Когда мы уже пришли домой, нас ожидал довольно неприятный сюрприз. На кровати в маленькой комнате, уже натоптанной грязными ногами, спал здоровый мужик в вымаранном уличной грязью комбинезоне. Ясно, что он пьян.
- Вот он, какой шестой жилец, - удивился Женя, потом подняв с полу фляжку и понюхав содержимое, - Химия какая-то.
Андрей уже переоделся и лег напротив, на свою койку, слава богу этот пьяница хоть правильно свою кровать  нашел. Андрею, видимо, опять было все равно. Да… похоже в ссылках и соссыльников тоже не выбирают.
Пьяный, видно уже, проспался, он сел на кровать, мы от него немного отошли. Он мутными немигающими глазами смотрел и ничего не понимал.
- Привет мужик! - крикнул я, чтобы привести его в чувство.
Мужик наморщил лоб, вроде начал соображать.
- О, ребята! Выпить есть чего?
Глядя на Серегу, вижу, ему похоже хочется сделать ему немножко больно, но причины найти пока не может.
- Ты бы сходил да помылся, там в бане вода теплая есть.
- Ребята сходите, принесите  чего-нить, я помираю.
- Да пошел ты… не сдохнешь! - начал злиться Сергей и пошел ремонтировать сапоги нашей начальнице.

Но мужик, который как потом уже нам представился Толиком, не собирался ни мыться, ни бриться. Так и лег дальше спать. Проснувшись утром, Толик все-таки сходил в баню и стал собираться на работу, взгляд после утреннего моциона у него значительно улучшился. После бани он повеселел и я думал, что просто хмель вышел, а от него просто пахло Женькиным лосьоном после бритья. Женька ему это простил, добряк он у нас.
Постучала Антонина Петровна, сказала «спасибо» Сергею за отремонтированные сапоги, а на меня почему-то покосилась недобрым взглядом. Зная ее довольно давно, чувствовал - тут что-то не так. Женщины-революционеры всегда жестоки и беспощадны, для них только одно подозрение уже доказательство преступления, требующего незамедлительного расстрела.
Серега, глядя неприязненным взглядом на Толика, спросил ее:
- Откуда он здесь взялся? Мы же договаривались.
- Извини Сергей, ни одного места не осталось. Нина его сюда направила, но сейчас все исправим. Мужчина давайте я вас за реку переведу.
- Нет, мне и здесь хорошо! Никуда я не пойду, - заявил любитель отечественной химии.
Работать вчетвером и, правда, было легче, заодно узнали тайну появления нового жильца. На автобус он опоздал, так как накануне пил по-черному, и ему пришлось добираться через автовокзалы и автостопом. А вечером он просто напился в общаге у «корешей», где-то «вырубился», спал в кустах и потому появился только на следующий день.

Мне даже в первый день на яме показалось, что мужик-то он в принципе неплохой. Однако, протрезвев на работе, с него не спадала озабоченность, как с пользой провести вечер. Он никогда не ужинал и после работы уезжал на последней машине в деревню, чтобы найти, что-нибудь такое, чтобы  ввергло его в привычное состояние. А состояние всегда изо дня в день одно и тоже: где-то часов в десять-одиннадцать распахивалась дверь, затем грузно вваливался Толик, держа руки чуть-чуть вперед, при этом, высоко подбрасывая колени и мельтеша ногами, пролетал до стоящей напротив двери кровати с Женькой.
-…, осторожно! - ругался никогда не матерящийся добрый Женька.
Затем, оттолкнувшись, Толик бился плечом об косяк, и его отбрасывало на койку, где лежал Андрей.
- Ой, больно, - пищал никогда не говорящий Андрюха.
Ночью, включив свет, шумно сосал из чайника, потом падал обратно, забыв его выключить. Да и мог просто ночью нагадить в комнате, что уж совсем приводило в ярость Серегу. И так, почти каждый день.
Я еще терпимо к нему относился, но не Серега.
- Вова, пусть они с Толяном вперед идут, а мы минут на пять позже пойдем, ну не хочу я с ним за одним столом сидеть, - попросил меня Сергей утром.
Я вздохнул, но согласился. Серега моего вздоха не понял или не обратил внимания. А приходя в столовую, я видел, что обладательницы красивых курток и такой же внешности уже были вдалеке по пути на работу. Придется привыкать к  Серегиному капризу…
Пьяница, он пьяницей, да и бог с ним. На третий день произошел довольно курьезный случай. Сергей принес первый тимуровский трофей, пятилитровую банку молока. Меня все время удивляло, ну как после тяжелой работы, даже пусть и не каждый день, он может еще куда-то идти? После тяжеленных волокуш до койки бы добраться.
Молоко выдули сразу. Когда легли спать, я вдруг ощутил в животе странное ощущение. Похоже, все это почувствовали. Первым вылетел за дверь Андрей, потом Женька, а потом все остальные кроме Сереги и спящего Толика.
Серега начал потешаться.
- Что это с вами?
Смешного тут мало, да и что смешного, когда очередной болид на огромной скорости распахивал дверь, шурша бурьяном, уходил в темноту красивой августовской ночи и, закатив глаза, чтобы полюбоваться бесподобными звездами, присаживался в кустах для исполнения мучительного обряда жертвоприношения. Время шло, но болиды летали все чаще и чаще. Серега уже просто рыдал лежа на кровати.
- Серега гад, ну хватит ржать, помоги нам, придумай что-нибудь! Иди хоть ромашки нарви! - в конце концов, разорался я.
Серега поставил чайник на электроплитку, взял керосиновую лампу пошел искать нам спасение. Принес он ромашку и еще что-то. Через час нам дал выпить по полстакана травяной бурды. Болиды стали летать гораздо реже. Нам даже удалось малость поспать. Утром он сходил к бабке, вернулся, без конца прыская от смеха, со стаканом крахмала и четырьмя таблетками. Разведенный крахмал выпили, закусили таблетками. На этом наши мучения прекратились навсегда.
Утром у Женьки возникла идея - напоить Толика молоком. Но тот сказал, что подобную гадость он не употребляет, зато он знает способ, как превратить молоко в брагу.

