Окончание главы. Начало здесь: Глава 19.
Вот и день стал клониться к закату. Долго спорили – разводить ли костер? Но вода во флягах кончилась, нужно было топить снег, не говоря уж о том, чтобы хоть немного согреться.
Сидя у догорающих поленьев, с трудом перебарывая сон, Конопатая смотрела на спутницу и думала, как ей казалось, о том же, о чем и она: как им лечь рядом? Пусть даже для того, чтобы не замерзнуть. Но как заставить себя поверить, что ночью эта тварь не пырнет ее ножом? А главное – как преодолеть брезгливость и ненависть?
– Никто не заставляет, – догадалась о ее мыслях Маша, – но сама понимаешь – зима еще не отступила, ночью будет холодно. Даже охотнички мои укладывались парами, а то и кучей.
Она подняла голову, надеясь увидеть звезды. Это всегда помогало ей, отвлекало от убого мира, в который превратилась Земля. Там, среди звезд, еще летало несколько спутников, от которых можно было поймать сигналы. Хоть и призрачная, но все-таки связь с лучшими временами, с расцветом человечества.
Звезд на небе не было. Все заволокли серые тучи и хорошо, если из них не посыпятся ночью ледяные крупинки.
– Боишься? – спросила она Конопатую. – Если уж по правде, то бояться должна я. Ночевать спиной к спине с нелюдем…
– Это еще вопрос, кто из нас нелюдь, – проворчала Дашка в ответ и стала укладываться рядом с Властительницей.
"Какого черта? Моя жизнь утратила смысл. Убьет меня она, холод, или один из тех головорезов, что размахивали сегодня клинками в городе, если он тоже сбежал и теперь заметит в лесу огонек их костра… Нет никакой разницы.
Головорез пришел не один. Они появились разнузданной, горланящей компанией. Человек десять, а то и больше. Шли с факелами и, как ей подумалось, по их с Машкой следам. Но потом свернули, отдалились, чтобы вскоре вернуться с другой стороны.
"Нет, не похоже, что идут по следам. Иначе бы уже здесь были. Просто носит их по лесу зигзагами, видно набрались в городе ворованной настойки".
Вскочила, проснувшись, и Маша. Конопатой пришлось схватить ее за руку, приложить палец к губам. Вернее всего это ее подданные, охотнички, как она их сама назвала. Но только теперь они вряд ли признают ее Властительницей. Что там осталось от армии? Такие вот банды, живущие своим разгульным счастьем, радующиеся, что живы и готовые поквитаться с теми, кто их на войну отправил.
– Всех! Всех забрал ночной дух! – орал кто-то диким голосом. – И нас заберет!
– Нет! Первым ее забрал. А жаль, я бы…
– Разворачивай, мы тут уже были.
Их голоса еще долго раздавались в темноте, пока, наконец, охотники не растворились в чаще древнего леса. Дашка позволила себе шумно выдохнуть. Обе они не пытались прятаться, лежали так же, как устроились на ночевку. Ждали своей участи.
– На этот раз пронесло, – сказала Маша. – Но они не последние. В лесу будет много таких групп. Согласна?
Конопатая пожала плечами.
– Что? – не унималась Властительница. – Думаешь – не стоило ли их позвать? Пожалуй, ты бы успела вскарабкаться на дерево и уйти по верхам, понаблюдала бы со стороны, как они “благодарят” меня за неудачное дело. Признайся, что была мысль!
– Дура ты, Мария. Всех по себе судишь.
Дашка легла, отворачиваясь от спутницы.
“Хотя права стерва. Эти наверняка не последние. Не будет нам покоя в лесу”.
– Должно быть тихое место, – они снова шли вперед, стараясь, чтобы поднимающееся над лесом солнце оставалось по правую руку. – Тайга большая. Неужели негде спрятаться?
Конопатая посмотрела на Машу, постоянно оглядывающуюся по сторонам и уже битый час ноющую о "безопасном месте в лесу".
– Гнезд много, – ответила она. – И хотя мужиков после твоего "дела" станет сильно меньше, их охотничьи ловища перекрывают все вокруг. Где бы ты не решила построить жилье, рано или поздно придут, обнаружат.
– Или с кем-то договариваться, искать покровительства… Хотя… Даже не знаю – нужна ли ты теперь кому-то?
– Или уходить совсем в другую сторону. Где люди точно не живут.
– На восток? Я на восток не пойду. Вот уж где сторона нелюдей! Почище юга или запада будет. Оттуда же пришли такие, как ты? Не в меру умные, да меняющие облик. Неизвестно еще, что их там генерирует. На берег моря – другое дело. Да если еще остров подходящий найти… Но, конечно, жизнь там налаживать трудно. В том месте, где мы с отцом жили, все уже обустроено было, только туда чужие пришли, с северо-запада. Теперь уж они это место в покое не оставят, регулярно наведываться будут. Да что говорить, если они и до гнезда Говорящего потом добрались.
