MadTillDead

Первое письмо пришло в среду. лежало под дверью. Конверт был помятый и истрепаный, но марка держалась крепко, а адреса не было. Ни обратного, ни вообще. Сеня даже протер глаза, но конверт так и остался у него в руках. Спам, наверное.

Второе письмо пришло не позже полудня. Сеня как раз шел после очередной доставки и удивился лежащему на пороге белому прямоугольнику. Марка была надёжно закреплена темно-оранжевым клеем, но надписей не было никаких. Странно.

Третий конверт обнаружился в воскресенье. Когда Сеня доставал газету из почтового ящика, вместе с нею наружу выпал все тот же злосчастный конверт с маркой. Никаких пометок, никаких обозначений. На просвет не понять, но на ощупь что-то тоненькое. Вместе с газетой конверт попал в дом, да так и остался лежать до вторника.

Во вторник Сеня обнаружил дома кота. Полосатый упитанный зверь сидел на диване и вылизывал шерсть. До этого момента животных у Сени дома не было. При появлении человека, он вылизываться прекратил. Сперва посмотрел в глаза, потом скосил взгляд на журнальный столик с конвертом.

Сеня осторожно, чтобы на него не набросились, протянул руку и взял послание. Распечатал. Внутри не было ничего, только на загнутом уголке было написано одно слово.

Проснись.

Утренний кофе Соня допивала уже в прихожей, а бутер вообще продержался за щекой до автобуса. Просто забыла жевать. Из людского водоворота ее вынесло на остановку раньше, но девушка не расстроилась и пошла дальше пешком. Один из сонных прохожих, почти прозрачных, из-за того что спит, чуть не сбил её. Пробормотал извинения и посеменил дальше, оставив Соню собирать выпавшую из сумки мелочевку. Тут и обнаружилось, что в сумке лежал небольшой белый конверт. Ни имени, ни адреса, только подозрительная марка, надержно закреплённая густым клеем. Соня пожала плечами и поспешила дальше, пока опоздание на работу не стало совсем уже неприличным.

К счастью, босс сегодня опаздывал и Соня уже не спеша включила комп, налила кофе и вернулась на рабочее место, задумчиво размешивая сахар. Белый конверт не давал покоя. Как он оказался в сумке? Что там? Девушка отставила чашку в сторону, достала из сумки конверт и только начала крутить его в руках, как зазвонил телефон. Судя по определителю звонил Вадик из техподдержки.

- Да!

- Открой его.

- Вадик? Это ты?

- Открой его.

Соня надорвала конверт и на колени выпала небольшая бумажка с одним словом.

Проснись.

Если бы Лин был амбициознее, он бы уже давно победил в королевском конкурсе магов. Пока он только показывал дешёвые фокусы, которые, впрочем, срывали аплодисменты, а в одиночестве пробовал разные магические штуки, которые раньше ему не давались. Теперь же колдовать было легко и приятно. Он мог и превратить стол в жабу и сотворить снег из окна летом. Даже утомительная телепортация была для него почти пустяком. Стоило щёлкнуть пальцами, представить новое место и готово. Этим он и занимался, щёлкал и представлял, щёлкал и представлял, обнаруживая себя то лежащем на шезлонге где-то посреди белого песчаного пляжа, то покачивая ногой лёжа на лавочки посреди картинной галереи. Охрана его, конечно, замечала, возможно даже, вызывала полицию, но Лин щёлкал пальцами и исчезал прежде, чем гудок достигал полицейского участка.

В дверь постучали. Это один из слуг принес вино и фрукты, а когда ушел, под подносом нашелся небольшой белый конверт. Лин, конечно, удивился, раньше король не писал никаких посланий магам, участвующим в турнире, но это также значило, что сообщение очень важное. Он махнул рукой, конверт выскользнул наружу и открылся в воздухе. Из него тут же вылез и начал разматываться свиток. Он все разматывался и разматывался, казалось, ему не будет конца, но был пустым. И только когда Лин уже заскучал от фокуса, на самом конце свитка увидел слово. Всего одно слово, что посильнее любого заклинания.

