Русско-персидская война 1826-28 гг. Ч. 3⁠⁠

Автор: Олег Дмитриев.

В предыдущих сериях:

Русско-персидская война 1826-28 гг. Ч. 1

Русско-персидская война 1826-28 гг. Ч. 2

Первые шаги Паскевича

Скинув конкурента, Иван Фёдорович Паскевич, наконец, стал командующим Кавказским корпусом и заполучил всю полноту власти. Теперь именно ему предстояло продолжать военную кампанию, от исхода которой, по большому счёту, зависела его судьба — ибо поражения ему, очевидно, Николай не смог бы простить. Но начал Паскевич с того, что в народе метко называют «новая метла по-новому метёт» — а именно приступил к массовым чисткам в Кавказском корпусе. Опасаясь разных пакостей от ермоловских орлов, он поспешил избавиться от них, не считаясь с талантами и личными заслугами. Так, в 1827 г. с Кавказа был отозван генерал-майор И.А. Вельяминов, место начальника штаба досталось генерал-лейтенанту А.И. Красовскому, В.Г. Мадатов был отстранён от командования войсками в Карабахском ханстве, на его место был назначен близкий к Паскевичу генерал-майор Н.П. Панкратьев, Д.В. Давыдов (тот самый, который поэт), приходившийся Ермолову племянником, также был отстранён от командования, но оставлен при армии. Освободившиеся должности стали замещать присланными «варягами», не имевшими симпатий или антипатий ни к одной из партий внутри Кавказского корпуса. Из Петербурга продолжали прибывать новые лица: генерал-лейтенант П.Х. Трузсон, назначенный командующим инженерной частью, генерал-адъютант Константин Бенкендорф, граф Сухтелен. Кроме того, Николай прислал ещё одного военного чиновника из Петербурга – генерал-адъютанта Н.М. Сипягина, ставшего военным губернатором Грузии. Генерал-адъютант Сипягин принимал участие в Отечественной войне 1812 года и в заграничном походе в качестве порученца при М.И. Кутузове, затем при генерале Милорадовиче; после войны возглавил 6-ю пехотную дивизию в Ярославле, приведя это подразделение в образцовое состояние и добившись благосклонности императора. Император считал, что это назначение облегчит Паскевичу ведение военной кампании, поскольку снимет с него необходимость тщательного надзора за административной частью, а чуждость недавно прибывшего Сипягина местным интригам позволит главнокомандующему быть спокойным за свой тыл.

Впрочем, принявший командование Паскевич поначалу не сомневался в лёгкости предстоящей кампании и своём скором успехе. Утомлённый неоправданной, по его мнению, медлительностью Ермолова, он уже в апреле 1827года отдал приказ наступать на Эривань.

«Внося изменения в план, составленный Ермоловым, Дибич писал государю: «Надеюсь, что возможно будет занять еще в марте месяце окрестность Эривани достаточным авангардом, и тем спасти тамошних армян и средства к продовольствию; что в первых числах апреля могут начаться действия и главных сил на поддержание авангарда и для совершенного занятия ханств Эриван- ского и Нахичеванского, а если в оных найдется несколько способов, то полагаю возможным еще до знойного времени овладеть Марандом, где, равно как в Хое, находится много армян,— а может быть и Тавризом». Так казалось ему легко и просто проникнуть во внутренние владения Персии»

Но, как известно, гладко писано в бумаге, да забыли про овраги горы — а по ним ходить. Авангардом доверили командовать Константину Христофоровичу Бенкендорфу, брату А.Х. Бенкендорфа, возглавлявшего Третье отделение Собственной Е.И.В. канцелярии. Этот молодой человек, пользуясь положением своего родственника, мог сделать блестящую карьеру при дворе, но он попросился в действующую армию, после чего Николай лично определил его в Кавказский корпус под протекцию Паскевича. С большим трудом авангардный отряд преодолел бездорожье и 13 апреля 1827 года достиг Эчмиадзинского монастыря, только для того, чтобы обнаружить, что закрома монастыря разграблены, а всё армянское население, которое, по замыслу Паскевича, должно было обеспечить снабжение отряда, заблаговременно угнано персами за реку Аракс. Местность превратилась в самую настоящую пустыню, где русским войскам грозила смерть от голода. Дело было так плохо, что Бенкендорфу пришлось совершить вылазку под Сардарь-Абад для поисков провианта, который, как он полагал, уходившие армяне закопали в землю — но все усилия оказались тщетны. Пришлось экстренно искать телеги для подвоза продовольствия; из-за раскисших дорог обозы передвигались крайне медленно и могли стать лёгкой добычей, так что для их охраны надо было также выделять военные конвои — все прелести войны в горах. Перед Паскевичем в полный рост встала основная проблема всех военных кампаний русских войск на Кавказе – логистика снабжения. Сроки наступления оказались сорваны. Впрочем, Аббас-Мирза не сумел воспользоваться этой задержкой, поскольку и сам ещё не собрал новых сил для продолжения боевых действий.

