Страшные истории •|• ДОРОГА К ЧУЖОЙ ЖИЗНИ
Народ спасибо за вашу поддержку) И до следующей истории...)
Народ спасибо за вашу поддержку) И до следующей истории...)
Добро пожаловать. Оцени историю) Спасибо
Эта история случилась со мной в ту пору, когда я работал видеооператором и инженером по нелинейному видеомонтажу...
Я вернулся в свое скромное жилище, не без труда открыв дверь. Хотелось холодного кваса и спать, аппетита по такой жаре у меня не было. Попробовав кое-как примоститься на топчане, я, все-таки, прибег к совету Антона и перетащил толстый матрац, вместе с подушкой и одеялом, на койку в одной из камер для задержанных. В камере оказалась койка со скрипучей панцирной сеткой, но, в отличии от соседней комнаты, тут было прохладно. Кое-как устроившись, я попробовал задремать. На полноценный сон рассчитывать не приходилось, я всегда плохо сплю на новом месте, за исключением поездов, поэтому, открыв глаза и увидев, что мои наручные часы показывают половину шестого, я несколько удивился. Мне снилось что-то тревожное, как будто за мной кто-то наблюдал из темноты, но деталей сна я вспомнить не мог.
Я встал, умылся и принялся сооружать ужин. Все купленные мной консервные банки оказались без открывалки, а про консервный ключ я не подумал. Обругав последними словами ленивую продавщицу, я принялся исследовать ящики стола. В первом ящике я обнаружил потрепанную газету за 1979 год, с выцветшей черно-белой обложки мне заразительно улыбалась молодая девушка в бикини, под фотографией была фамилия и инициалы, которые мне ни о чем не говорили. Рядом с газетой лежала толстая связка с ключами. В соседнем ящике валялся серый фонарь с разбитым стеклом и ручкой-генератором, два пыльных стакана, металлическая кружка, в тон ей такая же металлическая миска с кое-где облупившейся краской и советский нож с гравировкой «Титан», имевший множество лезвий, в число которых входил и консервный нож.
Кое-как открыв первую попавшуюся консервную банку, которой оказалась килька в томатном соусе, я отрезал несколько ломтей хлеба и принялся за еду. Томата в кильке я не почувствовал, но сама рыба там была. Когда я запивал свой нехитрый обед минералкой, в дверь постучали.
Я прислушался, возможно показалось, но стук повторился. Немного подумав, я все-таки решил открыть дверь. На пороге оказалась обычная деревенская гражданка средних лет, она застенчиво улыбалась и нервно пыталась заглянуть мне за спину.
- А где Антон или Олег Андреевич? - спросила она.
- На счет Олега Андреевича не знаю, но Антон обещал приехать после восьми.
- А вы тоже с ними работаете? Незнакомая гражданка немного запнулась, пытаясь произнести какое-то слово, но видимо, она решила, все же, заменить его пространственным «с ними».
Очевидно, слово милиция или милиционер в этих местах предпочитали не употреблять.
- Не совсем, - уклонился я от прямого ответа, - вы что-то хотели?
- Хотела, можно мне войти?
Гражданка ловко протиснулась в дверной проем мимо меня, прошла в комнату, отодвинула от стола один стул и села на него. Я не стал закрывать дверь на ключ, все-таки, кто станет нападать на милицейское здание, и вернулся к столу, где незнакомка рассматривала остатки моего ужина. От воды она отказалась и перешла к цели своего визита.
- Я на счет того дела, с которым все не может разобраться Антон.
- Я не из милиции, если вы хотели поговорить о каком-то деле, то вам, наверное, лучше дождаться участкового, - прервал я ее.
- Я знаю, что вы не из милиции, но ведь вы работаете с ними по делу Зои? Вы экстрасенс? - задав этот вопрос, гражданка принялась сверлить меня взглядом, видимо, ожидая, какой-то реакции на ее слова.
- Нет, я не экстрасенс, - я постарался ответить без усмешки. Работая видео-оператором, меня принимали за многих экзотических личностей, но экстрасенсом я был назван впервые. Я оператор, - я указал кивком головы в сторону видеокамеры, лежавшей на топчане, пока аккумуляторы стояли на зарядке.
- Вы журналист? - глаза женщины полезли на лоб.
- Нет, я оператор, - снова повторил я. Я здесь для того, чтобы кое-что снять для вашего участкового и не более чем.
- Я знаю для чего вы здесь, - заявила женщина. Вы работаете с Антоном по делу о пропавших людях.
- Возможно, меня еще полностью не ввели в курс дела.
- Так вот что я вам скажу, молодой человек, - тон женщины стал набирать обороты. Уезжайте отсюда. Сегодня же! Вы здесь ничего не добьетесь. И Антону передайте, что это опасно. Будут еще пропадать люди, будут! И он с этим ничего поделать не может. До тех пор, пока знахарки не соберутся и не отговорят призрак Зои, она так и будет красть людей. Это она мстит так. Ее ж весной задушили и в воду бросили. Веруньке сон приснился, она Антону рассказывала, да только он и слушать ее не желает. Не верит он и все тут. А зря не верит! Веруньке никогда просто так ничего не снится! Она ж еще до пропажи Зои сны видела. Не хорошие сны были.
Она предупреждала ее, что ту беда ждет, предупреждала, чтобы осторожной была. Не блукатила одна в город. Да только кто ж теперь стариков-то слушает?! А потом ей другой сон приснился, что уже нет ее, что лежит она под толщей воды, Зоя-то. Да только Антон и слышать ничего не желает, — снова повторила она. Ну хоть вы то его отговорите от этой затеи. Верунька уже договорилась со всеми, скоро знахарки к нам приедут и отвадят ее от людей-то. Верунька говорит, что это все дьявольская книга сотворила, кто-то по ее неуспокоенной душе стал дьявольские строки читать. Тот, кто читал, не ведал, что делает, только вот само оно не пройдет теперь. Бойтесь той книги, пагубная вещь это. Кому она в руки попадет, тот уже не сможет жить спокойно.
Женщина говорила скороговоркой, не давая мне вставить слово, а потом она просто встала и ушла. А я остался сидеть, пытаясь стряхнуть с себя ошеломление. Не то, чтобы я верил во все эти россказни, но говорила эта гражданка, уж очень убедительно, - куда только подевалась та робость и стеснение, с которым я ее на пороге встретил.
Антон появился в половине девятого, когда солнце уже перестало палить и в воздухе появились первые признаки надвигающейся ночной прохлады.
- Ну что, соскучился, оголодал тут? - начал он с порога.
На пороге стоял жилистый паренек в спортивном костюме и кроссовках, наверное, я бы не узнал в нем того самого угрюмого деревенского участкового, с которым мы распрощались еще до обеда, если бы не красная бейсболка Детройт. Антон приехал не с пустыми руками, из матерчатой сумки он достал промасленную бумагу, в которую был аккуратно завернут кусок свежеиспеченной жирной деревенской курятины. Вслед за ней он достал фольгу, в которой ароматно пахла зажаренная картошка на сале, два сваренных яйца и термос с чаем.
- Вот, я так и знал, что хлеб ты сам купишь, - указал Антон на буханку черного хлеба, которую я так и не успел убрать со стола. Садись, поешь, мама наготовила, когда я ей про тебя рассказал, - смеясь, продолжил говорить Антон, расставляя еду передо мной на столе.
- А это что? - хохотнул он, отрезая ломоть хлеба от буханки. Ты его что, неделю назад, что ли, купил, да все не съешь никак? Или Любочка в тебе своего не признала? - улыбка участкового стала, практически, до ушей. Ни за что не поверил бы утром, что он так улыбаться умеет.
- Если Любочка это та, - я запнулся, подыскивая слова, которыми смог бы, не рискуя никого обидеть, описать ту злобную, неряшливую, неопрятную особу в магазине, которая, в числе прочего, подсунула мне две банки консервов с просроченным сроком годности, теплую минералку, черствый хлеб, да при этом обманула меня, не меньше, чем на сторублевку, - то да, это она.
Видимо, выражения моего лица, пока я основательно подбирал слова, красноречиво говорило за меня, так что, Антон не выдержал и расхохотался:
- Ага, Любаша может.
Я вспомнил магазин, этот нелепый металлический сарай с тусклой лампочкой и скрежещущем вентилятором, представил каково там сидеть несколько часов к ряду. Я не злой, а если и злой, то не на столько, я простил ей просроченные консервы, сторублевку и черствый хлеб, - да ладно, не обеднею.
- Ну чего смотришь? Ешь - да поехали.
Антон, продолжая улыбаться, смотрел на меня, а я принялся за еду, тощая консервированная килька и черствый хлеб никак не помешали моему аппетиту.
- Автограф у тебя взять, что ли? - продолжал подшучивать Антон, - ты ж, вроде, знаменитость, в новостях работал.
- Ага, работал, - подтвердил я, - только у тебя извращенное представление о знаменитостях. Тебе сказать сколько мне там платили?
- Не будем о грустном, - снова рассмеялся Антон, - нас ждет сегодня чудесная ночь на кладбище, полная комаров и романтики.
