znobilko

Поздний вечер, обычная переписка: — Как дела? Где вы? — Всё ок, тусим. — Круто, хорошо вам повеселиться.

В час ночи она написала "Мур" и пропала.

Вроде совершенно нормальная переписка, у нас множество таких было, когда мы тусили по отдельности. Но почему-то я весь на взводе. Нарастает тревога и никак не отпускает, становится всё сильнее. Пытаюсь лечь спать — бесполезно, ворочаюсь как на иголках.

В три ночи не выдерживаю, пишу что волнуюсь. В пять утра — снова. Молчание.

Корю себя: так, что с тобой? Ты же рациональный человек. Откуда эта паника? Она просто затусилась, а может уже вернулась домой и легла спать. Ты что, превращаешься в токсичного ревнивца? Прокручиваю прошлые отношения. Было такое? Только раз — когда бывшая начала мутить с коллегой и скрывала.

В шесть утра получаю: "Телефон разрядился, ложусь спать".

Вечером она пришла весёлая, рассказала про бар с подругами. Телефон сел, поэтому не могла написать. Обняла, поцеловала. Я успокоился — ну бывает же.

А потом случайно упомянула про павербанк в сумке.

Через две недели в общем чате вижу фотки с той ночи. Катя, подруги и... компания парней, о которых ни слова. На нескольких фото она в обнимку с нашим общим знакомым, который активно к ней подкатывал до наших отношений. По фоткам из разных баров восстановил тайминг: она была с ним весь вечер.

Начал замечать закономерность. Каждый раз, когда интуиция била тревогу, позже всплывали детали, которые Катя "забыла" упомянуть. Ничего дико криминального.  Даже с тем парнем есть простое объяснение: она знала, что его появление на тусовке вызовет у меня дискомфорт и просто решила не упоминать. Просто... зачем скрывать?

Попытался поговорить. Первая реакция — слёзы, "больше не повторится". Через день — атака: "Ты меня контролируешь! Ты токсичный!" При этом настаивала на первоначальной версии: "Я просто с девочками тусила, ты всё придумываешь!"

Я в ступоре. Какой контроль? Я просто хочу честности.

Потом понял: Катя не врала напрямую. Она давала неполную информацию, которую можно трактовать по-разному. Формулировала так, чтобы формально не соврать, но создать нужное впечатление.

Это требует усилий. Нужно продумать, что сказать, что скрыть, как сформулировать. Зачем?

Знаете, в чём разница? Когда я встречался с друзьями, включая бывших одногруппниц, выкладывал всё как есть — это как положить на стол обезвреженную бомбу: "Вот она, ты её видишь, она безопасна". Партнёр может нервничать, но понимает, с чем имеет дело.

А недосказанность — это тиканье из-за стены. Не знаешь, что там — часы или что-то серьёзнее. И мозг, не имея полной картины, рисует худшие сценарии.

Самое грустное — я перестал доверять даже обычным словам. Когда она говорила "иду к подруге", я думал: "Окей, врать она не любит, подруга там точно будет. А кто ещё?"

Мы до сих пор вместе. Но что-то сломалось. Я стал отдаляться, стал холоднее. Начал активнее восстанавливать старые связи. И ловлю себя на мысли — а стоит ли отчитываться о каждой встрече, если она этого не делает?

Невозможно строить отношения, когда вместо доверия — постоянная игра в "угадай, что я не договариваю". Знаете, что самое обидное? Если бы она просто говорила правду с самого начала, всё было бы иначе. Я не ревнивый, мне не нужен контроль.

Теперь знаю: если интуиция кричит — слушай. Она обрабатывает тысячи микросигналов, которые сознание не замечает. Изменения в поведении, паттерны речи, паузы в переписке — всё складывается в картину, которую разум ещё не может сформулировать, но уже чувствует.

