Я сидел в машине скорой помощи, морщась от боли, пока молоденький медбрат обрабатывал мои раны.
- Ну зачем вы это сделали? – сердито выговаривал мне Курилов. – Вы понимаете, что теперь мы не знаем, на кого обрушился судный день? Вас было четверо в комнате, понимаете, четверо!
- И только у одного был мотив убийства, - с трудом проговорил я. – Ступицин.
- В любом случае, мне теперь к Стиксу тащить всю эту ораву.
- Ой, да хватит! Если бы не я, вы бы никогда не узнали, что Ступицину пришел Судный день. Вы думаете, он кому-то сознался бы о том, что случилось? Да никогда. Соврал бы, что в кабинете затеял ремонт, а ушибы объяснил бы… да хоть упал с лестницы в своем доме. И свидетелей этого падения нашел бы. Так что я жду благодарности, инспектор.
- Благодарность вам… - раздраженно проговорил Курилов, но продолжить не успел. В карету скорой помощи заглянула Ольга.
- Саша, ты живой? Мне позвонила Лена, рассказала, что тут произошло, что ты чуть не погиб…
Она залезла в машину, села напротив. В джинсах, голубой кофточке, совсем без косметики, и с собранными в хвост светлыми волосами она казалась такой юной и такой прекрасной, что у меня перехватило дыхание. И, как я понял, не у меня одного. Ольга, как это обычно бывало, произвела неизгладимое впечатление на всех мужчин, ее окружавших. У открытых дверей машины столпилась небольшая толпа, с восхищением разглядывающая девушку. Медбрат с открытым ртом глазел на нее, все сжимая и сжимая в руке грушу для измерения давления. Даже инспектор как-то подсобрался, распрямил обычно сутулую спину и выправил плечи.
- Ну зачем ты приехала? – устало спросил я.
- Я не могу потерять еще и тебя, - тихо сказала Оля. Она смотрела на меня, и в глазах у нее была такая тоска и печаль, что я сразу почувствовал себя последней скотиной. Но тут же прежняя злость накрыла меня.
- Инспектор рассказал мне про тебя и про твоего любовника, Ступицина, - я наблюдал за ее реакцией. Инспектор негодующе вскинулся, медбрат недоуменно покосился на меня. – И учти, я сегодня подписал Прошение о вызове духа Антона. Он должен указать нам на убийцу.
Глаза Ольги тут же потухли. Она опустила веки, черты лица замерли, лицо побледнело. Казалось, напротив меня сидит не живая девушка, а мраморная статуя.
- Я так устала, Саша, - тихо сказала она, подняв на меня взгляд, - мне иногда кажется, что я этого не вынесу. Я не такая сильная, какой ты меня считаешь…
Она ждала каких-то слов, но я молчал. Бросив на меня последний взгляд, она вылезла из машины и растворилась в темноте.
- Ну зачем вы так… - пробормотал инспектор.
- Не вмешивайтесь не в свое дело, - резко оборвал я его.
Было уже совсем поздно, когда полиция закончила сбор показаний. Всех подозреваемых, в том числе меня и Ступицина, отпустили с предписанием явиться в отделение полиции по первому вызову. Уехала заплаканная секретарша Леночка. Здание банка огородили желтыми лентами и установили знаки запрета приближаться к нему.
Я с трудом отыскал свою машину. Поморщившись от боли, уселся в нее, завел и поехал домой.
В особняке царила тишина. Я крикнул дворецкого, горничную, наконец, служанку, но мне никто не ответил. В недоумении походил по пустому темному зданию. Не постучавшись, открыл дверь в комнату Ольги.
В полумраке спальни я разглядел кровать с опущенным балдахином. Из-под занавеса выглядывала белая рука с ярким золотым браслетом. Я подошел, опустился на колени, прижался горячим лбом к руке и поразился ее ледяной холодности. Сел поудобнее и тут же что-то хрустнуло у меня под ногой. Машинально я поднял предмет с пола. Шприц. Пустой. Я вскочил, потянул занавесь балдахина в сторону, уже понимая, что увижу. Оля, бледная, прекрасная, в алом платье, которое я когда-то ей подарил, лежала поперек кровати. Правая рука лежала на груди, а левая свисала с края. С тоской в сердце я поднял клочок бумаги, лежащий рядом, расправил. Там было написано одно слово. «Прости».
