Филип К. Дик очень плодовитый писатель. Его перу принадлежит бессчётное множество рассказов и несколько десятков романов. Прочитанный мной ранее «Человек в высоком замке» был удостоен престижной премии «Хьюго». «Убик» – не самое известное произведение автора, которое, тем не менее, поднимает множество интересных тем. Это, кстати, отличительная черта многих фантастов того времени. В роман относительно небольшого объема удалось уместить столько фантастических концепций, что они послужили вдохновением для нескольких последующих поколений фантастов. «Убик» – во многом очень концептуальный роман с изрядной долей психоделики. Это своего рода головоломка со множеством решений, ни одно из которых нельзя назвать полностью верным.

Фантасты эпохи Дика верили, что наука и техника в скором времени будут развиваться с огромной скоростью. Поэтому действие «Убика» происходит в будущем относительно писателя, но в прошлом относительно современности, а именно в конце ХХ века. С самого начала мы видим огромное количество деталей, что помогает очень быстро погрузиться в атмосферу романа. Однако автор не старается подробно расписать это множество концепций, проходясь по ним лишь вскользь.

У ряда людей обнаружились сверхъестественные способности. Условно их можно разделить на телепатов и антителепатов-инерциалов, способных блокировать способности первых. Однако чтением мыслей все не ограничивается. Среди паранормалов есть своё деление по способностям. Например, прогносты могут видеть будущее, а антипрогносты способны эти линии будущего запутать. Конечно же, такие выдающиеся способности не могли быть не капитализированы. Существуют могущественные корпорации предоставляющие услуги паранормалов другим. Основные персонажи как раз и принадлежат к одной такой команде инерциалов. Сам автор устами одного из персонажей утверждает, что наличие двух противоположных сил относится к естественному течению естественного отбора.

Ещё одна ключевая концепция «Убика» заключается в том, что состоятельные граждане могут позволить себе сохранить своих родных и близких в состоянии полужизни. Человек, находящийся на грани жизни и смерти, помещается в саркофаг мораториума, а его близкие могут с ним изредка общаться. Причем каждый такой сеанс расходует жизненные силы, приближая окончательный конец. Что происходит с разумом людей в мораториуме, до конца неизвестно. Люди с сильной личностью могут проникать во внутренний мир окружающих людей в саркофагах и даже вторгаться в чужие сеансы. Происходит некая частичная диффузия. Разум человека в мораториуме создавал собственный иллюзорный мир, в который лишь изредка во время сеансов вторгались живые. Развитие телепатии и создание мораториума привело к размытию границ между жизнью и смертью, а также между реальностью и иллюзией. Получается, что нельзя доверять даже собственному разуму.

Сюжет романа начинается с того, что владелец крупнейшей компании инерциалов, Глен Ранситер, получает заказ на обеспечение телепатической безопасности в одной компании на Луне. В это же время исчезает один из сильнейших телепатов конкурентов. Вместе со своей командой инерциалов Ранситер отправляется на Луну, где сталкивается с покушением, в котором глава компании получает смертельное ранение. После этого в жизни героев начинают происходить необъяснимые вещи. Весь мир начинает рядом с ними стремительно стареть: молоко скисает, сигареты рассыпаются в пыль, а монеты устаревают. На некоторых совершенно необъяснимым образом даже появляется профиль Ранситера. Если в первой части романа акцент сделан на противостоянии телепатов и инерциалов, то во второй части герои пытаются разобраться в происходящих изменениях. Весь окружающий их мир стремительно деградирует и стремится в прошлое. Сами инерциалы начинают один за другим гибнуть при странных обстоятельствах.

Главный герой, Джо Чип, работает в компании Ранситера, но не является инерциалом. Его деятельность заключается в измерении силы инерциалов и телепатов и определении степени нужности для компании. Он, как и прочие, оказывается заточен в причудливом и нестабильном мире. «Убик» – роман, подчиняющийся логике сна. С первого взгляда некоторые поступки персонажей кажутся нелогичными, но где вы видели логичные сны? Однако если рассматривать весь роман в целом, то он рисует нам удивительную картину с несколькими уровнями понимания, обладающими своей внутренней логикой.

