Падение Эривани фактически лишало Персию последнего шанса закончить войну хотя бы вничью. Ещё когда Сардарь-Абад со всеми его запасами оказался занят русскими, престарелый Фетх Али-шах, понимая, что дело дрянь, приказал своему непутёвому отпрыску немедленно заключить с Российской империей мир, отдав ханства Эриванское и Нахичеванское. Однако он недооценил упёртость своего сынка: Аббас-Мирза по одному ему ведомой причине был уверен, что Эривань продержится до самой зимы, а там снежные заносы перекроют русским войскам коммуникации и они будут вынуждены отступить — потому проигнорировал распоряжение папаши (шахские фирманы вообще довольно часто, по меткому выражению Потто, оставались «гласом вопиющего в пустыне»). Кроме того царевич продолжал привечать у себя врагов России, которые сбегались к нему со всего Кавказа, и выделять им немалые суммы на подрывную деятельность в тылу Кавказского корпуса:
«Въ Закавказье возстанiе действительно везде подготовлялось,—въ Дагестане появился убiйца полковника Верховскаго Амулатъ, снабженный Аббасъ-мирзою значительными денежными средствами, и начальникъ Дагестана генералъ-майоръ Краббе доносилъ Паскевичу: «что по малому количеству войскъ нашихъ, «нельзя уничтожить оное (т. е. возстанiе), при самомъ «начале». Изъ Кахетii кн. Бековичъ-Черкасскiй писалъ: «известный чеченскiй разбойникъ Бей-Булатъ возвратился изъ Персii въ Чечню съ 48000 рублей серебромъ для возмущенiя противъ насъ народа». Даже подъ Тифлисомъ, въ Борчалинской дистанцii, волновались татары»
Но вести о взятии Эривани живо угомонили всю эту братию с их нездоровой активностью, и в октябре 1827 года военный губернатор Тифлиса Сипягин писал Паскевичу, что всюду от татарских дистанций до Дагестана настала тишь, да гладь, да Божья благодать (впрочем, это было ненадолго).
После взятия Эривани Паскевич вынужден был заняться административными вопросами. Оккупированная обширная многонациональная область требовала наведения в ней твёрдого порядка. Составленный Паскевичем проект был довольно основательным и содержал следующие пункты:
1) Создание Временного правительства под руководством окружного военного начальника (им стал генерал Красовский). Помощниками этого начальника должны были стать два русских чиновника. Один из этих помощников должен был присматривать за военно-полицейской системой, а другой – за финансовой. Помощникам придавалось два асессора: один из армянской общины, другой из мусульманской. Русские чиновники осуществляли непосредственное управление, мнение асессоров могло быть запрошено в случае необходимости;
2) В Эривани и Нахичевани создавалось городовое управление, с разделением на полицейскую и судебную части;
3) До наведения порядка в судебной системе христианам и мусульманам предоставлялись права суда по гражданским делам внутри их общин посредством духовных лидеров, тяжбы между мусульманами и христианами и уголовные дела рассматривались городовыми управлениями, вышестоящей инстанцией над ними становилось правление провинции.
Столь основательный подход к обустройству занятых территорий демонстрировал непоколебимую уверенность, что отныне они останутся в составе Российской империи навсегда. Так оно и вышло.
Взятие Тавриза
Маленькая победоносная война, как это уже не раз было (и будет) в истории, привела к самым плачевным последствиям для её инициаторов. Череда военных неудач спровоцировала народное возмущение и серьёзный политический кризис в Персии, который поставил под вопрос власть Каджарской династии (трон под которой, как уже упоминалось, шатался ещё до войны — теперь же у него, образно говоря, вообще выбили одну ножку и доламывали вторую). На фоне этого Фетх Али-шах уже сам стремился заключить мир, но не всё было так просто. Парой месяцев ранее И.Ф. Паскевич, выполняя инструкции Петербурга, предлагал персам мир на достаточно божеских условиях, но, как говорится, жадность фраера сгубила — Аббас-Мирза задрал нос и отказался от предложения. Теперь же, как и предупреждала русская сторона, условия были более тяжёлыми, и к территориальным уступкам в виде Эриванской и Нахичеванской областей добавилось требование выплаты военной контрибуции в размере 10 куруров (20 миллионов серебряных рублей). Против передачи двух провинций шах не возражал, а вот требование денег привело шаха в настоящую ярость. Дело в том, что в Персии не существовало такого понятия как государственная казна — все доходы, которые Каджары выколачивали с подвластных народов, по умолчанию принадлежали лично Фетх Али-шаху. То есть контрибуцию он должен был выплатить, по сути, из своего кармана, что его категорически не устраивало. Недовольный шах, припомнив своему наследнику, что именно тому принадлежала «блестящая» идея объявить войну России, начал требовать, чтобы расплачивался с русскими тоже он.
