Sanviktorovi4

Я дитя советского книжного дефицита, и выбросить книгу для меня кощунство. Таким был и мой товарищ по бригаде. Попросила его мать избавиться от домашней библиотеки. Он, что получше, отобрал для себя, а два здоровых баула всякой лабуды притащил на работу.
Ну, мы, от делать нечего, почитывали в свободную минуту.
Листаю документальную повесть полевого хирурга Конармии. Пишет, что после взятия Перекопа, боев, практически, не было. Было бегство Добровольческой армии. Но, что ему показалось странным, именно в этот период случился большой наплыв раненых. И в основном не с пулевыми ранениями, а шрапнельными.
Читаю, и чувствую, что-то знакомое, где-то уже мне это попадалось. Придя домой, порылся на книжных полках, и нарыл мемуары поручика Добровольческой армии С. Мамонтова "Люди и кони". Мне кажется он пишет именно о этом периоде.

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

А бои на Перекопе шли все с большим напряжением и в ужасных условиях. Однажды утром, это, мне кажется, было 12 ноября 1920 года, мы увидели черную линию южнее нас. Она двигалась справа налево, вглубь Крыма. Это была красная кавалерия. Она прорвала фронт левее нас и отрезала нам путь к отступлению. Вся война, все жертвы, страдания и потери стали вдруг бесполезными. Но мы были в таком состоянии усталости и отупения, что приняли почти с облегчением ужасную весть:
- Уходим грузиться на пароходы, чтобы покинуть Россию.
Сперва, однако, нужно было пробиться до пароходов. Нужно было пересечь колонны красной кавалерии.
Регулярная кавалерийская дивизия генерала Барбовича построилась в резервную колонну, то есть самым компактным образом.
Впереди поредевшие полки, сзади конные батареи. Было четыре батареи: гвардейская, восьмая и две наши. И началось последнее отступление.
В этот день значительно потеплело. могло быть около 11 часов утра.
Простым глазом было видно два красных конных корпуса. Между колоннами корпусов был промежуток версты в три. Голова первой колонны исчезла в сторону Юшуни. Хвост второй не был виден. Фактически обе колонны закрывали нам весь южный горизонт.
Наш план был крайне прост и смел. В резервной колонне мы направились на рысях в хвост первой колонны и пересекли дорогу между двумя красными корпусами. Красные не могли представить такой дерзости, и поняли кто мы, только когда мы пересекли дорогу и продолжали уходить на юг под прямым углом к дороге. Тотчас же от второй колонны отделилась масса кавалерии и пошла нам наперерез по диагонали. Думаю, что это была бригада (два полка). До них было версты четыре.
Все происходило в полном молчании. Ни выстрела. Почему их артиллерия не стреляла? Может быть, они не были совершенно уверены, что мы белые? Это молчаливое преследование длилось часами. Все время рысью. Впереди наши полки, затем на некотором расстоянии наши батареи и сзади, все приближаясь, красная кавалерия. Лошади наши были изнурены плохими условиями перекопских боев. Батареи, более тяжелые, чем кавалерия, стали отставать от полков все больше и больше. По мере того как проходили часы, батареи оказывались все дальше от наших и все ближе к красным. Сперва мы оказались посередине, а потом даже ближе к красным, чем к нашим.
Наши лошади изнемогли. Было около 3-х часов дня. По-прежнему царило молчание. Солдаты начали кое-где срывать погоны - плохой признак. Офицеры молчали. Было ясно, что наши полки не остановятся, чтобы нас защищать. Нужно было на что-то решиться: или бросить орудия и удирать, или же стрелять. Все батареи донесли о неимении снарядов, но каждое орудие зажало несколько шрапнелей на всякий случай. И этот случай представился. Молчание было прервано красным пулеметом. Я не видел поражений, но готова была возникнуть паника.
Вот тогда-то молодой генерал, новый инспектор конной артиллерии Щеголев, вышел легким галопом перед батареями, повернул лошадь и зычным, спокойным голосом скомандовал:
- Ба-та-ре-и! Слушать мою команду!
"Слава Богу, - подумал я. - Наконец-то кто-то на что-то решился".
- Батареи, строй фронт!
И Щеголев развел руки, указывая направление фронта. Начиная от первой конно-горной, батареи на рысях вытянули внушительный развернутый фронт в 16 орудий. Это сила!
- Стой. С передков. К бою!
Все же была секунда заминки. Слезать ли? Сознаюсь, я тоже. Но от точного выполнения приказа зависела наша жизнь. Я спрыгнул с лошади, другие последовали моему примеру. Я отдал повод Андромахи коноводу и подумал: " Увидимся ли с тобой, Андромаха?" Побежал к орудию. Мои солдаты исчезли, как случалось в моменты большой опасности. У орудия остались прапорщик Казицкий, Медведев (доброволец из Ромен) и я. Было поздно искать солдат. Я встал за наводчика, но забыл как это делается. Тогда я открыл затвор орудия и, вертя ручку, опускал ствол до тех пор, пока не увидел атакующих через ствол орудия. Это вполне достаточно, потому что картечь летит конусом.
- Картечью... Три патрона...
Щеголев галопом перешел на левый фланг нашего фронта, и чуть выдвинулся вперед, чтобы все орудия могли его видеть. Он поднял над головой фуражку.
Медведев зарядил, Казицкий закрыл затвор. Я взял боевой шнур и впился глазами в фуражку Щеголева. Наступила тишина. Потом из степи народился звук как бы града. Было ли это биение моего сердца или топот тысячи скачущих лошадей? У меня было страстное желание взглянуть туда, на атакующих. Но важно дать хороший залп, и я не отвел глаз от Щеголева.
Щеголев наклонялся, наклонялся вперед с напряжением (говорили, что он подпустил их до последней возможности). Он резко опустил фуражку. Шестнадцать орудий полыхнули огнем в реве залпа. Медведев еще зарядил, и я опять выпустил.
Что-то ударило меня в плечо. Ранен? Я обернулся. Лошадь без седока проскакала мимо и ударила меня стременем. Я остановил огонь. Раз лошадь проскакала, то впереди нас никого нет. Или они проскакали, или же мы их уничтожили.
Я посмотрел через щит орудия. Пыль все заволокла. Перед нами лошадь бьет воздух четырьмя ногами и прямо можно отгадать силуэты трех удирающих всадников. Это было все что я видел из этого классического и решающего боя. Классическим я его называю потому, что каждый артиллерист мечтает остановить конную атаку картечным залпом.
Мои солдаты выросли как из-под земли, с сияющими лицами и погонами на месте. Они копошились вокруг орудия, стараясь заставить меня забыть их дезертирство.
- Как мы их! Просто смели!
Тогда только я отдал себе отчет, что мы победили. Слабость овладела мной. Я сел на лафет и ничего не сказал солдатам за их исчезновение. Коновод подвел Андромаху.
- Все же свиделись, милая. - Я её погладил.
Отступление продолжалось, но уже шагом. Больше мы красных не видели. Солдаты смеялись и обсуждали бой. Офицеры молчали. У меня болела голова. Я не знаю как выбралась пехота, но мы, кавалерия, были вне красного окружения. Дорога на юг была свободна. И этим мы были обязаны хорошей и спокойной команде Щеголева, способствовавшей дружному залпу. Красная бригада перестала существовать.