Филип К. Дик поднимает в романе множество интересных тем. Одна из самых важных – это тотальная коммерциализация всех аспектов жизни человека. Деньги делают на сверспособностях паранормалов, на жизни и смерти. Даже дверь в квартире просит оплату за вход и выход. Очень хорошо это видно на примере главного героя. Джо Чип работает в богатейшей компании, но едва сводит концы с концами. Он попросту не может нормально обращаться с финансами, адаптироваться к столь капитализированному обществу. Есть мнение, что Джо Чип – своеобразное альтер-эго самого писателя, который испытывал подобные проблемы. Ранситер общается со своей женой, находящейся в мораториуме, не тогда, когда соскучится, а для того, чтобы обсудить дела компании. Получается, что и чувства отступают перед всесильным капиталом. Выгода всегда на первом месте.

Большая часть романа посвящена описанию сознания человека, находящегося в состоянии полужизни. Даже находясь на грани смерти, люди продолжают цепляться за привычный мир, жить, как привыкли. В полужизни привычные ценности отходят на второй план, но так как человеку нужен своеобразный якорь, он создаёт себе что-то новое. Так и появляется Убик. Каждая глава начинается со своеобразной рекламной вставки, в которой восхваляется Убик. В одном случае он питательный завтрак, в другом – чистящее средство или лекарство. Одним словом, Убик – универсальная ценность, удерживающая распадающийся мир. И это чудо-средство можно купить в обычной аптеке. Конечно же, Убик становится целью главного героя.

Каждая глава добавляет новую деталь в иллюзорную реальность романа. Кажется, что вот-вот Джо Чип, а вместе с ним и читатели, сможет разгадать эту удивительную головоломку. На деле же загадок становится только больше. Это нужно не для того, чтобы запутать читателя. Скорее всего Филип К. Дик хочет показать всю хрупкость нашего понимания мира.

Как я уже сказал выше, в романе несколько уровней восприятия. Каждый читатель увидит в нем что-то своё, в зависимости о своего жизненного опыта. Поэтому роман можно и нужно читать неоднократно в разном возрасте. Настолько он многогранен.

Итог: Тема иллюзорности реальности присутствует во многих произведениях Филипа К. Дика, но именно «Убик» стал квинтэссенцией этой идеи. Смело можно сказать, что это произведения является знаковым для фантастической литературы. Позже подобная тема поднималась в культовой трилогии «Матрица» Вачовски (да, четвертую часть я не признаю) и фильме Кристофера Нолана «Начало». В общем и целом, рекомендую роман к прочтению всем фанатам фантастической литературы.

Также подписываемся на мой ТГ-канал. Там ещё больше интересного.

Первый образец подлинного киберпанка, появившийся задолго до рождения самого термина. Впрочем, изображённый в романе кислотно-мрачный мир будущего, обитатели которого постоянно подвергают сомнению смысл и даже реальность собственного существования, характерен для всего творчества Дика. А ещё в историю жанра эта книга вошла потому, что послужила основой культового фильма Ридли Скотта «Бегущий по лезвию».

Американский писатель Филип Киндред Дик - один из титанов мировой фантастики. И, как частенько бывает, признанным гением он стал только после смерти - при жизни его тексты были популярны лишь в узком кругу ценителей. Парадоксально, но славу Дику, автору, по сути, некоммерческому, принёс Голливуд, массовая «фабрика грёз». Писатель умер в марте 1982-го, а уже в июне того же года вышел фильм «Бегущий по лезвию», и понеслось... Многочисленные переиздания, именная премия, биографические и литературоведческие исследования, безоговорочное почитание со стороны коллег и всяких знаменитостей, легионы фанатов, статус классика жанра - в общем, все бонусы, какие только могут существовать для писателя.

— Она знает? — Во многих случаях анди не знали, кто они; ложные воспоминания вводились им в память — в основном с ошибочной надеждой на то, что их реакция на тестирование окажется противоположной, Элдон Роузен сказал:

- Нет. Мы программировали её полностью.

