Да, сегодня речь снова пойдёт про Кордицепс однобокий. Но если я сделаю очередной пост о бедных муравьях-зомби, то меня закидают чем-нибудь коричневым и липким. Однако, в комментариях просили эту сказку, и у меня возникла идея, но я решил также умаслить и любителей Вархаммера, коих в комментариях про всякую природную хтонь собирается достаточно. Заранее прошу прощения, что выбился из рубрики, но вдохновение-с))
Прежде пара слов про кордицепс, так сказать "для тех, кто в танке".
Кордицепс однобокий - это гриб-паразит, который заражает муравьёв древоточцев, заставляя их забираться на верхотуру, умирать там, а после гриб прорастает из муравья обильно рассыпая свои споры, и дальше процесс повторяется.
Этот отдалённый аграрный мир был одним из десятков тысяч таких же мирков Сегментума Ультима. На планете располагалась дюжина городов-ульев, где миллиарды граждан Империума трудились не покладая рук, и не видя света солнца, которое щедро обдавало своим теплом золотые поля пахотных земель, раскинувшихся на сотни километров вокруг ульев. Эти плодородные почвы возделывали фермеры, собирающие круглогодично урожаи различных зерновых культур. Эта планета кормила десяти планет в соседних системах: обеспечивала пропитанием миры-кузницы, лишённые тепла и света под свинцовым покрывалом тяжёлых туч.
Джон Доу служил в местных силах СПО. Сегодня была его очередь стоять в ночном дежурстве. По правде сказать, Джон любил такие дежурства, в отличии от его сослуживцев. На десятки световых лет вокруг планеты всё вокруг было спокойно: ксеносы не осаждали соседние планеты, варп-штормы не сотрясали ткань реальности, даже местные представители Администратума не создавали населению излишних бюрократических трудностей. По меркам Империума - это был рай.
Джон сел в своё кресло, которое он заботливо притащил в надзорную вышку, раздвинул крышу, нажатием пары кнопок на панели управления, достал из кармана палочку лхо и принялся любоваться звёздным небом. Он всегда его манило, Джон мечтал, что однажды он бросит службу в СПО, и вместе с рекрутами отправиться покорять галактику вместе с миллиардами других гвардейцев. Здесь жизнь была слишком размеренной и тягучей даже для рая на земле.
Сегодня звезды были особенно яркими, Джону даже показалось, что с неба сорвалась одна звезда будто белая искорка, слово её сдуло ветром со звёздного неба, а может быть это дым лхо так на него подействовал. Что-то попало ему в глаз и Джон потер его, чтобы избавиться от неприятного жжения.
- Чертовы фермеры опять обрабатывают свои поля по ночам, и снова не уведомили нас об этом, - пробурчал про себя Джон и поднял крышу и ставни в своём куполе. - Проклятье, надеюсь, что у меня теперь не опухнут глаза, как было в прошлый раз!
Джон бросил дымящуюся палочку в урну и сел за свой когитатор для написания очередного отчёта, который никто никогда не будет читать.
На утро глаза уже не болели, но сильно хотелось спать. Джон попрощался с сослуживцами и побрёл в казарму отсыпаться.
Ночной случай давно уже забылся, дни сменялись днями, недели неделями. Джон вдруг подумал, как давно он не ходил в увольнительную, а ведь он любил тот роскошный ресторан под крышей соседнего города-улья. Хозяева сделали даже балкон за раздвижными стенами, чтобы можно было любоваться на просторы полей и лугов, что простирались далеко внизу, в нескольких километрах, почти за облаками. Чтобы отужинать в таком месте, нужно было оставить месячное жалованье, но оно того стоило.
Джона как магнитом тянуло в этот ресторан, несколько часов езды через поля, и десяток лифтов в улье показались ему целой вечностью. И вот, наконец, перед ним распахнулась последняя дверь, а в глаза ударило заходящее солнце, пробивавшееся лучами с обширного балкона. Голова была словно из ваты, звуки становились всё больше глухими и отдалёнными, а ноги сами несли его к перилам. Ему вдруг стало жарко и он рванул на себе китель, оголив грудь, которая тяжело вздымалась от его глубокого дыхания.
Джон Доу схватился руками за перила балкона, он уже ничего не понимал, внутри всё клокотало, от какой-то безудержной эйфории. Мундир стягивал тело, а кожа казалось вот-вот лопнет от избытка эмоций. Костяшки пальцев побелели от напряжённой хватки, казалось, что он больше никогда в жизни не выпустит из рук перила этого балкона. Лицо его сияло просветленной улыбкой, а по щекам текли слезы.
Когда в ресторан ворвались арбитры с огнемётами было уже слишком поздно. То что раньше было солдатом - ныне лишь силуэт раздутый, местами разорванный и опутанный странными серыми нитями, как заплесневелый хлеб. Изо рта и трещины в грудной клетке тело испускало из себя мириады белëсых спор, которые ярко переливались в лучах заходящего солнца и летели вниз, разносимые потоками тёплого вечернего ветра.
Надеюсь, что это было интересно!
