Как в науке водится, перед тем, как проблему решить, надо ее хорошенько изучить. А изучив, надо сделать модельный эксперимент. А если на модели появляется искомый результат - вот тогда вам и доказательства, и метод решения на блюдечке. Переход теории в практику, так сказать. Кафедра Авиационной и Космической Медицины за дело взялась споро - за пару месяцев был спроектирован хороший тренажерный комплекс и отрегулирована диета - полагалось космонавтам много часов в день крутить педали, да тянуть пружины, а вместо сахара жрать глюконат кальция. Вызвали тогда начальника кафедры в Звездный и спросили, знает ли он, сколько его задумка народному хозяйству СССР стоить будет? Ну а тот не знал, в чем искренне признался. Тогда и вышел приказ - малой кровью на земле длительную невесомость смоделировать, чтобы теоретические изыскания на практике по дешевке подтвердить.

Ну с велотренажером просто оказалось, хоть тоже не без курьеза. Есть в спортивной медицине такой термин ПВЦ-170. Это когда человечий организм на тренажер сажают и заставляют педали крутить, чтоб сердце аж 170 ударов в минуту выколачивало, а сами время засекают - сколько до "больше не могу" испытуемый выдержит. Министерство Медицинской Промышленности хороший титановый "велосипед" сделало - полную копию того, что на ВДНХ в "Салюте-6" вверх тормашками висел. Позвали педальки покрутить на этом велосипеде какого-то чемпиона СССР по велогонкам. Ну тот пришел утречком, на велик сел, покрутил, быстренько вышел на 170 ударов в минуту, а потом с таким сердечным ритмом так и сидел до конца рабочего дня. Затем слез, утер пот и сказал, что договор с ним на пятьдесят рублей за пять часов. Вот он пять часов открутил, давайте мне полтинник, а крутить задаром он не хочет. Ну наша военно-медицинская братия от такого результата слегка опухла - из обычных курсантов никто больше пятнадцати минут ПВЦ-170 не выдерживал. Вот были спортсмены в советское время! И ведь без допингов. Когда настоящих летчиков-космонавтов на тренажер привозили, то результаты не сильно курсантские превышали - такую пытку мало кто до получаса выносил. Пришлось требования к сердечной нагрузке значительно понизить, чтоб на три-пять часов ежедневной космической тренировки выйти...

А вот с полной моделью костно-мышечной гипотрофии оказалось сложнее. Не было на Кафедре Авиационной и Космической Медицины своих коек, а значит и не было возможности положить людей, как подопытных кроликов под многомесячный эксперимент. Зато такие койки были на Пропедевтике. Так и ввязалась мирная кафедра на военный эксперимент: необходимо было отобрать несколько молодых людей в абсолютном физическом здравии и положить их полными инвалидами-паралитиками втечение многих месяцев на коечку. Руки и ноги фиксировались к кроватям ремнями, а чтобы никаких тонических упражнений не делали (то есть чтобы статически мышцы не напрягали) в каждую палату полагались круглосуточные сиделки-надзиратели. Кровати располагались так, чтоб всем был виден телевизор, плюс перед сном несколько часов отводилось на чтение художественной литературы. Читала сиделка, а все слушали. И письма тоже сиделка писала под диктовку. Что касается естественных надобностей, в смысле пописять-покакать, то и тут дело было за медсестрами. Оправлялись в утку. Душ и ванну заменяли обтирания мокрыми полотенцами. Кровати были специальные, с открывающейся под задницей дыркой, чтоб даже во время необходимых физиологических актов никакой нагрузки на мышцы спины не выходило. Да и сам уровень кроватей был необычный - не строго горизонтальные, а 26 градусов наклона вниз в сторону головы, чтобы давление крови было точно как в невесомости. Ну а от сползания на кровати человека удерживали опять те же фиксирующие ремни. Лежи себе лениво и радуйся жизни на уровне одноклеточного организма, всех неприятных дел только что периодически кровь на анализ брать будут. Больше никаких усилий и переживаний, даже взвешивание на кроватях проводилось.

К назначенному сроку подготовили в клинике под эксперимент одно отделение, посадили на вход постового, взяли с персонала необходимые подписки о неразглашении, и дело осталось за малым - добровольцев-волонтеров найти. Это сейчас на Совок гонят, мол советская система была беспредельно антигуманной. Может когда-то и была, а вот при Леньке Брежневе касательно экспериментов на людях было строго - или добровольно, или никак. Хотите верьте, хотите нет. Ну, конечно из любого правила существовали исключения, но точно не в этом случае. С волонтерами поступили просто - поехали добрые полковники-пропедевты в войска Ленинградского гарнизона и предложили молодым солдатам год за два. Вы мол только призвались, дедовщина тут всякая, а тут нате вам возможность - вполовину срок скостить, да при этом еще и денег прилично подзаработать. Если солдат от первого до последнего дня выдерживал, то предполагалось не много не мало, а заплатить пять тысяч рублей - цена новых "Жигулей" по тому времени. А "контракт" сам по себе был вовсе не железным - в любой момент солдат мог заявить о том, что он отказывается от дальнейшего участия в эксперименте. После этого надлежало подписать официальную бумагу и идти дослуживать в войска по полному сроку, денег же никаких не причиталось в случае подобного малодушия. Понятно, что столь жесткие условия солдат-добровольцев на полный срок амебного образа жизни весьма стимулировали.