С последними словами он посерьезнел, и я воспользовался моментом, чтобы сменить тему, и кое-что разузнать:
- Слушай, я не успел тебе рассказать, ты с порога такой веселый зашел, а тут… В общем, пока тебя днем не было, ко мне сюда зашла одна интересная дама средних лет, слухи рассказывала и все тебя от этой затеи отговорить пыталась. Она сказала, что уже разговаривала с тобой на эту тему. И она и Верунька, но ты их слушать не стал, вот теперь через меня к тебе достучаться пыталась. Ты, вообще, в курсе про слухи? Что Зои нет больше, она теперь призрак, который людей ворует, про книгу какую-то, про знахарок, которые здесь у вас в скором времени собраться должны? Что ты мне про это дело не договариваешь, и кто такая эта Верунька?
С Антона разом слетело веселье, его глаза посерьезнели. Только что передо мной сидел молодой, веселый парень, а теперь я видел в нем человека, измученного нерешенными проблемами. Немигающим взглядом участковый уставился в стол и превратился в старика, которому без малого тридцать лет.
- Слухи, говоришь? Слухи-то я слышал. Я тебе больше скажу, вот где они у меня уже, эти слухи, - Антон неожиданно посмотрел мне в глаза и показал ладонью поперек горла, - ты веришь, что во сне можно человека найти? - вот и я не верю, - не дал он мне, даже, задуматься над вопросом. А Верунька кто? - да бабка-целитель местная. У нас тут в каждой деревне таких по одной на улицу, а вместе они, так вообще - сила, во всяком случае, так они про себя думают. Учат друг - друга, мастерство передают от бабки - к внучке, от внучки - к Жучке, - не весло пошутил Антон, - а мне-то что с этих знаний? Мне человека найти нужно, а если нет его, то мне доказательства нужны. Доказательства и виновные, которые должны за это ответить.
И про темную книгу мне они все уши прожужжали, что ее нужно найти и сжечь в лесу. Их послушать, так целая схема получается, преступный заговор. Темный человек заманил невинную деву на берег озера и утопил ее там, - неумело попытался сымитировать Антон чей-то скрипучий старческий голос, - а потом тот темный человек дал в руки друзьям погубленной девы черную книгу и научил, как воззвать ее в наш мир обратно. И что мне с разговоров с этих? Мне так и записать в протокол? А тело где?
Ищи следы на берегу пруда, - снова проскрипел Антон, - а ты знаешь ли, Макс, сколько у нас тут прудов в округе? Ты хоть представляешь сколько их тут? А человек этот темный, мне, блин, кого искать? Вот про подростков с книгой, это уже ближе к истине. Про книгу не знаю, но подростки присутствуют. В общем-то, за этим тебя сюда и пригласили, они на кладбище по ночам собираются и хулиганят там. Я догадываюсь наверняка кто это, а как ты всех их на камеру снимешь, мне сразу будет что предъявить им. Поговорю, попугаю, а там, глядишь, может быть, эта ниточка и к Зои выведет, или к ее убийце, если этим знахаркам верить.
Всем добра, продолжение следует...
Часть 1, Часть 2, Часть 3
Прошу прощения за возможные ошибки и опечатки, но у автора нет права выкладывать текст из готового произведения - таковы требования издательства. С Вашего позволения, выкладываю чистовик.
обратите внимание:
Фрунзенск-19. Закрытый и мертвый
Бежать больше некуда, город закрыт
Закулисье (Бесплатно по ссылке) 18+
"Брось нож или буду стрелять!" - этот приказ звучит угрожающе. И хуже всего такое слышать от полицейского, тем более, что никакого ножа у профессора психологии при себе не имелось. Когда Ларинцев понял, что попал в руки обычных преступников, ему казалось, что хуже быть не может.
Он ошибался, опасный и таинственный эксперимент уже начался. Задача - выжить и вернуться обратно.
Эта история случилась со мной в ту пору, когда я работал видеооператором и инженером по нелинейному видеомонтажу...
Пара джинсов, пара футболок, спортивный костюм и сланцы, - все это без труда уместилось в дорожную сумку. Мой автобус до станции Нижнедевицк отправлялся в восемь-тридцать с центрального автовокзала. Ворчливый водитель с трясущимися руками принял мой билет, недовольно покосившись на объемистый чехол с видеокамерой и дыхнув на меня перегаром мотнул головой в сторону салона, - мол располагайся.
Вопреки моим ожиданиям, автобус был, практически, пуст. Помимо меня, этим жарким июльским утром в Нижнедевицк ехало всего шестеро пассажиров, так что разместился я, можно сказать, с комфортом. Но вот дальше начинались два часа ада. Мотор автобуса ревел, как дикий медведь, с трудом набирая скорость не более семидесяти километров в час, в открытых окнах гудел поток раскаленного воздуха, временами заглушая рев двигателя.
Пот лился с меня ведрами, уже через четверть часа моя футболка намертво прилипла к спине, а уши перестали что-либо слышать, кроме гула мотора и гудения ветра. Мне было не чем дышать, и я уже всерьез подумывал о том, чтобы попросить водителя остановить эту адскую душегубку и вернуться в город пешком, когда мой взгляд случайно упал на пожилую женщину, сидевшую в двух местах впереди меня. Не смотря на изрядную полноту, она выглядела бодрой и довольной жизнью. Рядом с ней стояли две здоровенные авоськи, на ее голове был повязан цветастый платок, со стороны показалось, что она просто наслаждалась поездкой. Глядя не нее, я собрал в кулак всю силу воли, которую ухитрился найти и терпел. Уж не знаю, каким чудом, но через полтора часа я прибыл в пункт назначения. Живым.
Кое-как выбравшись из автобуса, я успел сделать не более десяти шагов, как мое плечо сзади сжала крепкая рука. Обернувшись, я увидел незнакомого парня, чуть повыше меня ростом и лет на пять постарше. Он был одет в милицейскую форму с закатанными рукавами и красную бейсболку с логотипом «Красные крылья. Детройт», которая никак не сочеталась с милицейской формой, что, по-видимому, нисколько не смущало носившего ее молодого человека.
- Антон, - представился он, протягивая мне руку.
- Максим, - сказал я, ответив на его рукопожатие.
- Знаю, оборвал он наше знакомство, - иди за мной, машина там.
Где там, Антон не уточнил и быстро зашагал вперед, не обернувшись и не предложив мне помощи с вещами. Стараясь приноровиться к его быстрому шагу, я дошел до красной «девятки», стоявшей прямо под знаком «остановка запрещена». Метрах в двадцати от его машины, двое сотрудников ГИБДД отлавливали испуганных водителей, на красную девятку они не обращали внимания.
- Пить хочешь? - спросил Антон, открывая машину.
Я молча кивнул. После автобусного ада, пить я хотел, да еще как.
- Тогда терпи. По дороге киоск будет с нормальным квасом. Там остановимся.
- А тут чего? - я с завистью посмотрел на небольшую очередь, окружившую бойкую девушку, стоявшую на раздаче возле бочки с надписью «Квас».
- А тут лучше не пить, - не стал вдаваться в подробности участковый.
Сидеть на переднем сиденье с камерой в руках было неудобно, но за время операторской деятельности я привык ко всякому. Кондиционера в машине не было, ручка, опускающая окно, на моей двери отсутствовала, но все равно ехать на машине было лучше, чем сидеть в автобусе. Минут через десять Антон остановился возле киоска, продающего напитки. В отличии от разливной бочки на автовокзале, у этого киоска стояла солидная очередь, человек в пятнадцать. Открыв багажник, Антон достал оттуда две пузатые кружки и уже с ними направился к киоску, минуя очередь. К тому моменту у меня на столько пересохло в горле, что вкуса я, практически, не почувствовал, но холодный квас вернул меня к жизни.
Мы снова тряслись в машине. Дорога и у автовокзала-то была, мягко говоря, так себе, а чем дальше мы от него отъезжали, тем хуже она становилась. Но наличие кочек и ям нисколько не смущало водителя. Красная девятка, подпрыгивая на ухабах, летела вперед, не сбавляя скорость. Ремня безопасности на моем сиденье не оказалось, мне оставалось упереться ногами в пол и ухватиться рукой за дверную ручку, другой рукой я крепко прижимал к себе камеру, мысленно похвалив себя за то, что не поддался соблазну положить ее на заднее сиденье. Из дребезжащих колонок хрипел «Сектор Газа», хрустело под капотом, из-под правого колеса временами раздавался скрежет.
Дорога вконец запаршивела, иногда Антону приходилось съезжать на обочину, чтобы объехать очередную яму глубиной покалено. Мы миновали редкие домишки и теперь мчались по узкоколейке, слева и справа от которой, на сколько хватало глаз, тянулись поля вперемешку с редкой лесополосой.
- Ну рассказывай, - обратился ко мне Антон.
- Чего рассказывать то? Я думал, что это ты мне расскажешь, для начала, какого черта я сюда вообще приехал?
- А я уже думал, что ты не спросишь, - усмехнулся он.
- А я думал, ты сам расскажешь, так сказать, введешь в курс дела.
- Да рассказывать-то особо и нечего, - вздохнул участковый, при этом его бодрое, молодое лицо сразу постарело и посерьезнело, вокруг глаз залегли морщины, лоб нахмурился. Полгода назад у нас в селе девушка пропала. Возвращалась она вечером от своего парня из города, обычно наоборот бывает, парни из города к деревенским девчонкам в гости ездят, а у нее обратное случилось, так вот, возвращалась она под вечер уже. До автовокзала она доехала, значит, а дальше… Дальше деревенские автобусы ходят нехотя, как дети в школу.