Переводчик Б. Крылов

При этом роман «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (1968) был далеко не так популярен, как фильм. Ведь сюжетно произведения довольно сильно различаются.

...После ядерной войны изрядная часть человечества перебралась на колонизированные планеты Солнечной системы. В их освоении людям помогают андроиды. Некоторые из них, спасаясь от безжалостной эксплуатации, незаконно проникают на Землю, хотя там действует специальная служба по их отлову. Опытный охотник Рик Декард получает задание выследить и уничтожить нескольких беглых андроидов. Однако Рик давно мучается вопросом: чем настоящие люди отличаются от искусственных и насколько правомерно уничтожение последних?

Несмотря на ряд различий, и книга, и её экранизация сильно повлияли на классический киберпанк - каждая по-своему. Так, неонуарная атмосфера картины стала для него визуальным эталоном. Множество последователей - в кино, литературе, играх, комиксах - изображают киберпанк именно таким. А вот роман можно считать предтечей киберпанка в идейном смысле - хотя по форме это скорее постапокалиптическая антиутопия. Ну и история о бунте машин, конечно.

Тема «человечности» искусственных людей для фантастики не нова. Заслуга Дика в том, что он мастерски вывернул её наизнанку. Его андроиды, так похожие на нас - в том числе и наличием почти человеческих чувств, - всё же никакие не люди. И простого деления «хорошие люди - плохие машины» (как и его контрварианта) здесь нет - кому сопереживать, за кого болеть, читатель должен решить самостоятельно.

Автор текста: Василий Владимирский
Источник: «116 главных фантастических книг»

— Эта концепция основывается не на слепой вере, а на реальном происшествии, которое произошло со мной в 1974 году. Мой мозг был захвачен чьим-то трансцендентально-рациональным разумом, как если бы я всю свою жизнь был безумен, и вдруг, внезапно, излечился и стал нормальным человеком. Мне и в самом деле кажется теперь, что с 1928 года, с момента своего рождения, и до марта 1974 года я был психически болен. Впрочем, я не думаю, что это была именно болезнь. Я мог быть сколь угодно измотанным и эксцентричным в течение многих и многих лет, и все же я знаю точно, что вовсе не был сумасшедшим — и тесты с кляксами Роршаха, и все другие проверки подтверждали, что это так.

— Этот рациональный разум не принадлежал человеку. Больше всего он был похож на искусственный интеллект. По четвергам и субботам я думал, что это Бог, по вторникам и средам — инопланетянин, в другие дни недели — что это психотронный микроволновый телепатический передатчик, испытания которого проводит Академия Наук Советского Союза. Я проверял любую гипотезу, какая только приходила мне в голову, я думал о розенкрейцерах, я думал о Христе… Он, этот разум, захватил мой мозг и установил свой контроль над двигательными центрами, он начал действовать и думать за меня. Я же был при этом просто зрителем. Он исцелил — физически — меня и моего четырехлетнего сына, у которого от рождения был какой-то опасный для жизни дефект, не поддававшийся диагностированию. Этот разум, чья сущность от меня была полностью скрыта, обладал чудовищным запасом знаний — технических, медицинских, космологических, философских. Его воспоминания уходили более чем на две тысячи лет в прошлое, он свободно владел древнегреческим, древнееврейским, санскритом, да и вообще, казалось, не было ничего такого, чего бы он не знал.

— Он тут же начал приводить в порядок мои дела. Он выгнал моего агента и моего издателя. Он вычистил и перенастроил мою пишущую машинку. И вообще он был весьма практичен: он решил, что моя квартира недостаточно хороша для меня; он решил, что мне не стоит пить вино — он обнаружил переизбыток мочевых кислот в моем организме, — и потому заставил меня перейти на пиво. Он делал элементарные ошибки, когда обращался к моему псу — «он», а к кошке — «она», — как к людям, что пугало мою жену; ее же он предпочитал именовать «мадам».