Сорок коечек было в отделении. В назначенный срок туда легло сорок солдат. Первый солдат подписал отказ на следующий день - ушел стирать "дедовские" портянки несмотря на все увещевания и взывания докторов наук к здравому смыслу. Через неделю ушло еще трое. Через месяц осталась половина. Через три - семь человек. Через полгода - всего двое...

Лежат себе рядовые Виктор Малышев и Эльдар Сумамбаев, служат великому делу советской военной науки. Персонал на них не нарадуется - капризов никаких, с неподвижной жизнью полностью смирились. Виктор оптимист-говорун, все думали, что в числе первых уйдет, а он смотри как, до конца долежал! А как анекдоты рассказывал - заслушаешься. Утренняя смена новую шутку принесет, так тот ее так переделает и так расскажет, что вечерняя смена со смеху аж ногами совала. Эльдар же был полной противоположностью - не болтлив, скорее весьма замкнут, книг себе читать не просил, только иногда требовал поставить кассету в магнитофон с его любимыми азербайджанскими песнями. Иногда и сам пел - тягуче, громко, но красиво. Сиделкам нравилось, и пение не запрещали, хоть и не понимали ни слова. На девятом месяце эксперименту конец - все биохимические изменения и электрофизиологические отклонения выяснены. Однако солдатам конкретную дату окончания опыта до последнего не сообщали, ориентировали их на год. За день до окончания опыта к ним пришли генералы да полковники от медицинской службы, пожали руки героям и вручили сберкнижки с оговоренной суммой денег. Эльдар отнесся к этому делу философски - конец мучениям завтра в двенадцать дня, вот завтра и приходите после последнего забора крови. Типа я уж без малого год лежу, вставать мне страшно, надо бы мне помочь, а то совсем хилый стал. Ну над такой точкой зрения военно-медицинские светила поухмылялись, но не стали отказывать любимчику. Хочешь еще недельку на кроватке понежиться - нет проблем, устроим.

Виктор же спать не мог, как ждал завтрашнего полудня. Отказался от снотворных на ночь - у солдат давно уже сон нарушился, без снотворных они спать не могли, и это были единственные таблетки, которые им давать было разрешено. Всю ночь проболтал, мечтая вслух, как вернется он домой, как встретиться с мамой, а потом пойдет к своей любимой девушке. А потом как на вырученные деньги он накупит леса и кирпича, развернет стройку и построит хороший новый дом для будущей семейной жизни. А потом... Короче не было конца его мыслям вслух.

Ровно в полдень пришла к оптимисту вся свита. Без пяти минут двенадцать сестричка венку кольнула, взяла последнюю пробирку кровушки на анализ. Отстегнули ремни, и вот уж секундная стрелка подбегает к вертикально стоящей минутной. Свершился долгожданный миг! Рядовой Малышев с радостным криком под общие аплодисменты вскакивает на пол с осточертевей кровати. Вскакивает и тут же радостный крик переходит в ужасный вопль. Солдат падает и через момент теряет сознание. Лежит на полу бледный, ноги неестественно выгнуты. Подхватили его офицеры медицинской службы, и тут же стала ясна причина его падения. Нет, не предполагаемый ортостатический коллапс (это когда от долгого лежания при быстром вставании кровь от мозга отливает). Все оказалось куда хуже - обоюдный двусторонний перелом шеек бедра! Самые крупные кости от недвижимости стали настолько хрупкими, что не выдержали массы человеческого тела. Начались реанимационные мероприятия и моментальный перевод в Клинику Травматологии. "Нормальный" перелом бедренных костей может человека на полгода в кровать уложить, а вот перелом костей, где кальция всего-ничего осталось... Почти год на выздоровление рядовому Малышеву потребовалось - опять пришлось ему на коечке полежать, только еще больший срок. Вроде и срослось плохо, вышел парень с инвалидностью. Уж как он потом свой дом строил, я право не знаю...

Но с Эльдаром все получилось, как надо. Его уж сам персонал от поспешных движений удерживал. Вначале переложили на обычную горизонтальную кроватку. Потом позволили поджать ножки. Потом сесть. Сидеть он несколько дней не мог- терял сознание от того самого ортостатического коллапса. Наконец гладко-мышечная мускулатура кровеносных сосудов натренировалась, и парню разрешили вставать. Две санитарочки подхватывали его под бока и тащили вокруг кровати, где тот делал пять "облегченных" шагов. А потом его опять клали на кроватку, но уже не лениво - давали ему жгут, который солдат брал в руки и пропускал под согнутую ногу, а затем эту ногу разгибал. Получалась одновременная тренировка мышц рук и ног. Затем к нему в палату притащили вышеупомянутый космический велосипед, а в диету добавили калорий. Назначили лошадиные дозы витаминов и кальция в уколах. А через месяц видел я рядового Сумамбаева бегающего трусцой по парку 49-го Городка.