В общем, своего автобуса она не дождалась, доехала до Синих Липягов, а дальше на попутках. Там на остановке ее последний раз местные ребятишки видели. Высокая, рыжеволосая, в желтой юбке и с большим синим платком на шее, ее ни с кем не перепутаешь. Домой в тот вечер она не доехала, а на следующий день ее мать к нам в милицию заявление о пропаже дочери принесла. Через неделю розысков двое граждан объявились, которые в день пропажи Зои видели, как машина, по всем приметам похожая на ту, в которой девушку в последний раз видели, стояла на обочине дороги, а возле нее стояли и ругались мужчина и высокая, рыжеволосая девушка, наверное, Зоя. Больше ее никто не видел.
Случилось это в начале весны, у нас до сих пор идет розыск. А в начале лета люди пропадать стали. На данный момент, насчитываем уже пятерых пропавших и это только за три месяца. Все они молодые мужчины. В основном, либо пешком идут, либо в автобусах их последний раз видят, один, правда, на своей машине ехал. Свидетели утверждают, что всех мужчин видели в обществе высокой, рыжеволосой девушки с синим платком на шее, но и это еще не все.
Уже месяц, как наши местные жители, живущие ближе остальных к кладбищу, жалуются на ночные дебоши, устраиваемые ночью на кладбище. По их словам, какие-то подростки там ночью устраивают шабаши, с разжиганием огня и кровопусканием. А, иногда, и с жертвоприношениями - местные потом по утрам на кладбище тушки зарезанных животных находят.
- Вы не знаете кто это и хотите, чтобы я эти шабаши на камеру снял, чтобы потом опознать их по пленке? - не удержался я от вопроса.
- Да знаем мы все, тут тебе не город, - обиделся Антон. Тут людей-то всего знаешь сколько живет? А подростков еще меньше. Меня другое волнует. Главное - кто эти подростки, которые ночные ритуалы устраивают. Был бы то сын председателя, или племянник гаишника старшего Мицюка, - ты его у автовокзала видел, я бы не удивился. Но вот про тех ребят, про которых я знаю, что это они - никогда б не подумал. И да, я хочу, чтобы ты все снял на камеру, чтобы было потом что предъявить им, да и чем перед начальством отчитаться, - добавил он уже более спокойным тоном.
Машина свернула с основной дороги на грунтовку и дальше мы поехали через поля. Через открытое водительское окно в машину задувало пыль и мелких насекомых, странно, но грунтовая дорога оказалась гораздо ровней, чем асфальт, с которого мы недавно свернули. Поля сменила березовая роща, которая неожиданно перешла в кладбище, за которым начинался совхоз Першино, как гласил покосившийся щит на въезде.
- Ну, вот мы и приехали, - невесело выдохнул Антон.
При въезде в совхоз снова начался асфальт, вместе с ямами. Мы проезжали мимо сдвоенных, покосившихся домов, мимо ворот и сараев. Изредка, вдоль дороги попадались хмурые небритые мужики, которые, нехотя, кивком головы приветствовали Антона, тот отвечал им с таким же радушием. Всюду, куда я не поворачивал голову, царила разруха и запустение. Наша девятка подъехала к небольшому одноэтажному кирпичному зданию, окрашенному в бледно-желтый цвет, ни каких вывесок над зданием не было. Антон заглушил двигатель и вышел, сильно хлопнув дверью:
- Ну, вот мы и на месте, - сказал он.
Я вышел из машины, пытаясь размять мышцы спины, затекшие во время поездки. Участковый с хрустом открыл дверь, каким-то хитрым Т-образным кличем.
- Заходи, располагайся.
Я вошел внутрь. Внутри оказалась всего одна маленькая квадратная комната с двумя зарешеченными окнами. Снаружи я не заметил решеток, видимо давно немытые окна с трудом пропускали внутрь солнечные лучи. Возле одного окна стоял стол с двумя стульями, возле другого был короткий топчан с подушкой и одеялом, рядом с ним ютилась покосившаяся тумба с чумазым чайником и пыльным графином.
- Дом, милый дом, - хохоча и глядя на меня, как сумасшедший, выдавил Антон. Кстати, ты к нам надолго приехал? - не унимался он.
- Пока не сниму твое видео, - ответил я. А что это? Похоже на казарму.
- Это милиция. Вернее, сам милицейский участок у нас в Нижнедевицке расположен, а это просто опорный пункт. Которым мы время от времени пользуемся, - пояснил Антон.
- И ты предлагаешь мне здесь жить неделю?
- Да не неделю. Антон, наконец-то, справился с приступом хохота и снова превратился в скучного, неразговорчивого районного участкового. Не бойся, я думаю, дня за два, ну максимум три, мы управимся. Да и не так плохо здесь, как ты думаешь, поверь на слово, остальные места похуже будут, где тебе еще переночевать предложат. А тут свой дом под ключ, - снова не выдержал и хохотнул участковый, - на топчане спать неудобно, наши ребята, когда дежурить тут приходится, спят в камерах. Там, - показал он головой в дальний конец комнаты, - уборная и душ, а рядом с ним две раздельные камеры. Там койки удобнее, да и прохладнее там. Матрац с подушкой перенеси только, а то там нет.
- А если сюда ночью кто-то из «ваших» приедет? Или привезут кого?
- Да какой там! На кой сюда кто ночью-то поедет? Здесь и днем-то кроме меня никого. А про привезут, так ты, вообще, забудь, тут тебе не город. Тут все свои. Когда сюда кого-то сажали, в общем, такие случаи можно по пальцам пересчитать. Магазин за углом, я бы на твоем месте поспешил, - сказал Антон, глядя на часы, - сейчас двенадцать, а после двух его уже закрыть могут. Только будешь уходить, дверь за собой закрой, ключ на столе оставлю. Просто так она не закроется, нужно на нее плечом надавить, тогда только ключ в замке повернется. Ну, в общем, осваивайся, а мне по делам нужно. Я в Нижнедевицк поеду, а вечером вернусь. Часов в восемь. Бывай.
Я положил чехол с камерой на топчан, вынул кошелек из дорожной сумки и заскочил в туалет. Я спешил, чтобы потренироваться в открывании замка, пока не уехал Антон, но опоздал. Когда я выбежал на улицу, красная девятка, поскрипывая и громыхая, уносилась прочь. Чертыхаясь, я стал закрывать дверь. С первого раза у меня не получилось, дверь не доходила до дверного проема сантиметров на десять. Я попробовал навалиться на нее всем весом, но этого оказалось мало. Что-то в двери «бомкнуло», но в дверной проем она не стала. Тогда я с размаху приложился по ней плечом, получилось уже лучше, но все равно, дверь не закрылась. Со второго раза мне удалось, - что-то в двери хрустнуло, плечо прострелило болью, но ключ провернулся в замке. Когда боль в плече утихла, я похлопал руками по карманам джинсов, холодея от страха, но кошелек оказался в кармане. Прежде чем в следующий раз выйти на улицу, я сто раз подумаю.
Я стоял, озираясь по сторонам, вспоминая, в какую сторону указал Антон, когда говорил про магазин. Мимо меня прошли два подвыпивших мужика, разглядывая меня с ног до головы. Несмотря на то, что вывески на здании не было, все местные, наверняка, знали, что это за здание и какие люди из него выходят. Справа от себя я увидел чумазого пацаненка лет пяти, в одной руке он держал пакет молока, в другой нес надкусанную буханку горячего черного хлеба. Стало быть, магазин в той стороне, и я зашагал в его сторону.
Магазином оказался ржавый железный гараж, в покосившуюся дверь которого вело несколько полусгнивших деревянных ступеней. Внутри горела одинокая лампочка, с трудом освещавшая скудный ассортимент и полную продавщицу, сидевшую вплотную к дрожащему вентилятору. Как она выживала в духоте этих металлических стен, я не представлял. Поначалу, мне показалась, что она спит, она никак не отреагировала на мое появление, лишь зрачки ее глаз нехотя взяли меня на прицел.
- Здравствуйте, поздоровался я, - мне б чего поесть и попить.
Но предложений не последовало. Что ж, придется подбирать необходимое самому.
- Что у вас из еды есть? - снова попробовал я.
Продавщица молча обвела глазами полки с товарами, - мол, выбирай сам. Да я бы и выбрал, было бы из чего выбирать.
- Макароны есть, которые можно кипятком заварить?
Полная дама отодвинулась от вентилятора и с интересом уставилась на меня, как смотрят на человека, только что сморозившего полную чушь. Видимо, в этом совхозе лапшу быстрого приготовления еще не изобрели. На прилавках были спички, крупы, обычные макароны, консервы и туалетная бумага. В небольшом холодильнике света не было, но сквозь стекло я заметил две бутылки с минеральной водой.
В итоге, через несколько минут я вышел из магазина с несколькими банками консервов, буханкой черного хлеба, который, вопреки моим ожиданиям, оказался далеко не сегодняшним, и двумя бутылками минеральной воды из холодильника. Стоит ли говорить, что минералка оказалась теплой?
Всем добра, продолжение следует...
Часть 1, Часть 2, Часть 3
Прошу прощения за возможные ошибки и опечатки, но у автора нет права выкладывать текст из готового произведения - таковы требования издательства. С Вашего позволения, выкладываю чистовик.