*****
В кабинете было темно и тихо. Комната освещалась лишь светом от горящих полений в камине. Я смотрел на огонь, и видел в нем силуэты родных мне людей – Антона, Ольги…
- Вы почему не отвечаете на телефонные звонки? – раздался сердитый голос за моей спиной.
- А, инспектор Курилов… - с трудом ворочая языком, сказал я. – Как вы вошли? Я запретил дворецкому пускать кого-либо в особняк.
Курилов обошел мое кресло и сел напротив. Перехватив у меня бутылку, он посмотрел на этикетку, без разрешения налил в пузатый бокал и выпил одним залпом.
- Это дорогой коньяк, - сказал я, с интересом наблюдая за ним.
- И очень хороший, - согласился инспектор, и налил себе еще порцию.
- Я спросил, как вы вошли, - напомнил я. Я был пьян до такой степени, что инспектор временами двоился, и тогда мне приходилось закрывать один глаз, чтобы восстановить статус-кво.
- Через оранжерею, - сердито ответил тот. – Но сначала я перелез через стену вашего семейного кладбища, пробрался к вам на территорию, затем уже вошел в оранжерею и, сломав замок, проник в особняк.
- В вас погиб великий слом… взлщ.. взломщик… - я протянул руку, со второго раза дотянулся до сигареты, прикурил и затянулся.
- Опять вы в перчатках, - вздохнул инспектор, - вы что, и спите в них?
Я вытянул вперед правую руку, рассмотрел ее со всех сторон. Пожал плечами.
- Даже не замечаю… Так что вам нужно, инспектор?
- Вы не отвечаете на звонки. У нас был назначен визит в Портал Распутина для вызова души Антона. А из-за вас всё сорвалось!
- Какое теперь это имеет значение… Оля умерла, инспектор… Она покончила с собой, не смогла жить после гибели Антона… Вчера мы ее похоронили….
- Ничего она не покончила, - инспектор подался вперед, - вы меня слышите? Вы понимаете, что я вам говорю?
Я сфокусировал взгляд на его лице.
- Она не покончила с собой. Экспертиза установила, что Ольга физически не могла вонзить себе иглу под таким углом, как у нее сейчас. И записка. Она старая, бумага уже начала желтеть от времени. Записка была написана несколько лет назад. Олю кто-то убил и теперь пытается выдать это за самоубийство.
- Бред, - пробормотал я. Комната кружилась и плыла перед моими глазами. Изо всех сил я поднялся, оперся одной рукой о каминную полку и с силой дернул за шелковый шнур.
- Проводите инспектора к выходу, - сказал я появившемуся дворецкому. – Почините замок в оранжерее и поставьте там охрану, я никого не хочу видеть.
Я сполз по стенке вниз и, уютно устроившись на коврике, провалился в милосердное ничто.
*****
Через два дня я, отошедший от многодневной пьянки, опять стоял у дверей мрачного серого здания. Поднявшись по ступенькам, предъявил документы охраннику, дождался разрешения и пошел уже знакомой дорогой в кабинет на третьем этаже.
Без стука открыл дверь, прошел в помещение, нашел «свой» стул, придвинул к столу и сел напротив инспектора. Тот молчал, наблюдая за мной из-под свисающих бровей.
- Я пришел, инспектор, - хрипло сказал я. – Не по первому вашему вызову, конечно, но все же пришел. И готов по мере своих возможностей помогать следствию.
Не отвечая, Курилов поднял трубку стационарного телефона, набрал номер.
- Мы готовы, - сказал он невидимому собеседнику. Выслушав ответ, он коротко кивнул, как будто тот мог его увидеть.
- Пойдемте, - он встал, проверил в портупее пистолет, накинул сверху пиджак. Открыл сейф, вытащил оттуда кожаную папку, бережно стер с нее пыль.