Для того, чтобы поторопить персов с принятием единственно верного решения, Паскевич приказал сделать движение к Тавризу, где была расположена резиденция самого Аббаса-Мирзы:
«Тавризъ имелъ важное политическое значеше, не только какъ столица богатаго Азербайджана, какъ наиболее населенный и торговый городъ всей Персii, но какъ центръ первыхъ начинанiй промышленности, правильнаго снабженiя армii и вообще зачатковъ европейской цивилизацiи въ Персiи. Съ потерей Тавриза и Азербайджана персидское правительство утрачивало матерiальныя средства для продолжения борьбы (напримеръ, единственные въ Персii арсеналъ и литейный заводь), становилось безсильнымъ и униженнымъ, а Россiя прюбретала то грозное нравственное значенiе, которое надолго обезпечивало ей преобладающее влiянiе въ стране»
Движение должен был начать сравнительно небольшой отряд князя Эристова, оставленный для защиты Нахичевани от поползновений со стороны Аббаса-Мирзы, а за ним от Эривани двигались основные силы. Но произошёл курьёзный случай: армия персидского царевича постоянно маячила где-то впереди наступавшего отряда, но никак не вступала с ним в столкновения, а конница, посылаемая на рекогносцировку, неизменно обнаруживала лишь следы брошенных лагерей. Наконец стало известно, что Аббас-Мирза не решился преградить путь русским и отступил к Хою. Местные армяне рассказали Эристову, что в персидской армии все окончательно пали духом и началось повальное дезерстирство, так что никакого сопротивления от врага ожидать не стоит. Ободрённый этими слухами князь отдал приказ двигаться прямиком на город.
В Тавризе же при этих известиях начался невообразимый дебош и хаос. Местное население, уже знавшее последние новости о взятии Эривани, совершенно не горело желанием повторять судьбу её обитателей и класть жизни за ненавистных Каджаров. Командующий обороной Аллаяр-хан тщетно пытался навести порядок — город был охвачен паникой, солдаты отказались повиноваться, бросали оружие и покидали посты. 13 октября к Тавризу подошёл авангард русского отряда под командованием полковника Муравьёва: ему ещё ничего не было известно о царившем в городе настроении, более того — с крепостных стен было даже произведено несколько артиллерийских выстрелов. Впрочем, эти выстрелы стали своеобразным сигналом к началу повального бегства персидской пехоты.