Вот вам и гиподинамия.

Автор - Ломачинский Андрей

Ну и как ещё назвать курсанта с тремя годами институтского стажа? Однозначно студентом. Вот мы его так и назвали. Валера-Студент, а потом вообще просто Студент. Студента можно было считать отличником-второгодником, но честь ему делало не столько повторное образование, сколько сильная башка и еще одна редкая черта - он никогда не терялся. Его хладнокровию позавидовал бы и мамонт в вечной мерзлоте. Доучился Студент до середины второго курса и пошёл "специализироваться". Да в чём - в оперативной гинекологии! Не только у Цвилева на Кафедре сидел, но и по разным роддомам Ленинграда сутками ошивался, конечно в основном "на крючках". Все над ним подтрунивают. Стоило в Академию с гражданки идти, чтобы гражданской наукой заниматься. А ему хоть бы хны. Кстати, сейчас он гинеколог, и кандидатская его именно по оперативной части. Он до кучи спелеологией увлекался, наверное это лазание по тёмным мокрым норам и натолкнуло Студента на выбор профессии. Но не стал бы я вас утомлять описанием чужих достоинств, кабы не этот случай.

После летней сессии 4-го курса позвал меня Студент к себе в гости спортивно-культурно отдохнуть в Крыму, в районе Феодоссии Ну там скалы, пещеры, море, вино, фрукты. По окончании спортивной части и переходе к культурно-развлекательной, познакомились мы с парой студенток из Московского Торгового Института. А товароведы, особенно складов или "комков" -коммерческих (немножко так, ну совсем слегка капиталистических) магазинов - это считалось крайне круто (гарантированная жизнь без дефицита, кто помнит такое явление). Девки с гонором оказались, явно посчитали, что будущие офицеры - это ниже их достоинства. Мы им о высоких материях - они нам о материальных ценностях. Мы им песни под гитару, мол мы военные врачи - дела медицинского бичи. А они - вот и бичуйте себе всю жизнь, купите нам только дорогих вин и шампанского к завтра. При этом все это не явно, а на каких-то полусловах византийской дипломатии, завуалированное "фи" на фоне "мальчики вы нам нрави тесь". Назначили мы им стрелку на автостанции к семи утра следующего дня, пообещали их просьбу удовлетворить, плюс редкостный шашлык и прогулку по диким пляжам устроить. Но сказали, что автобус ждать не будет. Хотите красотами дикой Крымской природы полюбоваться - будьте вовремя.

Шашлык у Валерки действительно был отменный - свинина, обязательно чуть с жирком для сочности, замачивается на ночь в пиве, туда же соль, перец и много лука крупными кольцами. Ну а главный шашлычный секрет совсем прост - горячее сырым не бывает. Не пережарь! Целый кулёк мяса намариновали, последние гроши выскребли, купили "Южную Ночь", "Чёрные Глаза" и бутылку "Советского Шампанского". Набор несколько нешашлычный, но очень благородный. На утро все готово к мероприятию - букету мимолетных и ни к чему не обязывающих встреч в красивых местах, что обычно запоминаются на всю жизнь. Да только не пришли они. Ну и не надо. Постояли, прождали до самого отправления, не пропадать же добру и отпускному дню - поехали сами. День существенно подпорчен.

Место действительно уникальным оказалось - маленький дикий пляж между Царской Бухтой и Чёрными Камнями. Прямо на границе заповедника, но не заповедник - егеря не гоняют, жги себе костер, если хочешь. Цивилизация далеко, море синевы необыкновенной, известковые скалы стеной, лишь узенькая тропиночка меж камней до воды спускается, а там полоска чистого, дикого пляжа из угольно-чёрной гальки. Я такой гальки нигде больше не видел, да и само место стоило, чтобы так рано в такую глушь да даль переться. Народу почти нет, включая нас четыре-пять группок по всему пляжу - в основном молодые семьи, видно с неперегоревшей ещё романтикой к путешествиям. Обстановочка весьма приватная - расстояния между всеми порядочные.

Мы накупались, наловили мидий и крабов, затем занялись "первобытной кулинарией". Наелись, но настроение так себе. Пить не охота, но не пропадать же добру - да и отпуску считай конец, нет резона оставлять на "другой случай". Часа в два по полудню, как по принуждению начинаем пить сладкое вино. Пьём быстро, словно микстуру, но пить тёплое шампанское уже выше наших сил. Бутылка остается неоткрытой. Жара делает свое дело, и в момент состояние становится как у тюленей на лежбище - лень и полудрема, усиленная алкоголем. В этой истоме валяемся с полчаса. Из ступора нас выводит истошный женский крик.

