Промозглый туман остывшим киселем вползал в портовый городок, стекая по черепичным крышам на скользкие булыжники улиц. В старой, замшелой церкви, отчаянно цепляющейся за край обрыва, пахло сыростью и воском. Свет от пары десятков свечей танцевал на каменных стенах, отбрасывая на купол длинную тень от массивного распятия.

Дверь исповедальни сердито скрипнула и выпустила в полумрак церкви сгробленную над самим собой фигуру. Старый пират, известный в порту как Кусака Бьярни, шагнул наружу, тяжело опираясь на трость с набалдашником в виде головы кабана. Его пористое, как губка, лицо, изрытое шрамами и обожжённое солнцем, непривычно перекосило улыбкой. Пират погладил продубленной рукой сплетенную в косицу седую бороду и шмыгнул носом. На нём был потрёпанный камзол, пропахший солью и ромом, а на поясе болтался пустой ножной чехол — оружие Бьярни оставил на портике у входа. Кинул взгляд на алтарь, где чадили свечи, пират пробормотал что-то невнятное и сунул руку в карман. Звякнула монета, заскакала в медном кубке у двери. Тяжёлый золотой дублон, отливающий тусклым блеском, накрыл остальные медяки.

Не оглядываясь, пират захромал к выходу. Его скребущие пол шаги гулко отдавались под арочным сводом, пока он не растворился в ночном тумане за порогом.

Спустя минуту из исповедальни выбрался отец Годрик. Его сутана на мгновение зацепилась за щербатую доску в стене тесной кабинки. Священник прикрыл старческие глаза ладонью, привыкая к свету, поправил висящие на поясе четки и медленно подошёл к кубку для пожертвований. Увидев дублон, он кивнул, скользнул взглядом по практически пустой церкви, прошаркал между рядами и скрылся в тени за алтарём.

Молодой Эдвин, снялся со скамьи. В его глазах светился восторг.

— Не понимаю, как вы добиваетесь золота от этих негодяев…

Годрик глянул, как стрельнул, и вновь отвернулся.

— Ты думаешь, паства — это те, кто часами стоит на коленях, бормочет молитвы и кланяется до земли? Глупости! Истовая вера — это пепел. Она горит тускло, хоть и долго. И оставляет в кружке для пожертвований зеленую мелочь.

Эдвин опустил взгляд, теребя край сутаны. Он боялся возразить. Сквозь распахнутое оконце доносилось биение волн о скалы.

— Открой ворота, посмотри на море, — священник кивнул куда-то за спину. — Оттуда в порт идут корабли. На них — воры, убийцы и преступники. Их руки в крови, а души — в ржавых цепях вины. Это наша паства, Эдвин. Это наш урожай.

— Я помню, в Евангелии от Луки сказано: «На небесах больше радости будет об одном грешнике, который покается, нежели о девяноста девяти праведниках, которые не имеют нужды в покаянии».

Годрик усмехнулся.

— Ну да, ну да. И это тоже. Души этих флибустьеров, как сундуки с золотом, запертые на ржавые замки. Ключ — это исповедь. Дай им облегчение, шепни о возможном прощении, и они будут возвращаться. Снова и снова. А с ними — их кошельки.

Эдвин сглотнул и промолчал.

Священник обернулся и почти минуту смотрел на ученика, пока тот не начал теребить заусенку.

— А знаешь, как их завлечь? Слухи! Пусть в тавернах шепчутся, что в нашей церкви прощают всё — от украденного кошеля до пролитой крови. Наш Бог милостив. Не требуй от них молитв, не заставляй падать на колени. Просто открой дверь и дай им вино перед исповедью. Вино развязывает языки, а возможность высказаться и не быть проклятым — мошны.

Он наклонился ближе, его дыхание пахло старым пергаментом.

— Капитан Рольф Кровавый плакал на исповеди, как дитя. И ходит к нам уже четыре года.

Эдвин смотрел на поднятый с пола кубок в руках Годрика. В мерцающем свете свечей он показался живым и алчущим новых монет.

— Море не высыхает, а грех не исчезает. Пока есть корабли, будут пираты. Пока есть ночь, будут убийцы. Наша задача их направить. Точнее, направить их монеты в нашу церковь.

Годрик рассмеялся, и смех его был сухим, как треск ломающихся костей.

Затем он положил тяжёлую руку на плечо Эдвина, тяжело поднялся и прикрыл глаза.

— Завтра иди в порт. Найди таверну «Мертвый кракен». Там полная колода тех, кто нам нужен. Улыбайся, говори мягко, обещай прощение. Будут бить – беги. И помни: вера — для бедняков, а спасение — для тех, кто платит.

Эдвин поднял взгляд к распятию на стене, а Годрик вынул дублон из чаши, поиграл им в призрачном свете и спрятал в карман. После зачерпнул со дна горсть монет и протянул Эдвину.

— После найдешь плотника. Крыша давно прохудилась.

И Эдвин понял, что это правда.