- Ну пойдемте, - пожал я плечами. – И заметьте, даже не спрашиваю куда.
Закрыв на ключ дверь кабинета, Курилов повел меня вниз по лестнице. Затем мы вышли во внутренний двор, заставленный машинами с полицейской символикой. Инспектор подошел к старому УАЗу, постучал по задней двери. Дверь открылась, оттуда выпрыгнул молоденький сержантик, принял документы.
- Садитесь, - кивнул он мне на машину.
Я подошел, заглянул вовнутрь. В машине сидело несколько человек. Среди них я узнал Ступицина, остальные мужчины также были мне смутно знакомы.
- А вот теперь я, пожалуй, спрошу – куда мы едем, инспектор?
- Мы едем в Портал Распутина. Вы будете участником опознания вызванной души из загробного мира.
- Но ведь уже прошло более девяти дней со смерти Антона, а вы говорили…
- Мы не Антона вызываем. Мы вызываем душу невинно убиенной женщины, в миру Ольги.
Я уставился на инспектора. Тот, не опуская взгляд, холодно смотрел на меня.
- Я не подписывал такого прошения, - медленно сказал я.
- Вы подписали прошение на вызов невинно убиенной души, не обозначив конкретно кого. И оплатили это прошение. Я вписал имя Ольги, когда согласовывал его перед начальством. Вы чего-то боитесь, Александр?
- Чего мне бояться, - пожал я плечами и залез внутрь машины.
Мы ехали долго. Я успел задремать, тяжело навалившись на Ступицина. Тот сердито подергал плечом, и я пришел в себя.
- Вам что-то приснилось? – спросил инспектор, наблюдая за мной, - вы кричали во сне.
- Не помню, - я деланно зевнул.
Инспектор не отрывал от меня взгляд, и мне не понравилось выражение его лица. Надо поговорить с генералом, решил я, пусть сменит инспектора. Все равно он не добился никаких результатов в расследовании убийства Антона.
Наконец машина остановилась. Хлопнула водительская дверь, затем лязгнула задняя и молоденький сержант пригласил всех на выход. Я вышел последним, прошел несколько шагов вперед и оказался перед самым странным зданием, которое я когда-либо видел в своей жизни. Перед зданием не было ни ограждений, ни парковочных мест, ни тротуарных дорожек. Здание представляло собой квадрат идеальной формы. Его черный цвет, казалось, полностью поглощал солнечный свет. Не было ни окон, ни дверей, ни каких-либо архитектурных украшений. Просто идеальный черный квадрат посредине зеленого поля.
Сержант пошел первым, мы последовали за ним. Замыкал шествие инспектор.
- Как же мы войдем внутрь? – пробормотал Ступицин.
Сержант не ответил. Подойдя вплотную к одной из поверхности куба, он приложил к ней ладонь и низко склонил голову. Беззвучно открылся черный зев таинственного куба. Сержант оглянулся на нас, кивком головы предложил следовать и прошел внутрь.
С замиранием сердца я пересек границу, разделяющую мир людской и мир потусторонний. Огляделся. Помещение было безграничным, я не смог разглядеть противоположные стены, настолько они были далеки. Непонятно откуда разливался спокойный неяркий свет. Всюду, куда кинешь взгляд, поверхность была обрамлена серым гранитом. Я запрокинул голову вверх, но не смог разглядеть потолка, он скрывался за какой-то завесой, напоминающей облака. Резные мраморные колонны терялись в высоте. Заинтересовавшись, я прошел вперед к колоннам и мои шаги гулко отозвались в помещении.
- Всем оставаться там, где стоите, - голос инспектора разнесся по всему пространству, порождая причудливое эхо.
Он достал документы из своего потертого портфеля и сделал пару шагов вперед. Из-за колоны вышла исполинская фигура. По сложению он напоминал человека, только плечи были непомерно широкие. Исполин молча протянул руку и принял документы. Белые листы казались совсем крошечными в его ладонях. Бегло просмотрев документы, исполин кивнул и повернулся к нам спиной, колыхнув черным балахоном. Он пошел вглубь здания, мы гуськом следовали за ним. Опустив взгляд, я увидел, что из-под черного балахона исполина по полу волочатся крупные черные перья, и мне стало совсем не по себе.