Расстояние порядочное, поэтому драматизм ситуации не виден. Лениво подымаем головы, продираем заспанные глаза. Чувство, что прямое солнце проплавило мозги - соображается с большим трудом. Какая-то непонятная возня метрах в ста-пятидесяти, может и больше. Видно, что никто не тонет и никого не насилуют. Нет и особого желания выяснять, что происходит, и мы уже готовы опять окунуться в сомнамбулическое полузабытье. Явно народ балуется - место дикое, можно и поорать. Но крик повторяется вновь, ещё более дикий и вовсе не шутливый.

Весьма молодая женщина лет 23-25 в ярко красном купальнике кричит: "Помогите! Ну люди, ну помогите же кто-нибудь! Ну кто-нибудь!" Рядом мужик в плавках, скорее всего муж, тоже молодой, что-то пытается ей сказать, но поведение его странно - он то вскакивает на ноги, то падает. Мужчина атлетического сложения и явно в полном здравии. Что он делает нам не видно - они скрыты от нас по пояс небольшим бугорком из гальки. Приходится вставать в полный рост. Происходящее всё ещё не понятно, видно что мужик сидит сильно согнувшись на своем пляжном покрывале к нам спиной, и видно как несколько людей из ближайшей группки со всех ног бегут к нему. Конец нашим раздумьям пришел через пару секунд, когда он поднял голову и как-то истерично для своего внешнего вида закричал: "Косточка! Кто-нибудь знает что делать?!" А через момент ещё яснее: "Врач есть!? Тут косточка!"

Моя реакция была наивно-простой: "Студент, бежим! Помочь надо!" А вот у Студента моментально включилось его хладнокровие. С лица слетело беспечное выражение, голос стал сухим и властным. В такие моменты он говорил коротко и конкретно. Общее впечатление, как будто с него сдиралась маска обходительного жизнелюба, или наоборот надевалась личина робота-терминатора. Его ответ на мой порыв был остужающе чёток: "Сандалии одень! Возьмем две палки от костра, да и вытащи оба наших ремня. Похоже там перелом, и раз визжат, то скорее всего открытый. Поэтому прихватим ещё бутылку "Шампанского", может промывать чего придется."

Сам он сел на задницу и стал натягивать кроссовки на босую ногу. Потом взял бутылку и две прямые палки, на которых мы раскладывали шашлык. Я тоже быстро сунул ноги в сандали, потом вытащил ремни. Студент побежал первым, я парой секунд позже. Через десяток метров бега по крупной гальке я понял мудрость его первого действия - обуться. Когда я добежал до места, реальность оказалась гораздо хуже моих ожиданий. Мне сразу стало ясно, что геройствовать в виде прилюдного оказания первой медицинской помощи нам не придётся, а придётся наблюдать смерть, полную нелепого трагизма и беспомощности.

На покрывале лежал ребёнок, мальчик лет трех, маленькое тельце которого конвульсивно вздрагивало, дыхания не было совсем, а страшный цианоз, непроизвольные мочеиспускание и дефекация свидетельствовали, что конец агонии близок. Отец ребенка совал ему палец в рот, как бы пытаясь что-то извлечь. Видно, что безуспешно, как и безуспешны были неопытные попытки делать какое-то искусственное дыхание методом рот в рот, кроме омерзительного звука трепещущих щечек мальчугана и рефлекторного сжатия детских ручек они ничего не давали. Лишь иногда совсем небольшие порции воздуха попадали в лёгкие, совершенно недостаточные, чтобы жить, но видимо достаточные, чтобы не умереть моментально. Этакая минутная отсрочка.

Мне страшно захотелось, что бы Валерка скрыл, что мы медики, но тот всем своим видом показывал, что он тут власть имеющий и поправить дело для него сущие пустяки. С интонацией профессора на рутинном обходе, как будто перед ним не экстремально неотложный случай, а плановый больной, он спросил: "Так, кто мать?" Всем присутствующим было ясно, кто мать. Вопрос казался глупым и повис в воздухе. Сама мать на наше появление и вопрос никак не отреагировала, она упала на колени и начала бессмысленно сжимать то ладошки, то стопы мальчика. Тогда Валерка набрал полную грудь воздуха и заорал как начальник курса на построении: "Я вас спрашиваю, кто мать!? Мы врачи, и нам нужны родители!" Я готов был провалиться на месте после этой фразы. Чёрт подери, он ещё врачами назвался! На мой взгляд, это несколько более, чем четвёртый курс.

Глаза всех людей устремились на его лицо, а еще через мгновение нестройный, но громкий и требовательный хор людей, к этому моменту уже обступивших покрывало с разных сторон, запел бессмысленную арию "Так сделайте что-нибудь". В ответ Валерка опять заорал, теперь совсем уж по-военному: "Всем молчать! Говорит только мать! Что произошло?"