Закулисье (Бесплатно по ссылке) 18+
"Брось нож или буду стрелять!" - этот приказ звучит угрожающе. И хуже всего такое слышать от полицейского, тем более, что никакого ножа у профессора психологии при себе не имелось. Когда Ларинцев понял, что попал в руки обычных преступников, ему казалось, что хуже быть не может.
Он ошибался, опасный и таинственный эксперимент уже начался. Задача - выжить и вернуться обратно.
Голос за бесплатную книгу добавляет 100 очков к карме.
Имена и Фамилии действующих лиц не изменены.
Стояло жаркое лето две тысячи второго года. Столбик термометра в центре Воронежа показывал тридцать восемь градусов днем и двадцать девять ночью. Под ногами прохожих, переходящих улицы, плавился асфальт. Камера снимает панораму улицы в центре города, возле пешеходного перехода. Загорается зеленый свет пешеходам, и группа людей спешно перебегает дорогу. Среди них идет девушка в красном платье и туфлях на высоком каблуке. Камера ловит ее в объектив и показывает крупным планом, как раз в тот момент, когда ее правый каблук впивается в асфальт и ломается. Девушка неловко падает, но успевает выставить перед собой руки. Мягкий асфальт тут же хватает ее ладони. Пытаясь освободить руки из липкой массы, девушка упирается в асфальт коленом и в этот момент она поднимает лицо, и смотрит прямо в камеру. В ее глазах букет из боли, досады, раздражения.
Нет, это не была постановочная съемка, как утверждали многие мои знакомые, это была мастерская работа молодого, талантливого видео-оператора. Оказаться в нужном месте - в нужное время, выбрать правильный ракурс съемки, а главное, - уметь предвидеть события до того, как они случатся - вот главный секрет успеха человека, стоящего с той стороны видеокамеры. А с той стороны камеры стоял я.
Все это, как и многие другие сюжеты, снятые мной, блеснуло и кануло в лету, вместе с одним из довольно успешных каналов центрального телевидения Воронежской области. В начале лета, когда ничего не предвещало беды, в студию, где наша немногочисленная съемочная группа готовилась к выезду на место событий, зашел наш директор. Директор студии, главный продюсер, владелец канала - все это умещалось в высоком молодом человеке, лет тридцати на вид.
В студии было прохладно, на небольшую комнату работало целых два кондиционера, наша съемочная группа, состоявшая, к слову, из четырех человек, допивала дежурный кофе и проверяла оборудование перед выездом. Безукоризненный черный кофе, как всегда, был сварен на небольшой кухне, располагающейся в соседней комнате, нашей бессменной ведущей - черноокой Анжелой. Наш канал, для которого мы старались, на тот момент продержался на плаву два года с хвостиком и последние полгода, исключительно стараниями Анжелы, ну и моими, разумеется.
Помимо красоты и умения варить черный кофе, у Анжелы было еще много талантов, незаменимых для телевидения. Мимика ее лица всегда гармонично менялась вместе с сюжетом, развивающимся на ее фоне. Также, как я, находясь за камерой, умел предчувствовать развитие событий, попадающих в объектив и выхватить главное из них крупным планом, Анжела умела предвидеть ответы собеседников. При взятии интервью у случайных прохожих, она всегда могла с легкостью уместиться в кадр, микрофон держала так, чтобы любой собеседник перед камерой чувствовал себя легко и непринужденно, а мимика ее лица реагировала на ответы собеседника, подчеркивая ключевые фразы и интонации еще до того, как они были сказаны.
Ну, раз так, то грех будет не выделить и двух оставшихся участников съемочной группы. Высоченный Кирюха - наш звукорежиссер, на выезде отвечавший за общий фон, шум улиц и прочее. Во время работы он всегда находился рядом со мной, вернее, рядом со съемочной камерой, его микрофон, как и он сам, кружили вокруг меня, при этом, никогда не попадая в объектив. А это, я вам скажу, своего рода, тоже талант, да еще какой! Не верите? А зря не верите! С Кириллом, к слову, мы провели в студии не одну ночь, спешно монтируя отснятые за ночь сюжеты к выходу утренних новостей на нашем канале. Во время таких ночных авралов, кофе, как правило, варил Кирилл. Тот же кофе, в той же турке, но он ни разу не получился таким же ароматным и насыщенным, как у Анжелы.
Ну и Вадим, водитель нашего «новостного мобиля», как мы называли хендай сонату, возившую нашу немногочисленную съемочную группу. Вадим, помимо баранки автомобиля, отвечал за пучки шнуров, неминуемо преследующие любую операторскую деятельность. Несколько раз во время съемок динамичных сюжетов, я буквально влезал в объектив камеры и, лишь в последний момент успевал заметить какое-то препятствие под своими ногами. Но ни разу не споткнулся и не упал, за что часто мысленно благодарил Вадима. Помимо этого, он часто отгораживал прохожих от нашей съемочной группы, которые норовили пройти вплотную к нам, стоявшим в людном месте в час-пик. Уж не знаю, как он это делал, но делал и точка. Так что, скажу, забегая вперед, что мне было грустно расставаться со всеми участниками нашего тесного съемочного коллектива.
Итак, в студию, где вышеупомянутые герои готовились покинуть уют кондиционеров и выйти под палящее солнце в поисках новых сюжетов, зашел наш директор Игорь Вячеславович. Несмотря на летнюю жару, он, как и всегда, был одет в строгий деловой костюм с галстуком, а на лице сияла привычная улыбка. Директор не часто баловал нас своими визитами, но, время от времени заходил к нам перед выездом, чтобы внести важные коррективы в предстоящий сюжет. Его нынешний визит, казалось бы, ничем не отличался от остальных визитов, но мой наметанный глаз оператора тут же выхватил сжатые кулаки, которые никак не сочетались с образом успешного, не обремененного проблемами директора канала. А также, я обратил внимание на лицо Анжелы, оно, в отличии от лица директора, выражало тревогу и злость.
- Анжела, да ты просто зеркало зрительских эмоций! - вспомнилась мне реплика Игоря Вячеславовича, после первого же сюжета с участием Анжелы.
И сейчас это зеркало отражало правду, в отличии от маски, надетой на лицо продюсера… Игорь Вячеславович, не вдаваясь в подробности, известил нас о том, что наш канал прекращает свою деятельность на телевидении, в силу непреодолимых препятствий. В связи с этим, он благодарит нас за все отснятые и не отснятые сюжеты. Все это было так неожиданно, что мы стали, как вкопанные. Помнится, Кирюха еще спросил у директора:
- Так мы готовы уже к выезду на съемки, нам выезжать или нет?
Игорь Вячеславович, немного озадаченный вопросом Кирилла, да и, по всей видимости, ситуацией в целом, помявшись, ответил:
- Можете выезжать, если хотите. Но в эфир это уже не выйдет. Да и оплаты, вероятней всего, за это уже, тоже, не будет.
Директор ушел, а мы стояли и смотрели друг на друга. За эти несколько минут, в которые и уложился весь разговор, мне показалось, что температура в студии поднялась до уличной жары и я, машинально, бросил взгляд наверх, убедиться, что кондиционеры работают. Два новеньких кондиционера LG продолжали работать, в отличии от нас…
Через две недели начался июль, в тот момент я уже работал на новом месте. Новым местом работы была одна из пожарных частей Воронежа, но пожарным я не был. В силу опыта и навыков, полученных на предыдущей работе, я, по-прежнему, работал видео-оператором и инженером по видеомонтажу, но уже на новом месте.
Новое служебное помещение, отведенное мне под студию в пожарной части, оказалось гораздо больше и светлей той студии, в которой еще недавно помещалась наша съемочная группа, но вот с кондиционерами тут было плохо. Вернее сказать, кондиционеров на всю пожарную часть не было от слова совсем. И все равно, жаловаться мне было грех. Я получил огромную комнату целиком под свои нужды, дорогую видеокамеру в свое полное распоряжение, а также дорогое оборудование для видеомонтажа. Одна видеомонтажная панель длинной в несколько метров, могла накладывать звук, оцифровывать изображение, наносить титры и спецэффекты, и еще имела до чертиков разных кнопок и тумблеров, назначение которых мне так и не понадобилось.
Зарплата была так себе, ощутимо ниже, чем в среднем по городу, но имея дорогую видеокамеру и круглосуточный доступ на рабочее место, у меня всегда были заказы на съемки банкетов, свадеб, юбилеев и прочего. Так, что, в итоге я оказался в заметном плюсе, только по своему старому коллективу я сильно скучал.
В мои новые обязанности входило создание видеороликов с пропагандой противопожарного режима, будь то лес, или салон автомобиля, а также пробуждения в сознании граждан техники противопожарной безопасности в жилых помещениях. Ну и выезд с дежурным пожарным расчетом на непосредственное место тушения пожара, время от времени, в мои обязанности, тоже, входило. Вот, только пожаров в то лето в городе не было. Не смотря на жару в городе, сухие леса вокруг него и прочие климатические условия, работы у нашей пожарной части не было совсем.
А мой начальник, краснолицый капитан Евгений Афанасьевич, из кожи вон лез, все кричал:
- Ты мне дурака не включай, ты репортаж гони! Ты же, говоришь, что раньше в новостях работал, на каком-то канале, так? А раз так, то сделай мне видеорепортаж о самоотверженном тушении пожара средствами нашей пожарной части, понимаешь, или нет?! - армейской скороговоркой, чеканя каждое слово и постепенно повышая интонацию, кричал мне в лицо капитан.
