Толковый словарь русского языка
Толковый словарь русского языка Ушакова: ОНАНИСТ - страдающий онанизмом. СТРАДАТЬ - мучиться, испытывать страдания, тяжелые, неприятные ощущения от боли. Вам не кажется, Ушаков что-то делал не так?
Толковый словарь русского языка Ушакова: ОНАНИСТ - страдающий онанизмом. СТРАДАТЬ - мучиться, испытывать страдания, тяжелые, неприятные ощущения от боли. Вам не кажется, Ушаков что-то делал не так?
Так случилось, что в тени могучего образа Феликса Дзержинского потерялись другие видные руководители политического сыска. Я взялся рассказать их биографии, которые во многом превосходят жизненный путь Железного Феликса. В первой части речь шла о сподвижнике Петра I Ф.Ю. Ромодановском. Сегодня – о его последователе во главе сыскного ведомства страны Андрее Ивановиче Ушакове.
Кадр из сериала "Записки экспедитора тайной канцелярии" (слева А.И. Ушаков в исполнении актера С. Чонишвили)
Карьерные успехи Ушакова являли яркий образец того, как в петровские времена с самых низов могли пробиться «в люди». Благодаря труду и незаурядным личным качествам, выходец из бедной дворянской семьи стал влиятельным государственным управленцем. Все началось с того, что, следуя призыву Петра Алексеевича к дворянам явиться на царский смотр, тридцатилетний дворянин из Новгородской губернии был зачислен в Преображенский полк. На службе у государя он проявил себя с лучшей стороны и быстро дослужился до звания майора. Царь же заметил бравого гвардейца после того, как тот жестоко и решительно расправился с участниками Булавинского восстания в 1707-1708 годах.
Так Ушаков вошел в круг близких к царю адъютантов, выполнявших различные государевы поручения. В разное время в его обязанности входило расследование громких преступлений, тайный надзор за офицерами, проверка доносов, розыск беглых крестьян. Все говорило о тяготении Ушакова к расследовательской деятельности и спустя время произошло событие, которое только укрепило его позиции на поприще политического сыска. В 1718 году открылось дело царевича Алексея, обвиненного в измене и преступных замыслах против государя. Ушакова включили в состав Тайной канцелярии, созданной для расследования этого дела. Его активное участие в следственных действиях было вознаграждено высокими чинами и царской милостью. После окончания дела царевича Тайная канцелярия получила новые задания, которыми Ушаков старательно занимался вплоть до ее упразднения в 1726 году.
Блестящая карьера притормозилась в 1727 году, когда Ушаков оказался втянут в интригу против А.Д. Меншикова. Но новая императрица Анна Иоанновна вернула его в высший свет. Ушаков вел себя осмотрительно и не участвовал в разногласиях императрицы и Верховного тайного совета. Разорвав договоренности с «верховниками», Анна Иоанновна восстановила самодержавие и приблизила к себе лояльных управленцев, в числе которых оказался и осторожный Ушаков. Императрица отдала ему в управление новое розыскное ведомство – Канцелярию тайных розыскных дел. Он держал отчет перед всесильным фаворитом Бироном.
Сначала в руки Ушакова попали дела свергнутых «верховников». Князья Долгорукие и Д.М. Голицын были допрошены и осуждены за должностные злоупотребления и неодобрительные высказывания в адрес государыни. Осужденные были заточены в далекие монастыри и крепости, где и провели последние года своей жизни. На посту главного сыскаря Ушаков стал поистине одиозной фигурой и грозой врагов императрицы. Заслышав его имя, многие видные персоны того времени трепетали от ужаса. Даже иностранные дипломаты испытывали страх, например, говорили, что французский дипломат Шетарди, которого выдворяли из России, «коль скоро генерала Ушакова увидел, то в лице переменился».
После смерти Анны Иоанновны на трон возводят младенца Иоанна Антоновича при регентстве его матери Анны Леопольдовны. Теневым правителем стал фельдмаршал Миних, который вел политическую борьбу с Бироном и его окружением. Дворцовые склоки разрешились при непосредственном участии Ушакова. Как и прежде, он встал на сторону младенца-императора, регентши и Миниха. Бирона арестовали и обвинили в попытке захвата регентства, небрежении к здоровью покойной императрицы Анны Иоанновны и других преступлениях. Удивительно, но некогда всесильный Бирон, перед которым Ушаков ранее держал ответ, стал жертвой своего бывшего подчиненного. Ушаков лишь выполнял волю царствующей особы, не связывая себя старыми и порою даже добрыми отношениями.
