через правую. Частицы порошка пройдут через ваш головной мозг, подхватят последнюю картину, о которой вы думали, и, будучи выдохнутыми, изобразят ее во всех красках. Это заме­чательное свойство порошка нашло свое применение прежде всего в криминалистике (от туда и пошло название — Опознавательный), особенно широко применялся в расследова­нии убийств (мертвому засыпали порошок в левую ноздрю, и он самопроизвольно вы­ходил через правую), поскольку было доказано авторитетным методом «А вдруг!», что последнее, о чем думает любой убитый, - это момент убийства. Также Порошок активно использовали всякие деятели видимых и невидимых искусств в поисках вдохновения, особенно - художники — они придумывали какие-то безумные сюжеты, реализовывали их сперва с помощью Порошка, а потом, если им получившееся нравилось, перерисовы­вали «набело». Также Порошком часто пользовались лица с воспаленной фантазией, не будем рассказывать для чего.

К сожалению, как и все хорошее, Опознавательный Порошок обладал рядом побоч­ных действий, таких как: зуд, жжение, раздражение слизистой, кариес, галлюцинации (за что особенно ценился среди творческих личностей), привыкание, а также вычихивание головного мозга через правую ноздрю (в более легких формах — вычихивался только разум), слабоумие и беременность (о последнем очень часто сообщали неверные жены).

Графа Пифпа обнаружили посреди его гостиной. На обтянутых кожей крокодилов из реки Аракук диванах высились горы спроецированного порошком золота, в углах прята­лись изображения разномастных девиц (профессор Грамм-Пурси смущенно покраснел, когда их увидел), также тут были пальмы и деревья, плодоносящие экзотическими фруктами, а на стене разместился вид на Охохойское море, славящееся бесчисленными толпами пиратов. На полу, засыпанном толстым слоем употребленного порошка, валялся сам граф Пифп. На лице его светилось удовольствие, какое бывает только у совершенно безумных людей.

Страдамус, нахмурив брови, развеял сгенерированные Опознавательным Порошком изображения, дабы они никого не смущали. Пока Грамм-Пурси возился с телом (вернее, трупом. Головной мозг графа Пифпа уже пошел через левую ноздрю, правда не вышел.

Профессор потом долго демонстрировал следователям из Инквизиториума прокрашенное фи­олетовым серое вещество, застрявшее у самого выхода из ноздри погибшего), Страдамус изъял стеклянную пепельницу с остатками не употребленного порошка.

Экспертиза показала, что порошок оказался контрафактным, очень низкого качества. Дело передали ушло под контроль Инквизиции, так что никакого расследования не было. Виновным назначили самого графа Пифпа, во-первых, за приобретения не лицензионной продукции, во-вторых, за ее неправильную эксплуатацию. Уполномоченному по взаи­модействию магической продукции с обывателями и самому профессору Грамм-Пурси объявили выговор за то, что «не уследили». Продажу Опознавательного Порошка част­ным лицам в крупных размерах решено было запретить, а принадлежащий графу Пифпу удел решили подвергнуть очистительному напалму. О предварительной эвакуации мест­ного населения не сообщалось.

VIII

- Страдамус. Здесь, - быстро, с характерным скрежетом гвоздей о грязное стекло, произнесла просунувшаяся в щель между косяком и приоткрытой дверью Комнаты Пред­сказаний блестящая металлическая голова. Это мастер Ксаль Таттун спешил донести ве­ликому волшебнику тревожные вести из города, которые, в свою очередь, ему (Ксаль Тат­туну) сообщил и просил передать магистр Оророрус, на чью память вообще никогда нельзя было положиться (он обо всем забыл сразу же, как Таттун его оставил).

- Арх-ах! - Филициус Болокомус подскочил от неожиданности. В это время он уже полчаса как должен был быть внизу, в Зале Огня, и читать лекцию о водных элементалях, потому и шарахался от каждого незначительного сотрясения воздуха. Даже простое упоминание о водной стихии в Зале Огня вызывало дикое магическое возмущение, и у упомянувшего тотчас же загорались пятки, а у Болокомуса закончилась противоожоговая мазь. (Такая глупость с местом чтения лекции получилась сознательно — Филициус проспорил Страдамусу одно желание). Прятался он в большей степени от Магнезинна (студенты, руководствуясь правилом пятнадцати минут отсутствия преподавателя, уже должны были разбежаться). Увидев начищенную и сверкающую железную лысину Ксаль Таттуна, сумел-таки угомонить истерически забарабанившее сердце и даже вразумительно ответил.