Наконец, 23 апреля к Бенкендорфу подошли транспорты и он со своим авангардом незамедлительно выдвинулся к сильнейшей крепости в регионе — Эривани (ну действительно, а чего годить-то?).

Осада Эривани

Подойдя к крепости, русский отряд незамедлительно принялся за дело, штыковой атакой выбив обалдевших персов из садов в предместьях. На следующий день была занята Ираклиева гора, на которой развернули артиллерию и дали огоньку. Попытка сарбазов внезапной вылазкой вернуть под контроль сады успехом не увенчалась. 26 числа батальон майора Юдина с ещё одной батареей расположился в северном предместье, а 27 числа был занят и восточный форштадт. Крепость оказалось обложена со всех сторон.

Но на этом дело застопорилось, поскольку небольшой отряд едва мог отбивать вылазки из крепости и поддерживать осаду, а о штурме не могло идти и речи. Бенкендорф вступил в переговоры с эриванским сардарем, Гуссейн-Кули-ханом, в надежде, что тот сильно обижен на своего иранского сюзерена, который бросил его один на один с врагом, и согласится на предложение закончить дело миром при условии сохранения за ним власти в его ханстве. Но Гуссейн-Кули-хан вдруг упёрся и отказался изменять вассальной присяге.

«Сардарь обладал огромными богатствами, и деньгами подкупить его было невозможно. Оставалось одно средство, которое могло оказаться действенным,— это обещать ему, что, в случае присоединения Эриванского ханства к России, он будет оставлен в том же звании сардаря, с сохранением всех его доходов. Исполнение этого обещания Дибич считал весьма удобным и выгодным: сардарь был восьмидесятилетний старик, не имел сыновей, и со смертью его все обязательства по отношению к нему кончались бы сами собой. Но сардарь отказался и от этого. Неподатливость его объяснялась, между прочим, тем, что он знал о затруднительном положении русского отряда, не имевшего обеспеченного провианта и не находившего его в окрестностях. Небезызвестно было ему, что солдаты одно время питались кореньями»

Более того, Гуссейн-Кули-хан собрал войско (в основном из иррегулярной кавалерии) и лично прибыл под стены Эривани, чтобы дать бой. К его несчастью, незадолго до этого к Бенкендорфу подошли ещё транспорты с продовольствием и подкрепление, вследствие чего сардарь потерпел поражение на реке Занге, получив ещё один болезненный урок военного искусства.

Всё это время к Эривани спешили основные силы, возглавляемые Паскевичем, но плохие дороги и необходимость тащить с собой большой обоз с провиантом сильно замедляли их продвижение. Только в июне русские войска прибыли к месту. 9 июня Паскевич провёл рекогносцировку и записал свои выводы в журнал боевых действий:

«Она (крепость) имеет две высокия с башнями стены, окруженные снаружи довольно глубоким рвом, узкое пространство между стенами представляет те же препятствия, как и ров. Орудия расположены в закрытых башнях внутренней стены, наружная обороняется фальконетами и ружейным огнем из бойниц в стене и башнях»

Лазутчики донесли, что укрепления оборонял гарнизон в 2 тысячи сарбазов и примерно столько же иррегулярных ополченцев, а запас продовольствия внутри был не менее, чем на полгода. Дело осложнялось и тем, что осаждённые были прекрасно осведомлены о том, что они находятся в неплохом положении. В 1808 году отряд Гудовича уже пытался штурмовать Эривань, но потерпел поражение и был вынужден отступить. Память об этом всё ещё сохранялась среди местного населения, она поддерживала надежду защитников и вселяла в них уверенность, что и на этот раз всё обойдётся.