Предсказуемо Ушаков поступил после дворцового переворота, когда гвардейцы возвели на трон Елизавету Петровну в 1741 году. Он не препятствовал захвату власти и присягнул на верность новой императрице. Миних и его сообщник граф Остерман были объявлены врагами Отечества и отправлены в ссылку. Пока власть Елизаветы оставалась шаткой, ведомство Ушакова усердно трудилось. В рамках нескольких дел были пресечены попытки новых переворотов и возвращения на престол свергнутого императора Иоанна Антоновича. В 1744 году на проявленную верность и должностные успехи императрица жалует Ушакову графское звание.
Особым вниманием Канцелярии тайных розыскных дел пользовались дела о самозванцах и слухах о личной жизни императрицы. Например, поручик Ростовского полка А. Кучкин прямо заявил на допросе Ушакову: «Ее императорское величество изволит находиться в прелюбодеянии с его высокографским сиятельством Алексеем Григорьевичем Разумовским». Позднее капитан-поручик гвардии Г. Темирязев поведал своему сослуживцу о том, что Петр I был «великий блудник», а его дочь сначала любила «арапа Аврамку», затем сына генерал-полицмейстера Девиера, потом безвестного «ездового», «а четвертого Алексея Шубина; и пятого ныне любит Алексея Григорьевича Разумовского, да это де не довольно». Все эти дела находились на рассмотрении лично Ушакова.
Императрица отправила на покой стареющего вельможу в 1745 году, но он еще до 1746 года занимался делами. Года уже не позволяли ему в полной мере руководить важным ведомством. Перед смертью он принял присягу у своего преемника графа А.И. Шувалова. Великий сыщик скончался в 1747 году, его последними словами были благодарность и благоговение перед портретом Петра I. Похороны проходили пышно и торжественно, как подобает живому свидетелю петровской эпохи и верному слуге пятерых императоров.
Как вам биография Ушакова? Достоин ли он лучшего места в истории по сравнению с Железным Феликсом? В следующей заметке расскажу о другом царском сыщике. Следите за публикациями.
Паблик автора: История и Право
«Это царь?»
— спросил кузнец одного из запорожцев.
«Куда тебе царь! Это сам Потёмкин»,
отвечал тот.
Н.В. Гоголь, «Ночь перед Рождеством»
На его похоронах епископ Екатеринославский Амвросий не сумел произнести речь, мешали слёзы. А панегирик получился примечательный:
«Я желал бы, чтобы все высокие пред людьми были смиренны, как он, перед Богом. Видя предстоящего его здесь с наполненными слёз очами, видя в последние дни жизни его с таковым же чувствием не единожды приобщающегося, напоследок видя его молитвенные обращения ко Спасителю и исполненные набожности лобызания икон его, едва мог я воздержаться, чтобы не растворить его слёзы моими».
О ком это? Неужели о Потёмкине? Фаворит, фат, чванливый сластолюбец, самодур и сибарит – и вдруг «смирение»? Пожалуй, никто из выдающихся деятелей нашей истории не был столь огульно оклеветан молвой…
И всё-таки верю: кто любит Родину, кто ни на что не променяет её уроки, у кого учащённо бьётся сердце, когда речь заходит о подвигах наших дедов – тот не пройдёт мимо грандиозной фигуры Григория Александровича Потёмкина. Ведь той Россия (можно добавить: и Украины!), которую мы знаем и любим, просто не было бы без трудов князя Таврического… Он для нашей страны – величина основополагающая. К сожалению, мы по-настоящему не осознаём этого… Вячеслав Сергеевич Лопатин – замечательный историк и кинематографист – тридцать лет разрушает стены непонимания, возвращая России национального героя. Но до сих пор мало кто воспринимает Потёмкина всерьёз. «Мы ленивы и нелюбопытны». В воображении нашем вертится образ бульварного героя, имеющий мало общего с исторической правдой.
Слово «реформы» сегодня и произносить противно. В девяностые годы этим словом прикрывали деградацию, искоренение всего живого и поощрение худшего, что было в науке, в производстве, в системе народного просвещения, в армии. В нынешнее время реформы превращаются в анекдотический бег по кругу: укрупнить министерства – разукрупнить – снова укрупнить. Отменить «зимнее время» — отменить отмену. И так до умопомрачения. А.Н. Островский когда-то заставил своего героя – генерала Крутицкого – написать трактат-прожект «О вреде реформ вообще». Конечно, драматург издевался над ретроградством. Грешным делом, иногда мне кажется, что Крутицкий не так уж заблуждался… Чтобы не путать Потёмкина с чиновниками последних лет, предлагаю наречь его не реформатором, но преобразователем!