«Напрасно Аллаяр-хан в бешенстве кричал, чтобы жители занимали стены, и резал уши и носы ослушникам,— ему уже никто не повиновался. Никто не решался, однако, и выйти к русским навстречу. Тогда Мир Феттах-Сеид, глава тавризского духовенства, принял в свои руки спасение города. Он явился к Аллаяр-хану и решительно заявил, что всякое покушение сражаться при настоящих обстоятельствах послужит только ко вреду правоверных; он посоветовал хану сложить с себя звание главнокомандующего и уехать из города. Аллаяр-хан послушался и скрылся в одно из городских предместий»
В это время войска Муравьёва уже заняли предместья и стояли в готовности (и в некотором замешательстве). Было не очень понятно, что происходит, поскольку город не защищался, но и не высылал делегацию с ключами. Солдаты с любопытством смотрели на разворачивавшееся перед ними представление в лучших традициях азиатского цирка:
«В это время на южной стороне Тавриза, в поле, показалась толпа скакавших от города всадников. Расстояние, до них было так велико, что преследовать было бы бесполезно, и их оставили в покое. Это бежал, как узнали после, гарем Аббаса-Мирзы, под прикрытием небольшого конвоя. Участь гарема была бы, однако, несравненно лучше, если бы он остался в городе. Куртинцы, сторожившие персиян по дорогам, напали на женщин и ограбили их дочиста, так что даже с любимой жены наследного принца сняли шитые золотом бархатные шальвары»
В конечном итоге к Муравьёву вышли городские представители и объявили о сдаче Тавриза. Резиденция царевича Аббаса-Мирзы и столица Северного Азербайджана пала к сапогам русского солдата как перезревший плод — сама собой. Сам Аллаяр-хан Аллаяр-хан (бывший, на секундочку, первым министром Аббаса-Мирзы) тоже бежал из города и пытался спрятаться в предместьях, но был обнаружен и доставлен под белы рученьки к русскому командованию. О вступлении князя Эристова в покорённый город сохранился следующий анекдот:
Приближаясь к Тавризу, мы увидели сплошную массу народа, стоявшего версты на три от города, по обе стороны дороги, по которой медленно подъезжал к нам беглер-бей с огромной свитой. Преклоня голову, он передал ключи города отрядному начальнику князю Эристову. (...) Князь, указав персиянину ехать подле себя, тронулся вперед - и началось церемониальным маршем торжественное шествие с музыкою и барабанным боем. Народ кланялся до земли, подымал руки то к небу, то к сердцу, кричал что-то про аллаха и справа и слева, при приближении князя Эристова, резал баранов, как жертвоприношение. Чуть ли не до ста штук было зарезано на этих двух верстах. Пройдя мимо дворца Аббас-Мирзы, называемого "Арк" и окруженного каменном стеною, мы расположились лагерем.
Отдохнув немного, я пошел с товарищем в город (...) Тут подошел ко мне Александр Сергеевич Грибоедов и, поздоровавшись, рассказал, что Эристов в восторженном настроении от взятия Тавриза, считает себя чуть ли не выше Цезаря и, разговаривая с ним, вдруг спросил:
— А что, брат, Паскевич будет доволен?
— Не знаю, - отвечал Грибоедов, - это еще посмотрим.
— Ничего, брат! Тавриз взял, шах-зада прогнал! А что, брат, как ты думаешь, что скажет Европа?
— Э, ваше сиятельство! Европа не Катерина Акакиевна (Полковница, вдова, жившая в Тифлисе и всегда игравшая с князем Эристовым в бостон; примечание Э. В. Бриммера), она мало заботится о Тавризе и кто его взял, - отвечал Грибоедов.
Вступление И.Ф. Паскевича в Тавриз
19 октября в Тавриз с основными силами прибыл и сам Паскевич, по случаю взятия города устроивший военный парад, причём он разрешил войскам пройти «по-ермоловски», то есть в походном обмундировании, имевшем вид далеко не парадный — и куда только делась щепетильность в вопросах дисциплины и внешнего вида, которую Иван Фёдорович проявлял ранее, пока главнокомандующим был не он, а Ермолов!
Туркманчайский мир
Заняв Тавриз, Паскевич тут же уведомил об этом Фетх Али-шаха, а также проинформировал его, что сумма контрибуции возрастает до 15 куруров. Стоит ли говорить, что гнев шаха возрос прямо пропорционально сумме выплат. К этому добавился и тот факт, что жители Азербайджана были, мягко говоря, не в восторге от власти Каджаров и в целом были сами не против перейти в подданство России:
«Хан марандский тотчас же передался русским и даже сражался против персиян. Марагинский хан освободил русских пленных офицеров, слепец Атта-хан Мышкинский сам выехал навстречу Паскевичу с изъявлением покорности; Шекакинское воинственное племя подняло знамя бунта против Каджаров, прекратив проезд по тегеранской дороге, так что Паскевич вынужден был послать к ним Джехан-гир-хана, главного начальника этого племени, чтобы водворить между ними хоть тень порядка; в самом Тавризе духовенство открыто поощряло народное движение в пользу русских и громогласно проклинало Каджаров»
Персия находилась на пороге полного развала, а Азербайджан легко мог войти в состав России, что не могло не заставить шевелиться волосы на головах английских дипломатов (английская миссия, кстати, после падения Тавриза в полном составе невольно оказалась в гостях у русских, и сей факт их тоже изрядно раздражал). Момент и правда был очень заманчивый, но император Николай Павлович, как известно, имел свои принципы, в числе которых была полнейшая нетерпимость к любым бунтам против законной власти. Война войной — между монархами всякое случается, это их дело; но восставать против государя не позволено никому.