Инженер-генерал Трузсон и начальник артиллерии Унтилье доложили, что по их примерным подсчётам для пробития бреши в стене придётся потратить не менее 3 тысяч выстрелов — то есть весь боезапас полевой артиллерии, который имелся в распоряжении. Делу могла помочь осадная артиллерия, которая была вызвана из Тифлиса; но её прибытие, очевидно, откладывалось, поскольку транспортировать тяжёлые орудия приходилось по плохим горным дорогам. Между тем, началась обычная для этих мест летняя жара, а вместе с ней в русский лагерь пожаловали и болезни. Ряды осаждающих начали таять с пугающей быстротой: за один день убыль заболевшими в одном батальоне могла достигать более 200 человек.

Все эти обстоятельства делали дальнейшую осаду бессмысленной, а штурм слишком рискованным. «Посему предполагаю, - писал Паскевич в журнале боевых действий, - снять блокаду, стать в горах в местах здоровых, где было бы достаточно корма подножного и воды, и так, чтобы прикрывать сообщения свои и иметь возможность скоро поспеть по надобности к Эривани, Эчмиадзину и Сардарь-Абаду». Для осуществления этих задач из основных сил был выделен Эриванский отряд, командовать которым Паскевич поручил генерал-лейтенанту Красовскому, с которым он был в натянутых отношениях (так что при первой возможности с радостью убрал последнего с глаз долой). Иван Фёдорович оставил ему подробнейшую инструкцию: занять Эчмиадзин, наблюдать за обстановкой у Эривани и Сардарь-Абада, прикрывать коммуникации русских сил, встретить прибывшую из Тифлиса осадную артиллерию, в случае возможного наступления неприятеля попытаться ударить ему в тыл и задержать. В целом, ничего особенного на этом направлении не ожидалось, и Паскевич, хоть и сомневался в способностях Красовского, со спокойной душой оставил его в тылу.

Джеванбулакский бой

Сам же главнокомандующий с главными силами решил перенести основной удар на Нахичеванское ханство, стремясь лишить персов последней возможности прийти на помощь осаждённым. Несмотря на изнуряющую жару (более 40 градусов на солнце и около 30 в тени), войска двигались ускоренным маршем. Нахичевань не имела сильных укреплённых пунктов, к тому же местное население по большей части было склонно поддерживать Россию, поэтому область была оккупирована достаточно быстро. Русские силы подошли к Аббас-Абаду. Крепость, построенная перед войной английскими инженерами, не только господствовала над Нахичеванью, но и контролировала переправу через реку Аракс и дорогу на Тебриз, что делало её захват необходимым для продолжения кампании и вторжения в Персию. Кроме того, Аббас-Мирза, к тому моменту уже собравший новые силы, находился всего в 60 километрах от крепости, и, конечно, не мог без ущерба для своей репутации оставаться на месте в то время как противник овладевает ею . Иван Фёдорович рассчитывал, что персидская армия примет генеральное сражение, тем самым избавив его от необходимости гоняться за отдельными её частями.

Предположение главнокомандующего оправдалось: персы двинулись на выручку осаждённым. План Аббас-Мирзы заключался в том, чтобы выманить русские силы за Аракс к заранее подготовленной укреплённой позиции. В то же время с тыла по ним должна была нанести удар уже спешившая к месту событий конница Гуссейн-Кули-хана. Положение было сложным:

«Аббас-Мирза шел на него, как говорили, с сорокатысячной армией, а за ней, в Хое, оставалась, по слухам, еще такая же армия, под личным предводительством шаха, имевшего возможность во всякое время поддержать свои передовые силы. Продолжать осаду под угрозой двойного нападения было невозможно; отступить от крепости и покинуть осадные работы, которые неприятель, конечно, не преминул бы разрушить,— значило надолго, а может быть и совсем отказаться от покорения крепости: разделить свои силы, чтобы разом и продолжать осаду, и действовать в поле, было опасно,— тем более, что войска значительно были ослаблены болезнями и смертностью, низменная долина, зной, увеличивающийся от раскаленных солнцем песчаных полей, мутные и тинистые воды Аракса — все соединилось вместе, чтобы сделать этот край губительным для северных пришельцев. Паскевич не решился взять на свою единоличную ответственность решение столь важного вопроса. Был собран военный совет, и большинством голосов постановлено — оставить под Аббас-Абадом для прикрытия осадных работ и для охраны складов и транспортов в Нахичевани — три с половиной батальона, при двадцати восьми орудиях, а со всеми остальными войсками идти вперед и самим атаковать неприятеля»

5 июля был сооружён плавучий мост через реку Аракс, по которому начала переходить пехота; кавалерия и конная артиллерия переправлялись сами.