Высшая оценка для администратора – это, когда после серьёзных политических преобразований кажется, что так было всегда. Такая судьба (счастливая!) постигла многие начинания Потёмкина: ему удавалось сочетать смелое «громадье планов» со здравым смыслом, с трезвой проницательностью. Мы считаем Крым райским уголком – а ведь во времена Потёмкина солнечный полуостров слыл гиблым местом. Безлюдная степь, жара, эпидемии, мерзость запустения… Генералы, дипломаты, а особенно их жёны не хотели служить в Крыму. Стоило реализовать планы Потёмкина – и Крым стал обителью царей и счастливцев.
Мы привыкли к мысли, что Россия до середины ХХ века «кормила Европу», была аграрной сверхдержавой. Но эту реальность создал Потёмкин! Ему удалось освоить и заселить Новороссию, которая стала житницей России – и крупным экспортёром зерна империя стала только в начале XIX века, в результате преобразований Потёмкина. Не правда ли, эта политика чем-то отличается от эпохального переименования милиции в полицию? Пожалуй, тем самым здравым смыслом.
Князь Таврический продумывал преобразования на много лет вперёд, сиюминутный успех его мало интересовал. Вот Новороссия – Потёмкин практически удесятерил население этой области, даже беглых крепостных там селил, фактически, даруя им свободу. И потёмкинская политика приносила плоды столетиями. В конце XIX века именно Новороссия стала ядром индустриального рывка России. И в СССР это были наиболее развитые области, без которых, скажем, нашу военную промышленность и представить невозможно!
А ведь современники скептически относились с будущему Екатеринослава, Николаева, Херсона, да и Одессы… Придумали хлёсткое, но несправедливое выражение: «Потёмкинские деревни». Это постарались мстительные враги Потёмкина: немцы, которых страшило расширение границ империи и российские масоны, которых князь Таврический не жаловал. Они и «князем тьмы» Потёмкина прозвали… Поводом для этого крылатого выражения, возможно, были передвижные гостиницы – шатры в кибитках – которые Потёмкин развернул по пути царского кортежа. Но никто и не пытался представить эти «времянки» фундаментальными постройками. Край-то был ещё не освоенный, пустынный, разбойничий. Всё, что Потёмкин тогда построил, было взаправдашним: несколько городов, Черноморский флот, переустроенная армия, ставшая сильнейшей в мире.
Крымские и северокавказские области, присоединённые Потёмкиным, столетиями существовали за счёт работорговли. Рабами были, главным образом, русские крестьяне, захваченные во время набегов. Первой шпагой Светлейшего в этом предприятии был Суворов, уничтоживший ногайскую конницу.
Потёмкин играл первую скрипку в европейской политике того времени. Создал уникальную сеть агентов России во всех сопредельных странах, не жалел на это средств. Единственный в своём роде дипломат и организатор международной разведки! Разведка помогала Потёмкину тягаться и с Британией, и с Пруссией. Империя задыхается без экспансии – и России повезло, что всесильный князь был не авантюристом, а рачительным прагматиком. Он знал свою страну, изъездил её вдоль и поперёк, с детских лет получил неоранжерейный опыт.
Григорий Александрович рано остался сиротой, воспитывался в Москве, где его пригрели дальние родственники. Образование он получил недурственное: сначала посещал пансион, а 26 апреля 1755-го поступил в Благородную гимназию Московского университета. Поначалу учился успешно: сказывались природные способности, сообразительность, присущая Потёмкину образная русская речь. В 57-м году он с золотой медалью окончил гимназию и продолжил образование в университете. Но через год-другой молодому Потёмкину стало казаться, что настоящая жизнь проходит мимо прилежных школяров.
Интересно, что юноша с фигурой гренадера, к неудовольствию родни, подумывал не только о военной карьере, но и о духовном служении. Он увлекался богословием, риторикой, демонстрировал чудеса памяти и в годы молодые время от времени мечтал стать священником.
«Привязанность молодого Потёмкина к духовенству была беспредельная. Он часто убегал к умному священнику церкви Николая Чудотворца, что в Воробине, толковать Священное Писание и обряды духовенства, а в церкви, прислуживая ему в алтаре, раздувал кадило и вынашивал свечу перед Евангелием и Святыми Дарами», — пишет П.Ф.Карабанов, родственник Светлейшего. Но век брал своё: Потёмкину пришлось некоторое время служить в Синоде, проводя политику секуляризации.