Такой тон отрезвил окружающих. Мать снова вскочила на ноги и смотря с надеждой в лицо Студента быстро затараторила: "Он чернослив ел, косточка во рту, муж с ним игрался, подкидывал, косточка в горло попала, мы не можем вытащить, раньше дышал, сейчас не дышит..."

Все моментально стало на свои места: не травма, не утопление, не астма или там какая аллергия-анафилаксия, а до банальности простая и поэтому страшная асфиксия - удушение инородным телом, закупорившим дыхательные пути ниже гортани.

Студент парень тяжеленький. Роста выше среднего, тело крепкое, таких обычно "квадратами" или "шкафами" в народе зовут. На курсовых соревнованиях по гиревому спорту из десятки не выходил - пальцы толстые как сардельки, руки - щенков душить, да в мозолях, ещё от скалолазания и ловли мидий, дранные все, в запекшихся порезах и с расслоившимися ногтями. Что-что, а на хирурга не похоже. Плюс слишком молоды, морды красные, обгорели под южным солнцем, и хмельком от нас попахивает. Народ как-то с сомнением стал поглядывать. А Студенту на эти косые взгляды наплевать.

Сел Валера на покрывало, тельце мальчонки лицом вверх себе на колени положил, так чтобы голова через бедро свешивалась, и пытается пальцем в горло пролезть. У мальчика едва рефлекс заметен - слабенькая реакция на то, что задней стенки глотки так варварски касаются. Покопался он не много - толку ноль. Взял мальчонку под ребра и лицом вперёд к себе прижал - его спину к своей груди, как учили на реаниматологии выдувать инородное тело путем резкого внешнего сжатия грудной клетки. Картина ужасная - головка ребенка и ручки безжизненно свешиваются, а тельца не видно за Рябухинскими ручищами. Сдавил резко и сильно - только писк вышедшего через обструкцию воздуха где-то высоко, в районе гортани, да треск ломаемых рёбер раздался. Инородное тело не вытолкнуто. Мать в визг. В народе недружелюбный ропот.

Ситуация в момент стала хуже, чем была - из легких выжаты остатки воздуха, и гипоксическая синюшность удавленника растекается по лицу ребенка. Видно что открытые глаза смотрят прямо на солнце, радужка стягивается к краю в узенькое колечко, ирис глаза заливается полностью открытым, страшным, чёрным зрачком. Валерка трогает глаз пальцем, всякая реакция отсутствует. Мать с воем падает рядом с ним на колени и начинает тянуться к ребенку, уже по-видимому мёртвому.

Студент кладет ребенка перед собой и пытается делать искусственное дыхание рот в рот. На этот раз получается даже хуже - абсолютно ничего вдуть в лёгкие не удается. Валера встает, а к телу мальчика снова припадает отец. Студент обращается к матери, холодно и спокойно, как будто речь идет о котенке: "Выдуть не удалось, но похоже горло закупорено довольно высоко. У нас есть пара минут на последний шанс - я могу вскрыть трахею под перстневидным хрящом, ниже обструкции, и тогда попробовать искусственное дыхание еще раз - напрямую."

Мать больше не обращает на слова никакого внимания, она остается выть на коленях перед мальчиком. А вот отец среагировал мгновенно - бросил попытки вдуть воздух и посмотрел на Рябуху. Похоже, что полный смысл сказанного ни до кого из окружающих не дошёл, но обилие медицинской терминологии заставило всех задуматься. Отец рассеяно спрашивает: "Что? Как это?"

Студент видит, что наукообразность в данной ситуации котрпродуктивна и начинает говорить на народном языке: "Я хирург и могу вскрыть горло ниже закупорки, а потом сделать искусственное дыхание. Это последний шанс, но на это нужно Ваше согласие. Если "нет" - то тогда все..."

Отец: "Как вскрыть?!"

Студент: "Просто - разрезать. Давай быстро - "да" или "нет"?!"

Отец: "Да! Да, да, делайте! Пожалуйста, делайте!"

Студент: "Нож есть?"

Отец: "У нас нет, есть вилка и две ложки..."

Какой-то мужик поворачивается со словами: "У нас есть, сейчас принесу! Мы метров двести от сюда."

Студент: "Долго это. Так, отец! Мужики, а ну-ка помогите ему - держите мать!"

С этими словами Валера хватает бутылку "Шампанского" и хрясь ее об камень. Шампанское перегрето и взболтано во время бега - взрывается как бомба. Все ошалело смотрят за его действиями. Студент копается в стекляшках и снова орет: "Мужики! Ну я же сказал мать держать!"

На этот раз все дружно бросаются к ошалелой матери и оттаскивают её от сына. Она не особо сопротивляется - видно смысл происходящего начинает доходить и до неё.