А.: Да, но в снах мы иногда можем поймать эти нестыковки и даже научиться управлять реальностью сна. Через практику осознанных сновидений мы способны понять, что спим.

Б.: Только это работает не в каждом сне. Если проводить аналогию с физической реальностью - может быть, не в каждой жизни удаётся осознать её истинную природу.

А.: В снах такое осознание может быть очень полезным - можно исследовать новый опыт, избежать кошмаров, развить необычные способности.

Б.: Но с реальностью всё сложнее - у нас нет никаких инструментов, чтобы выйти за её пределы. Мы даже не знаем, что именно пробовать, какие тесты могли бы показать её нереальность.

А.: Как и в большинстве снов, на самом деле. Когда сон становится кошмаром, когда нас что-то пугает - мы не можем просто взять и осознать, что это сон. Мы застреваем в этом опыте, пока не научимся замечать знаки.

Б.: И всё же единственное, что мы могли бы делать иначе, зная что это симуляция - это больше рисковать. Но без стопроцентных доказательств это слишком опасно. Мы же не знаем, есть ли "сохранения" или "следующая жизнь". В компьютерной игре без сохранений играешь осторожнее именно потому, что знаешь - чуть что, и начинаешь с самого начала.

А.: Тут парадокс - даже если мы в симуляции, она настолько глубоко интегрирована в наш опыт, что становится нашей единственной реальностью. Мы не можем относиться к ней как к игре, потому что не знаем, что за ней. В каком-то смысле это и есть наша базовая реальность - та, в которой мы чувствуем, думаем, живём. И может быть, само понятие "настоящей" реальности не имеет смысла - важен только наш субъективный опыт проживания этой жизни, какой бы природы она ни была.

Б.: Забавно, но ведь этот разговор вполне может быть частью твоего сна. Может быть, меня не существует, или я - отражение кого-то из твоей реальности. И мы только что обсуждали природу реальности и снов, воспринимая этот сон как реальность, а сны внутри него - как сны. Как знать, может быть через секунду ты проснёшься и поймёшь, насколько иронична была эта беседа...

Раньше мне казалось очевидным, что все мои решения и желания исходят от сознания. Влюблённость была простой и понятной – я хочу быть с этим человеком, и это моё осознанное решение. Но сейчас, наблюдая за этой внутренней борьбой, я вижу совсем другую картину. То, что мы называем влюблённостью – это не просто "я так решил". Это работа сложной системы оценки и анализа, действующей за пределами сознания. И глядя на этот конфликт между "отпустить" и "добиваться", я начинаю задумываться о том, как на самом деле устроено наше восприятие, наше "я", и что вообще происходит там, в глубине нашего разума.

То, что написано в книгах по психологии, вдруг обретает живую форму. Бессознательное производит сложную работу – оно одновременно анализирует множество параметров: выражения лица, интонации голоса, язык тела. Сопоставляет их с накопленным опытом, с какими-то внутренними критериями совместимости.

Но самое интересное начинается при взаимодействии. Здесь бессознательное ведёт тонкую социальную игру: определяет дистанцию – и физическую, и эмоциональную. Решает, когда можно стать ближе, а когда лучше отступить. Замечает признаки дискомфорта или, наоборот, интереса. Подстраивает позу, голос, темп речи. И все эти решения принимаются практически мгновенно, без участия сознания, на основе какой-то своей внутренней логики. Эта часть нашего разума словно ведёт диалог с аналогичной системой в мозге другого человека. Они общаются на своём языке: через позу, движения, тембр голоса. Как два процесса, обменивающиеся сигналами на низком уровне, в то время как наше сознание видит только конечный результат на экране, не замечая всей сложности происходящего обмена данными.

Это заставляет задуматься о том, как устроены наши "простые" эмоциональные реакции. За каждым "я влюблён" стоит сложный процесс обработки социальных сигналов. И возможно, простота этих сигналов для сознания – не недостаток, а особенность работы мозга. Если бы вся сложность происходящего пробивалась в сознание, мы были бы перегружены информацией. Поэтому бессознательное общается с нами через простые, но сильные сигналы: влечение, симпатия, дискомфорт, страх. За каждым из них стоит сложная работа, но мы получаем только финальный результат.