К молоку потом привыкли. Он часто приносил его, даже пропадало иной раз. Так и шла  у нас жизнь совхозная - скучная и однообразная. Утром работа, вечером карты, шашки, да шахматы. Мне все время как-то хотелось снять с Максима да Андрея «потолковый» рефлекс. Это когда они приходили и укладывались на кровать и смотрели в потолок до самого сна. Книг и журналов, оставленных прошлыми жильцами было великое множество, но заставить их хотя бы полистать оказалось просто невозможным. Если Максима еще как-то удавалось привлечь к игре в карты или в шашки, то Андрея просто бесполезно. Правда, я им нашел дурацкое занятие - они наверно неделю этим развлекались.
Для этого берется две консервных банки. В одну насыпаешь черных муравьев, в другую рыжих. Потом все это высыпаешь в одно место. Долго они потом веселились, глядя на гладиаторские бои.
Да и чтобы они шибко не валялись, мы с Серегой частенько злобоупотребляли просьбами - «принеси», «подай». Может, это было нехорошо, "дедовщина", но все-таки мы были старшие…
Серега, чтобы еще как-то развеяться, развлекался в стычках с Толиком.
Но последний случай с Толиком просто Сергея добил. Была у Андрея странная привычка: он мог долго шариться в своей сумке, ничего оттуда не взяв. Через час история повторялась, и так без конца. Но сегодня Андрюха это проделывал с завидной регулярностью каждые пять минут и я просто  не выдержал.
- Андрей! Что ты там ищешь?!
- Мне деньги нужны. Мне  конверт купить надо.
Он регулярно ходил на почту покупал конверт, потом писал письмо три - четыре предложения и уносил обратно, но пусть и так, мама его тогда хоть не беспокоилась.
- Дай сюда сумку! - потребовал я.
Он послушно принес, в небольшой спортивной сумке было всякое барахло - мыло, носки, трусы, детская машинка, радиоприемник «Вега». Во внутреннем карманчике лежали таблетки, уложенные маминой заботливой рукой. Да еще как назло среди них именно те, которые нужны были для спасения нас во время событий той ужасной ночи.
- Это что? Ты почему молчал что у тебя таблетки есть? - рассердился я.
Я тяжело вздохнул, а он только плечами пожал, да и что с него взять?
- Но денег нет там, ты же видишь, - развернул ему сумку так широко, что чуть не порвал ее.
- Вчера были, - и начал перечислять достоинства пропавших купюр голосом автоответчика.
- Вот гад! - вскочил Серега, все это время за нами наблюдавший. - Взял у парня деньги вытащил! Но подождите, придет он в хоть каком состоянии, я ему влеплю так, что мало не покажется.
Мы с Женькой люди добрые, конечно испугались. Сама мысль о переворачивающемся в воздухе Толика, после Серегиного удара показалась слишком уж страшной.
- Сереж, не бей  его, протрезвеет, поговорим с ним.
Еле успокоили его. Когда Толик, наконец пришел, довольно пьяный, но еще что-то соображал, все претензии отверг и клятвенно божился, что ничего не брал. Ну как еще с ним было говорить - не пойман не вор.  А Андрюхин приемник поставили на окно и теперь всегда слушали новости.

Было уже поздно, субботний вечер. Из всех завоеваний социализма в деревне остался один выходной - воскресенье, и потому завтра, можно было выспаться. Хотя выходного тоже не полагалось, но воскресенье выпадало всегда. И виной не профсоюз или другие формы защиты трудящихся. Объяснялось все просто - все шоферские общаги дружно в этот день напивались, опустошая самогон со всех окрестных деревень. Они и в простые дни пили, но в воскресенье начинали с утра. Все бабы Нины, Веры и т.д. умеющие производить «огненную воду» в этот день имели невероятную прибыль. Особой ценностью пользовался самогон на пшенице, но местные прятали его для себя.

Тут неожиданно к нам кто-то постучался. Зашел главный агроном, тот самый очень культурный мужик, как потом сказал Толик - «из кулаков».
- Добрый вечер господа, - улыбаясь, произнес он.
- Здравствуйте Аркадий Андреевич, - ответили мы хором.
- Аркадий Андреевич, вода из под крана грязная идет, - начал ругаться Серега.
- Ну, за воду я не отвечаю, у меня самого такая же дома. Ладно, успокойтесь, я не затем в поздний час.
- Чай будете, товарищ главный агроном? - предложил наш охотник.
- Ну не откажусь, заодно поговорим.
- Женя! Человеку чаю быстро налей! - приказал Серега.
Женька быстро кинулся обслуживать человека. Пьяный Толик уставился на гостя соловыми глазами, и грустно спросил:
- А выпить ничего нет?
- Будет выпить, но не сейчас, а завтра.
- Завтра?! Завтра и приходи!
- Ну да, завтра я предлагаю вам подработать. Мне к вам посоветовали обратиться. На сенокос поедем. Денег вам не дам, но накормлю и на стол вина поставлю. Будет и обед на поле, и ужин хороший у меня дома. Думаю, не обижу.
У Толика и у Сереги вспотели руки, только по разным причинам.
- Кто пойдет? - спросил агроном.
Руки подняли четверо - я, Сергей, Женька, и Толик. А те двое - Андрей и Максим, как всегда смотрели в одну точку, и перспектива работать им ну никак не улыбалась.
Агроном, попрощавшись, ушел, а Толику показалось оскорбительным сам визит. Уже и свет погасили, и спать легли, а он все бубнил, как старый дед:
- Обнаглел народ, приходит без бутылки, а о таких вещах говорит. Развелось тут кулачьё.
На этот раз Серега разозлился не на шутку:
- Да ты всех достал уже, своим пьянством. Старый дебил, откуда ты взялся, без тебя было хорошо, пока ты не появился. Ты заходишь, тебя сразу в колодец головой опустить хочется.
- Заткнись, урод нерусский, - огрызнулся Толян.
Затем Серега  встал, и я услышал пару крепких шлепков. После первого недовольное мычание, после второго полную тишину. Все-таки не стерпел наш медведь.
- Серег, а ты чего разошелся? - поинтересовался я, но в ответ - тишина.

Агроном прикатил с такого ранья, с какого я еще и никогда не вставал. Пьяного Толика еле разбудили, и то пришлось воду из чайника лить. На левой щеке начал проступать хороший, еще только зарождающийся синяк,  похоже он ничего не помнил или его просто не замечал. Матерясь на весь белый свет, он кое-как оделся и пошел с нами. Совхозный «бобик» докатил быстро, я пытался еще поспать, но от тряски по ухабам и когда голова вдобавок в нем бьется как язычок в колокольчике, пришлось от этой затеи отказаться.
На сенокосе Сергей махал косой так, что вызывал восхищенные взгляды деревенских женщин. Но думаю не в косе дело: только зарождающаяся борода, крепкий без следов жира торс, сильные руки и набросанные кругом кучи сена будоражили воображение женщин. Толику пришлось тяжело, вчерашнее похмелье никак не отпускало, он нервничал и осторожно узнавал у агронома, сколько же ему поставят. Мы с Женькой как более слабый контингент, вместе с женщинами подгребали сено и грузили его на трактор.