- Ну, если нет пожаров, Евгений Афанасьевич, ну нету их! Так, где ж я вам сюжет возьму, ну не самому же мне пожары устраивать?
Такой разговор на повышенных тонах состоялся у меня с начальником в середине июля. Было жарко и я не сдержался, ответил тон - в тон начальнику. Но, в ответ на мою грубость, товарищ капитан, как-то, вдруг, неожиданно сбавил тон и сказал доверительным голосом:
- Понимаешь, Максим, да если бы оно мне нужно было, - проблем бы не было, а это, ведь, не мне нужно, это с меня «на верху» требуют, им «вынь - да положъ»! Ты же теперь не кто-то там, а пожарный, без пяти минут офицер пожарной части, - так прояви смекалку и достань мне репортаж до конца месяца! - добавил начальник, возвращаясь к своему обычному тону.
- При слове офицер, Макс, у тебя глаза загораются! - как-то раз сказал мне командир одного из пожарных расчетов, с которым я часто выезжал на выезды.
Славка всегда говорил прямо. Он был здоровым мужиком, под сто девяносто сантиметров росту и, несмотря на свой авторитетный живот, который, по-видимому, приходил в гости за долго перед Вячеславом Ивановичем, был прямым, как струна, - под стать своему прямолинейному характеру. Иногда, мне казалось, что у Славки раздвоение личности. Он резко пресекал все мои изначальные попытки узаконить в нем начальника, которые выражались в обращении к нему по имени-отчеству и на ВЫ в курилке, как называли мои теперешние коллеги общую комнату на втором этаже пожарной части.
- У тебя в глазах, что ли двоится? Да и ни каких Вячеславов Ивановичей тут нет! - в который раз отчитывал меня начальник расчета Никитин за мои попытки фамильярничать не к месту.
Но стоило к нему обратиться без регалий во время выезда, получишь обратный нагоняй. А, поскольку, все эти воспитательные разглагольствования были задействованы при свидетелях, под дружный хохот «коллег по цеху», я быстро понял, что к чему.
Как раз, во время очередного дневного дежурства бригады Никитина в пожарную часть поступил сигнал от жильцов старой пятиэтажки, расположенной, к слову, по соседству с нами, о том, что из подвала их дома валит дым.
Пожарный расчет на стареньком, повидавшем всякое, пожарном автомобиле выехал на вызов. Я, в последний момент, успел схватить камеру и втиснуться на переднее сиденье автомобиля, умудрившись потеснить Вячеслава Ивановича ближе к водителю.
Когда мы приехали на место вызова, оказалось, что никакой нужды в нас тут не было. В общем-то, тут вообще не было необходимости что-либо тушить. Возгорание произошло в подвале одного из подъездов старенькой, пожелтевшей «хрущевки» вследствие того, что местные пионеры, из числа жильцов этого дома, пытались своими силами испечь картошку, непосредственно - в подвале этого дома. Не знаю, доводилось ли Вам бывать в подвалах таких пятиэтажек, а если нет, то попробую описать. При входе в подъезд, на верхние этажи ведет лестница, с маленькими, до смешного частыми ступеньками, а слева от этой лестницы расположена дверь, сразу за которой начинаются ступени, ведущие в подвал.
Подвал не глубокий, с десяток таких же мелких ступенек, как и в подъезде, приводят в узкие, пыльные коридоры, с множеством ответвлений. Стены коридоров хвастаются настоящим кирпичом, кое-где сохранившим еще гравировку номера госта, по которому он был изготовлен во времена Советской власти и более свежими надписями, сделанными краской, что называется, от руки. В этих лабиринтах времен эпохи СССР, мне запомнилась лампочки Ильича, одиноко висевшая у спуска с лестницы и надпись на противоположной стене, сделанной, очевидно, местным разнорабочим, прогуливавшим, в свое время, уроки русского языка: «сволачь, убери свой мусар!». Вероятно, что тот «рукописец», который потрудился нанести эту надпись на стену, а также незатейливый любитель мусора, которому было адресовано сие послание, уже давно не жили в доме, но надпись осталась.
К слову, всякого хлама, сваленного вдоль стен аккуратными кучами, в подвале хватало, ну а как иначе, - он же отдан под нужды жильцам дома. На всем протяжении стен подвала, хаотично расставлены деревянные двери с номерами квартир, огораживающие, по всей видимости, имущество граждан от своих же соседей. Возле одной из таких деревянных дверей и произошло возгорание, вследствие которого, наш пожарный расчет и оказался здесь.
Дверь выгорела не слабо: в нижней части двери древесина обуглилась и, практически, рассыпалась в пыль, а верхняя часть почернела, но осталась целой. Судя по мокрым следам на двери, можно было догадаться, что ее совсем недавно кто-то тушил своими силами. Принимая во внимание, скверный запах, исходящий от двери, выходило, что тушили ее подручными средствами, а именно, - какими-то древними соленьями, употреблять которые в пищу уже давно не стоило.
К дому мы подъезжали в спешке, проезжая по двору наш водитель, Андрюха, который в свободное время любил послушать рассказы моей былой операторской работы на канале новостей, непрерывно сигналил, безуспешно пытаясь отогнать любопытных детей, желавших ухватиться за машину и прокатиться на ней. Но, уже подъезжая к нужному подъезду, которым оказался последний подъезд с дальнего конца дома, было ясно, что нас тут никто не ждет. Возле того окна, ведущего в подвал, из которого еще курился небольшой дымок, крутились местные подвыпившие зеваки, но тушить было нечего.
В общем-то, кроме Никитина, который первым проследовал в подвал на место возгорания и меня, старающегося не отставать от него и отснять хоть что-то полезное для нарезки предстоящего видеоролика, который с меня так жадно тряс мой начальник, больше в подвал никто не проследовал.
Следом за нами, в подвал дома спустился бодрый дедок, оказавшийся старшим по подъезду и, непосредственно, хозяйка подвала с испорченной дверью, - неопрятная, говорливая женщина средних лет. Она бодро жестикулировала, обвиняя в случившемся всех в округе, начиная с Селеверстова, по-видимому, ее соседа с какой-то там квартиры и заканчивая всей местной школой, расположенной рядом с домом. От нее сильно пахло алкоголем и сквернословила она через слово, поэтому, Вячеслав Иванович не стал заострять внимание на ее словах. Он, по-быстрому, достал лист бумаги и, не отходя от двери со следами возгорания, набросал протокол, в котором, помимо него самого, неохотно расписалась хозяйка подвала и старший по подъезду. На этом наш выезд можно было считать завершенным. Ничего интересного не случилось, и снимать, решительно, было нечего. И тут мне в голову неожиданно пришла шальная идея о том, как сделать репортаж из ничего, - не зря же я полгода проработал видео-оператором, делая из обычных вещей, яркие, запоминающиеся новости.
Решившись, я повесил камеру на шею и быстро подбежал к обугленной двери. Поелозив по ней руками, рискуя подхватить занозу, я на совесть измазал обе ладони сажей, после чего, мухой кинулся к начальнику расчета и, став на носочки, так как он был мужик здоровый, провел своими ладонями по потным щекам Вячеслава Ивановича. Получилось отлично, - он, как главный герой американских боевиков, которые в те времена крутили по всем приличным видеосалонам нашего города, выглядел брутальным: крутым и чумазым. Пока Слава двигал свою челюсть взад-вперед, пытаясь понять, что я делаю, я ухитрился нахлобучить каску ему на голову и, повернувшись, дал деру.
Я быстро бежал к выходу из подвала, так как попасться в большие Славкины лапы раньше времени, никак не входило в мои грандиозные планы. Мне в спину летели оскорбительные слова, каждое из которых заканчивалось одним и тем же вопросом:
- Смешно тебе, да?! Посмеяться решил?!
А также, звучали предупреждения того, а вернее, - куда он мне засунет свою каску, когда догонит. Самого описания процесса не было, просто констатация факта и я за это был ему благодарен.
Выбежав из подвала, я схватил старую, пожелтевшую газету, которая была свернута в трубочку и сунута за батарею, расположенную в подъезде дома. Я боялся, что газета окажется мокрой и из моей затеи ничего не выйдет, но газета оказалась сухой. Пару раз чиркнув зажигалкой, пламя схватило ее и больше не отпускало. С горящей газетой в руках я вернулся к двери, ведущей в подвал. Судя по топанью, раздающемуся за ней, Вячеслав Иванович уже достиг подножия лестницы, ведущей наверх и вскоре выберется на поверхность. Открыв дверь в подвал, я бросил туда горящую газету и захлопнул дверь обратно, фактически перед Славкиным носом.
Самый лучший вид на выход из подвала, на мой взгляд, находился слева от крыльца подъезда, но времени занимать позицию у меня уже не было. Отработанным движением включив камеру и опустившись на одно колено, так, чтобы большая голова Никитина, которая вот-вот должна была показаться из-за двери, оказалась выше уровня объектива, я нацелил камеру на дверь и стал ждать. За дверью раздалось топанье сапог, видимо, начальник пожарного расчета тушил газету, потом дверь распахнулась, чудом не задев меня и чумазый, в клубах дыма, но с каской на голове, из-за двери в два прыжка выпрыгнул Вячеслав Иванович. Его глаза смотрели прямо в мои, которые располагались с обратной стороны видеокамеры, из ноздрей шел пар, из глаз летели искры. Если бы из головы Никитина в тот момент, полезли рога, а он сам бы превратился в минотавра, - я бы не удивился…
Под дружный хохот пожарной дружины, Вячеслав Иванович еще долго гонял меня вокруг машины, пытаясь выяснить:
- На кой черт ты все это проделал и за каким лешим еще и на камеру снял?