Чего только не было в нашем небольшом провинциальном городке шестидесятых?!
Не было, в том числе, и зоопарка. Зато каждое лето приезжал передвижной зверинец со стандартным набором волков, лисиц, медведей, и тому подобной живности.
Но однажды афиши громогласно прокричали: К нам едет ГИП!!! ПО!!! ПО!!! ТАМ!!!
Это сейчас у нас горожане стали как-то избалованней всевозможными инновациями: - Что? Построили стадион? Открыли новый магазин? Поставили памятник на площади? Ну, хорошо, буду в том районе - взгляну. Тогда же познакомиться с новинкой собиралось все население не занятое на работе.
И поглядеть на гостя с далекой Лимпопо явилась огромная толпа. Только вот сам бегемот, не очень то жаждал общения: погрузившись в мутную воду маленького бассейна по самые уши, он оставил для обозрения лишь бусинки глаз под надбровными дугами, да широкие ноздри, которыми периодически пофыркивал.
Любоваться этой картиной у зрителей терпения хватило на полчаса, а затем, мало по малу, народ стал разбредаться для осмотра других клеток.
И, вдруг, крик: - Бегемот вылез!
Вся толпа хлынула назад. Мальцом, в свои десять лет, я был довольно шустрым, но, толи завис у одной из клеток, толи просто замешкался, только прибежал к бассейну когда к вольеру было не протолкнуться. Я тыкался в спины, пытался подпрыгивать - всё тщетно.
А этот свинтус, как оказалось, вылез лишь для того, чтобы опорожнить содержимое своего кишечника. И делает он это так, что жидкая фекальная масса буквально разлетается веером в разные стороны. Зрители, занявшие места в первых рядах, дружно прыснули назад, но было поздно. Гиппо ПОПА уже навешала орденов и медалей на пиджаки и платья.
Так я вынес для себя маленькую житейскую мудрость: не успеть куда-то, не всегда плохо.