Когда молодой офицер потерял глаз – на полтора года он стал затворником. Много читал, размышлял, подумывал постричься в монахи… Потом он всё-таки вернётся в армию – но книгочеем останется навсегда. Во всех походах за Потёмкиным следовал возок с книгами: богословие, история, изящная литература. Лучшие богословы того времени были собеседниками Потёмкина.
Cчитается, что Потёмкин часто впадал в прострацию, в депрессию, страдал приступами хандры. И впрямь, периоды активной публичной деятельности сменялись у него днями затворничества. Но не безделья! Всякий раз после такой хандры он возвращался на свет Божий с новым продуманным проектом. А пересуды о приступах «душевной болезни» помогали Потёмкину отгородиться от рутины, переключиться на размышления. Во дни «хандры» его не беспокоили. Конечно, и Потёмкину при его невероятной работоспособности случалось переутомляться. Тогда он позволял себе на день-другой окунуться в пух-перо пассивного отдыха.
Потемкин был яркой личностью, его, как и Суворова, считали чудаком и оригиналом, правда, в ином, не спартанском, а сибаритском роде. Князь покровительствовал искусствам: дружил с поэтом Петровым, ценил и понимал музыку. Широкая натура, статный, рослый богатырь, Потёмкин любил пышные пиры и эффектные зрелища. И в то же время – практически не употреблял вина. У него ведь в сутках было два рабочих дня, а в году – ни одного отпуска. Такую работоспособность под хмельком не разовьёшь. Он иногда казался гулякой, но никогда им не был.
Суворов всей душой сочувствовал потёмкинской военной реформе (да-да, всё-таки без этого слова не обойтись!), был в числе единомышленников светлейшего в этом прогрессивном устремлении. Потемкин запрещает телесные наказания кавалеров боевых наград и новобранцев. Отменяет обязательное ношение шпаг в пехоте, отдавая предпочтение штыку. Упраздняет мундиры прусского образца, косы и парики, которые Суворов и Потёмкин называли не иначе как «дрянью» и «вшивнями». Прусское украшательство и впрямь было чревато вшами и болезнями. Потёмкин писал: «Завиваться, пудриться, плесть косу – солдатское ли сие дело? У них камердинеров нет. На что же пукли? Всякий должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдата должен быть таков, что встал – и готов. Если б можно было счесть, сколько выдано в полках за щегольство палок и сколько храбрых душ пошло от сего на тот свет!», — под этими словами Суворов готов был подписаться. Да и по таланту образной, эмоциональной русской речи Потёмкин здесь не уступает Суворову. А как Потёмкин заботился о гигиене, о госпиталях! Не боялся во время эпидемий проводить время в лечебницах, самолично распределяя больных по палатам.
Политическое сотрудничество Екатерины и Потёмкина никогда не было примитивным потаканием влюблённой императрицы пылкому фавориту и мужу. Талантливый, хаотически энергичный Потёмкин умел воплотить (а иногда – и предугадать) смелые административные планы Екатерины. А она знала о слабостях своего «полудержавного властелина» и пыталась то и дело наставить его на путь истинный, избегая конфликтов. Она уже и до 1773 года была истинно российской императрицей, но Потёмкин, познавший все срезы русской жизни, как никто образовал Екатерину Алексеевну в национальном духе, открыл ей особенности нашей страны, в которую бывшая немецкая принцесса влюбилась во многом благодаря Потёмкину.
Он был несметно богат, но не умел копить: презирал деньги и сорил ими, даже в военных походах окружая себя и всех своих соратников и гостей придворной роскошью столичной пробы. Потому и оставил, умирая, не только бриллиантов на миллионы рублей, но и немало долговых обязательств…
В начале августа 1791 года Потёмкин бурно приветствовал победу своего замечательного ставленника на Чёрном море – адмирала Ф.Ф. Ушакова. Именно Потёмкин разглядел в этом нелюдимом «медведе» великого флотоводца! За два месяца до кончины, уже смертельно больной Потёмкин пишет Ушакову: «С удовольствием получил я рапорт вашего превосходительства об одержанной вами над флотом неприятельским победе, которая, возвышая честь флага Российского, служит и к особливой славе вашей. Я, свидетельствуя чрез сие мою благодарность Вашему Превосходительству, поручаю вам объявить оную и всем соучаствовавшим в знаменитом сём происшествии. Подвиги их не останутся без достойного возмездия». Страстная натура, не лишённая эгоцентризма, Потёмкин до последних дней пёкся о благе самых талантливых своих соратников – тех, в ком видел опору своих завоеваний.