В этот момент я вмешиваюсь — просто для того, чтобы убедиться, что со слухом у меня все в порядке: он действительно говорит о некоем «присутствии» и некоем голосе, который он слышал у себя в голове, и об этом контроле над его телом и речью, и об этих решениях, которые принимал за него кто-то иной?

— Да, все верно.

Мой первый импульс — не спешить выносить приговор. Второй — узнать мнение другого человека, ведь тогда же, в марте 1974 года, мистер Дик в очередной раз женился: что же думает обо всем этом его жена?

— На мою жену вся эта история произвела огромное впечатление, — говорит он, — и особенно тот факт, что благодаря сильнейшему давлению, которое этот разум оказывал на людей, работавших в моем бизнесе, я за очень короткий срок получил довольно крупную сумму. К нам начали приходить чеки на тысячи долларов — в одном только Нью-Йорке, если прикинуть, у меня была масса должников, но эти деньги я вряд ли смог бы выбить сам, без постороннего вмешательства. Далее, этот разум отправил меня к доктору, который подтвердил его диагноз относительно разных недугов, которые у меня были… этот разум сделал все, что мог — ну, разве что, обои не переклеил. Он сказал также, что останется со мной, как дух-попечитель. Мне даже пришлось заглянуть в словарь, чтобы выяснить, что же это слово — «попечитель» — означает.

— Заметок обо всем этом у меня скопилось уже почти на пятьсот тысяч слов. Обычно я не очень люблю распространяться на эту тему. Я беседовал о ней со своим англиканским священником и с парой наиболее близких друзей. Я попытался обсудить ее и с Урсулой Ле Гуин, но она вернула все материалы, которые я ей посылал, и написала письмо, в котором высказывала предположение, что я просто сбрендил. Конечно, когда выйдет Вализ, многое из этого будет в книге. Вализ — это попытка привести мои видения в некую рациональную систему, благодаря которой они могут быть переданы другим людям.

Я выслушиваю все это, все больше и больше приходя в состояние замешательства. Я-то ведь пришел сюда, в эту квартиру, рассчитывая сделать всего лишь еще одно интервью о том, как надо писать научную фантастику — и вместо этого я вдруг нахожу себя увязшим по уши в Диковском искаженном мире. Я слушаю то, что звучит, как самая буйная фантастика, но подается как факт — с очевидной, сознательной искренностью. Я не знаю, во что мне верить; мой мир — мой ideos kosmos — подвергся вторжению со стороны его мира, словно я стал героем одного из романов Дика, а он сам — не кто иной, как Палмер Элдритч, выдумывающий новую реальность, в которой мне предстоит жить.

Пару дней спустя после этого интервью я еще раз заехал к нему в Санта-Ану — уже без магнитофона, просто в гости. Так что этот вот монолог я привожу просто по памяти. Мы много еще о чем беседовали, и под конец я упомянул об одном высказывании, которое мне понравилось: если я нахожусь вдали от какого-нибудь предмета, если я не могу увидеть его или к нему прикоснуться, то на самом деле этого предмета не существует.

— О, верно, — сказал он. — Так уж заведено, что мир нам доступен лишь в той мере, чтобы мы могли убедиться, что он существует реально, и ни капелькой больше. Видите ли, это что-то вроде малобюджетного предприятия. И все эти страны, о которых вы читаете в газете — все эти Японии, Австралии, другие — они просто не существуют. На их месте ничего нет. Но если вы все же решите съездить туда, в этом случае вам все быстро сорганизуют — обстановку, дома, людей. Они будут существовать вокруг вас всё то время, пока вы будете видеть их. Это делается действительно быстро.

И вот тут-то я перешел в наступление. Хотя и довольно осторожно. «Давайте поставим вопрос ребром, — сказал я. — То, что вы говорите сейчас — это что, литературная концепция, которая может быть использована в одном из ваших романов? Или вы это… серьезно?»

— Вы имеете в виду, верю ли я сам в то, что говорю? — спросил он в явном изумлении. — Ну, что вы, конечно же, нет. Вы, должно быть, сошли с ума, если смогли поверить во что-то подобное! — И затем он рассмеялся.

#comment_123595437