В обед перекусили, до этого никогда не ел настоящего деревенского масла и не мог остановится, проглатывая кусок за куском. А Сергея просто затерроризировали вопросами, откуда он родом, сколько лет. Узнав, что женат, расстроились, все их мечты о том, что он отхватит какую-нибудь пышногрудую красотку из их деревни, сразу развеялись. На нас Женей никто так и не взглянул, и даже когда за обедом Серега сказал, что я много книжек прочитал, просто посмотрели на меня с презрением, всем видом показывая - умники им здесь не нужны. А на мое брачное предложение по поводу Женьки и вовсе посмотрели как на ненормального. Деревенские тетки мне самому не понравились, простоватые, да и силой такую непросто взять.

После того как сенокос закончился, оправились к агроному домой, где он закатил настоящий деревенский банкет. Пили «Иверию», которую я чрезвычайно ненавидел. Мне даже кажется, что по истечении стольких лет, её противный вкус до сих пор стоит у меня во рту. Женька почти не пил, зато Сергей как всегда  быстро охмелел. Его охотничьи истории сыпались как из рога изобилия, хотя если, честно говоря, в правдивость и достоверность многих историй я сильно сомневался. Особенно количество добытых Серегой животных: получалось по его словам - он уничтожил весь животный мир Забайкалья. Но это просто наверно профессиональная болезнь, которой страдают все охотники.
Я тоже участвовал в разговорах, тем более время тогда такое было: Михаил Сергеич у власти тогда был. Ну как о нем не поговорить? «Гласность» начиналась, газеты и телевидение совсем другие стали. Помню, жена агронома сказала:
- Ой, что сейчас творится! Я слышала, в городах мужики с мужиками стали жить, не понимаю как так можно? А как им детей заводить-то?
- Да как заводить… заводят. Обычная беременность потом возникает, только внематочная, - пошутил я.
Тетка долго потом смотрела на меня недоверчиво, даже подозрительно, но спорить не стала. Странные они деревенские - не понимают наших шуток.
Когда наелись, отвалились от стола как гусеницы от листа и пошли домой. Бурят идти не хотел. То порывался бороться с нами, то начинал орать бурятские песни, то переходил на русские, причем больше куплета не пел. Было уже очень темно. Ночь, огни где-то далеко, а он все куражился. Женька и я тащили его за руки и умоляли его:
- Серега, пошли домой, поздно уже.
А Толик все время удивлялся:
- Там и пить-то нечего было. А он так  напился, да еще и от вина.
Я уже не знал, как упрашивать:
- Батар пошли, тебе проспаться надо. Если ты не выйдешь завтра на работу, мы без тебя не справимся.
- Выйду, я бы еще выпил, - орал он на всю улицу, сгребая нас в охапку и кидал в траву.
- Хватит тебе! – опять накидывались мы на него , но без толку.

А Толику мысль про выпивку очень понравилась. И он стал ругаться и возмущаться:
- Мы им столько помогли, а они даже не напоили меня как следует, я пойду назад, пусть еще наливает...
- Не ходи, совесть-то имей, - несмотря на то, что меня немного мутило от «Иверии», разум мой был чист.
Алкаш Толик  про такое понятие как совесть, никогда не слышал, зачем ему такая роскошь в наше время.
- Это у них совести нет, кулаки проклятые. Пойду, и раскулачивать их буду.
С этими словами он повернулся и ушел в темноту. Ну, думаю, и черт  с ним, пусть идет. Решил попробовать последний прием для своего пьяного товарища.
- Монгол проклятый, всю кровь нам уже выпил!
- Это кто монгол? В ухо хочешь?!
Я побежал в сторону дома, а он за мной. Бегал я быстро, но бурят оказался более выносливым, да и сигаретами я уже баловался. На конце моста он все-таки меня догнал. Повалил на доски и вырваться из его медвежьих лап не удалось.
- Отпусти… мне больно...
- Проси прощения у сына бурятского народа! А то в воду сейчас сброшу! - сидя на мне, он стал мне выкручивать руку за спину.
- Прошу прощения, я больше не буду…
- Вот так. А то монголом меня обозвал…
Подбежал Женька, и мы уже спокойно дошли домой, где попадали на койки и спали до утра.