«Государь Николай Павловичъ, конечно, не вдавался въ соображенiя шiитской догматики, и царствующiе въ Персii Каджары, хотя и не Алиды, представлялись ему законными владетелями Персii. Непреклонный въ убежденiяхъ строго - легитимныхъ, Государь не допускалъ мысли о возможности воспользоваться непокорностно подданныхъ законному ихъ монарху. Настаивая на удовлетворенii Poccii, онъ вместе съ темъ требовалъ отъ Паскевича и сохраненiя целости Персii, и неприкосновенности законной власти и престола шаха»
Кроме того, подобный шаг неизбежно вызвал бы серьёзное охлаждение в отношениях с другими великими державами Европы, поэтому министр иностранных дел Нессельроде также выступал резко против присоединения Азербайджана. Собственно, благодаря этой позиции первых лиц империи, Персии и удалось продолжить своё существование.
Однако Каджары ещё не знали об этом факте, поэтому когда 21 октября к Тавризу прибыл посланник от Аббаса-Мирзы с предложением начать мирные переговоры, Паскевич озвучил ему следующие условия: 1) передача России Эриванского и Нахичеванского ханств, 2) контрибуция в 15 куруров, 3) немедленная выплата 5 куруров, на выплату остатка не более 2 месяцев. Посланник согласился со всем, но попросил, чтобы с ним в обратный путь отправился английский посол Макдональд — якобы только он сможет уговорить шаха, который был готов отдать хоть половину страны, лишь бы не платить ничего, а Аббас-Мирза всё равно не располагал такой суммой.
Иван Фёдорович дал на это своё согласие — во-первых, потому что как ни крути, англичане были не в плену и главнокомандующий не мог ограничить свободу их передвижания, во-вторых, потому что он считал, что такое посредничество может дейтвительно оказать эффект. Однако, не веря в честность персидских намерений, начал приготовления к дальнейшей военной кампании и двинул отряд Бенкендорфа на Чевестер. Сразу после этого пришло послание от Аббаса-Мирзы, в котором он уведомлял о своём желании лично увидеться с Паскевичем в Дей-Каргане. 6 ноября 1827 года противники встретились лицом к лицу.
Встреча Паскевича и Аббаса-Мирзы
Начались переговоры. Аббас-Мирза начал вполне ожидаемо сетовать на непомерную величину контрибуции и клянчить скидку. Паскевич, признавая чрезмерность суммы, соглашался уменьшить её размер на 5 куруров, но только при условии, что первый транспорт с деньгами будет отправлен уже в декабре — в противном случае угрожая прекратить переговоры и возобновить военные действия.
«Со всякой другой державой,— писал Паскевич министру иностранных дел,— конечно, сперва заключается мирный трактат, а потом приступают к его исполнению; но здесь наоборот: сперва надо заставить выполнить требование, а потом подписать и трактат»
Уступка Паскевича возымела действие, и вскоре из Тегерана пришло известие о том, что первый транспорт отправится уже 10 декабря. Казалось бы, всё уже кончено, и дело за малым — подписать, наконец, мирный договор, пожать друг другу руки и разойтись. Но снова всё оказалось не так просто. Турция, которая к тому моменту уже окончательно определилась со своим намерением объявить России войну, уведомила об этом шаха. Рассчитывая, что Российская империя в Закавказье не сможет вести войну на два фронта, турецкие послы уговаривали шаха повременить с заключением мира на невыгодных условиях. Сообщение это произвело эффект самый неожиданный: персы воспряли духом до такой степени, что словно разом забыли все тяжелейшие месяцы войны и поражения, нанесённые им русской армией. Английские дипломаты, вызвавшиеся быть посредниками в переговорах, уведомили Паскевича о том, что престарелый шах опять упёрся как осёл и не желает ничего платить. Когда это известие было доставлено, обескураженному Аббасу-Мирзе не оставалось ничего другого, кроме как развести руками и откланяться. Война снова началась.