А потом, видимо, до него дошло. Нет, довольным он не выглядел, но помог мне организовать ребят, по моей задумке, - для более правдоподобного сюжета, нужно было заснять, как именно возле того подъезда, из которого только что выбежал самоотверженный пожарный, остальная команда складывает гидрант и убирает его на место - в пожарную машину. Никакого энтузиазма в раскладывании гидранта, а потом в обратном процессе, у команды не было, поэтому, материли меня с душой и на совесть. А я, тем временем, вернулся в подвал, подошел к маленькому, зарешеченному оконцу, которое выходило рядом с подъездом и еще раз зажег газету. После того, как съемка клубов дыма, вываливающихся из подвала дома была окончена, ролик был, фактически, готов. Дело оставалось за немногим, - нужно было вернуться на свое рабочее место и заняться монтажом.
И уже текущей ночью видеоролик, где самоотверженный пожарный Никитин, весь чумазый и с каской на боку вылетел из подвала дома, окруженный клубами дыма, да с решимостью в глазах, был смонтирован. Потом камера переключилась на маленькое оконце, ведущее в подвал, из которого тонкой струйкой шел дымок и на остальную пожарную команду, сматывающую объемистый гидрант. Правда, звук мне пришлось убрать, так как, приличных слов на пленку попало мало, но музыка Вагнера вполне, подошла поверх слов. А в конце ролика, я наложил бегущие титры, где значилось, что наша героическая пожарная часть всегда, быстро и с удовольствием придет на помощь.
Евгений Афанасьевич оказался, более чем, доволен результатом, в общем-то, мне показалось, что через какое-то время и Никитин перестал на меня дуться. Мой видеоролик несколько раз показали по региональному телевидению, как репортаж с места событий. Яростное, запачканное сажей лицо Вячеслава Ивановича стало лицом всего пожарного коллектива нашего города, - так выразился Евгений Афанасьевич. Нашу пожарную часть посетила администрация города, с дружественным визитом. Мое начальство получило солидную премию, Никитину крепко пожали руку и наказали: «не терять лица», а про меня никто и не вспомнил.
На счет того, что обо мне забыли, - я загнул. После моего удачного дебюта, в качестве видео-оператора нашей заслуженной и удостоенной чего-то там пожарной части, работы у меня прибавилось. Я, вместе с камерой, выезжал на каждое праздничное народное мероприятие, проводимое в нашей области. Мало кто замечает, что во время проведения народных гуляний, когда веселая и безликая волна людей, вдохновленная праздником и алкоголем, заполняет собой все центральные улицы города, по ее периметру, безмолвные и неприметные, подобные теням, несут дежурство спецслужбы города: скорая помощь и пожарные бригады, МЧС и полиция. И основной целью моей съемочной деятельности, как раз, и было - пролить свет на этих безликих героев, охранявших жизнь и покой граждан, всецело отдающих себя очередному празднованию.
В статусе штатного репортера, я имел возможность занимать со совей видеокамерой лучшие места и был очень популярен среди своих многочисленных друзей и знакомых. Те, кто попадал в объектив, становились популярным, их показывали по телевидению, их узнавали. Естественно, росла и моя популярность. Мне звонили, мне писали, махали руками, и я старался не отказать никому.
Как-то раз, после очередного удачного сюжета, ко мне подошел мой начальник Евгений Афанасьевич и поведал мне о моем будущем задании. Задание оказалось очень интересным, и чего там скрывать, - неожиданным. В нашей области, а именно - в Нижнедевицком районе стали происходить странные вещи. Там начали пропадать люди, как мне сообщил мой капитан, - на настоящий момент есть заявления уже о пятерых пропавших, и это только за два месяца.
- Но самое главное, Максим, во всяком случае, для тебя, там в областном поселке, на кладбище, местные подростки по ночам какие-то ритуалы проводят, на это нам тамошний участковый жаловался, - пояснил Евгений Афанасьевич, - как раз, это-то ты и должен заснять - факты вандализма, чтобы был повод привлечь их, - уклончиво махнул рукой начальник.
Рассказывая мне об этом, его глаза выражали радость за меня и за мое будущее времяпрепровождение, что меня несколько озадачивало. Не видел я в предстоящей поездке никакой радости, а главное, - решительно не понимал, как связан районный участковый, приписанный черт - знает куда, с нашей образцово-показательной пожарной частью. Видимо, все эти вопросы прозрачно отразились на моем лице, и капитан поставил точку в нашем разговоре:
- Это нужно сделать, Максим. Нужно! Ты должен поехать туда, на место событий и отснять материал для протокола, так сказать, добыть видео-доказательства для дела.
Спорить с начальством и задавать лишних вопросов я не привык, а по тому, я просто кивнул в знак согласия, в очередной раз поймав себя на том, что правая рука тянется к неприкрытой голове, чтобы отдать начальнику честь. Все-таки, прав был Никитин, - стать офицером было моей мечтой с детства.
Всем добра, продолжение следует...
Часть 1, Часть 2, Часть 3
Прошу прощения за возможные ошибки и опечатки, но у автора нет права выкладывать текст из готового произведения - таковы требования издательства. С Вашего позволения, выкладываю чистовик.
Рассказ из сборника Паранормальное рядом (18+)
Закулисье (Бесплатно по ссылке) 18+
"Брось нож или буду стрелять!" - этот приказ звучит угрожающе. И хуже всего такое слышать от полицейского, тем более, что никакого ножа у профессора психологии при себе не имелось. Когда Ларинцев понял, что попал в руки обычных преступников, ему казалось, что хуже быть не может.Голос за бесплатную книгу добавляет 100 очков к карме.
Он ошибался, опасный и таинственный эксперимент уже начался. Задача - выжить и вернуться обратно.
Что делать, когда рушится мир и исчезают границы реальности? Если стены собственного дома больше не гарантируют безопасность, а вокруг исчезают люди? В команде профессора Семенихина собраны самые обычные люди… ну, или почти обычные. Они – не герои, у них нет ответов на все вопросы, но тогда кто, если не они?
Это произошло на втором этаже, профессор и сам не заметил, как ноги легко подняли его по лестнице, и он уже продолжал блуждать по темным коридорам второго этажа здания, машинально сделав заметку в голове о том, что, несмотря на огромное количество окон, лишь сверху занавешенных жиденькими белыми шторами, свет в здание, практически, не проникает и все внутреннее освещение здесь строится за счет настенных и потолочных светильников, которые, также, как и окна, ведут себя весьма странно.
Странность заключалась в том, что несмотря на всю яркость и насыщенность световой гаммы, возле самих осветительных приборов, к слову, на многие из которых было невозможно смотреть не щурясь, уже в метре от непосредственного источника света, освещение начинало заметно блекнуть, а дальше и вовсе пропадало. Как будто, стены здания поглощали освещение и использовали его для своюственных нужд. Так вот, проходя по второму этажу, уже в центральной части института, Михаил Александрович бросил взгляд на репродукцию картины Репина, выделяющуюся среди соседних картин своими громадными размерами. На картине была изображена дюжина исхудалых бородатых мужчин, тянувших за собой свою непосильную, обременительную ношу, и как молния, среди ясного неба, в голове у профессора мелькнуло понимание происходящего.
Люди – вот ключ к разгадке тайн здания и то, что являлось катализатором сверхъестественных проявлений, случившихся за его стенами. Отсутствие людей, малочисленные группы уборщиков, продолжающих поддерживать чистоту внутри учебного заведения и единственного ночного сторожа, в расчет можно было не брать - вот что побудило замолкнуть сверхъестественные проявления, царящие в этих стенах за последние полгода учебного процесса. А это значит – «пора брать с собой раскладушки», - как часто любил сообщать профессор, в свойственной ему шутливой манере, своей команде весть о том, что следующая фаза расследования паранормальной активности команда охотников за призраками проведет в непосредственной близости от объекта своего изучения. Эта фаза расследования может растянуться на несколько дней, а то и вовсе, - счет может пойти на недели, с тоской подумал Михаил Александрович, представив будущие ночи, проведенные в походных условиях на раскладушке. Впрочем, вопреки его ожиданиям, все остальные члены команды восприняли такое предложение, как нечто само-собой разумеющееся, что заставило Семенихина поймать себя на мысли - неужели я ожидал, что ребята отговорят меня от этой идеи?
Да, умозаключение, сделанное Михаилом Александровичем, оказалось верным на все сто! В первую же ночь, когда вся команда охотников за сверхъестественным, насчитывающая на тот момент, помимо самого профессора, трех молодых ребят, расположилась на втором этаже здания, в приемной, расположенной рядом с кабинетом директора, паранормальная активность в стенах учебного заведения проснулась и, подобно сжатой спирали, стала раскручиваться с неумолимой силой, непостижимой человеческому разумению.