Наступило утро, бурят без конца пил воду, похмелье, похоже, переносил плохо. Тут стало слышно, что к нам кто-то идет. Подумали - Антонина Петровна. Скрипя, открывается дверь и на пороге стоит… милиционер. Милиционера в деревне я видел наверно в первый и последний раз. А за ним в сенях агроном Аркадий Андреевич, мрачнее тучи. По лицу агронома было ясно, что-то случилось, и явно что-то ужасное… Милиционер представился и приказал сухим официальным голосом:
- Ваши документы предъявите.
Мы недоуменно смотрели на обоих, ждали когда, наконец, скажут что-то более существенное. Милиционер присев за стол, открыл папочку, стал записывать наши данные. Первая мысль была, что косили не то сено и нам теперь грозит срок как подельникам. В голове возникли ехидные глаза моей жены: «Что Вова, опять вляпался?».
- Так… а теперь ответьте - где вы были вчера вечером?
Агроном за его спиной стал показывать нам кулак, что еще больше ввергло в недоумение, и стало немного не по себе.
- Дома сидели, - робко ответили мы, присев как птенцы на краешках кроватей.
- А Анатолия П. когда последний раз видели?
- Вчера.
- Вы, с ним выпивали? – спросил, подозрительно посмотрев на совсем узкие глаза Сергея.
Агроном из-за его спины продолжал нам трясти кулаком, но уже с удвоенной силой и выглядел он в этот момент не так интеллигентно.
- Да нет, а что случилось?
- Пройдемте со мной.
Шли за милиционером, не проронив ни слова. По пути все оглядывались на агронома, его сердитое лицо ничего не объясняло, я уже терялся в догадках, что же все-таки произошло. Если из-за сена то, сколько нам за него придется платить?
Тут мы уже подошли к мосту и увидели на той стороне реки, лежащего без движения Толика, лицом в воде. Под его ногами были следы, вероятно, в какой-то момент пытался еще вылезти.  Рядом стояла милицейская машина, и возле трупа суетился эксперт.
- Ничего себе! - удивился сын бурятского народа.
Поблизости с Толиком лежала почти пустая бутылка, по виду самогон. Эксперт повернулся и говорит, обращаясь к милиционеру:
- Похоже, был пьян, не дошел видать, выключился и упал в воду лицом. Просто захлебнулся. Следов насильственной смерти не обнаружено. Можно увозить.
После короткого допроса милиционером, подошли к перепуганному агроному и спросили почти шепотом:
- А ты чего нам кулак-то показывал?
- Да он мне такую Варфоломеевскую ночь сегодня устроил! Пришел, стал скандалить, окно разбил… дай ему еще выпить и все тут. У меня ничего не было, я пошел и у Даниловны - соседки купил, да сунул ему две  поллитры. Он одну при мне выпил, а вторую с собой забрал. Орал, мол, два пузыря мне давай, парням тоже надо. А вы знаете же что мне, да ей за это будет. Молчите и все. Всех детей он мне ночью перепугал. Его три часа назад нашли здесь, - тихонечко бормотал агроном.
- Договорились, мы тебя понимаем, а самогон мы у него для себя не просили, живи спокойно, - пообещал за себя и за меня Серега.
По дороге на яму, жалостливый Женька грустно проговорил:
- Только как неделю приехал и погиб.
- Мне  его не жалко, - резко ответил Сергей, а я просто промолчал.
- От него вином и г… постоянно воняет, я спать не могу. Даже под одеялом все равно сильно пахнет, - неожиданно за три дня Андрей, что-то сказал и так много. Несмотря на трагизм ситуации, всем стало немного смешно, и Сергей ласково обнял Андрея.
- Ничего, Андрюха, проветрим сегодня. После столовой идите без меня, я к Тоньке зайду и скажу, что бы к нам больше никого не селила.
Я шел сзади них, все думал и представлял Толика идущего на «автопилоте». Мост. Ступеньки. Поручни. А в глазах такой туман и все двоится, он не может никак удержаться и слетает в воду…
Человеческая жизнь так хрупка, и погибнуть так глупо… никому не хочется.
Слух о гибели Толика быстро облетел всю деревню, в столовой к нам без конца подходили его бывшие собутыльники и высказывали нам соболезнования. У Сереги при этом были такие ноздри, что мне туда невыносимо хотелось плеснуть компоту.

По дороге в столовую, когда уже шли на обед, нам навстречу попалась, та самая милицейская машина, что приезжала утром.
- Серега, мне восемнадцать лет было, я вместе с собакой ночным сторожем устроился. Охранял возле магазина киоск и бочки с пивом, у меня ключ был от тамбура дверей магазина и стул там стоял. Похожу, покараулю и опять туда. Раз сижу, смотрю, собака напряглась, я выглядываю и вижу, кто-то под бочкой с пивом копошится. Тихонечко открыл дверь, собаке жестом приказал сидеть, подкрадываюсь к бочке и выдергиваю оттуда мужика. Он упал на задницу и к моим ногам выкатилась… милицейская фуражка!
- Мент, что ли?! - захохотали Серега с Женькой.
- Ну да, он испугался, я еще и собаку к себе подозвал, он тут же фуражку надел, оправился и говорит:
- Надо же, как сторожа оперативно работают. Слушай, налей в бидончик, а завтра деньги отдашь продавщице.
Но я оказался непреклонен, пригрозил, что вызову милицию и его туда заберут. Он забрал свой бидон и ушел.
- Милиционера… в милицию забрать! - они уже развеселились, и никто не хотел вспоминать сегодняшнее утро. - Ты бы собаку спустил бы на него, а пока бы сигаретку в сторонке покурил, а потом сказал - что ты не знал кто там.
- Нет, ребята, нельзя собак на людей травить, вот однажды…
Повернув голову, увидел ту темненькую девушку. Она стояла на весовой и разговаривала с какой-то женщиной, рассказывать я ничего больше не захотел.
- Серег, давай подойдем, познакомимся, один я стесняюсь…
- Зачем тебе? Что ты все о бабах думаешь?
- Здесь в деревне скучно вечером, может, познакомимся, в гости пригласим… в прошлом году с нами женщины были, нормально общались, без всякой пошлости.
- Делом надо заниматься, тогда скучно не будет.
- Толку-то от твоих дел, Серега…
- Как это толку-то, - возмутился Серега, - вы позавчера с Максимом целую банку сметаны стрескали, даже Андрею не оставили.
Я тяжело вдохнул, и с этой минуты понял: в Бурятии можно поменять  женщину на банку сметаны…
Работали уже втроем и отсутствие одного помощника почувствовали сразу.

Между прочим, шофер, передававший труп Толика жене, нам рассказал, что жена по нему не плакала, похоже нервы потрепал ей изрядно. Но когда его с нами в избушке не стало, мы почувствовали неимоверное облегчение, хотя наверно грех так говорить.
Потихонечку Женька уже стал привыкать к такому тяжелому труду на силосной яме. Как-то сидели там у костра, я спросил у Сереги:
- Серый слушай, а как ты думаешь, судьба есть?
- Есть, и шаманы наши говорят что есть, только изменить ее никак нельзя. А почему ты спрашиваешь?
- Да к тому, что ведь если бы Толька послушался Антонину Петровну, ничего бы случилось, и пил бы в той общаге себе спокойно…
- Значит и начертано ему так закончить, слушай, не напоминай мне о нем, мне его вспоминать, ну ни капли не хочется.
- Да я не только про него, но и про себя. Вот у меня все время так получается - куда бы я ни приехал или пришел, либо невезуха, либо приключения. Мать с отцом все время мне говорят: «Ну что ты на свою задницу приключений ищешь!». Так не хотел опять на яме работать, и опять - вот тебе «на». В магазине дефицит и тот всегда перед моим носом кончается, невезучий я…
- А мне нравится здесь и мужики хорошие, особенно тот - дядя Ваня, - перебил он меня, - А судьба тоже знаешь…у меня дед всю войну прошел, а погиб также по-дурацки.
- А как так?
- Они договорились перекупщикам шкуры продать, а это незаконно, сам знаешь. Но хотели денег побольше заработать. Поехали на встречу вчетвером, шкуры им продали. Перекупщики были рады и предложили им спирта выпить, налили им, а спирт древесный подсунули, так они все вчетвером при них скончались в страшных муках. Так не стало ни шкур, ни денег, ни деда. Всю войну судьба берегла деда, а мирное время погиб. Мне от него и нож достался…