Между тем, на дворе уже стоял январь 1828 года — холодная зима с обильными снегопадами, заносами и совершенным бездорожьем. И тем не менее, русским войскам пришлось сниматься с зимних квартир и снова выступать в поход. Здесь помогла дальновидность Ивана Фёдоровича: не будучи уверенным в успехе переговоров, он на протяжении декабря продолжал делать приготовления: транспорты доставляли в Тавриз продовольствие, зимнее обмундирование и спирт. По приказу главнокомандующего все русские силы одновременно двинулись вглубь Персии по нескольким направлениям, чтобы подавить малейшую попытку сопротивления. К счастью, далеко идти не пришлось. Стремительное продвижение русских отрядов и занятие ряда населённых пунктов и крепостей повергли Каджаров в панику. Подсобили и англичане:
«Еще прежде, когда передвижения русских войск только что начинались, невозможность сопротивления поняли англичане. Не отошли главные силы Паскевича и одного перехода от Тавриза, как мимо их верхом проскакал английский посланник Макдональд, а когда они едва миновали Уджан, он уже возвратился из Тегерана с известием, что шахом приняты все условия мира»
Паскевич назначил местом встречи деревушку Туркманчай. Обсуждать было, собственно, уже нечего — все слова были сказаны ещё в Дей-Каргане. В полночь с девятого на десятое февраля 1828 года был подписан Туркманчайский мирный договор. По непременному условию Паскевича 7 куруров должны были быть уплачены сразу же, остальные выплачивались в последующие годы, а под залог русские оставляли Хойскую провинцию. Пять куруров были уже в Тифлисе, ещё один находился в пути, а седьмого взять было неоткуда, поскольку скупой шах всё-таки отказался платить за своего сына. Паскевич заявил, что в таком случае русские войска остаются в Тавризе, а царевич может жить, например, в палатке. Незадачливого Аббаса-Мирзу спас Макдональд, согласившийся внести за него миллион серебряных рублей (0.5 курура) из средств английской миссии, а в обеспечение другого миллиона персидскому царевичу пришлось отдать Урмийскую провинцию (да ещё и англичане в обмен за услугу потребовали денонсировать договор о помощи Персии в случае войны).
Подписание Туркманчайского мирного договора
Так завершилась для России эта война. Хотя для современников событие было довольно значительным, но в наши дни слава этой победы изрядно потускнела, став лишь очередным и не самым значимым конфликтом в Закавказье, который теряется на фоне войн, которые империи ещё предстоит вести; и хорошо, если про него напишут хоть пару строк в учебнике. Тем не менее, в этой войне было всё — невиданный героизм и столь же невиданная трусость, подлые предательства и феноменальная верность, невероятная удача и обидное невезение, азиатский блеск и азиатская же нищета, хитрые планы и их неожиданное крушение, куда же без этого. Надеюсь, это повествование не только чуть подновило сияние славы русского оружия в глазах читателя, но и развлекло его на пару-тройку часов.
Список литературы и источников
Потто В.А. Персидская война (1826-1828). Т. 3. Ставрополь, 1994. 608 с.
Щербатов А.П.. Генерал-фельдмаршал Паскевич. Его жизнь и деятельность. Т.3. 524 с.
Акты, собранные кавказской археографической комиссией / Под ред. А.П. Берже. Тифлис, 1875. Т. 7. 994 с.
А.Х. Бенкендорф. Воспоминания
Автор: Олег Дмитриев.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_279649
Пост с навигацией по Коту
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