Студент берет подходящий кусок стекла и склоняется над мальчиком. Полосонул по коже на полпальца выше яремной выемки - моментально появилась кровь и залила рану. Валера издает сдавленный вздох облегчения со словами: "Похоже не поздно, похоже давление есть". Всовывает свои здоровенные указательные пальцы в рану и начинает тупо расслаивать ткани, пытаясь добраться до дыхательных путей. Попутно что-то режет стеклом. Видно, что плевал он на какую-либо оперативную технику - его интересует скорость. Я смотрю на его руки, проклиная этот день и Рябухину самоуверенность. На тыльной стороны его кистей видны кусочки засохших водорослей и сажа от костра, в волосах его весьма волосатых рук полно песка. В минуту трахея выделена и зажата между большим и указательным пальцами левой руки, правой рукой он снова сжимает стекло и перерезает ее, пытаясь попасть прямо между кольцами. Попутно сильно режет себе указательный палец. Затем бросает стекло и перехватывает трахею аналогичным м анером пальцами правой руки и обращаясь ко мне говорит: "Сумку ту дай!"

Я протягиваю ему лежащую рядом полотняную сумку. В ней полотенца и какая-то еда. Валера сумку не берет, а свою левую свободную руку подкладывает под плечи мальчика и приподнимает его. Правая рука остается в ране. "Ну подкладывай же!" Я подсовываю сумку. Из сумки с шумом проливается газировка. Голова мальчика свешивается через сумку, рана зияюще смотрит вверх. Студент припадает ртом к ране и с силой вдувает воздух. Видно как моментально вздымается грудная клетка мальчика. Студент поднимает голову. Из перерезанной трахеи начинает выходить воздух, булькая кровью и окропляя все вокруг многочисленными красными точками. Валера опять припадает к ране. И опять. И опять.

В глазах родителей - надежда, у остальных - омерзение. Рядом стоит какая-то молодая женщина, вероятно без купальника, под мышками обернута большим жёлтым полотенцем. Рябуха в очередной раз поднимает голову от раны. Валеркино лицо в крови, густая запекшаяся кровь на губах, на подбородке висит черно-красная капля. Картина ужасна - вампир над жертвой. Женщина в жёлтом полотенце не выдерживает, бледнеет и начинает валиться вбок как в замедленном кино. Кто-то бросается её поддержать. Какой-то юнец лет четырнадцати-пятнадцати из самой молодой и шумной компании в спешке бежит к морю. Его лицо зелено, и он громко блюёт в прибой. Возвращается мужик, что бегал за ножом. Становиться в отдалении, подходить явно боится, в руке столовый нож с круглым "острием".

Вдруг на лице Рябухи появляется блаженная улыбка. Народ непонимающе смотрит - неужели этот ужас ему доставляет удовольствие? Но мне уже видна причина Валеркиной улыбки - зрачки мальчика быстро сжимаются. Еще один вдох и появляется слабое подобие судорог. Ранее открытые веки теперь прикрыты - первый предвестник мышечного тонуса.

Студент довольно глядит на меня: "Вилочку, пожалуйста!"

Я не понимаю его вопроса: "Чего тебе подать?" Рядом лежит открытая консервная банка какой-то рыбы в томатном соусе, из нее торчит вилка со слоем подсохшего томата. Студент опять ныряет в рану, а я вытаскиваю эту вилку и начинаю обтирать ее о покрывало. Похоже, что ребенок уже пытается дышать самостоятельно. Я сую вилку Валере.

Валера не доволен: "Крючком согни, сейчас он задышит и нам придется трахею держать. А вам - руки."

"Вам" - это родителям и всем смелым. До меня доходит, что если вернётся сознание, работы хватит многим. Я ломаю о камень крайние зубцы, а средние сгибаю на манер крючка. Студент делает последнее вдувание и подхватывает нижний конец трахеи этим инструментом. По пузырям видно, что дыхание устойчивое. Через минуту начинаются движения. Родители, как по команде наваливаются на ребенка. Мать хватает голову, отец пытается держать руки.

Постепенно возвращается сознание. Дыхание всё активней и глубже, несмотря на сломанные ребра. Валера командует завернуть мальчика в покрывало и зафиксировать руки и ноги ремнями. Объясняет - ему очень больно, а надо думать о транспортировке до дороги. Пара мужиков уже посланы на дорогу с инструкцией не голосовать, а перекрыть её перед первым попавшимся транспортом - далее необходимо добраться до любого телефона и вызвать скорую.

Теперь недостатка в помощниках нет. Люди суетятся вокруг, множество рук поддерживает тельце и уберегает его от лишних движений. Ребёнок беззвучно плачет - воздух то через голосовые связки не идет, но по конвульсиям и потоку слез видно, насколько сильны мучения. Кое как разместившись вокруг тельца, всей кучей начинаем карабкаться по тропе. Местами приходиться мальчика передавать из рук в руки, только Студент остаётся на своем посту - он держит вилкой трахею.

Наконец выходим на ровное место. До дороги далеко, поэтому выстраиваемся в "боевой порядок" для наиболее быстрого, по возможности, следования: Валера всех подгоняет - уж очень его кровопотеря беспокоить стала. Студент с левого боку, мать в голове, отец держит тело и руки, я стою в ногах. Рядом ещё трое добровольцев идут на всякий случай - две женщины и мужчина. Примерно через час встречаем идущих на встречу тех мужиков, что за скорой бегали. Спешат назад с носилками, а за ними двое в белых халатах и ящиками с крестами, как потом оказалось врач и фельдшер. Машину они на дороге с шофером бросили.