Проснись.

Из машины с затемненными стеклами сперва показалась ножка в дорогой туфельке, а потом и сама обладательница. Всюду замелькала вспышки фотокамер, бодигардам даже пришлось дать пару тычков особенно настырным папарацци, а вот сама виновница шумихи благосклонно махнула им рукой и прошла внутрь больницы. Ее помощница шла чуть впереди, но кроме знаменитости люди никого не замечали.

Время было дорого, но сперва актрисе жал руку главврач, потом кто-то достал фотоаппарат и попросил селфи со звездой. Ассистентке даже пришлось вежливо напомнить, зачем они здесь. Тогда их быстро проводили до палаты и представили:

- Это Энн Флетчер. А это, Энн, та, кого ты так хотела видеть.

Мертвенно-бледная девочка, опутанная проводами и трубками, улыбалась с больничной койки. Врач недавно сказал ей, что скоро придется прощаться с родителями и попросил пожелать что-нибудь. Тогда Энн загадала встречу с любимой актрисой и теперь жадно поедала глазами прическу, высокие скулы и пухлые губы. В жизни звезда была чуть тусклее, чем на экране, но сбывшаяся мечта перекрывала все недостатки.

Энн взяла автограф, прижалась к актрисе в объятьях для фото, а потом ее попросили рассказать о себе.

- О, мэм, я понимаю, что это глупая мечта, но если бы я не заболела, я бы хотела стать почтальоном. Приносить людям письма с хорошими вестями, это ли не самое большое удовольствие?

- Всё так, милая, всё так, - ответила актриса, а помощница в этот момент что-то быстро записывала в странную записную книжку.

Старые расписанные рунами и ритуальными символами страницы уже были заполнены именами, а последним сейчас стояло имя Энни и написанное через черточку звание или профессия - сонный почтальон.

Уже в машине актриса устало потерла переносицу и спросила:

- Сбудется?

- Конечно сбудется, - кивнула ассистентка звезды и по совместительству жнец. - Иногда она будет приносить даже хорошие вести. Например, когда придет будить из навязчивых кошмаров.

Наверху в палате аппарат запищал, сообщая об остановке пульса

Вы ищете историй о маскировке запахов? Их есть у меня!

Прости @SomebodyLikeMe ты так давно ничего не писал, а комментировать хочется

Мои тётя и дядя - чудесные люди, прекрасная семейная пара. И всё было бы безоблачно, если бы не одно "но". Мой дядя курит. Давно и постоянно, однако при этом делает вид, что нет.

Это ж надо, больше 20 лет когда выдаётся свободная минутка без наблюдения где-то шкериться и нервно тянуть дым в томительном ожидании, спалят на этот раз или нет. Как уже, в принципе, понятно, не спалили ни разу. В этом самая большая загадка. И именно над этим я ломала голову все детство.

Сестру, главное, спалили за курением, дедушку палили за выпивкой, а дядю - ни разу. Чудеса, божий промысел. Однажды, уже будучи взрослой, я таки решилась спросить, отчего так. И знает ли тётя, что муж курит. Ведь запах всё равно есть, его не может быть. Чем его не маскируй, сама маскировка тебя выдаст.

- Конечно знаю! - рассмеялась в ответ тётя. - Но это курение и оно ему нравится. Запретить совсем - не вариант, курить все равно будет, привычка. А если бросит, то может ещё себе какую-то тайну заведет для отдыха от семейной жизни. Так что лучше уж курение.

Мне возразить было нечего

Если бы у меня были крылья, я бы взлетел. А так раз за разом продолжал и продолжал сигать с крыши в смелой попытке обмануть притяжение. Бам!

- Лу, что ты делаешь?