Наша процессия остановилась перед маленьким упитанным человечком. Исполин пропал, и я не заметил, когда это произошло.
- Я буду вашим проводником, - не поздоровавшись, сказал человечек. – И хочу сразу обозначить несколько правил. Тот, кто нарушит эти правила, будет досрочно принят в мир мертвых.
Он оглядел всех по очереди, удостоверился, что его поняли, и удовлетворенно кивнул.
- Правило первое. Вы идёте след в след за мной, никуда не сворачивая. Как только придем на место, я укажу как вам встать.
- Правило второе. Ничего не трогать. Ничего не срывать. Ничего не выбрасывать.
- Правило третье. Полное молчание. Всем без исключения. Только инспектору разрешено задать два вопроса приглашенной душе.
- Правило четвертое. После получения ответа от приглашенной души никто не должен проявлять видимых эмоций. Никаких проклятий, плача либо счастливых слез. Вы должны быть безмолвны, как камень.
- Правило пятое. Последнее. Возвращаемся назад с учетом всех предыдущих правил. Молча. След в след. Ничего не трогая. И не проявляя никаких эмоций.
Он опять оглядел всех по очереди, кивнул, повернулся к нам спиной и пошел вперед. Мы потянулись вслед за ним. Шаги нашей группы гулко отзывались в помещение. Но через некоторое время звук шагов стал тише, а потом и вовсе пропал. Потянуло запахом гнилой воды, старого, застоявшегося болота. По сторонам стало затягивать туманом. Я взглянул под ноги, и с удивлением увидел раскисшую землю, и следы идущего передо мной. Вспомнив предостережение нашего проводника, стал ставить свои ступни след в след. Длинный стебель серого камыша коснулся моей ноги, оставив отпечаток на штанине. Протяжный тоскливый крик раздался с вышины и, запрокинув голову, сквозь облака я разглядел мощные кожистые крылья, огромное длинное тело и рогатую голову. Раскрыв рот от изумления, я остановился на тропинке, и тут же получил сердитый толчок в спину от идущего позади инспектора.
Местность стремительно менялась. Сейчас мы шли в густом тумане по еле видимой тропинке. По бокам виднелись неясные предметы, высились груды камней, белели кости животных. Во всяком случае, я надеялся, что это кости именно животных. Сложный запах, запах разложения, смерти, человеческих экскрементов и крови бил мне в ноздри, я задыхался. Не знаю, выдержал бы я это путешествие, если бы оно продлилось чуть дольше, но вскоре мы подошли к реке, и по ступенькам поднялись на деревянный помост. С реки потянуло свежестью, и стало чуть легче дышать.
Проводник остановился на середине помоста, и жестами указал каждому из нас, где ему встать. Мое место было у самих перил. Не удержавшись, я взглянул вниз. В некоторых местах туман прерывался, и обнажалась темная, почти черная вода реки мертвых.
Проводник поднял руку и тут же я увидел, как из тумана по стальной глади реки выплывает лодка. На ней стоял высокий мужчина, одетый в длинный плащ, на голову накинут глубокий капюшон, так, что лица не видно. В руке он держал длинное весло. За ним стояла тоненькая фигурка, закутанная в белый плащ, и сердце мое заныло.
Лодка с едва слышным всплеском пришвартовалась у причала. Фигура в белом поднялась по ступенькам, подошла к проводнику и сняла капюшон с головы. Это была Ольга.
Боже мой, как она была красива. Она и при жизни была прелестна, но смерть оттенила ее красоту, отточила черты, выбелила и разгладила кожу, сняла груз прошлых тревог с ее плеч. От нее исходило чуть видное сияние. Своей идеальностью она напоминала мраморную скульптуру, такая же прекрасная и такая же недоступная.
По знаку проводника инспектор сделал шаг вперед.