Врач как глянул - без "здрасьте-досвидания" открывает ящик, достает несколько москитов и трубку-трахеостому. Пока фельдшер ребенка на носилки укладывал, Валера "на трахее" с вилкой стоял и попутно делал доклад по больному: "Механическая аспирационная асфиксия сливовой косточкой со вклинением ниже гортанной складки час двадцать тому назад с полной обструкцией дыхательных путей, острая гипоксия, почти до клинической смерти. По экстренным показаниям была проведена трахео-крикотомия бутылочным стеклом без асептики и остановки сопутствующего кровотечения, затем неотложные реанимационные мероприятия по типу искусственной вентиляции трахея-рот. Острая кровопотеря, сопутствующая травма - возможные множественные переломы ребер в результате неудачной попытки форсированной экспулсии инородного тела. Помощь оказывал студент четвёртого курса Хабаровского Мединститута Иван Иваныч Петров."

После этих слов возникла натянутая пауза. Врач подскочил с трубкой и москитами и засуетился над раной. Через момент ребёнок свободно дышал через трахеостому, и врач занялся установкой внутривенной системы. Кто-то неуверенно спросил: "Так Вы не хирург? Вы же не имели права... Вы же были пьяны! Вы ведь могли..."

Лицо Студента помрачнело и он моментально оборвал эту тираду: "Да ничего я больше не мог!" Валера быстро дернул меня за руку: "Пошли от сюда, сваливаем, чем могли - тем помогли." И мы припустили назад быстрым шагом, а как зашли за громадный куст терновника, так и бегом. А вслед нам донесся крик врача скорой: "Коллега, спасибо!"

К своим вещам мы спустились в обход главной тропинки. Пока Студент умывался, я быстренько собрал вещи, и мы также в обход выкарабкались с пляжа. Потом Валерка какими-то партизанскими тропами до темна выводил меня к другой дороге. По пути я давил ему на душу: "Студент, а ты ведь герой! Тебе ведь медаль надо, ну там "За какую-нибудь доблесть" или на крайняк "За спасение утопающих". Представь только, собрание Академии, о тебе начальник факультета, а то и сам Нач. Академии генерал-полковник Иванов пламенную речь толкают! Потом медаль дают. Все встают, хлопают. Потом статья в "Военном Враче", ну там за профессионализм, мужество. Профессура о тебе узнает, опять же сессии легче сдавать..."

Студенту моя трескотня надоела. Он остановился, посмотрел себе под ноги и задумчиво произнёс: "Да хорошо бы, как ты говоришь. А ты подумай, ребенок может умереть от сепсиса, от кровопотери или пневмонии. Может я его немым на всю жизнь оставил - я что за нервными веточками смотрел. И потом докажи его мамане, что перерезать ему горло был единственный шанс. К тому же юридических или там профессиональных прав у нас на это дело ведь и правда никаких нет. Никакого права, кроме морального... Ладно, пошли домой, пусть лучше ищут героев среди студентов Петровых в Хабаровске. Специально сбрехал место подальше. И пусть виноватых среди них же ищут. А сессии я и без славы неплохо сдаю..."

Автор - А.Ломачинский.

— Я жгут накладывала! — оправдывалась "спасательница". — В интернете написано, что при кровотечении нужно перетянуть выше раны...

Предыстория оказалась одновременно обычной и необычной. Собрались супруги, понимаешь ли, копать огород. Муж наточил лопату до остроты бритвы. Отдал жене...
Вот, в принципе, и вся предыстория. Под кодовым названием «Два неловких поворота, и...».

Рана действительно была достаточно серьёзной, но не «ужас-ужас». Без повреждения крупных сосудов и мышц. Да и кровило не особо сильно. А вот «спасательные» меры супруги могли привести к трагедии.

Пока я обрабатывал рану, пострадавший, постепенно розовея от снятого ремня, ворчал:

— Говорил же — не надо! Нет, она умнее! Начиталась своих интернетов...

Отвезли бедолагу в «травму», где ему наложили пару-тройку швов и ввели «противостолбняк».

Мораль:

Первая помощь — это не "Гугел" и не шоу "Интуиция". Учите, граждане, матчасть, иначе "спасение" может перерасти в трагедию.

ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ! 💖👋😉

(Ещё больше авторских историй и видео в моём телеграм-канале - Истории Чумового доктора

а также в Дзене - Истории Чумового доктора)

(Ещё больше видео в моём телеграм-канале - Истории Чумового доктора

а также в Дзене - Истории Чумового доктора)

Дали вполне себе обычный вызов: «Высокое давление. Женщина, 70 лет», и что-то там ещё в плане жалоб. История будет не в ней.

Поехали. Погода – очень ветреная.