Через день опять пожаловала незабвенная Антонина Петровна. Все в том же пиджаке, неужели кожаный до сих пор не могла себе купить? И дурацкий зеленый платок на голове, ведь продают же красные? Поздоровавшись со всеми кроме меня, она резко оборачивается ко мне и как кувалдой бьет по голове:
- Я тебя вспомнила! Ты как в прошлый раз приезжал, так у меня мак на огороде стал пропадать. И опять история повторяется, вчера ночью вышла, видела, как ты удрал. Я еще из окна приметила твою белобрысую голову. А мак у меня опять порезанный!
Я растерялся, очень покраснел, таких обвинений я еще никогда в лицо не получал. В то время  о наркомании знали больше понаслышке, тогда еще не было той эпидемии, которая потом захлестнула всю страну. Поэтому и обвинение прозвучало для меня как дикая нелепость. А Серега стал хохотать как ненормальный.
- Наркоша! Наркоша есть у нас!
Потом он перестал и серьезно посмотрел на грозного начальника по быту и твердо сказал:
- Нет, это не он, я его хорошо знаю. Мне поверьте Антонина Петровна. Он все время со мной.
Но убедить Антонину Петровну дело оказалось непростым, она ушла, косясь на меня как на исчадие ада, так никому не поверив. Пообещала на прощанье, что для меня это может окончиться плачевно.

В столовой вечером Сергей показал на  белобрысого парня стоящего в очереди.
- Видишь вон того парня? Это он ворует у Тоньки мак,  - тихонечко, чтобы никто не слышал, на ухо сказал он мне.
- А откуда ты знаешь?
- Я бабке забор ремонтировал и видел его два раза поздно вечером. Он все время через дальний мост ходит и в темноте его запросто с тобой можно спутать. Что ему еще делать в нашем районе?

продолжение следует

На горизонте показалась знакомая местность, некоторые люди в автобусе зашевелились, другие уже не могли и находились в невменяемом состоянии.
Этот совхоз объединял три деревни, которые почти слились друг с другом, но до мегаполиса так и не доросли. Посередине протекала речушка, впадающая в пруды находящиеся на окраине совхоза. Пролетев по деревне, автобус фыркнул и остановился у общежития, в котором я уже отбывал прошлую ссылку.
В открытые двери выйти смогли не все, некоторых выносили и укладывали на траву. Оглядевшись, практически не заметил никаких изменений, только деревья стали больше. Тот же чистый, целебный воздух, та же «целебная пыль» с дороги, забивающая легкие, да и свиньи вроде такие же.
- И куда теперь? Неужели в этом бараке жить будем? - спросил Серега, обращаясь ко мне как к опытному.
- Вон видишь дверь с той стороны, - показал я на совхозное правление, - там и определять нас будут. А эти две общаги барачного типа самые большие и мне бы туда не хотелось, хотя до столовой от них ближе всего. Несколько бараков на той стороне, за речкой. Есть дальние общежития, но для шоферов, там спокойней. А здесь местные постоянно лазят, просто раздражает. Серег, смотри - вон в первом автобусе несколько женщин, среди них девушка красивая. Дай хоть маленько рассмотреть, успеешь еще поселиться...
Но Серегу, который равнодушно посмотрел в сторону девушки, ничего не интересовало. Он, видимо, расстроился не на шутку, но что сделаешь - условия в ссылке не выбирают. Какой-то мужик стоял рядом и внимательно ко мне прислушивался, и я, толкнув Серегу, взглядом показал, что нам надо отойти.
Бросив сумки, приказали Женьке и тем «пацанам» сидеть караулить.
- Пошли, Серег, прогуляемся, - и мы двинулись по знакомым мне местам.- Я тебе другую общагу покажу - рядом с клубом и посмотрим, есть там места или нет. Там общага почти новая и баня там новая. Заодно не будем торопиться, пусть эти сарайки заполнят.
Пока шли, Серега все осматривался по сторонам, зачем-то здоровался со всеми местными. Пройдя полпути, я кое-что вспомнил.
- Слушай! А ведь там на той стороне реки домики есть очень старые, раньше их тоже сдавали, но не знаю, сохранились они или нет. В прошлый раз кому места не хватило, жили там, и говорят, довольны были. Но состояние их ужасное. Заведовала всем этим делом Колотушкина Антонина Петровна, тетка очень грозная: если что не по ней, орет как реактивный лайнер. В кино, такие как она, обычно женщин-революционеров играют. В тот прошлый заезд, ее все боялись. Правда, не знаю, она так и осталась при своей должности - начальник по быту? Уговаривать женщин я не умею, тем более таких, но учти до столовой переться….
Услышав слово - домик, Сергей облизнул губы и, испытывая сильнейшее возбуждение, схватил меня за руку.
- Пошли назад, я уговорю.
- Успокойся, подождем часика два, пошли искупаемся пока тепло.
До пруда шли очень долго, он находился за километр от конца деревни. Купались почти час, пруд был очень теплый, хотя погода была уже прохладной. Когда вылезли, спросил, оглядываясь по сторонам.
- Смотри, как красиво вокруг, правда?
- Нет, некрасиво. У нас в Бурятии намного красивее, а ты на Байкале был?
- Нет.
- Тогда ты красоты не видел. Ну, все, пошли назад.
- А ты что бурят? Хотя заметно, что ты откуда-то оттуда.
- Да почти бурят, у меня и имя настоящее - Батар. Но отец, правда, русский и когда паспорт получал, заменили на «Сергей», он так заставил.
- А можно я тебя Батаром звать буду?
- Можно, но не путай Батыром, хоть это одно и тоже, но мне не нравится.
Только впоследствии настоящее имя так и не прижилось.