- Н-нет, они на выезде. Скоро будут.

Ксаль Таттун повращал головой, осматривая Комнату (он не привык верить на слово), и, убедившись, что Страдамуса действительно там не было, скрылся. Однако через несколько секунд просунулся обратно, опять заставив Болокомуса чуть не заработать инфаркт миокарда и уронить голову сушеного крокодила.

- Первый. Круг. Вниз. Зал. Огонь. Все. Гореть. Нога. Звать. Вы, - железяка с характерным для нее отсутствием интонации отчеканила этот с первого взгляда бессмысленный набор слов и удалилась вновь.

- Ах ты черт! - вскрикнул Болокомус и пулей вылетел из Комнаты Предсказаний, случайно даже зацепив не успевшего уйти с дорого Ксаль Таттуна (тот проскрежетал ряд неприличных слов, разбавленных троекратным упоминанием полного имени Болокомуса со всеми регалиями и званиями).

Мастер Ксаль Таттун раньше, как и все нормальные волшебники, состоял из плоти и крови. Сейчас он, в принципе, тоже из них состоял, правда их содержание составляло половину от общечеловеческой нормы. Просто Ксаль Таттун был первым и единственным волшебником, которого дракон съел наполовину (обычно драконы съедают в совершенно других соотношениях(чаще всего по самые пятки), а строго половина — это личное достижение Ксаль Таттуна).

Будучи в Огненной Пустыне лет пятнадцать до событий, сейчас описываемых, Таттун изучал пустынных драконов в среде их обитания (они обустраивают свои гнезда среди дюн, а не на вершинах гор, в отличие от Средне- и Североземельных). Правда, выбрал немного неправильное для этого время. Его теория о брачном периоде пустынных драконов оказалась несколько ошибочной, но после этого случая Ксаль Таттун уже стал обладать подлинными сведениями. Он и еще два помощника подползли поближе к гнезду, ориентируясь (как они думали) на спину только одного дракона. Однако, как только обзор был получен полный, они поняли всю глубину ошибки и решили делать ноги. Но не успели, и их заметили. Помощники Ксаль Таттуна в ужасе успели зарыться в песок, сам же мастер не обладал такой прытью. Его схватили. Обычные драконы налетают сверху, хватают сразу пастью и начинают дегустацию. Пустынные же имели редуцированные крылья и развитые передние лапы. Потому от момента поимки жертвы до момента ее знакомства с остротой зубов чудища должно было пройти некоторое время. И, когда Ксаль Таттун наполовину зашел в разинутую пасть чудища, один из ошеломленных от страха спутников мастера высунулся и пустил Рассекающее Заклинание в дракона. Большинство заклинаний отскакивает от шкуры этих чудовищ. И это не исключение. Отразившись, оно попало в Ксаль Таттуна и разделило его на две самостоятельные половины. Верхняя досталась дракону, другая — упала вниз и телепортировалась при содействии второго помощника, который, будучи зарытым в песок, плел Заклинание Переноса. Магия не может убить волшебника, потому Рассекающее Заклинание оставило жить обе половины (Вообще Заклинание запуталось: должна была жить только одна половина, но поскольку верхняя погибла тотчас же, пришлось оставить нижнюю). Самое удивительное заключалось в том, что оставшаяся целой половина не утратила способности творить волшебство (выдвинули гипотезу, что это, так называемый, феномен Ухода Души в Пятки).

Потом к тому, что осталось, приделали туловище бракованного железного голема (из-за тяжести нового тела и его постоянных попыток упасть вперед Таттун вынужден либо постоянно ходить (ибо ходьба — это падение), либо опираться на что-либо). Големы сами по себе говорить не умеют, поэтому пришлось сделать на скорую руку речевой аппарат. Памяти устройства хватило, чтобы записать все возможные существительные, глаголы, местоимения, часть прилагательных и совсем немного наречий. Все слова были представлены только в одной форме, так что речь нового Ксаль Таттуна стала весьма специфической. Но это не мешало ему вести лекции по Драконологии. Рассказывают, что над ним однажды решили подшутить студенты: они записали какую-то неприличную песенку на речевое устройство. Закончилось все тем, что Ксаль Таттун напевал ее, чередуя с именами виновников. Насмешникам было обидно и даже неприятно. Страдамус Магнезинн же оценил выходку, как остроумную. Наверное, только поэтому их не выгнали, а лишь заперли на пару часов в Зале Огня с бутылкой воды.