И это заставляет по-новому взглянуть на привычные представления об устройстве нашего разума. Мы привыкли считать, что сознательный ум – главный, а все остальные системы – его подчинённые. Что рациональное мышление определяет наши действия, а эмоции и интуиция лишь подают советы, которые можно учесть или проигнорировать. Но сейчас, наблюдая за этой внутренней борьбой между рациональным "отпустить" и интуитивным "добиваться", я вижу совсем другую картину. Моё бессознательное не просто подаёт сигналы – оно уверенно игнорирует все разумные доводы. Оно не спрашивает разрешения у сознания, не ждёт одобрения моих планов и списков "за" и "против". Оно просто действует, направляя моё внимание, мои мысли, мои действия к выбранной цели.

Это похоже на вождение автомобиля. Мы думаем, что это сознание принимает решения: "повернуть направо", "затормозить", "перестроиться". Но давайте присмотримся к тому, что происходит в деталях. Когда мы ведём машину, множество систем мозга работает параллельно: одни отслеживают положение машины на дороге, другие контролируют дистанцию до соседних автомобилей, третьи управляют давлением на педали и поворотами руля. Мы не задумываемся, насколько нужно надавить на газ или как далеко повернуть руль – эти системы работают автономно, вне нашего сознательного контроля. Более того, попытка сознательно управлять каждым движением только ухудшит вождение.

А когда мы устаём, эти системы просто начинают игнорировать команды сознания. Сколько бы мы ни говорили себе "я должен доехать", организм начинает подавать сигналы: внимание рассеивается, реакции замедляются. И это не всегда "слабость воли" – это другие системы мозга берут контроль, защищая нас от опасных решений уставшего сознания.

В случае влюблённости происходит что-то похожее, только наоборот: бессознательное настойчиво требует действовать, а сознание сопротивляется. И в этом противостоянии особенно ярко видно, как разные системы мозга могут иметь совершенно разные "точки зрения" на одну ситуацию. Это заставляет задуматься вот о чём: а что вообще значит иметь "точку зрения"? Что значит воспринимать мир определённым образом?

В философии сознания есть известный вопрос, поставленный Томасом Нагелем: "Каково это – быть летучей мышью?" Он использует этот мысленный эксперимент, чтобы исследовать природу субъективного опыта, того, что философы называют квалиа – субъективного ощущения переживания опыта "изнутри". Когда мы спрашиваем "каково это быть кем-то", мы говорим именно об этом внутреннем переживании, о том, как ощущается быть этим существом. Но когда мы задаёмся вопросом "каково это – быть мной?", что именно мы имеем в виду? Может быть, правильнее спрашивать "каково это – быть той частью меня, которая сейчас находится в фокусе внимания"? Той частью, которая может размышлять, строить планы, анализировать происходящее?

Но если мы можем задать этот вопрос про одну часть нашего разума, почему бы не задать его и про другие? Вот эта часть меня, которая так уверенно выбрала именно этого человека из тысяч других – она ведь тоже как-то воспринимает мир, обрабатывает информацию, принимает решения. Возможно, у неё тоже есть свой внутренний опыт, своё субъективное переживание реальности?

И этот вопрос особенно интересен в контексте влюблённости. Ведь здесь мы видим, как минимум, две разных системы восприятия реальности, активно конфликтующие друг с другом. Одна воспринимает ситуацию через призму социальных рисков, практических соображений и логических выводов. Другая – через сложную сеть невербальных сигналов, эмоциональных состояний и интуитивных оценок. И каждая из этих систем по-своему права.