Подъезжаем к высотке с одним подъездом. Наши водители такие адреса не любят. Дворы тесные, машины стоят в несколько рядов. Остаётся лишь узкий проезд к подъезду, где нужно ехать с ювелирной точностью, чтобы не зацепить припаркованные авто. Особенно на нашей габаритной «газелищщще».

Вечер, все жильцы уже дома – парковочных мест нет. Вернее, одно есть – прямо у подъезда. Но оно перекрыто парковочным блокиратором. Знаете такие железные «баррикады», незаконно установленные некоторыми особо одарёнными гражданами.

— Ладно, стой тут у подъезда, — говорю водителю Сергею. — Если кто выгонять будет – включай мигалки и стой. Скорая на вызове. Пусть идут лесом.

— Понял, — кивает Сергей.

Пока я был у пациентки (которая, конечно же, «обязательно» не будет забывать пить свои таблетки), во двор въехала иномарка стоимостью как приличная квартира в приличном районе. За рулём – дамочка строгой наружности, лет 40.

С ходу начала «наезжать» на Сергея:

— Я здесь живу! Я собственник! У меня есть право! Не буду ждать, пока ваша скорая уедет!

Сергей, как учили, молча включил мигалки. Не помогло. Она принялась стучать ключами по стеклу, сыпать угрозами. В конце концов, парень сдался – решил уступить.

Дама на своей огромной "Тойоте" еле как выехала задом со двора, сантиметр за сантиметром, дабы Сергей так же мог выехать, и уступить ей место. На улице, наконец, поменялись первенством, и женщина рванула во весь опор к своей заветной парковке.

Она открыла "баррикаду", заехала на место, вышла, осмотрела машину, снова закрыла "баррикаду"...

И тут – БАБАХ!!! (Напомню, было очень ветрено сегодня.)

С крыши сорвался огромный лист профнастила. И будто специально:

Разнёс лобовое стекло вдребезги и исколотил весь кузов бедного "бизнес-джета".

Самое интересное — окружающие машины практически не пострадали.

.Сама женщина также не пострадала, если не считать, что цвет её лица стал белым. Дрожа мелкой дрожью она что-то торопливо перелистывала в телефоне.

Ну а мы, поскольку жертв не случилось, молча посочувствовали, отзвонились и спокойно двинулись на следующий вызов.

Мораль:

- Не жадничай – парковочное место не стоит нервов.

- Не груби – жизнь любит симметричные ответы.

- Не нарушай – ветер перемен бывает очень целенаправленным. ☝️😉

ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ! 💖👋

— В смысле — опять я? – опешил тот. – Скорую раньше не вызывал, вроде как...

— Зато такси ночью вызывали... – вздохнул доктор.

Мы прошли в комнату, где было больше света.

— Ааа... узнал, узнал! — рассмеялся "вызыванец". — Ты ж таксистом и был ночью! Вот те на! А что... Ещё и на скорой подрабатываешь, оказывается?

— Что значит «подрабатываю»? – с некоторой обидой в голосе возразил доктор. — В скорой я работаю. Врач как-никак, со стажем приличным. А в такси... Так...

Пациент понимающе кивнул:

— Ясно. Врачом – для души, а таксистом – для денег.

— Ну... вроде того.

Осмотрели пациента. Полный набор «юного любителя ночных баров»: один сломанный нос, два синих «фонаря» вокруг глаз (явно без «сотряса» дело не обошлось) и много-много ушибов всего пациента. Ну, и «алк. опьян.», разумеется.

— Хорошо погуляли. – констатировал я.

— Ну дык... Доктора твоего вина. – пожал плечами мужик.

— С чего это моя-то вдруг? – удивился Сергей Николаевич.

— А чья? Я ж просил отвезти туда, где можно культурно посидеть, с людьми пообщаться, с девушкой познакомиться, потанцевать. А ты меня куда привёз?

— "В ближайшее заведение" просили, я и отвёз в ближайшее...

Мужик с досадой махнул рукой:

— А что там злые все такие? Только познакомиться хотел... А у неё там «хахалей» полный бар, оказывается... Ну и...

В общем, свезли мы неудачливого "любителя ночных приключений" в травм. отделение, хотя тот настойчиво просил доктора (как таксиста по совместительству) отвезти его лучше в МОРГ, мотивируя тем, что «там спокойнее». До госпитализации, кстати, дело не дошло — отпустили через какое-то время с рекомендациями.

А наш доктор-таксист Сергей Николаевич с тех пор всегда спрашивал у клиентов, куда им конкретно надо. И правда, зачем потом себе дополнительную работу создавать, развозя оных по больницам?

Мораль:

1) Если врач подрабатывает в такси — это тревожный звоночек для системы здравоохранения.

2) Никогда не просите таксиста отвезти вас в "самый весёлый ближайший бар". 😅

ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ! 😊💖👋

(Ещё больше авторских историй и видео в моём телеграм-канале - Истории Чумового доктора

а также в Дзене - Истории Чумового доктора)