- Ничего, мам, - сдавленно от сплющенной гортани кричу я и жду, когда синтезируется новое тело.

На прошлой неделе я пытался отрастить хвост. Это было непросто, позвонки очень неохотно вытягиваются. Наращивание тоже дело небыстрое, так что сидеть копчиком в минеральном растворе мне нравилось ещё меньше. Быстро становилось скучно. Но и тел я тогда потратил немного.

До этого были попытки увеличить мозг, чтобы обеспечить себе телекинез и удлинение рук на всякий случай. Ни то ни другое не выгорело, но важна была сама идея. Она жила во мне.

Бам! Очередная тушка шмякнулась на асфальт, там даже образовалась вмятина. Не завидую тому телу, которому придется это все убирать. А то, что придется, факт. Мама это так просто не оставит. Бам! Бам! Бам! Если тело не приходило в негодность, я залезал на крышу снова. Цеплялся руками за перила и подтаскивал, если ломал ноги, полз, сжимаясь всем телом как гусеничка, если руки больше меня не слушались. Вставал или ложился на край и спрыгивал, скатывался, падал. Бам! И снова жужжание генератора, чтобы следующий организм был прочнее предыдущего.

Думаю, крылья всё-таки дались мне легко. В какой-то момент генератору надоели руки и он начал экспериментировать с формами. Я обнаружил, что от боков к рукам отходят перепонки, пальцы вытянулись, чтобы образовать ещё одно ребро жёсткости. Чтобы ходить в школу и не вызывать подозрений пришлось натягивать много одежды. Это было сложно по двум причинам: ее действительно приходилось надевать всю, а пальцы больше не слушались меня, как раньше. Да и мама начала что-то подозревать. Она даже отвела меня ко врачу, сидеть перед кабинетом было особенно страшно.

- Ох Лу, ох, Лу, - причитала она по дороге домой, ласково поглаживая меня по изогнутой спине, позвоночник пришлось перебалансировать, чтобы крылья работали.

Дома она наконец перестала плакать, ушла в свою комнату и появилась оттуда с большой праздничной коробкой.

- Я не знала, Лу. Прости. А ведь всего месяц остался до твоего Дня рождения. Даже не знаю, зачем тебе теперь.

Неуклюжими теперь пальцами я разрывал обёртку, помогая зубами в особенно сложных местах. В коробке лежали нарядные белые крылья с аккуратными пёрышками. Наверное, нам давно надо было поговорить о том, откуда они берутся.

Наушники, похоже, придется менять. Что-то начало негромко пищать и щёлкать. Я даже постучала с досады по ним, но ничего не изменилось. А когда сняла, оказалось, что дело вовсе не в наушниках. Дёрнул же чёрт идти домой вечером через заброшки.

Красные кирпичные дома с разбитыми окнами и заколоченным первым этажом стояли почти кругом. Я каждый день ходила мимо них и настолько привыкла, что уже не обращала внимания ни ни болтающиеся рамы, ни на граффити на стенах. Хотя вот эта надпись выглядела совсем новой. Между вторым и третьим этажом правого дома кто-то написал фиолетовой краской одно слово. Я зябко поежилась, хотя вечером было тепло, а в воздухе болтались комья тополиного пуха, а со стены на меня смотрело истошное: "Помоги".

Как завороженная я подошла поближе. Оказалось, что надпись не просто свежая. С буквы И вниз стекали потёки краски и в воздухе остро пахло химией. Зачем кому-то такое писать? Я огляделась в поисках автора, но вокруг не было ни души, только рядом что-то пищало и щелкало. Рядом, но где?

Тут я обратила внимание, что вокруг необычайно тихо. Кроме писка и щелчков должны быть хоть какие-то звуки города. Шум двигателей, шелест шин по асфальту, шорох листьев. Про листья было особенно странно, учитывая тополиную взвесь вокруг. Значит, ветер всё-таки есть.