Нагулявшись, вернулись к своим парням. Женька нервничал, и явно устал ждать.
- Где вы ходите? Уже почти все разошлись.
Подъехал бортовой ЗИЛ, в него стали грузить лиц пострадавших то ли от водки, то ли от «морской болезни» и закидывать их вещи. Вероятно, повезут в то общежитие, что возле клуба.
- Ну что, Вова, пошли к тетке…
В комнате ее не было, только молодая женщина лет тридцати. Я уже подумал, наверно ушла на другую работу и может эта девушка добрее будет.
- Здравствуйте, мы оформляться… - начал Серега.
- Подождите, сейчас Антонина Петровна придет.
Ну вот, а я надеялся…. Мы стали ждать, Серега сел на стул, мы просто размазались в коридоре по стенкам, Андрей навалился на дверной косяк.
И тут появилась она, нисколько не изменившись, только чуточку поправилась - килограммов на пятнадцать. Все тот же не застегивающийся на груди синий пиджачок со значком «Ударник Коммунистического труда». Несмотря на большие размеры, женщина она довольно шустрая. Влетела в проем, оцарапав значком при этом бедному мальчишке пол щеки.
- Так, молодые люди, а вы где шляетесь?! - рявкнула грозная и боевая женщина, владелица всех этих фешенебельных бараков.
- Мы слышали - у Вас домики есть, нам бы в домик, мы не хотели бы в общежитие, - жалобно заскулил Серега.
- Нет у меня никаких домиков! Кто вам сказал?!
Серега указал на меня.
- Есть! Я знаю, я здесь уже был три года назад! - гордо утвердил я.
Домовладелице было наплевать на мое гордое заявление, с такими как я она расправлялась одним указательным пальцем, направленным в сторону двери.
- Есть! Но не про вашу честь! Знаете такое выражение молодые люди? Пойдете в ту, что возле клуба - прекрасное помещение!
Серёга пошел в контратаку.
- Хотите, я Вам и всей вашей семье обувь отремонтирую, стельки сменю, прошью, еще лет пять ходить будете, у меня и инструмент есть и все что надо.
Удар попал точно в цель, я даже удивленно посмотрел на Серегу, а почему мне не пришло в голову паяльник с собой захватить?
- И такие сможешь? - недоверчиво спросила уже почти не грозная Антонина Петровна, достав из-за сейфа видавшие виды сапоги, стоптанные до невозможности и вдобавок огромного размера, - А то мне трудно купить и подобрать.
- Запросто, завтра готовы будут! – сначала оглядев, пообещал Серега.
Лицо у революционерки сразу изменилось, и тут я впервые увидел, что она может быть еще и доброй.
- Ой, ты мой мальчик маленький, - подбежала к Андрею, достала платочек поплевав на него, давай вытирать царапину, оставленную заслуженно полученной наградой. - Нина! Оформляй, мальчиков, самый лучший дам! Правда, за рекой, далековато, но ничего: молодые - дойдете.
- А мне тоже сапоги надо сделать, - заверещала Нина.
Сергей уже был в таком счастливым духе, что пообещал и ей. Посмотрел на меня торжествующим взглядом: «Вот как надо, учись!».
Потопали за быстроходной теткой, еле поспевали, шли наверно минут двадцать, да еще и через мост. Пока шли, начальник по быту переквалифицировалась в экскурсовода.
- Вот столовая, вот ток, вон там МТС… Я, кстати, там рядом живу, уходя на работу вам в окно стучать буду, чтоб не проспали. Да и заходить буду иногда. Только не спалите мне дом и с печью поосторожней.
Подошли к низенькому домику. Самый лучший оказался обыкновенной деревенской развалюхой, но вполне пригодную для жилья. Две проходные комнаты, в маленькой - две кровати, в большой - четыре, печь на пол дома. Даже водопровод, правда, вода грязная, но колодец рядом. Баня метров двадцать от дома и обычный деревенский туалет тоже на улице.
Устроив нас, начальница ушла, Серега начал прыгать, топать ногами и от счастья стал похож на идиота. Мне стало смешно.
- Чему ты радуешься? - спросил Женька, - До столовой вон сколько идти!
Максим его поддержал, а Андрею было все равно, как оказалось потом - ему всегда было все равно.
- Глупые вы, ничего не понимаете! А ты, что скажешь Вова?
- Так это же моя идея. Я знаю в общагах одни пьянки, шум и драки. Местные такие же пьяницы, постоянно мешают, вы знаете, что мне в прошлый раз здесь в шутку сказали: каждый третий у нас не сидел. И все по пьянке…
- Ну и народ у вас здесь… - оборвал Сергей
- А у вас можно подумать не пьют?- съязвил я.
- Да пьют… еще, как пьют, что говорить. Ну что мы валяемся, тут же баня есть, давайте дров наколем, я буду у печки спать, ты Вов напротив меня на деревянную ложись, Женя иди на ту койку.
Женька он добрый, спорить не стал. Так мы и заселились, как единая команда. Правда одна койка осталась свободна, но как потом оказалось ненадолго.
Потом Сергей, ни на секунду не переставая сиять от радости, заявил:
- Что делают люди, когда заселяются?
- …? - пожали мы плечами.
- Балбесы вы, с соседями знакомятся! Я пойду разведаю, что там за люди. Найду, может бабку какую-нибудь, может чем помогу ей, она нам картошки, молоком или еще чем-то поможет. Я сам из деревни, и знаю, как жить здесь. Я обещаю вам: как у Христа за пазухой вы со мной жить будете! Главное - дом, и свой, мне больше и ничего не надо, - закончив речь, треснул ладонью по плечу меня так, что я улетел на кровать.
- Осторожней, убьешь ведь. Как медведь… - поморщился я.
- А я и есть медведь. Настоящий, забайкальский - меня так жена называет. Идите дрова рубить, ну что вы валяетесь, - и,  он хлопнув дверью, умчался.
Носился по окрестностям наверно час, если не больше. За время его отсутствия мы с Женей нарубили немного, ну совсем немного. Но зато чуть не поотрубали друг другу руки, ноги и головы. Потом, наконец, Сергей объявился, подошел к нам и удивленно спросил:
- Это что, все?
Скромно опустив глаза в землю, мы стали переминаться с ноги на ногу.
- Давайте топор, учитесь как надо - и начал рубить, а мы еле поспевали оттаскивать. - А бабки тут есть и не одна, так что если все хорошо будет, жизнь будет сносная. Завтра пойду, навес бабуле подремонтирую, может и молока даст.
Вечером помывшись, сели за стол достали продукты, водка оказалась только у меня, да и у Сереги. Вареная картошка, колбаса, кильки, да «Завтрак туриста» у всех кроме меня, никогда его не любившего.