Князь Таврический так и не залечил «болотную лихорадку», схваченную под Силистрией в 1771 году – её приступы беспокоили его не один раз. Ни докторам, ни (с 1763 года) знахарям он не доверял. В сентябре обостряется болезнь Потёмкина, он ведёт переговоры с турками в Галаце и Яссах, уже будучи неизлечимо больным. По дороге в Яссы ему сделалось дурно, он приказал остановить карету, вынести себя на воздух.Умер он под открытым молдавским небом, успев осениться крестным знамением. Это случилось 5 октября, а в столицу известие о смерти светлейшего пришло только через неделю. Прервали бал, экстренно созвали Государственный совет, в Молдавию для продолжения переговоров с турками был направлен Безбородко… Никакие меры не могли возместить утрату Потёмкина.
Секретарь императрицы Храповицкий так опишет реакцию Екатерины на смерть князя Таврического: «Слёзы и отчаяние. В 8 часов пустили кровь». В письме, после бессонных ночей, Гримму она писала: «Снова страшный удар разразился над моей головой. После обеда, часов в шесть курьер привёз горестное известие, что мой воспитанник, мой друг, можно сказать, мой идол князь Потёмкин-Таврический скончался в Молдавии от болезни, продолжавшейся целый месяц. Вы не можете себе представить, как я огорчена. С прекрасным сердцем он соединял необыкновенно верное понимание вещей и редкое развитие ума. Виды его были всегда широки и возвышенны. Он был чрезвычайно человеколюбив, очень сведущ, удивительно любезен, а в голове его непрерывно возникали новые мысли. Никогда человек не обладал в такой степени, как он, даром остроумия и умения сказать словцо кстати». Эти слова стали наилучшим некрологом величайшему управленцу в истории нашей страны.
Он, в отличие от многих современников, никогда не прерывал церковной жизни – и, как Суворов, успел слабеющей рукой набросать покаянный Канон Господу. «Страшусь, Господи, призвати Тебя в храм души моея; но, видя Твое снисхождение над грешниками, с коими Ты не возгнушался свечеряти в дому Симона прокаженнаго, отверзая душу и сердце мое, прошу якоже оный Евангельский муж, единаго слова Твоего к избавлению моему, и хотя не есмь достоин, но ты един властен освятить и очистить мя, да под кров внидеши души моея».
Нежеланный преемник Екатерины – император Павел – пытался искоренить память о Потёмкине. Даже прах его приказал потревожить! Однажды в беседе с В.С.Поповым – бывшим правителем канцелярии князя Таврического – император принялся обвинять Потёмкина во всех смертных грехах и вопрошал: «Как нам теперь исправить то зло, которое он причинил России?». – «Отдайте туркам южный берег», — ответил Попов, прекрасно понимая, что такая дерзость будет стоить ему свободы.
Дипломат, фельдмаршал, администратор, Потёмкин всё отдал Отечеству, не сумел должным образом позаботиться только о публичной репутации.
Таким он был, князь Григорий Александрович. Герой русской истории – недооценённый, но и непревзойдённый.
Полный титул Потемкина звучал так:
«Господин Генерал-фельдмаршал, Главнокомандующий армиею Екатеринославскою и Украинскою, всею лехкою конницею регулярною и нерегулярною, флотом черноморским и многими другими сухопутными и морскими военными силами, сенатор, Государственной Военной Коллегии президент, Екатеринославский, Таврический и Харьковский Генерал-Губернатор, Ея Императорского Величества генерал-адъютант, войск генерал-инспектор, действительный Камергер, лейб-гвардии Преображенского полку подполковник, корпуса Кавалергардов, Екатеринославского кирасирского, Смоленского драгунского и Екатеринославского гренадерского полков шеф, мастерской оружейной палаты главный начальник, и орденов Российских Святого апостола Андрея Первозванного, Святого Александра Невского и военного святого великомученика и победоносца Георгия, и святого Равноапостольного Князя Владимира первых степеней, иностранных королевских прусского черного орла, дацкого слона, швецкого серафимов, польских белого орла, Святого Станислава и великокняжеского Голстинского Святыя Анны кавалер, Граф Григорей Александрович Потемкин Таврический Священныя Римския империи князь.»
"Не отчаивайтесь!
Сии грозные бури обратятся к славе России!"
Эта икона Адмирала Ушакова находится в часовне Николая Чудотворца на берегу Финского залива, бух. Дубковая.
Фото моё.