Тем временем щелчки утратили изначальный хаос и как будто приобрели систему. Щелк-щелк-щелк, пауза, и снова щелчки. Я обернулась в поисках источника звука и поняла, что он идёт из здания напротив, маленькой краснокирпичной будочки. Молния на вывеске у входа оповещала гостей о необходимой осторожности и призывала туда не ходить. Но раз писк и щелчки раздавались оттуда, выбора у меня не было.

Дверь к удивлению открылась очень охотно, как будто только меня и ждала, но за ней стояла непроглядная тьма, пришлось включить фонарик на телефоне. Сразу за дверью начиналась небольшая насквозь ржавая лестница, а сразу за ней стена с тремя темными дверными проемами. Я пошла вперед, писк сразу стал чуть громче.

В будке пахло сыростью и плесенью, по ощущениям, сюда уже давно никто не заглядывал. Тогда что же пищит и щелкает? Фонарик выхватывал из тьмы фрагменты местного декора. В основном старые граффити поверх служебных надписей, осколки и мусор на полу. В первом проёме нашлась маленькая пустая комната с обшарпанным жёлтым стулом посередине. Фонарик почему-то моргнул, когда свет мазнул по стулу. Дверь посередине была забрана решеткой на замке, за которой угадывались электрические штуки. Третий дверной проем скрывал длинный коридор, который в конце заворчивал куда-то влево, туда я и пошла, пытаясь быть как можно тише, но все равно шаркая осколками.

Писк усилился. Теперь он вполне ощутимо давил на мозг и заставлял морщиться. Надо найти эту хрень и выключить. Выдернуть из розетки, пусть не пищит и не щелкает. С этими мыслями я и миновала коридор, прошла в ещё одну дверь, тогда фонарик и погас. В полной темноте я пыталась включить телефон заново, но он загорался логотипом производителя и снова уходил в спячку. А я почувствовала, что писк и щелчки приближаются.

Раз за разом я пыталась включить телефон и, пока логотип светится, подсмотреть, что же там впереди и раз за разом мне не удавалось это сделать. Я пыталась и пыталась до тех пор, пока телефон не перестал реагировать. Так, ладно, пусть пищит, - подумала я и попробовала вернуться, но руки все время натыкались на стены. Вокруг как будто был каменный мешок, а я судорожно шарила по сторонам в поисках выхода. Пронзительный писк становился ближе, щелчки как будто отмеряли секунды, а я ощупывала и ощупывала стены, пока не почувствовала дыхание.

В затхлой сырости вокруг появилось ощущение присутствия чего-то. Или кого-то. Страх сковал меня, заставил застыть как можно тише и незаметнее, но писк только усиливался. В нос ударил резкий запах краски, а на руки попал какой-то аэрозоль.

- Кто здесь? - тихо сказала я просто чтобы что-нибудь сказать.

- Помоги.

Щелчки слились в бесконечный и монотонный звук, а писк стал резонировать прямо в мозг. Где-то далеко заскрипела входная дверь, раздались шаги, а потом загорелся свет всего на миг. Роговицу обожгло, но я увидела перед собой влажно блестящие щупальца яркого фиолетового цвета. Лампочка взорвалась и свет погас. Мне этого хватило, я кинулась в дверной проем. На входе чуть не сбила седого мужичка с инструментами, но извиняться было некогда, ноги уже несли меня дальше, дальше, как можно дальше от этого ужаса.

В утреннем солнце заброшки выглядели мирно, ничего не напоминало о вчерашнем инциденте. По дороге на работу, я даже подошла к будке с электричеством, но дверь была заперта. Я уже почти выдохнула, убедившись, что это был кошмарный сон, когда моё внимание привлекла надпись.

Между вторым и третьим этажами из красного кирпича через оконный проем от первой, появилась вторая надпись. Она выглядела ещё новее прежней, но дополняла ее. Там было написано: "Мне".