Мне кажется, что в Германии конца тридцатых, в уме многих немцев складывалось мнение, что любой еврей, будь-то обычный лавочник, содержатель булочной, ювелирной мастерской или простой обувщик — это обязательно латентный советский агент. Это мог быть самый добропорядочный, преданный немецкий патриот, желающий развивать свою родину. Но его еврейство, с помощью нацистской пропаганды накладывало на него ярлык красного интернационализма, коммунизма, и в конце концов — предателя. Обычному гражданину было постыдно иметь с ним дело. Какой нибудь Клаус приходил стыдливо к нему в лавочку, и терпел за это порицание. Клаус просто шёл за вкусным брецелем, который вот уже как восемь лет берет у этого милого гражданина в круглых очках. Он никогда не задумывался о его национальности; он просто пришел по обычаю за душистой булкой к завтраку, но отныне получал за это презрительные взгляды сограждан, упрёки.
Что-то похожее происходит у нас. Православный священник вдруг оказался токсичен из-за того, что много лет назад, духовная семинария в которой он учился, или церковь, где он принял Христа, была неправильного патриархата. Представители храмов, в которые десятилетиями ходили обычные верующие, внезапно перешли на «сторону зла», проповеди их священников стали «языком врага». И совершенно не важно, если эти проповеди на самом деле сеют любовь, милость, долготерпение, а священник — добропорядочный гражданин, желающий своей стране добра. Вообще, не важно, что они говорят и что делают. Отныне, они — враги. Так сказала партия.
Мне легко представить, как на противоположенном конце политического горизонта, точно так же могут относиться к представителям протестантов, как к латентным «американским агентам», штундам, исповедующим «американскую веру» и так далее. В чем отличие, господа?
Где-то читал, что старые коммунисты сделавшие переворот семнадцатого, находясь на смертном одре, кричали: «верните нашу революцию!», и вскоре испускали дух. Революция — это было всё, что они имели, но она их не спасла.
Разумеется, бывают священники УПЦ, которые симпатизируют или помогают российской армии. Еще бывают протестаны — расисты и геи, католики — нацисты и ксенофобы, православные — гомофобы и шовинисты и т.д., и все они очень неудобны для своих стран и религий. Но никто не предлагает их искоренить поголовно.
Если государство пишущее свою новую историю, начинает с презрения к собственной Конституции и деления граждан по каким-то критериям — оно имеет мало шансов стать успешным. Здесь не идёт речь о смене религии и толкований. Христа в этой проблеме нет и близко, это исключительно светский, политический конфликт. Но государство не имеет права требовать от верующих удовлетворения своих собственных, политических прихотей. Оно должно обеспечить всем гражданам свободу совести, даже если их собственная совесть вводит их в заблуждение. Оно должно вести диалог и стимулировать. Именно так взращиваются свободные и креативные, а не испуганные и замкнутые народы.
Если познакомиться ближе с историями молодых, успешных стран, везде можно проследить одну тенденцию: все они терпимы к инакомыслию и везде существует верховенство права. Даже в новой мировой истории есть государства, с примерами куда более сильной взаимной ненависти, где благодаря дальновидным и здравомыслящим политикам удалось благополучно решить проблему, по крайней мере для своего и, как минимум, нескольких будущих поколений (какие политики будут в будущем, никто не знает). У нас же верховенство права заменено верховенством эмоций, а терпимость — фанатизмом и желчью.
Тот факт, что исторически у УПЦ появилась приставка МП, не делает её российской. Пожалуй, они бы и рады не упоминать об этом, но это, увы, не возможно. Я считаю, что в УПЦ сотни тысяч настоящих верующих, желающих Украине процветания, но не желающих, чтоб она, руками всякого рода деятелей, принуждала их к каким либо шагам, против их воли. Повторюсь: человек должен иметь свободу совести. В СССР было уничтожено огромное количество верующих священников МП как японских, немецких и каких угодно шпионов. Сейчас их притесняют в Украине, как российских шпионов, которыми они не являются. А с тем, кто таким является, необходимо работать точечно. Это дело для скальпеля, не топора. Если верхушка МП носит под рясой погоны, это не значит, что батюшка УПЦ в какой нибудь Малиновке — агент ФСБ. Как решить этот вопрос кардинально, если весь юго-восток страны — сплошное УПЦ? Пожалуй, больше половины солдат относят себя к УПЦ? Можно лишь представить, о каких масштабах нарушений прав человека идёт речь, и как сильно эти действия сталкнут украинцев лбами между собой. Разве прихожане пойдут в церковь, где им указывают, как молиться и кого слушать? Вреда от таких шагов гораздо больше, чем пользы.
В Северной Ирландии, к примеру, конфликт конфессий куда сложней, и крови там пролилось не мало. Но им хватает мудрости не повышать амплитуду, а жить с этим мирно, даже не смотря на многие войны с англичанами. Это первый пример, что пришёл в голову, а их гораздо больше.
В общем, на мой взгляд, роль приставки МП слишком преувеличина, но т.к. священники совершенно беззащитны перед покрываемым властью активизмом, мы проходим этап, когда можно легко прикормить свое патриотическое тщеславие, и при этом отжать имущество. В любом случае, я не претендую на истину в последней инстанции, и вполне допускаю, что где-то могу ошибаться. Ещё я рад, что можно спокойно с тобой об этом подискутировать, т.к. чаще подобные разговоры заканчиваются угрозами и оскорблениями.