«Шпана», как потом мы в шутку между собой с Серегой и Женькой называли Максима с Андреем от спиртного сразу отказалась, Женька тоже почти не пил, все время прикладывал палец на стол возле стакана, мол, всё. Так что выражение «пьет как сапожник» не всегда уместно. Хотя матерился Серега точно, как они…
Тут и выяснилось, что наш богатырь пьянеет махом, даже не знаю почему. Через полчаса он уже нес всякую чепуху, без конца хвастался.
- Серый, - я у него спрашиваю, - а чего ты так быстро косеешь?
- Да вроде все нормально со мной, а что тебе не нравится?
- Я тут как-то читал, что буряты и монголы это одно и тоже.
- Чего ты сказал? Да монголы… - они тупые! Не надо меня даже с ними сравнивать!
- Да?! - ошарашено и уважительно посмотрел на гордого бурята.
- Да! Приезжали тут к нам как-то двое монголов, мы их провели как дурачков. Не надо меня с ними сравнивать, а то, что почти на одном языке говорим, еще ничего не значит, - доказывал пьяный Сергей.
Вскоре он начал нам показывать свой красивый охотничий нож.
- Дедовский! Он может, фрицев на войне им резал!
- Серега, не гони! - меня разбирал хохот.
- Я говорю - может… зато шаманами заговоренный… смотри!
С этими словами он стал кидать нож то с ручки, то с лезвия и нож всегда втыкался в деревянную дверь.
- Ничего себе… - согласились мы.
- А ты что шаманам веришь? Вот темнота! - смеялся я тогда, будучи воинствующим безбожником.
- Верю! Еще как верю! А ты не знаешь их, лучше молчи, - злился на меня бурят.
Так и состоялось первое знакомство, из которого про Андрея я, например, ничего и не узнал. Он молчал почти все время. Зато Серега рассказал про себя всё: из какой байкальской деревни, сколько у него там родственников, как туда к нему добираться. И что у него здесь дочь родилась, а он хотел бы сына. Женьку я и так знал. У Максима не было матери, не знаю почему, и все это время им занимался отец. И все годы на каникулах он проводил у бабушки. Обувь ремонтировать умели только Женька и Серега, а те ходили в вечных учениках, да подмастерьях.
- Серега, а у тебя, что отец из ссыльных каторжников? - шутя, спросил у него, - раз ты наполовину русский.
Шуток он тогда моих еще не понимал и сразу обиделся.
- Почему из ссыльных? Он просто из русской деревни. Он всю жизнь хотел, чтобы я в город перебрался. А мать и бабка всегда против были.
- Не обижайся, я шучу, просто мы сами здесь как в ссылке…

На следующее утро всей толпой пошли в столовую и заодно получать себе работу. Столовая обычная, ресторанного типа: без подносов, салфеток и вилок, на самообслуживании, как и в каждом совхозе, своим меню друг от друга не отличалось - суп «Полевой», да слипшаяся лапша с котлетой. А нет, забыл - компот еще: национальный советский напиток. Пришли, а народа в первый день уже столько много, половина даже на улице стоит. Пришлось стоять и болтать между собой.
- Ели когда-нибудь в таких? - поинтересовался я.
- Нет, но скорей не лучше чем в армии, - сказал Серега, повернувшись ко мне небритым лицом. Вчера он всем заявил, что побреется только дома, когда уже все закончится. Ну а ссылка обещала быть долгой и борода, по моему мнению, к концу сезона должна вырасти внушительной.
- Серег, смотри, - показал ему движением головы в сторону двери.
Вошли, очень миловидная женщина чуть старше тридцати, немного выше среднего роста и девушка, на вид лет двадцать, почти маленькая. Я ее уже видел вчера издалека, а тут совсем близко. Сердце сразу ёкнуло, и пришлось вспоминать жену, которую оставил дома, и для того чтоб больше не ёкало. Но жена никак в голову не лезла, потому что, глядя на нее, почувствовал, что она мне нравится, и я не переставал ее разглядывать. Мне нравилось в ней все: и красная импортная куртка с черно-красно-желтыми полосами на рукавах, и прямые почти черные волосы, бесподобно красивые черные глаза, в которых даже зрачков почти не видно и смотревшие на всех из-под черных бровей. Даже чуть крупноватый нос (по мнению Сереги!) ее нисколько не портил, просто в нем угадывалось влияние южных цивилизаций. Да и по ее движениям можно понять, что человек она достаточно эмоциональный.
Вторая была тоже не менее красивая, с серыми глазами и со светлыми волосами. Одета в яркую голубую куртку, тоже импортную. Сразу было видно - не в магазине они их покупали. Хотя времена были уже не такие как в «Стилягах», все равно красивых и ярких вещей в магазинах еще не было. Но она была гораздо выше другой и в ней чувствовалась какая-то уверенность, как у женщин, не обделенных мужским вниманием. Это сразу подтвердилось - мужики до этого не пропускавших женщин вперед, сразу расступились и предложили им пройти к раздаче. Им дарили комплименты, на что высокая отвечала улыбкой, вторая начинала смеяться и кокетничать.

Я как всегда съел за минуту, и все рассматривал их, чем вызвал неодобрение Сергея.
- Вова, нехорошо.
Я перевел взгляд на Серегу, кое-как собрался с мыслями.
- Серега, если на силосную яму пошлют, я застрелюсь, нет лучше ты меня зарежь своим охотничьим.
- А что, там так плохо? Тяжело слишком?
- Не столько тяжело, как надоело, я уже три раза ездил и все время на ямах, не хочу… у нас в прошлом году помощниками комбайнеров трое мужиков пошли, так потом хорошие бабки привезли, правда, они приходили домой в десять и уходили полшестого.
Отзавтракав, пришли в совхозное правление, кругом шум, все куда-то носятся. Нашли Антонину Петровну, но тетка сегодня была почему-то очень нервная, и грубовато послала нас, правда, к агроному. Отыскали главного агронома. Им оказался молодой мужик в очках, интеллигентного вида, странного для такого запущенного совхоза. Сразу произвел приятное впечатление. Полистав разнарядки, он вписал наши фамилии - мою, Серегину, Женькину. Посмотрев на щуплых Андрея и Максима, отправил их к какой-то женщине собиравшей другую группу.
- Пойдете на силосную яму, - прозвучало для меня как выстрел.
- Блин! - сорвался я, правда, тихонько. Серега с Женькой покатились со смеху.
- Что такое молодой человек? - удивился агроном.
Серега ему все объяснил, на что интеллигентный агроном улыбнулся. Мне почему-то от его улыбки стало совсем тоскливо, сплошная невезуха.
- Ну, опыт есть, ничего страшного, еще поработаете, заодно и их научите. А где ещё один? К вам вчера в домик отправили, мест просто больше нигде не было. Он отстал от автобуса и приехал вчера под вечер.
- Мы его вообще не знаем, и никто не приходил.
- Странно… Показывать я вам не буду, Владимир, думаю, раз уже здесь был, помнит куда идти. Можете идти работать.