Давайте попробуем перевернуть привычную картину мира. Мы всегда думаем о бессознательном как о чём-то фоновом, вспомогательном, что работает на подхвате у сознания. Но что если представить, что там, в глубине, существует своя форма восприятия мира, свой фокус внимания? Для этой части нас основным языком общения могут быть как раз те сигналы, которые наше сознание воспринимает как фоновый шум: запахи, микровыражения, язык тела. А все эти слова и логические построения, которыми так гордится наше сознание – для неё просто малозначительный фон, как для нас феромоны.

И когда два человека взаимодействуют, возможно, параллельно идут два разных разговора. Один – на "верхнем" уровне: о работе, о планах, о том, что происходит в жизни. А второй – на уровне этих бессознательных систем: взаимодействие сигналов, обмен состояниями, проверка совместимости. Причём эти разговоры могут противоречить друг другу. На уровне слов люди могут обсуждать что-то нейтральное, а их бессознательные системы в это время вести интенсивный флирт. Или наоборот – явный флирт на уровне слов может сопровождаться неосознаваемыми сигналами отторжения.

И пока моё сознание занято составлением списков "за" и "против", эта другая система уже давно общается с аналогичной системой в другом человеке. Ведёт свой собственный диалог на языке едва заметных жестов, химических сигналов, мельчайших изменений в поведении. И возможно, именно там, а не в слоях рациональных размышлений, решается вопрос совместимости.

И это заставляет задуматься о природе сознания вообще. Может быть, сознание – это не какая-то особая субстанция и не отдельный центр управления в мозге. Может быть, это просто определённый способ обработки информации, определённый фокус внимания?
Тогда в одном мозге действительно могут существовать разные формы сознания, каждая со своим способом воспринимать мир. У каждой из них свой язык, свои критерии истины. Сознательный ум оперирует словами и логикой, социальная система – невербальными сигналами, эмоциональная – состояниями и переживаниями.

Мы привыкли думать о человеческом сознании как о чём-то едином и неделимом. Но что если это всего лишь иллюзия, созданная тем, что один из этих фокусов внимания умеет рассказывать истории? Ведь именно наше "словесное" сознание создаёт нарратив о том, что происходит, придумывает объяснения, выстраивает причинно-следственные связи. И конечно, в этом нарративе оно отводит себе главную роль. А на самом деле мы – это сложный консорциум разных систем восприятия и принятия решений. Иногда они работают согласованно, иногда конфликтуют. И то, что мы называем "я" – это, возможно, не столько единый центр управления, сколько история, которую одна из этих систем (та, что умеет говорить) рассказывает о происходящем. Может быть, есть и другие.

Влюблённость просто делает этот факт особенно очевидным. Когда разные части нашего "я" хотят разного, когда рациональное и бессознательное вступают в явный конфликт – становится сложнее поддерживать иллюзию единого, целостного "я".

В результате приходится пользоваться отечественными аналогами. А это и ресурсы на разработку самих этих аналогов (многие из которых окажутся бесполезными, если санкции снимут). И ресурсы на внедрение этих аналогов. В итоге, вместо того, чтобы деливерить фичи, разработчики должны заниматься всей этой мутнёй. У части сервисов русские аналоги сильно хуже, у части сервисов (того же ChatGPT) адекватных русских аналогов нет вообще.

Я уже не говорю про то, что всё от этого становится дороже. Нам дороже разрабатывать, дороже хоститься, поэтому нам приходится повышать цены на наш продукт. Тем, кто пользуется нашим продуктом, приходится повышать цены на свои услуги. И так, по цепочке, это доходит до каждого.

Я думаю, что с другими отраслями очень похожая ситуация. Например, думаю, что логистика очень усложнилась, и туда добавилось куча лишних звеньев.

А для дефицита рабочих рук не нужно, чтобы половина населения ушла на фронт. Даже если небольшой процент сотрудников или уходит с рынка труда вообще или занимается не тем, чем нужно - это уже очень больно.