Для приемной это помещение имело более чем скромные габариты. Примерно на шестнадцати квадратных метрах располагались два длинных стола с множеством приставленных к ним по бокам стульев, видимо для заседаний. Единственное окно приемной выходило на внутренний огороженный забором дворик института. Посоле того, как ребята под руководством Антона, который был большим специалистом в подобных вещах, быстро разобрали два казенных стола и сгрудили их части у дальней стены комнаты, а следом за этим убрали в угол стулья, сложив друг-на друга большую часть из них, комната стала большой и просторной. В ней без какой-либо тесноты уместились в ряд четыре раскладушки, два небольших походных столика, используемые один, как обеденный стол, другой – под ноутбуки и прочую аппаратуру.
- Эх, палатки и костра не хватает, - мечтательно заметил Константин, - первый и единственный шутник и заводила команды.
Вопреки видимому разгильдяйству и глуповатым, порой и вовсе неуместным шуткам Костика, профессор его очень ценил за многие качества. Вообще, Михаил Александрович очень чутко, по-родственному, относился к каждому члену своего небольшого и тесного коллектива, который он сам для себя в шутку именовал «кружком по изучению сверхъестественного», а остальные ребята гордо и величественно, и тоже в шутку, величали «охотниками за призраками».
Профессор Семенихин, как-то озвучил ребятам свою мысль про кружок изучения сверхъестественного, и Костик тут же подхватил и исковеркал эту мысль:
- Какой же это кружок? Нас же четверо? А значит мы – квадрат!
Ребята посмеялись, заставив от души и до боли в щеках улыбаться
и самого профессора, а потом Игорь уже более серьезно внес на повестку дня вопрос:
- А что, если нам называть себя как-то, вроде «охотников за призраками» или «охотниками на сверхъестественное»?
Михаил Александрович уже думал пропустить и шутку Константина и слова Игоря мимо ушей, как тут в разговор вступил Антон:
- А что? Действительно, нам же нужно какое-то название. В конце-то концов, мы занимаемся здесь серьезными и нужными вещами. Часто имеем дело с опасными и враждебными сверхъестественными проявлениями. И, пусть люди, не вовлечённые в наш коллектив, не понимают всю важность и ответственность нашей работы, но сами-то мы все это понимаем. А раз так, то нам просто необходимо название!
И, посмотрев на профессора, Антон виновато втянул голову в свои богатырские плечи и продолжил:
- Кружок, на мой взгляд, звучит как-то несерьезно и унизительно. Какой же это кружок? Мы – команда!
Слова Антона, который чаще молчал, в отличии от говорливого Константина, возымели на профессора определенное воздействие и, даже, более того. Михаил Александрович и сам уже начинал верить в то, что, даже если и изначально вся эта построенная им затея имела форму кружка, то теперь это переросло в нечто большее по размерам и выше по значимости, а стало быть, определение Команда – как нельзя лучше подходит к их маленькому, сплочённому коллективу. Ну что ж, команда – так команда, охотников – так охотников. Правда, на кого или за чем они охотятся, ребята так до сих пор и не решили. Иногда они называли свою команду – охотниками за призраками, иногда охотниками на сверхъестественное. Ну а с другой стороны, кто бы сказал, какое определение им более подходит?!
Рядом с приемной располагался директорский кабинет, который Сергей Теймуразович предпочел оставить закрытым и туалет с душем и двумя умывальниками - последний директор института гостеприимно распахнул, демонстрируя гостям. Так, что комната оказалась уютной и располагалась между первым и третьим этажами, приблизительно по центру здания - лучшего место для временного штаба найти было сложно. Михаил Александрович запретил ребятам блуждать по темным, пустынным коридорам в одиночестве, разделив свою команду на две пары. Естественно, себе в напарники он выбрал сурового и молчаливого Антона, а Игорь был поставлен в пару к Косте.
Продолжение следует...
Часть 1, Часть 2, Часть 3
(Прошу прощения за возможные опечатки, текст после редактуры издательства автору больше не принадлежит, выкладываю - что могу)
Это был отрывок из романа "Эксперты паранормальных явлений"
Это был отрывок из романа "Эксперты паранормальных явлений"
Не пропустите:
Закулисье - Бесплатно - актуально до конца месяца.
(Интересный факт: проголосовавших за бесплатную книгу не кусают комары ;) )
"Брось нож или буду стрелять!" - этот приказ звучит угрожающе. И хуже всего такое слышать от полицейского, тем более, что никакого ножа у профессора психологии при себе не имелось. Когда Ларинцев понял, что попал в руки обычных преступников, ему казалось, что хуже быть не может.
Он ошибался, опасный и таинственный эксперимент уже начался. Задача - выжить и вернуться обратно.
Фрунзенск - 19. Закрытый и мертвый (18+)
Бежать больше некуда. Город закрыт.
Что делать, когда рушится мир и исчезают границы реальности? Если стены собственного дома больше не гарантируют безопасность, а вокруг исчезают люди? В команде профессора Семенихина собраны самые обычные люди… ну, или почти обычные. Они – не герои, у них нет ответов на все вопросы, но тогда кто, если не они?
Перед мысленным взором он снова увидел большое трёхэтажное здание с высокими потолками, некогда принадлежащее особе царских кровей, а теперь используемое под нужды одного из образовательных учреждений города. Свежевыкрашенный фасад здания хвастал замысловатой лепниной и несколькими огромными колоннами, подчеркивавшими былое величие и значимость. И все это в лучах яркого солнечного света вызывало вдохновение и восторг в глазах у любого прохожего. Но войдя в это здание, у всей команды охотников за призраками восторг быстро сменился тоской и угнетением. Обреченность – вот, пожалуй, первое, что почувствовал профессор, когда за его спиной захлопнулись наружные двери, отделивших его команду от яркого полуденного солнца. И это чувство глубокой и безнадежной обреченности не смогли развеять ни пестрые репродукции известных художников, украшающие в золотистых рамках все внутренние стены здания, ни яркий электрический свет, льющийся из многочисленных всевозможных светильников.
- Франкенштейн в костюме от Гуччи! - так, кажется, пошутил Антон, глядя на внутреннее убранство интерьера.
И хотя Антон шутил редко и неумело, даже Константин посмотрел на него с уважением. Разукрашенный Франкенштейн – лучшего определения не смог подобрать, даже сам профессор. Уже после нескольких шагов от входной двери в глубину здания, сделанных в любом направлении, чувствовались тревога и усталость, а дальше в коридорах начиналась откровенная чертовщина. На верхние этажи вели две широкие лестничные площадки, расположенные, соответственно, в левой и правой частях здания.
- Если идти по первому этажу к правой лестнице, то многие ученики жаловались на головные боли и мысли о суициде. Я не верю во всякие предрассудки, но должен признать, что что-то определенно-неправильное там есть. Возможно, это связано с тусклым освещением в данной конкретной части коридора, возможно это вызвано неправильным ступенчатым углом, под которым коридор заворачивает к лестнице, но, даже мне неуютно в этой части здания, особенно в вечерние часы, - нехотя пояснил высокий директор учебного заведения, представившийся им, как Сергей Теймуразович.
Выразительное лицо директора подтверждало его неверие в сверхъестественные силы, а также выражало сильные сомнения в необходимости присутствия здесь профессора Семенихина с его командой по расследованию паранормальных явлений. А мимика и жесты, присущие человеку, измученному мигренью, очень красноречиво говорило, что была б на то его воля, ни о каком расследовании сверхъестественной активности здания и речи бы не шло. Но Михаил Александрович прекрасно понимал, что воли Сергея Теймуразовича на то нету, а есть команда очень высокопоставленного лица в администрации города и директор института, вне зависимости от своих принципов и убеждений, был обязан подчиниться ей. Поэтому, проигнорировав все колкости и намеки в адрес своей команды, профессор Семенихин получил для себя все необходимые материалы для расследования и чертежи здания. Наконец, полностью смирившись с неизбежностью проведения расследования паранормальной активности, в стенах вверенного ему учебного учреждения, Сергей Теймуразович, сухо и сжато дополнил от себя полноту картины:
- Три месяца назад это случилось, на уроке физики, - акцент, появившийся в голосе рассказчика свидетельствовал о том, что говорить это ему до крайности неприятно, - при чем случилось с тем человеком, которого я хорошо знаю лично уже много лет, и более того, считаю своим другом. Человек это очень спокойный и уравновешенный, у такого можно буддистам уроки примирения с бытием брать. Обычный урок физики, учитель…
Пауза, взятая Сергеем Теймуразовичем не ускользнула от профессора, директор умышленно не назвал фамилию учителя, ставшего виновником неприятного инцидента.
- Обычный урок физики, - продолжил рассказывать директор института, - ученик отвечает у доски домашнее задание. Учитель понимает, что ответ заучен наизусть, но данную тему студент не усвоил и пытается построить дальнейшее общение в форме диалога, как и подобает хорошему преподавателю. Но дальше произошло нечто такое, чего никто не ожидал. Не найдя нужных слов для пояснения предмета домашнего задания, опытный и уравновешенный преподаватель со словами: «ах ты тупая скотина» наотмашь ударил ученика кулаком в лицо, сбив парня с ног и сильно разбив губу. И все это произошло на глазах у всего класса, - сокрушался Сергей Теймуразович, как будто наличие или отсутствие свидетелей, могло как-то повлиять на картину в целом.
С этим инцидентом Михаил Александрович ранее уже познакомился, планируя выезд на задание и изучая сопутствующие материалы для расследования. По данному факту против учителя было возбуждено уголовное дело, которое позже, по обоюдному согласию пострадавшей и виновной сторон, было прекращено, видимо, не без вмешательства директора института - отметил для себя профессор. Как было отмечено в протоколе позднее, со слов виновника, коим оказался Балиев Сергей Михайлович, - «Я никак не могу прокомментировать свой поступок, ума не приложу что на меня нашло».