Андрея и Макса отправили на зерновой ток. И я видел как они с группой, в составе которой были те красавицы, направились на работу.
- Везучие, - вздохнул я.
- Ты про что?- но, посмотрев направление моей головы, сразу понял.- Ах, вон ты… про этих бабенок что ли?
- Ну да.
- Вов, а ты жене изменяешь?
- Ни разу еще, и не собираюсь.
- Ну, так выбрось из головы. Показывай куда идти.
Что мне нравилось в этом совхозе, так это что от любого места работы в столовую добираться можно довольно быстро. В другом месте, где когда-то был, обед нам привозили на машине, и часто бывало так, что могли остаться без обеда.
Когда пришли, стало видно, что на этом месте ничего не изменилось. Даже пожилой тракторист дядя Ваня, прекрасный и порядочный мужик, и тот на месте, второго как, оказалось, звали Пашей я, правда, не знал. Паше на вид лет тридцать пять - сорок, веселый мужик с тремя детьми и уже готовился стать отцом четвертого.
- Здравствуйте, дядя Ваня.
Удивительно, но он меня узнал. Видать, я не изменился, до двадцати двух лет водку по паспорту покупал.
- О! Владимир к нам опять пожаловал, проходите гостями будете. Работать?
- Да вот приехали, сами-то справится, не можете.

Для непосвященных - приезжает машина, нагруженная перемолотой зеленой кукурузой. Из машины торчит трос, который цепляют трактору. Двое заскакивают на кабину грузовика. Трактор начинает тащить трос, деревянная волокуша под кукурузой приходит в движение, и вся масса начинает двигаться. Двое спрыгивают и плечами поддерживают, чтоб не свалилась назад, и доводят до края борта. Масса падает из машины, трактор вытягивает волокушу из массы и двое других приносят и кладут эту чертову тяжелую дрыну в машину. Те, кто наверху ставят ее на место, спрыгивают и так каждый день. Если много машин можно порядочно умаяться. Женька утомился сразу, я и Серега ничего - справились. Хотя четвертый напарник нужен позарез.
В серой и скучной совхозной жизни многие находят утешение в пьянке. Мы с Серегой не знали раньше друг друга, нам поболтать гораздо интересней, чем пить.
Захлопнув борт последней машины, отправились на ужин, Женька чуть живой плелся сзади далеко от нас, и мы не торопились. С тока находящегося по правой стороне, тоже шли наш Макс с Андреем, а на некотором отдалении группа деревенских и наших женщин и опять те.
У меня ни с того ни с чего немного ускорился шаг, и я немного оторвался от товарища.
- Вов, а ты куда побежал?
- Я есть хочу.
- Не ври, я то вижу.
Пришлось сбавить ход. В столовой меня ожидала удача - Женька еще не подошел, а мы взяли тарелки и сидели вдвоем. Тут стулья с другой стороны стола отодвинулись - эти красная и голубая куртки сели напротив, испуганно покосившись на небритого здоровяка, на меня они даже при этом не глянули. На фоне медведя я не смотрелся. «Разбойничья рожа!» - подумали наверно, косясь на своего соседа по столу.
Я уже поел и ждал, когда же Сергей закончит. Захотелось сделать дамам какой-нибудь комплимент, но в голове вертелись одни восточные глупости наподобие: «Ты прекрасна как свет утренней зари», вторая мысль крутилась чуть умнее - мне почему-то захотелось пригласить их в гости. Но так и просидел, глядя в тарелку, краем глаза все, посматривая на темненькую…
Когда вышли на улицу Серега, посмотрев на меня, улыбнулся, но ничего не сказал. А может, мысли мои прочитал.

продолжение следует

Нина Владимировна Брусникова (род. 16 октября 1960, д. Панкратово,Вологодская область ) — оператор машинного доения племенного завода-колхоза «Аврора» Грязовецкого района Вологодской области, Герой Российской Федерации (5 октября 2006).

С 1980 года работала кассиром в совхозе «Сидоровский» Грязовецкого района, с 1982 — няней в детском саду совхоза «Аврора» там же. С 1984 года работала оператором машинного доения совхоза «Аврора» в деревне Барское-Сырищево Комьянского сельсовета Грязовецкого района. С 1999 года начала работать со стадом молодых коров в племзаводе-колхозе «Аврора». Благодаря её усилиям надои в стаде регулярно повышались — с 6,5 тыс. кг молока с одной коровы в 2001 году до 9 тыс. кг в 2005. В 2006 году в стаде было 5 коров, которые давали более 11 тыс. кг молока в год.

24 апреля 2006 года Нина Владимировна заметила возгорание прошлогодней травы на территории животноводческого комплекса. Поняв, что самостоятельно справиться с огнём не удастся, она вызвала пожарную бригаду и до её прибытия принимала все возможные меры, чтобы огонь не распространился на сооружения племзавода. По оценке пожарных, именно её действия помогли предотвратить крупный пожар.

Указом Президента Российской Федерации от 5 октября 2006 года «за проявленный героизм и самоотверженность при спасении от огня животноводческого комплекса и высокие достижения в труде» Нине Брусниковой было присвоено звание Героя Российской Федерации.

30 ноября 2006 года «за особый личный вклад в развитие сельскохозяйственной отрасли, стабильно высокие производственные достижения» ей было присвоено звание «Почётный гражданин Грязовецкого муниципального района».

Живёт в деревне Евдокимово (Комьянское муниципальное образование Грязовецкого района) Вологодской области.

Источники : https://www.1tv.ru/news/2007-03-08/210219-doyarka_nina_brusn...

https://lenta.ru/lib/14184764/

https://kulturologia.ru/blogs/160621/50153/

http://www.pravo.mgimo.ru/?q=node%2F11046

https://vologda.sledcom.ru/news/item/1419831

https://23.mchs.gov.ru/deyatelnost/press-centr/novosti/vse-n...