Сегодня исполняется 121 год со дня рождения автора «Словаря русского языка», который есть в каждом доме в нашей стране, лингвиста, языковеда, лексикографа (учёного, занимающегося составлением словарей) Сергея Ивановича Ожегова (1900-1964).
И хотя этот словарь держал в руках каждый из нас а при необходимости, думаю, и сейчас большинство обращается именно к этой книге, о жизни его составителя мы знаем не так много. Поэтому предлагаю пролистать некоторые страницы жизни Ожегова: возможно, после этого знакомства Словарь превратится из просто «умной книжки» в живой и бесценный труд, которому хороший человек посвятил целую жизнь.
Итак. Сергей Иванович родился на границе веков – в 1900 году - в посёлке Каменное Новоторжского уезда Тверской губернии и был старшим из трёх сыновей. Семья была просвещённой, жили дружно, заботились друг о друге, дети имели возможность учиться, Серёжа увлекался только-только входившим тогда в моду футболом, состоял в спортивном обществе, так что детство Ожегова было вполне счастливым. Отец, Иван Иванович Ожегов, работал инженером-технологом на местной бумажно-картонной фабрике, и предки по его линии были уральскими мастеровыми (дед был работником пробирной палаты). Мать, Александра Фёдоровна (в девичестве Дегожская), была дворянского происхождения и приходилась внучатой племянницей известному филологу и педагогу, профессору Петербургского университета, протоиерею Герасиму Петровичу Павскому (1787–1863). Возможно, именно по материнской линии Сергею передался аристократизм, добрый нрав и беззаветная любовь к науке. Однако никогда он особенно не распространялся о своих «генеалогических корнях», поскольку в те годы вряд ли бы ему принесло пользу признание в том, что в роду были особы духовного сана.
И ведь действительно, вся жизнь этого замечательного человека, прошла на фоне мощнейших исторических потрясений и перемен, а также тяжелейших испытаний: революции, гражданская война, две мировые войны, репрессии, забравшие и искалечившие жизни многих его учителей и товарищей…
И прежде чем перейти ко взрослому периоду жизни Сергея Ивановича, поясню фразу, которая, думаю, удивила вас в заголовке поста. Дело в том, что в гимназии, где учился будущий учёный, преподавал француз, не знавший русского языка, и ученики любили подшучивать над ним. Одной из их любимых забав было спросить у учителя: «Месье, можно в сортир?» И тот, конечно же, отвечал: «Да, пожалуйста, выйдите», ведь sortir во французском языке – это глагол, означающий «выходить».
В канун Первой мировой войны семья Ожеговых переехала в Петербург, где Сергей окончил гимназию и поступил на факультет языкознания и материальной культуры Петроградского университета. На время войны учёбу пришлось прервать: Ожегов отправился добровольцем на фронт и в рядах Красной армии участвовал в боях под Нарвой, Псковом и Ригой, на Карельском перешейке, на Украине и на врангелевском фронте. После окончания военных действий Ожегову предложили поступать в военную академию, но он пожелал вернуться к филологии, и в 1926 завершает курс обучения и поступает в аспирантуру Института истории литературы и языков Запада и Востока.
И в это же время, в конце 1920-х годов, Сергей Иванович приступил к работе по составлению «Толкового словаря русского языка» под редакцией Д.Ушакова. Над словарём работал целый авторский коллектив в составе выдающихся лингвистов, и Ожегов стал одним из самых активных участников (в итоге, им было написано более трети статей), за что Дмитрий Николаевич Ушаков называл его «движителем». С этого времени Д.Ушаков, выдающийся учёный, педагог, собиратель и любитель народной старины, стал для Ожегова наставником, другом, уважаемым мэтром и ориентиром на всю жизнь. Среди коллег у Сергея Ивановича было ещё одно прозвище – Талейран. Дело в том, что при работе над словарём коллективу приходилось не только отбиваться от внешних недоброжелателей, но и между собой они вели горячие дискуссии. И тут очень деликатный и мягкий Ожегов часто помогал Ушакову «сглаживать углы», за что прослыл большим дипломатом и получил прозвище в честь знаменитого француза.
На базе этого масштабного четырёхтомного Ушаковского словаря, работа над которым была завершена как раз накануне войны (четвёртый том вышел в 1940 году), Ожегов позднее и создал свой однотомный «Словарь русского языка», который фиксирует современную общеупотребительную лексику, демонстрирует сочетаемость слов и типичные фразеологизмы. Популярность и долговечность этой книги определили его научная достоверность и высокая информативность в сочетании с компактностью.