«Странно было видеть, – рассказывает один из очевидцев, – как конная артиллерия шла вплавь через реку: лошади плыли, а орудия катились на своих лафетах по дну Аракса, так что на поверхности воды видны были только одни их правила». Паскевич отправил вперёд Иловайского с донскими казаками, которые обнаружили противника и выманили огромную массу персидской конницы на себя. К их счастью, вскоре подоспела конная артиллерия, залпы которой сразу умерили пыл неприятеля. В это время русская пехота завершила переправу. Как только она подошла к месту схватки, Паскевич сразу направил её на правый фланг, намереваясь опрокинуть там персов и затем обойти центр. Пехотные батальоны блестяще справились с задачей, штурмом выбив персидскую конницу с занимаемых позиций. Русские войска, как и задумывалось, совершили обходной манёвр и атаковали центр, который поколебался и отступил; вслед за этим отошёл и левый фланг персидской армии.

«Но отступление это еще не было бегством. Отойдя версты четыре, Аббас-Мирза занял новую крепкую позицию, пытаясь остановить наступление русских. Пехота Паскевича, следовавшая по пятам неприятеля, уже подходила, но ей и здесь не пришлось принять непосредственного участия в деле: русская конница не дала Аббас-Мирзе ни момента, чтобы устроиться на новой позиции. Конная артиллерия, подскакавшая к неприятельским линиям, быстро снялась с передков и открыла учащенный огонь гранатами. В то же время, левее ее, вынеслась голубая линия серпуховских улан и первый дивизион пошел в атаку. Весь правый неприятельский фланг, попавший под этот удар, был моментально сбит; левый – бежал, не выждав даже натиска конных полков Бенкендорфа и Иловайского»

Сокрушительное поражение персов усугублялось тем, что при армии было множество знатных сановников, большая часть которых теперь оказалась в плену; сам Аббас-Мирза, бросив знамёна, свиту и даже своё ружьё, едва избежал такой же участи:

«У подножия высокого холма, занятого блестящей свитой, драгуны моментально спешились и бросились вперед. Поручик Левкович, под которым была убита лошадь, изрубил байрактара и вырвал из рук его знамя, на котором красовалась надпись: «Победное». Все это произошло так быстро, что Аббас-Мирза сам очутился лицом к лицу с драгунами; он почти в упор выстрелил в них из ружья и едва-едва успел ускакать; но ружье, еще дымившееся выстрелом, и оруженосец, возивший его за наследником, остались в руках победителей»

В тот же день русские войска вернулись к осаждённой крепости, из которой во время сражения была произведена попытка прорыва навстречу своим, но предусмотрительно оставленное охранение загнало персов обратно за стены. Полный разгром шестнадцатитысячной армии Аббаса-Мирзы ясно обозначил для гарнизона Аббас-Абада только две перспективы: смерть или капитуляция. Комендант крепости, сардарь Мехмет-Эмин-хан, решил, что он был рождён не для судьбы героя, и едва в русском лагере отыграли зарю, как явились парламентёры с извещением о безоговорочной сдаче. Нахичеванское ханство окончательно перешло под контроль русских сил.

Ряд серьёзных поражений, полная потеря одной провинции и блокада другой, казалось, должны были вразумить персидскую сторону и усадить за стол переговоров. Но ненависть Аббаса-Мирзы к России только многократно усилилась. Он знал, что на его стороне и климат, к которому непривычны жители северных широт, и мобилизационный резерв, дававший возможность не считаясь с потерями снова и снова собирать большие армии. Кроме того, хитрый царевич заметил стратегический просчёт Паскевича, и нанёс следующий удар именно туда, откуда его не ждали, поставив под угрозу ход всей войны.

Список литературы и источников

Потто В.А. Персидская война (1826-1828). Т. 3. Ставрополь, 1994. 608 с.

Шильдер Н.К. Император Николай I. Его жизнь и царствование. СПб., 1903. Т. 2. 830 с.

Щербатов А.П.. Генерал-фельдмаршал Паскевич. Его жизнь и деятельность. Т.2. 609 с.

Зубов П.П. Картина последней войны России с Персиею с присовокуплением историческо-статистического обзора завоеванных городов и воспоминаний об Эривани. СПб., 1884. 135 с.

Автор: Олег Дмитриев.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_238835

Пост с навигацией по Коту