По сколько, этот случай остался единственным случаем применения насилия учителя по отношению к учащемуся, уголовное расследование не стало копать глубже и ограничилось обследование психического здоровья С.М. Балиева, но Михаил Александрович потрудился собрать воедино все звенья мозаики. Подобные случаи нередко проходили и среди учеников, которые, также, как и несчастный Балиев, в последствии не могли объяснить свою агрессию по отношению к окружающим. И самым главным аргументом, заставившим профессора Семенихина незамедлительно приступить к расследованию паранормальной активности здания, был тот факт, что большинство посетителей учебного заведения жаловались на внезапные головные боли, слабость и навязчивую мелодию, звучащую в голове.
Несмотря на все протесты и скептицизм Сергея Теймуразовича, учебное заведение временно прекратило свое функционирование, учащихся частично разбросали по другим колледжам с сопутствующей программой обучения, и команда профессора приступила к исполнению своих обязанностей. Михаил Александрович, тщательно изучив схему здания, а также приняв во внимание рассказы учащихся и учителей о неблагоприятных проявлениях в тех или иных местах здания, выбрал особенно опасные участки и отметил их в схематическом варианте.
Руководствуясь схемой, составленной профессором, Игорь установил цифровые термометры и датчики магнитных полей, а Константин расставил аппаратуру для видео и аудио записи, работа началась!
Просматривая утром видеоматериалы, отснятые за ночь камерами слежения, команда не нашла ничего стоящего, за исключением одного из компасов, установленного на первом этаже в правом крыле здания, стрелка которого несколько раз незначительно отклонялась от положенной отметки, ночь прошла без происшествий. Правда, на аудиозаписях, при наложении определенных программных фильтров, удалось расслышать слабое шептание, но слов разобрать было невозможно, а по тому, профессор решил не брать этого в расчет. И тем не менее, его не покидала уверенность в том, что здание просто затаилось в ожидании своего часа. Вторая ночь, так же не принесшая никаких результатов, только укрепила уверенность профессора в том, что здание выжидает.
Побродив днем по широким и пустым коридорам учебного заведения, Михаил Александрович рассматривал многочисленные картины и лепнину, украшающие стены здания, пытаясь понять, что из этого может служить катализатором, вызывающим паранормальную активность. Помогла случайность, хотя за многолетний опыт изучения истории и сверхъестественных проявлений, плотно сопутствующих многим историческим фактам, профессор Семенихин начал убеждаться в том, что большинство случайностей - не случайны. Как говорится в народной пословице: «удача – дело случая» и в последние годы Михаил Александрович пришел к выводу, что Случай следует писать с большой буквы, и не однажды задумывался, - а не было ли в древних мифах и легендах какого-то божества или демонического создания, имя которого было бы созвучно с теперешним значением слово «случай».
Продолжение следует...
Часть 1, Часть 2, Часть 3
(Прошу прощения за возможные опечатки, текст после редактуры издательства автору больше не принадлежит, выкладываю - что могу)
Не пропустите:
Закулисье - Бесплатно - актуально до конца месяца.
(Интересный факт: проголосовавших за бесплатную книгу не кусают комары ;) )
"Брось нож или буду стрелять!" - этот приказ звучит угрожающе. И хуже всего такое слышать от полицейского, тем более, что никакого ножа у профессора психологии при себе не имелось. Когда Ларинцев понял, что попал в руки обычных преступников, ему казалось, что хуже быть не может.
Он ошибался, опасный и таинственный эксперимент уже начался. Задача - выжить и вернуться обратно.
Фрунзенск - 19. Закрытый и мертвый (18+)
Бежать больше некуда. Город закрыт.
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Налаживая оборудование, мы не ведали, с чем нам придется столкнуться. Возможно, я и мои товарищи не совсем обычные люди, но даже мы, со всем нашим арсеналом техники и способностей, не были готовы к тому, с чем нам пришлось столкнуться. И это было лишь начало наших невероятных приключений, с которыми нам предстоит встретиться на избранном пути.
По мнению Семенихина, одним из самых подлых и коварных проявлений человеческой натуры было одиночество. Вопреки расхожему мнению, плотно укоренившемуся среди студентов и многочисленных знакомых, Михаил Александрович не ставил себя в ряды религиозных фанатиков.
Будучи теоретиком по убеждению и историком по призванию, профессор обладал обширными знаниями, позволяющими ему с грациозной пунктуальностью принять или опровергнуть большинство фактов или домыслов той, или иной религии. И, несмотря на то, что большинство домыслов, по твердому мнению Михаила Александровича - подтверждалось, религиозным человеком он не являлся. Впрочем, и к атеистам он себя не числил. Семенихин был сложным и многогранным человеком, одно слово – профессор. Но, даже люди науки не редко мучают себя религиозными вопросами. У Михаила Александровича был свой вопрос, часто не дававший ему покоя - является ли одиночество грехом?
Одиночество толкает людей на темные мысли и дурные поступки, заставляет прикладываться к бутылке и впадать в уныние. Выходит, что одиночество – это страшнейший грех человеческой натуры.
И вот, проводив гостей, профессор Семенихин неотвратимо погружался в грех. Нет, он не прикладывался к бутылке и не вынашивал коварных планов, но плавное течение его мыслей темнело до неприличия. При выезде на задание, (профессор избегал называть работой вторую часть своей жизни, хотя и понимал, что в последнее время именно она брала верх над всей его многолетней преподавательской деятельностью) все становилось простым и понятным, а именно – что их команда в силах изменить, а что находится за гранью решаемого, во время работы все это приобретало очертание приемлемых факторов. Но только не на стадии планирования. Вовремя планирование расследований, Михаил Александрович пытался предусмотреть и продумать каждую мелочь, каждый шаг при проведении расследования, хотя и понимал, что в области паранормального планировать наперед – просто абсурд. Но как главный и единственный организатор команды, он должен был, хотя бы, попытаться взвесить все риски и последствия заранее.
А риски были, не говоря уже о последствиях. При предыдущем расследовании команда охотников за призраками допустила серьезный просчет, нарушив целостность дома и эта ошибка едва не стоила жизни хозяину дома. Михаил Александрович содрогнулся, вспомнив при каких обстоятельствах и в каком состоянии врачи забрали последнего клиента, который обратился к нему за помощью.
- «Не последний, а крайний», - тут же мысленно поправил себя профессор.
Ребята из команды избегали слова последний, каждый раз заменяя его синонимом – крайний. Крайний случай, крайний раз, крайнее задание. И в данном случае, все было понятно - для команды охотников за призраками суеверие шагало в ногу с реальностью.
- Интересно, кто из ребят выдумал эту традицию? – улыбнувшись задал себе вопрос профессор.
Он часто разговаривал сам с собой и мысленно, и вслух, не стесняясь и не замечая в этой привычке старого холостяка ничего предосудительного.
- Да-да, я всегда люблю поговорить с умным человеком! – отшучивался Семенихи, когда кто-то из студентов интересовался, - с кем это беседует профессор в пустом кабинете?
И снова волнение в ожидании предстоящего выезда выбило профессора из светлой колеи. Что может пойти не так? – вопрос повис в воздухе, словно Дамоклов меч. Михаил Александрович вынул из ящика стола три фотографии на которых были запечатлены члены его команды. Узнав о том, что их фотокарточки хранятся у профессора в столе, ребята бы сильно удивились и наверняка списали бы это на старческую сентиментальность профессора. И сильно бы ошиблись, ибо к области чувств эти фотографии не имели никакого отношения, скорее наоборот, - это действие было исключительно для разумного восприятия действительности.
Несмотря на то, что Семенихин отлично знал свою команду, каждый раз при планировании нового выезда, глядя на фотографии своих ребят, он мог с большой точностью спрогнозировать как далеко может зайти каждый из членов его команды. Михаил Александрович не сомневался в своих ребятах, все они были смелыми и проверенными специалистами в своем деле, но, даже у проверенных спецов есть свой предел. И предвидеть как далеко может зайти каждый из членов команды при определенных обстоятельствах и было наиглавнейшей задачей профессора, тем, что он понимал под определением «планировать выезд на задание».
Откинувшись в кресле, Михаил Александрович прикрыл глаза и снова углубился в воспоминания...
Продолжение следует...
Часть 1, Часть 2, Часть 3
(Прошу прощения за возможные опечатки, текст после редактуры издательства автору больше не принадлежит, выкладываю - что могу)
Это был отрывок из романа "Эксперты паранормальных явлений"
Не пропустите:
Закулисье - Бесплатно - актуально до конца месяца.
(Интересный факт: проголосовавших за бесплатную книгу не кусают комары ;) )
"Брось нож или буду стрелять!" - этот приказ звучит угрожающе. И хуже всего такое слышать от полицейского, тем более, что никакого ножа у профессора психологии при себе не имелось. Когда Ларинцев понял, что попал в руки обычных преступников, ему казалось, что хуже быть не может.
Он ошибался, опасный и таинственный эксперимент уже начался. Задача - выжить и вернуться обратно.
Фрунзенск - 19. Закрытый и мертвый (18+)
Бежать больше некуда. Город закрыт.