В 1936 году С. И. Ожегов переехал в Москву, начал преподавать в Московском институте философии, литературы и искусства, и теперь его научная жизнь стала ещё более насыщенной, тем более что он теперь был в одном городе с учителем и соратником, Д.Н. Ушаковым.
Когда началась Великая Отечественная война, учёные коллективы были спешно эвакуированы в августе-октябре 1941 года: одних (считавшихся неблагонадёжными) отправили в Сибирь, других — в глубинку страны, при этом практически весь Институт языка и письменности был отправлен в Узбекистан. Ожегов остался в Москве, где продолжал преподавать, а по ночам дежурил в патрулях, охранял родной дом — впоследствии Институт русского языка. Желая быть полезным и как учёный, Сергей Иванович вместе с другими оставшимися в столице коллегами организовал языковедческое научное общество, занимавшееся изучением языка военного времени. По мере сил Ожегов помогал многим своим коллегам, находившимся в тяжелейших условиях в эвакуации, поскорее возвратиться в Москву для продолжения совместной словарной работы. Однако, несмотря на все усилия, не удалось вернуть самого главного человека: в апреле 1942 года в тяжёлом ташкентском климате от астмы скоропостижно скончался Дмитрий Николаевич Ушаков.
Два брата Ожегова жили в Ленинграде, и их судьба оказалась трагической. Младший брат умер от туберкулёза ещё до войны, умерла и его маленькая дочка. А когда началась Великая Отечественная, средний брат, Борис, из-за слабого зрения не смог пойти на фронт, но активно участвовал в оборонительном строительстве. Когда началась блокада, Борис, его супруга и сын погибли, осталась только четырёхлетняя дочка Наташа. Получив это страшное известие, Сергей Иванович сумел перевезти девочку к себе в Москву и затем удочерил её.
В 1949 году вышло 1-е издание того самого «Словаря русского языка» под редакцией Сергея Ожегова, которым мы пользуемся и по сей день. С того времени по 1991 год словарь выдержал 23 издания общим тиражом свыше 7 миллионов экземпляров. От издания к изданию Ожегов перерабатывал свой словарь, стремясь улучшить его как универсальное пособие по культуре речи. До последних дней жизни учёный неустанно работал над совершенствованием своего детища.
В послевоенные годы Ожегов не только продолжал активно преподавать и вести словарную работу, но и много сил отдал изучению и пропаганде родной речи. Так, в 1952 года он основал Сектор культуры речи Института русского языка РАН СССР. Для сотрудничества Ожегов приглашал в Сектор таких корифеев писательского дела, как К. И. Чуковский, Лев Успенский, Ф. В. Гладков, учёных, деятелей искусства. Заметки С. И. Ожегова нередко появлялись в периодической печати; он был постоянным участником литературных вечеров в Доме учёных.
По инициативе Ожегова в 1958 году в Институте русского языка была создана Справочная служба русского языка – бесплатная консультация организаций и частных лиц по вопросам, касающимся правильности русской речи.
Также, стараниями Ожегова, широкий доступ к знаниям о родном языке стало возможно получить через новые периодические издания, в числе которых - научно-популярная серия «Вопросы культуры речи» (кстати, в ней свой путь начали многие талантливые молодые учёные) и журнал «Русская речь». В 50-60-е годы под редакцией Ожегова выходят «Орфографический словарь русского языка», словари-справочники «Русское литературное произношение и ударение», «Правильность русской речи».
Все издания, выходившие под руководством Сергея Ивановича, были современными и актуальными, потому что сам он не был «кабинетным» учёным и живо откликался на все изменения, которые несла с собой космическая эпоха и время новых вождей, с интересом и иронией изучая и анализируя обновление словаря рядового человека. Ожегов без ханжества относился к возникавшему, например, в молодёжной среде жаргону – ведь это было частью родного современного языка. Примером такого подхода может служить составлявшаяся им совместно с другим знаменитым учёным, А. А. Реформатским, картотека русского мата, которая представляла собой научно обоснованное и художественно оформленное исследование социологии языкового обихода городского населения.