- Сударыня… - он запнулся, но тут же продолжил, - по соглашению, заключенному много лет назад между Патриархом Руси Григорием Распутиным и Высшей Силой, я имею права задать вам два вопроса. И вы должны дать четкий и недвусмысленный ответ. Я задаю свой первый вопрос: ответьте нам пожалуйста, вы были убиты?
Ольга медленно кивнула головой.
Меня затрясло. Крупная дрожь покрывала мое тело, пот градом катился по лицу. Стараясь унять сильный стук сердца, я прижал руки к груди.
- Я задаю второй вопрос: можете ли вы указать вашего убийцу среди присутствующих? – продолжил инспектор.
Ольга помедлила, и на миг в моей голове мелькнула мысль, что затея инспектора провалится. Но тут же девушка сделала шаг вперед. Медленно она проходила мимо нас, останавливаясь у каждого. Остановилась и напротив меня. Взглянула. У меня подкосились ноги, и я с трудом удержался от желания опереться на перила.
Ольга неторопливо прошла дальше и замерла напротив Ступицина. Медленно подняла руку и возложила ему на грудь.
- Ответ получен, - торжественно провозгласил инспектор Курилов.
*****
Гроза уже миновала, но дождь все еще капал с неба, и я не торопился закрывать свой зонтик. Солнце уже проглядывала сквозь тучи, хотя еще где-то вдалеке слышался звук грома.
Я сидел на скамейке, курил сигарету, стараясь выдыхать дым подальше за пределы зонта, и рассматривал портрет Ольги на ее могиле. Этот снимок был очень удачным. Оля белозубо смеялась на нем, подставив лицо солнцу. Я помню, когда я сделал этот снимок. Тем летом мы всей семьей отдыхали на море, были молоды и беспечны. Тогда мы все были очень счастливы.
- Я знал, что найду вас здесь, - раздался голос у меня за спиной.
- У вас плохая привычка подкрадываться незаметно, инспектор, - вздохнул я. – Какие новости вы принесли на этот раз?
- Соболезную смерти вашего батюшки, - сказал инспектор.
- Спасибо. За этот год я потерял всех самых близких мне людей… Теперь я совсем один…
- Я думал, вы придете на заседание суда.
- Я не смог… Не мог его видеть…
- Сам государь просил ускорить судебное слушанье, следствие заняло всего полгода. Ступицина приговорили к смертной казни через расстрел. Приговор привели в исполнение сразу после оглашения.
- Мир праху его, - помолчав, сказал я и выкинул окурок.
Инспектор помолчал, подошел поближе и тоже взглянул на снимок Ольги.
- Такая красивая, - печально сказал он, - всегда было редкостью, когда женщина не только красива, но и добра. Госпожа Ольга была как раз такой. Преданная, чуткая, она даже после смерти покрывала того человека, которого любила всю свою жизнь. Вы знали, что те души, которые солгут, навсегда отправляются в ад? Она предпочла свои вечные мучения вашим мучениям…
Я поднял на него голову.
- Что вы несете?
- Вы убили Ольгу, - медленно сказал инспектор, - никто другой не смог бы настолько приблизиться к ней, чтобы суметь ввести ей яд. Я даже уверен, что она осознавала, что вы делаете, но покорно приняла смерть от ваших рук.
Я встал, подошел к инспектору, грубо распахнул на нем пиджак и раскрытой ладонью с силой хлопнул по его телу.
- Что вы делаете? – инспектор пытался перехватить мои руки, но я оттолкнул его. – А, вы ищете звукозаписывающую аппаратуру? Ну, ищите, ищите, я чист…
Не обращая внимания на его слова, я продолжил тщательный обыск, но, как и сказал инспектор, он был чист. Никакой аппаратуры на нем мне не удалось обнаружить. Я сел на место и достал очередную сигарету.
- Ольга любила меня, это правда, - наконец, сказал я. Я вдруг почувствовал облегчение, что хоть перед одним человеком я смогу раскрыть свою душу и рассказать все без утайки. – Не знаю, за что, но любила преданно и беззаветно.
- Зачем же она вышла замуж за Антона?
