Пойду по порядку. Съемки проходили в павильонном «морге». Я приехал и сразу же отправился на грим, о сложности которого меня предупреждали.
Гримеры обрадовались моему приходу и сразу попросили раздеться. Конечно, здорово, когда такие приятные женщины просят тебя раздеться, но они не пояснили, до каких пределов.
В общем, разделся до трусов, посадили в кресло, и только потом выяснилось, что гримировать будут только лицо и туловище (без конечностей). Впрочем, в любом случае джинсы могли бы случайно уделать какой-нибудь краской, так что все шло по плану.
А вот дальше меня обрабатывали в четыре руки. К сожалению, теперь воспоминания немного померкли, осталось больше общих впечатлений.
На меня наносили довольно жидкий, если не ошибаюсь, латекс или что-то вроде него, который постепенно на мне застывал. Когда его размазывали, старались сделать «кожу» дряблой – она уже начала разлагаться, извините за подробности. Ведь гримировали меня в семидесятилетнюю умершую бабушку, которую эксгумировали. Это заняло довольно много времени (не эксгумация, а нанесение грима).
Параллельно работали и над лицом. Был налеплен нос, еще добавили латекса на само лицо, заклеили один глаз и только потом уже все замазали полностью. Так что дальше мне все время приходилось оставаться одноглазым.
После основной массы латекса дальше уже добавлялись «оторвавшиеся» куски, а по финалу все это еще и раскрашивалось разными красками, чтобы придать телу больше «землистости», да и вообще такой разложенности…
На голову примерили парик – тот подошел прямо как родной.
Наверное, на все про все ушел примерно час. И
вот я уже предстал таким красавцем (красавицей?)…
Ждать пришлось недолго – меня позвали в кадр.
Вот тут было все просто: мне помогли погрузиться на выдвижную полку в игровом морге. Вначале полка выдвинута, я просто лежу. Кадр начинается со съемки (поверх моей головы) входящего сотрудника. И вот тут вредная жилка на шее начала выдавать меня. Оператор все пытался подстроиться, чтобы ее не было заметно. Возможно, и из-за этого тоже потом все показали в некотором расфокусе, кто знает. Или чтобы не ранить нежные чувства зрителей (хотя столько работы гримеров ушло)…
Я специально оставил весь диалог героев, чтобы вы понимали: все это время я не знал, когда попадаю в кадр, а когда нет, так что приходилось сдерживать дыхание и ждать команды «стоп». А дублей было не менее четырех-пяти… Хотя, может, и больше (и это не считая репетиций).
По кадру видно, что в конечном итоге меня задвигают внутрь и закрывают дверцу. Вот на такие съемки лучше не попадайте, если у вас есть боязнь замкнутых пространств. Внутри реально места мало даже для меня, а я не самой крупной комплекции. Да, там светят лампочки, так что не приходится лежать в темноте, но все же…
После каждого дубля кто-то из постановщиков открывал дверцу и выдвигал меня на исходную точку. Все было хорошо, пока не сняли финальный кадр. Я услышал слова: «Сцена снята, объявляется обед».
«Отлично! – подумал я. – Моя сцена закончилась». Затем я слышу, как люди ходят, что-то делают, чем-то гремят, но меня не открывают. Шагов становится все меньше, звуки затихают. А я все лежу. Когда уже все затихло, я начал подозревать неладное. Послышались еще шаги, и я решился наконец подать голос:
– Есть кто-нибудь? Можно меня вытащить?
Где-то после второй попытки дверца открылась и меня выдвинули.
– Тебя чего, здесь забыли? – удивленно спросил какой-то парень.
– Похоже на то, – улыбнулся я.
Вот она, свобода!
В принципе, это был павильонный морг, поэтому чисто теоретически я, наверное, смог бы как-нибудь проползти ногами вперед к противоположному концу, где, судя по всему, можно было найти выход. Изнутри дверцу я открыть никак не мог, но кто знает… Так что повезло, что кто-то зашел и мне не пришлось искать запасные варианты.
Хорошо, что мне выдали простыню, в которой я мог передвигаться, а то гримерка была в одном месте, а павильон в другом, куда еще надо пройти по общим коридорам.
А вот дальше началось самое, по сути, трудное: мне надо было разгримироваться. Да, девушки помогли снять парик, разлепили мне глаз, но удалить весь латекс – это было очень трудное дело, поэтому меня отправили в душ (благо, он был тут же).
Сколько я там провозился, даже не представляю, но, думаю, полчаса минимум. Повезло, что у меня туловище не отличается повышенной волосатостью, а то я бы, наверное, заодно прошел и полную эпиляцию. Безжалостную и неотвратимую. А если бы еще и ноги гримировали? Тогда, пожалуй, лучше было бы заранее побриться полностью, а потом уже идти на грим. Каждый волосок чувствуешь, когда случайно отрываешь его или неосторожно пытаешься снять с него куски этой субстанции!
В общем, после серьезной борьбы дело было сделано. Что там осталось на дне душевой, даже трудно описать… Вспомните какой-нибудь фильм ужасов, где остатками какой-нибудь разложившейся органики усеян весь пол. Здесь была примерно та же картина. Все, что мог, я собрал и выкинул, а то можно было бы засорить сливное отверстие по полной.
Затем гримеры помогли мне привести лицо в порядок и стерли то, что еще осталось. Наконец-то я почти что стал самим собой. Правда, дома еще денек-другой отскабливал свою «вторую кожу», которая отказывалась покидать меня.
Вообще очень интересно работать со сложным гримом, но вот разгримировываться – это потом намного сложнее. Отдельная песня – это как порой приходится ехать домой со следами «побоев», струпьями, "кровавыми" подтеками, покрашенными спреем волосами, разноцветными руками или подведенными глазами на общественном транспорте (после длинной смены часто такое состояние, что за руль лучше не садиться). Но это уже совсем другая история…
Надеюсь, я никому не испортил аппетит. Всем
хорошего настроения!