Вот таким был Сергей Иванович Ожегов. Всегда прекрасно выглядел, всю жизнь сохранял бодрость и хорошую физическую форму, обладал изысканными манерами и феноменальной памятью, в глазах всегда была искорка, сохранял спокойствие, не был категоричен и не судил строго людей, был жизнелюбивым и очень наблюдательным, всегда был готов оказать моральную поддержку и просто человеческую помощь, умел разглядеть в человеке индивидуальность и искру. При таких достоинствах Сергей Иванович, как писал позднее его сын, «всегда нравился и любил нравиться женщинам». Собственно, он действительно был интересным мужчиной, страстным, влюбчивым, увлекающимся))
Увы, как это бывает во все времена и со всеми преданными науке людьми, и по душу Сергея Ожегова находилось немало критиков и противников. Достаточно вспомнить яростных сторонников марризма, которым был не по душе подход академической школы, не говоря о разных рьяных конъюнктурщиках и прочих. Критиковали за самое разное: за включение в словарь церковной лексики, за «неверную» оценку (с идеологической или политической точки зрения) некоторых слов, за отсутствие «советскости» и т.д. Вполне ясно об этом упомянул Корней Иванович Чуковский в некрологе Ожегову: «Испытывая сильнейший напор и со стороны защитников штампованной, засоренной речи, и со стороны упрямых ретроградов-пуристов, Сергей Иванович Ожегов не уступил никому. И это вполне закономерно, ибо главное свойство его обаятельной личности – мудрая уравновешенность, спокойная, светлая вера в науку и в русский народ, который отметёт от своего языка всё фальшивое, наносное, уродливое».
Говорят, что во времена репрессий на С. И. Ожегова — не физических, а моральных, но доставлявших ему, пожалуй, еще большую боль, чем физическая, — в, казалось бы, относительно спокойные 1960-е годы, он не противостоял своим клеветникам, ибо жил по иным, духовным принципам, но, будучи не в силах сдержать страдания и боль от выпадов тех, кто его окружает, … плакал.
15 декабря 1964 года Ожегов скончался из-за врачебной ошибки: во время операции ему перелили кровь, заражённую вирусом инфекционного гепатита. И хотя он просил, чтобы его похоронили на Ваганьковском кладбище по христианскому обычаю, это желание Сергея Ивановича исполнено не было, и теперь прах учёного покоится в стене Новодевичьего некрополя.
Ставропигиальный Никольский Морской собор заложен в городе-крепости Кронштадт по указу Императора Николая II в 1903 году в честь 200-летия Российского флота и освящен в Высочайшем присутствии в 1913 году.
А это памятник адмиралу Ушакову.
30 октября 1696 года в Боярской Думе прозвучало «Морским судам быть». Так, по настоянию Петра I, было положено начало созданию регулярного военно-морского флота России. На счету российского флота – важные географические открытия и кругосветные путешествия, связанные с именами В. Беринга, Ф.Ф. Беллинсгаузена, М.П. Лазарева, Е.В. Путятина, а также блестящие военные победы, вошедшие в золотой фонд истории и связанные с именами Ф.Ф. Ушакова, В.И. Истомина, В.А. Корнилова, П.С. Нахимова и многих других героев.
Поздравляем всех, чья жизнь связана с военно-морским флотом и предлагаем посмотреть хороший документальный фильм о воспитанниках Ленинградского Нахимовского военно-морского училища, их воспитанию в духе верности воинскому долгу, отечеству и боевым традициям военно-морского флота России.
Фильм очень человечный. В нём показаны судьбы простых мальчишек: как их провожали на службу в разных уголках СССР, как они впервые надели форму нахимовцев и какими стали, пройдя настоящую школу жизни в одном из лучших учебных заведений страны. А какие замечательные в этом фильме лица родителей и учителей!
Фильм идёт чуть меньше получаса, и, думаю, его стоит посмотреть молодым людям. Снятый в приятной повествовательной манере он очень вдохновляет!
Нахимовцы. 1976. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд СССР», www.youtube.com/c/gtrftv
Петербург к Дню ВМФ доставили ковчег с мощами из Мордовии.
На катере святыня обойдет участников парада.
На аэродром ЗВО Пушкин в Петербурге прибыл самолет Ил-76, который доставил ковчег с мощами святого праведного воина Феодора Ушакова из Санаксарского монастыря в Мордовии. Об этом 21 июля сообщили в пресс-службе Западного военного округа (ЗВО).
Святыню уже традиционно привозят в Северную столицу к Дню ВМФ. Ее доставят в Кронштадт, где разместят на специальном катере, который обойдет все корабли-участники военно-морского парада, находящиеся на рейде. «На борту катера будет совершен молебен. Построенные на бортах кораблей верующие члены их экипажей смогут наблюдать проход катера с ковчегом», — уточнили в пресс-службе ЗВО. После этого ковчег с мощами доставят в Морской Никольский собор в Кронштадте — там он будет находиться вплоть до парада 26 июля.