- Я приказал. Мне нужен был свой человек в семье. Как вы помните из моего рассказа, я поссорился с отцом, и он выгнал меня из дома. Но я не сказал всей правды. Причина ссоры была не в том, что я не захотел работать в банке, туда бы он меня и не подпустил. – Я усмехнулся. – Ему просто не нравился тот образ жизни, который я вел. Мы часто ругались с ним на эту тему. И однажды, после того как выяснилось, что я украл крупную сумму у друга нашей семьи, он просто меня выгнал. И лишил финансирования.
Я поморщился, вспомнив тот период своей жизни.
- Ольга хотела уехать со мной, но я приказал ей остаться, выйти замуж за Антона и передавать мне все, что происходит в нашей семье. Сначала я хотел подкупить дворецкого, но побоялся, что он доложит отцу. А Ольга была настолько влюблена в меня, что никогда бы не предала.
- А зачем она связалась со Ступициным?
- Тоже я приказал. Мне нужна была всесторонняя информация, в том числе и о финансовом положении нашей семьи. А кто может лучше всего знать состояние дел в банке, как не партнер? Антон мог что-то и утаить от Ольги, а Ступицин, который ненавидел моего брата, выкладывал полную информацию.
- Какой же вы подлец… - медленно произнес инспектор.
Я пожал плечами.
- Предпочитаю называть это практичностью… Кстати, инспектор, как вас зовут? А то я все «инспектор, инспектор…»
- Давайте обойдемся без этого. Инспектор Курилов, этого будет достаточно, - сухо ответил инспектор.
- А зачем вы убили Антона?
Я усмехнулся.
- Вы не спрашивали, почему я не полюбил Ольгу. А причина проста – мое сердце уже было занято. Душа была полна неистовой страстью. Но не к женщине. К игре.
Я вздохнул, вспомнив игорный зал, ноздри мои затрепетали в надежде уловить знакомый запах.
- Вам не понять, какое это наслаждение, когда сидишь напротив одного единственного оставшегося партнера, все сдались, скинули карты, остались только ты и он. И тебе нужно его переиграть. И у тебя получается. Нет в жизни ничего приятней этого. Никакая любовь к женщине не сравнится с этой страстью, инспектор…
Я помолчал, подавляя в груди приятное волнение.
- Мне везло. В большинстве случаев я выигрывал. Конечно, бывали и проигрыши. Если сумма была крупная, то я искал кого-нибудь, что мог за меня заплатить. Почти всегда это были богатые женщины. Я изображал влюбленность, быстро очаровывал, обещал жениться. И тут же рассказывал, что у меня долги. Мне всегда давали деньги. А после этого я их бросал. Первое время я переживал, что слава обо мне распространится среди женщин, и они уже не будут такими доверчивыми, но обманутые мною молчали. Не знаю почему. Возможно, им было стыдно, что их использовали. Женщины… Кто их поймет...
- Вы сказали «почти всегда?»
- Да, бывали и мужчины, я без предрассудков, лишь бы платили долги за меня.
- А при чем здесь Антон? Деньги?
Я поднял свою левую руку, медленно, с усилием, снял перчатку, и вытянул на всю длину, показывая инспектору свою трехпалую длань.
- Однажды везение мое закончилось. Я проиграл такую сумму денег, возместить которую мне не смогла бы ни одна женщина. Я пытался бежать, но меня очень быстро нашли. И объяснили, что лучше заплатить. А чтобы это быстрее до меня дошло, они сняли кожу с мизинца и безымянного пальца на моей руки. – Я поморщился, и потер грудь с левой стороны, там, где сердце. - Я рыдал и умолял их прекратить мучения, клялся, что все верну. Они смилостивились, и, чтобы облегчить мне страдания, отрубили изувеченные пальцы. Но не сразу. Постепенно. Фаланга за фалангой.
Я неуклюже снял перчатку и с правой руки, теперь в этом не было необходимости, закурил.