Маша остановилась, чтобы перевести дыхание. Конопатая смотрела на нее, прищурившись, потом спросила:
– Не знаю, – устало ответила Властительница.
– Тоже не знаю, – раздраженно перебила девчонку. – Не один мужик был и не два. И не только мужик.
– Мутанты потомства не оставляют.
– Это да, – она с сомнением погладила живот. – Ладно, пойдем дальше.
Моменты безудержной болтовни, когда обе говорили что-то друг другу, рассказывали, расспрашивали – в сущности, ни о чем, чтобы просто убить время, чтобы не было страшно от безысходности – сменялись долгими молчаливыми паузами. В такие моменты затишья каждая вдруг вспоминала, что недавно потеряла близких людей и вся ее жизнь разрушена, а рядом теперь враг и от этого никуда не деться. Надо привыкать, смириться, или…
Можно было покончить со всем – быстро, без лишних раздумий. У каждой есть огнестрел. Сначала ее, потом себя. Но обе продолжали идти в неизвестность, поправляя тяжелые для хрупких женских плеч автоматы.
Ночью Маша проснулась оттого, что спиной почувствовала холод. Обернулась – девчонки рядом не было. "Бросила? Ушла?" Пришедшая вскочила, оглядываясь. Человеческие глаза, да еще спросонья, не могли видеть в темноте так же хорошо, как глаза нелюдя. И все-таки она разглядела в ночи силуэт. Подошла ближе. Дашка тоже почувствовала ее, обернулась.
Конопатая долго молчала, потом прошептала с плохо скрываемой злостью:
– Зачем? Зачем ты все это сотворила? Он снится мне. Я обещала ему, что… вместе… до конца… что уйду вместе с ним. А он теперь снится.
Упала на колени, закрыла лицо руками. Сначала рыдания были бесшумными, потом она завыла – не стесняясь, на всю округу. Маша молча смотрела на вздрагивающий во тьме силуэт. Сжимала зубы до скрипа, душила в себе злость, ведь перед ней была та, которая убила Прыткого, человека, смущенно опустившего голову, когда Властительница спросила – "влюбился?"
Она прижалась спиной к дереву, сползла по его стволу на снег. Чувствовала, что и ее глаза наполняются слезами. "Зачем я это сотворила? Я хотела создать свой мир. Почему он должен был быть хуже этого? Может, он был бы лучше. Пусть не сразу, но когда-нибудь, потом..." Не удержалась, заплакала. Тихо, стесняясь своей слабости. В какой-то момент ей захотелось подползти к Даше и обнять ее. Получить тепло и сочувствие, подарить свое. Побоялась. Даже представить себе не могла, что Конопатая, несмотря на свою боль, чувствовала то же самое. Так и выплакали всю ненависть друг к другу, все горе, стоя на коленях в снегу, в шаге друг от друга.
Проспали до солнца в зените, пока холод, несмотря на прижавшиеся тела, не стал пробирать до костей. Развели костер, согрелись огнем и горячей водой, позавтракали. Стоило бы вести себя с опаской, но нервы у девушек были так измотаны, что на осторожность они уже не обращали внимания.
Отправились в путь, сверившись с навигатором в машином смарте. Днем она держала его болтающимся на ремешке, надетом на шею, чтобы устройство подзаряжалось от солнечного света. Само светило уже пересекало небосвод и ориентироваться по нему было неудобно.
– Не бери в голову. Рано или поздно все равно стали бы выяснять отношения. Пусть лучше так, по-бабски, со слезами и соплями, чем… – она похлопала рукой по автомату. – Да и не последние это разборки, надо думать. Не зря же ты со мной идешь.
Она покосилась на спутницу, но та ничем не выдавала своих намерений. Даже если Конопатая до сих пор считает, что надо подарить жизнь ребенку, а матери отплатить за все, вслух она об этом не говорит. "А вдруг еще передумает? Найдем место для жизни, останемся вдвоем. Всякие же чудеса случаются".
Трое мужчин, преградившие им дорогу, появились словно из ниоткуда. Маша вскинула автомат, но Конопатая положила руку на его ствол, заставляя опустить. Она смотрела назад и там, за их спинами, стояли еще четверо, целясь в девушек из арбалетов.
Оружие и мешки пришлось бросить. Их обыскали, руки связали за спиной. Повели куда-то. Было слышно, как перешептываются те двое, что идут в нескольких шагах позади:
К закату привели в расположение лагеря. Вроде бы и гнездо – женщины, дети, скарб какой-то. Однако по всему видно, что временное это прибежище. Из всех жилищ только три наскоро возведенные из палок и шкур лачуги, одна чуть больше остальных.
– Скоро главный придет, – сказал конвоир, заставивший их сесть у большой хижины, – он вас и определит, какая на что сгодится.
Криво ухмыльнулся, пошел по своим делам, оставив двух охранников.
Маша с Конопатой сидели молча, но, пообвыкнув, убедившись, что и внимания-то на них не обращают, решились заговорить.
– Некоторых я видела в гнезде Говорящего, – сказала Дашка.