Досталась как-то девушке из нашего цеха горящая туристическая путевка в одну из экзотических жарких стран. Страна эта называлась Туркменская Советская Социалистическая Республика. Экзотики в этой стране было навалом, и жары - выше крыши, а вот с развлечениями наблюдался некоторый напряг. Тур проходил по небольшим городкам, где из достопримечательностей были лишь краеведческие музеи, да неизменные памятники Ленину на центральной площади.
К концу поездки Люда заскучала, и окончательно закисла, не подозревая, что самое интересное ждет её впереди.
В последнем пункте тура встала наша туристка в очередь на аттракцион под названием "Катание на верблюде". И отстояв не менее часа, вдруг слышит: Все, мол, товарищи, животное устало, катаем еще одного человека, и на сегодня заканчиваем. А перед Людмилой как раз оставался один мужчина. Другая бы умылась, мол, не судьба, но не девушка с Урала. Была она, что называется, баба-бой, и по комплекции, и по характеру.
Решительно отодвинув субтильного мужчинку в сторону: - "Шильтельмен ты или не шильтельмен?! Пропусти ка даму вперед", и не дав тому опомниться, шустренько устроилась меж двух горбов. Однако же скотинка и правда, видать, устала, или просто была не в настроении, но только вдруг взбрыкнула, вырвала повод из рук водителя кобылы (то бишь - водителя верблюда), и помчалась куда глаза глядят.
А глаза его глядели прямиком в родную стихию - безбрежную пустыню Каракум. Поначалу наездница наша не больно то и испугалась, крепко вцепившись в трясущийся горб, она лихо гарцевала на взбесившемся "корабле пустыни". Но по мере того как последние признаки цивилизации исчезали за горизонтом, пришло осознание, что капитану пора покидать судно.
Сигануть с животины в песок была не штука, штука - остаться потом одной средь бесконечных барханов.
И Люда решила держаться до последнего. Пока очухавшиеся аттракционщики организовывали погоню, пока искали беглеца средь пустыни, помотал верблюд Люду изрядно. А так как была она в коротеньких шортиках, сумела стереть ляжки о грубый ворс просто таки до мяса.

В общем, добрала Люда приключений и развлечений до полного комплекта. А уж как объяснялась наша путешественница со встречавшим её в аэропорту мужем, когда её торжественно спускали по трапу в виде свадебного пупса с раздвинутыми ногами, история умалчивает

Был в пору моей незабвенной юности у меня дружок, не скажу, что шебутной, но от него всегда можно было ожидать какого-то спонтанного выверта, просто таки на ровном месте. Всем эта его особенность была известна, и пару раз Серёга за свои выходки был чуть ли не бит.
Гуляли как-то на праздновании Дня города не в нашем районе. Он мне и говорит: - Слушай, тут неподалеку мой приятель живет. Он недавно женился. Вот такие ребята! Давай к ним в гости зайдем.
Что ж, можно и зайти. Почему не познакомиться с хорошими людьми?
Стоим перед дверью, и в тот момент когда уже щелкнул замок, Серый отпрыгивает за угол: мол, давай, выкручивайся как можешь. И вот я, как идиот, с бутылкой вина и коробкой конфет, предстал перед изумленной хозяйкой.
Уже было дернулся выуживать этого придурка "за ушко, да на солнышко", как вдруг узнаю в открывшей мне девахе Таньку Чурилову - мою одноклассницу. Планы резко меняются. Буром пру в прихожую, и прикрываю за собой дверь.
Татьяна, конечно же, от такого "здрасьти" изрядно припухла, но я ей быстренько прояснил ситуацию. Проходим в кухню, где они ужинали с мужем, и уже вдвоём с ней обрисовываем ему положение вещей.
Роман, к стати, оказался парнем адекватным, зная Серёгу, выходке его ничуть не удивился, и предложил ответный ход.
К уже накрытому столу из холодильника досталась еще закуска, бутылка водки. И, раскидав первую дозу по стопарям, мы приготовились ждать, когда же этот охламон на лестничной площадке проявит себя.
Серёжа, видя что за ним никто не выходит, позвонил минуты через три. Открывшая Татьяна: - О, Сергей, как удачно, что ты пришел. Как раз к столу. У нас тут гости.
Мой дружок заглядывает из прихожей на кухню, и видит нас с Романом вдумчиво потребляющих водовку.. Растерянно проходит. Подсаживается к столу: - А вы, что, знакомы? - Да нет, вот только что, буквально, пару минут назад, познакомились. Рекомендую - Саня! Санёк, познакомься, это мой друг Серёга.
И мы возвращаемся к прерванной беседе. Танька хлопочет вокруг новоприбывшего, угощая его то одним, то другим.
Это было бесценно, исподтишка наблюдать как Серый плывет в растерянности, как его распирают невысказанные вопросы.
Хватило нас минут на двадцать. Первой прыснула Танька, а следом за ней заржали и мы.