- В сопровождении нескольких человек из числа моих кредиторов, я вернулся в город. От Ольги я знал, что отец в коме и всеми финансами теперь заведует только Антон. Я пришел к нему и попросил денег. Рассказал ему все без утайки, показал изувеченную руку. Как он орал на меня… Он, который сама выдержка и терпимость… Но отказать единственному брату он не смог. Тем же вечером он проник в банк и вынес необходимую мне сумму. Я не знаю, как он собирался объяснять это своему партнеру, и теперь уже никогда и не узнаю.
Я расплатился со своими кредиторами, и уже собирался уезжать из города, как вдруг Антон пригласил меня к себе. Разговор предстоял тяжелый, и он отпустил почти всех слуг, чтобы исключить ненужных свидетелей нашей предстоящей ссоры. В огромном доме были только мы втроем, Антон, я и Ольга. Очень сухо и очень по-деловому, Антон объявил, что выделенная мне вчера сумма была последней, которую я мог получить от семьи. Он лишает меня наследства. После смерти всех моих родных - отца, Антона - если у него не будет сына, все наше состояние перейдет в казну государства. Он уже составил все необходимые бумаги, и собирался отвезти их в королевскую канцелярию. На этом он просил меня удалиться. Из города и из их жизни.
- Но как бы не так, - я усмехнулся, - никто не может лишить меня того, что мое по праву. И Антон умер.
- Ольга присутствовала при убийстве?
- Нет, в начале разговора Антон отослал ее. А после я не позволил ей войти в кабинет, и приказал ехать со мной в больницу к отцу. Я понимал, что мне нужно было алиби. Я поступил неосторожно, убив Антона в его доме, в порыве ненависти и злобы, но как оказалось, это было хорошим решением. В любом случае, меня не поймали. А Ольга… Конечно, она всё поняла. Я считал, что она никогда меня не выдаст, но эти ее слова… «Я не такая сильная, какой ты меня считаешь…». Я подумал, что она права, она может не выдержать, и ей придется умереть. Яд достать не проблема, а старая записка с текстом «Прости» уже давно лежала у меня в бумажнике, припасенная именно для такого случая.
- Одного я не учел… - продолжил я, - вернее, забыл об этом. О Судном дне для убийцы. Но тут вы мне помогли. Или в очередной раз меня спасла моя удача. Если бы я пришел к вам чуть позже, или вы не напомнили бы мне про Судный день, то вся эта мощь обрушилась бы на меня, когда я был один, или же у вас в кабинете. Но вы вовремя подсказали, и я поехал к Ступицину. А там кто разберет, на меня это все обрушилось, или на него…
- Как я боялся «аз воздам» от Ольги, - рассмеялся я, - я пил два дня, упился в усмерть, и ничего не почувствовал. Это я тогда так думал. А сейчас думаю, что Ольга и не посылала на меня возмездия. Она же солгала там, на причале у реки Стикс… Оболгала невиновного человека, влюбленного в нее всей свой душой… Как вы думаете, инспектор, они встретятся там?
Инспектор пожал плечами. Он как-то осунулся, сгорбился. Его глаза слезились, и он часто вытирал их платком.
- Не плачьте, инспектор, - снисходительно сказал я. – Мы все выиграли от этой истории. Я получил наследство, к тому же по дешевке выкупил у семьи Ступицина его долю в банке. Вы получили повышение по службе. Ну хотите, я похлопочу перед генералом, чтобы он выдал вам приличную премию? Могу даже возместить из своего кармана.
Я встал и огляделся. Небо совсем прояснилось, весеннее солнце ярко светило над головой. Весело пели птицы, перелетая с ветки на ветку деревьев. Под их тяжестью ветка прогибалась, и тогда с нее осыпалась вода, от чего птицы приходили в неистовый восторг.
- Жизнь-то на самом деле прекрасна, - я сощурился на солнце. – И она еще только начинается, настоящая жизнь. Сколько у меня возможностей, вы не представляете…
Инспектор по-прежнему молчал, все так же сгорбившись над могилой Ольги.
- Ну, мне пора, инспектор Курилов. Я пошел в свою лучшую жизнь. Прощайте. И надеюсь, мы больше никогда не встретимся с вами вновь.
Я повернулся, и пошел прочь.
