«У нас поисковые, может не быть связи. Выезжаем сейчас, когда вернёмся - не знаю».
Я слышала эти слова и их вариации так часто за те 15 лет, что моя мама работает в МЧС России, что могут предугадать конец предложения по его началу. Я знаю, что это значит, я знаю, что до неё будет не дозвониться, я знаю, что мне ничего не будет известно вплоть до ее возвращения на базу, ведь только тогда она позвонит. Позвонит и скажет не «я вернулась, со мной все хорошо», а «нашли пострадавшего, передали врачам живым, слава Богу». Всегда не о себе, всегда о ком-то другом, о ком-то, кто нуждается в помощи. В этом вся она.
Я много рассуждала об этом у себя в голове, сравнивая, насколько мы разные, насколько отличаются у нас моральные ориентиры, ценности и приоритеты, несмотря на кровное родство. Мне всегда была чужда эта всеобъемлющая доброта и отсутствие страха перед самопожертвованием ради других. Мне никогда не хотелось быть героиней для кого-то, я хотела быть героиней только собственной жизни. Я находила себя в самой себе.
Она же находила себя в помощи другим, ничего не прося и, уж тем более, не требуя взамен. Наверно, люди рождаются с этим, как с родимым пятном, которое не отбелить и не вывести никакой косметикой и никакими медицинскими процедурами. Это что-то, что с тобой на всю жизнь. Клеймо спасителя, я бы сказала. Именно СПАСИТЕЛЯ, а СПАСАТЕЛЬ - это уже так, придуманная людьми профессия. Но, как по мне, одно от другого неотделимо. Ты либо спаситель и потому делаешь свою работу хорошо, либо нет на тебе этого клейма и спасатель из тебя, скажем правду, откровенно никакой.
Я не знаю примера лучше, чем моя мама. Она на протяжении 15 лет подвергает свою жизнь и здоровье опасности ради того, чтобы у других была возможность жить. Потерявшиеся в лесах, упавшие со скал, замёрзшие, обгоревшие, обезвоженные, парализованные, попавшие в аварию - все достойны жить. Хорошие или плохие - неважно, потому что жизнь дана каждому, чтобы прожить ее сполна. И есть такие люди, как моя мама, готовые пожертвовать многим, чтобы другие, попавшие в трудные обстоятельства люди, волей жестокого случая не потеряли свою жизнь.
Я долгое время находила это несправедливым. Почему я должна месяцами не иметь возможность видеться с мамой, чтобы у кого-то другого, кого я даже не знаю, все было хорошо? Почему я должна жертвовать семейными отношениями в угоду тех, чьих имён и лиц я не знаю? Есть вопросы, ответов на которых нет. Я ничего никому не должна и моя мама тоже ничего никому не должна. Но, помимо вопросов, на которые нет ответов, есть ещё и вещи, которые не требуют объяснений. Высокие моральные ценности, доброта и сострадание - как раз из списка тех вещей. И всеми, я не преувеличиваю, обладает моя мама. Если говорить откровенно, достаточно долгое время мы с ней не были так близки, как, возможно, мне хотелось этого в самом начале подросткового периода (около 12-14 лет).
Не знаю виной ли тому ее командировки, поисковые и систематическое отсутствие дома, не могу это утверждать, но мне кажется, что свою лепту это все-таки привнесло. Наши родительско-детские отношения окрепли, когда я была уже довольно взрослой.
Будучи осознанным ребёнком, временами было тяжело жить в постоянном неведении. Что мама сейчас делает? Где она? Когда она вернётся домой? А вернётся ли вообще? И что делать, если не вернётся? Эти мысли часто посещали меня во время ее рабочей поездки на Донбасс в 2014 году.
- Как дела, мам?
- Все в порядке, работаем с беженцами. Сегодня опять проснулись из-за обстрелов в шесть утра. Каждый день одно и то же.
И говорит это так, словно в этом нет ничего такого.
Я не знаю, было ли ей там страшно, но я четко помню, как было страшно мне.
Их медицинский модуль развёрнут на границе страны, в которой идёт жёсткая война. С кровью, жертвами, со всепоглощающей ненавистью и кромешным ужасом, с бегущими за спасением людьми. Бегущими за спасением и помощью к группе людей, среди которых находится моя мама. Она готова просыпаться от звука автоматных очередей, от криков испуганных детей и их родителей, готова сшивать людей по кусочкам, делать в полевых условиях все, что в ее силах. Она готова не ставить себя на первое место в своей собственной жизни, чтобы ЖИТЬ могли другие. Я не имею права судить насколько это правильно, насколько это честно по отношению к самой себе, но я точно знаю, что в мире не так уж много людей, способных на что-то подобное.
Я привыкла жить с этими переживаниями и знаю, что по-другому она не может. Мне не остаётся ничего, кроме как принимать ту жизнь, которую мы живем. Кто-то должен заботиться о тех, кто нуждается в заботе. Кто-то должен помогать тем, кому нужна помощь.
Так уж вышло, что моя мама и СПАСИТЕЛЬ и СПАСАТЕЛЬ в одном флаконе. Уж кому как не ей понимать ценность человеческой жизни?