– Угу, – ответила пришедшая, – а кто-то был в отрядах, шедших на Южный базар. Рожи знакомые. В общем, шайка из беглых. Может, костяк из одного гнезда, но остальные случайно прибились, спасаются от других таких же бродяг, защиты ищут. Самое раздольное времечко для любителей в мутной воде барахтаться, свое племя создать, в руководчики выбиться.
К ним подошла девочка – мелочь, лет шести или семи. Равнодушно поглядела на Конопатую, остановилась напротив Маши. Смотрела долго, пристально, совсем не по-детски.
– Чего тебе? – не выдержала Властительница.
Девчушка не ответила, пошла прочь.
Маша сглотнула, безуспешно попыталась шевелить связанными, затекшими руками.
– Как думаешь, – спросила тихо, чтобы не слышали охранники, – смогла бы ты справиться… в том виде… ну, ты понимаешь.
– Не хочу больше никого убивать.
– У-у, приехали. Знаешь, жизнь – она ведь штука такая. Или кончай с ней, или борись за нее. А просто витать в облаках и жалеть себя не получится. Кто-нибудь за горло возьмет и так отжалеет, что, хочешь не хочешь, а начнешь когти выпускать.
Замолчали, потому что к ним приближался, окруженный охраной, широкоплечий, высокий мужик. Кажется, о татуировках в его роду не слышали, поэтому и лицо, и все открытые части тела были разукрашены узорными шрамами. Остановился рядом с пленницами, посмотрел на одну, потом на другую. Широко улыбнулся.
– Здравствуй, Властительница! Где же твоя охрана? Эта вот, что ли? – он с усмешкой кивнул на Конопатую. – Больше на прислужку похожа. Меня-то помнишь?
Маша не стала делать вид, будто она не та, за кого ее принимают.
– Смутно, – ответила спокойно, не удостоив мужчину ответным взглядом, иначе ей пришлось бы смотреть на него снизу вверх. – Много вас было в последнее время.
Он приподнял ее голову за подбородок.
– А я и не претендую. Смутно, так смутно. Должность занимал небольшую, ты и руководчика-то нашего премудрого пару раз всего видала, пока ему на базаре весь ум на пику не намотали, а уж меня… Но вишь, как жизнь распоряжается? Теперь мой черед приказы отдавать!
– Со второй что делать? – спросил кто-то из свиты.
– Оприходую обеих. Ко мне тащи!
Девушек подняли, отвели внутрь большой лачуги, где снова поставили на колени. Сопротивления главный не опасался, выгнал из дома всех сопровождающих. Скинул шкуру, обнажив мускулистый, изрисованный ножом торс. Взял большую флягу, запрокинул ее над головой, делая жадные глотки, позволяя пахучей, крепко настоявшейся жидкости проливаться по подбородку. Отбросив опустевшую емкость он довольно крякнул и приблизился к Маше.
– Пришел час, когда Властительница будет ублажать охотника. Открывай рот!
– Отвали от нее, – сказала Дашка едва слышно. Она и вовсе говорить ничего не хотела, надеялась сдержаться, перетерпеть. Смириться с тем, что сейчас и Машу, и ее… В первый раз что ли? Мир жесток. Но не смогла, не стерпела.
– Ох ты, Властительница – твоя охрана проснулась! Ха-ха! Ну сейчас мы ей покажем… Смотри, охрана, к чему тебе нужно приготовиться.
Он поднял Машу, словно пушинку, бросил ее на тряпичное ложе. Стал снимать с себя остатки одежды. Пришедшая смотрела на него без страха, но из-за брезгливости с трудом сдерживалась, чтобы не начать брыкаться и кричать, тем самым доставив ему еще больше удовольствия.
Навалился. Даже не стал снимать с нее штаны, лишь стянул с бедер, закидывая ее ноги себе на плечи. За спиной охотника появилось что-то темное и в тот момент, когда Маша готова была вскрикнуть от грубого вторжения, мужчина захрипел. Схватился за шею, стал медленно заваливаться на бок. Тело его, уже бессознательное и почти безжизненное, вздрогнуло – его оттащили в сторону.
– А говоришь "не хочу больше", – проворчала Властительница.
Дашка перевернула ее на живот и острым когтем, чуть задев кожу, разрезала путы.
Маша села, потерла запястья. Подтянула штаны.
– Что дальше? Придут же сейчас.
– Ты повизжи, – прорычала Конопатая, оставаясь в темном обличье, – пусть думают, что все в порядке.
Маша закатила глаза, но согласилась, сделав над собой усилие:
– А-а, не-е-ет! Не надо, не-ет!
– Талантливо. Хижина стоит у заваленных снегом кустов. Разрежем здесь, уйдем через кусты. Заметят не сразу.
Дашка уже отвернулась от нее, принялась осторожно вспарывать стену. Прорычала, не оглядываясь:
– Только в одно место не пойдут за нами. На космодром, в центр зоны.
Заключительная, 20 глава будет опубликована в ближайшие дни.
