Если ничто нет, как же может быть нечто? На фоне чего? Ведь всё относительно??? Да! Значит, нет ничто, а есть лишь менее заметное нечто, значит, на фоне меньшего нечто. И где граница у этого нечто? Нигде. Просто бесконечность большего и меньшего нечто, бесконечное число, и всё в мире, да хоть где, - существует.

Но.. где же я был под наркозом.. (В палате..?) Ведь тогда был не сон, а было ничего, словно я просто исчез.. Да и всё таки, процесс смерти нам виден, и Некто уходит.. Но, ведь ничто нет, и остаётся материя, по крайней мере минимум, материя, то, что мы наблюдаем от того, кто был жив. И он, она, перетекает в другие составные мира. После смерти мы превращаемся....

Да больше, мы и сейчас перетекаемая форма существования, да ребята, кем мы всегда себя мним??!! Мы просто материя, такая же, как всё вокруг, просто с определенными своими данными, ну, вот такая материя, отличающаяся. Хотя.. И цветы, и камни отличаются, по своему..

По сути, я лишь составная других материй, такой вот я отличный камень. Да я и сейчас не существую, а лишь возомнил себе, что я есть. Все наши статусы и стереотипы, определения и понимания выдуманы, есть, пока живы наши очень умные головы.. Даже Наше Я условно, оно в детстве выработано, формируется по принципу, - вот тут я чувствую себя, а тут уже нет, а значит, где я чувствую, там я и есть, где не чувствую, там, значит, меня нет.

А чем мы чувствуем? Что же, кто же, это Я? Я - это центральная нервная система, вот что такое мы. Да, кажется, мы выдумка для нас самих, чтобы нам же самим существовать. Человек, - это всего лишь сказка для него самого, и он в ней всегда живёт, иначе он морально и психически просто не уцелеет.

Кстати, и целости нет. Тогда, когда я был маленький, одно, а сейчас, я уже совсем другой, и всë другое, друзья уезжают, и я уезжаю (и даже крыша может уехать..) и моя кожа, скелет.. Всё другое.. Лишь ДНК меня сохраняет и может ещё что-то быть.

В остальном, за гранью этой нервной системы, я ничего не могу узнать. Живое существует, благодаря тому, что оно ограничено. Это не смерть окружает жизнь, окружает её восприятие, не смерть повсюду, где нет нашего восприятия, наших органов чувств, как я раньше думал, а это жизнь повсюду, это мы повсюду, а смерти, - её нет.

Нет объекта без субъекта, как говорил Александр Михайлович Боднар из УрФу на парах про память..

Нет смерти без жизни, и это мы придумали смерть. Но и нет сказки без человека, и даже моё представление о нервной системе, это всего лишь представление.

Вот он, человек, умирает, и иная материя из него возникает, и вновь она перетекает, и вновь другая, иная материя задаёт рождение, в ком то, и всё продолжается.. И опять? Ну и куда это всё идёт? Таков круговорот?

А, это же вопрос человеческой логики, это же поиск точки, а точка, это цель, которая выдумана нами, ибо нам так легче мыслить, если ставить какую-то цель, какой-то смысл.

А ещё, нам вечно надо какое-то социальное подтверждение, что нас некто ведёт, нечто ведёт, ведь социален человек на столько невероятно, что нужно знать ему, видеть человека высшего над собой, и куда легче Бога представить ему, если он будет похож на него.

А мир просто движется и меняется, а мы лишь можем иные изменения называть именами, давать им значения, замечать, а иные совсем упускаем. В остальном, всë вечная неизвестность.

Как не крути, философ тоже человек, он ограничен, а неограниченное восприятие, бесконечное, рассеивается в пустоту, то есть, его нет. Живёт жизнь и видит, благодаря границам. И эту стену неизвестности мне никогда не пробить, как другим не пробить (Сладко-сладко скажу я вам, не говорите людям с большими идеями, не читайте это, - "Оно и не надо................!"), не пробить, потому что за ней всегда будет она же..... Другая, но такая же стена.

Георгий Кононов, [30.08.2025 10:14]

Или это и есть наша с вами истина? А? Человек Гоша, среди звёзд в огороде?

Может, просто надо мозгом управлять, и знать, где мыслить и сколько..... Что-ли.. Или

Память, что тускнеет? Пусть оставит не боль, а благодарность за искру, что когда-то освещала тьму.

Он не стал ловить листок. Не побежал вдоль берега, пытаясь спасти то, что давно умерло. Вместо этого он достал из кармана камень — гладкий, холодный, тяжелый.

Созидание начинается с принятия разрушения.

Он начертал на камне одно слово — «Было» — и с силой бросил его в воду. Там, где исчез листок с пустыми обещаниями, камень пробил поверхность, создав круги, которые расходились всё шире и шире.

Они коснулись тонущей бумаги, завертели её, погрузили на дно — туда, где мертвое становится частью земли. Частью того, что будет.

Великая сила — это выбор.

Не цепляться за то, что уходит.

А превратить руины — в фундамент.

Он развернулся и пошел прочь от реки. В кармане у него лежал новый лист бумаги. Чистый.

На нём не будет обещаний.

Только вопросы.

И готовность искать ответы — шаг за шагом, камень за камнем — строя что-то новое из понимания древней, горькой, освобождающей правды:

Вечно только изменение.

А созидание — это воля продолжать меняться.

Хорошо, хоть домик отдельный - никого не заражу, мрачно подумала Валерия. Потому что, судя по всему, дело идёт к ангине... И, конечно, какие теперь процедуры!.. Процедура осталась одна - полоскать, полоскать, полоскать ненавистное горло.

Вот что за нелепый жизненный кульбит...

Валерия Сергеевна болела столь редко, что коллеги называли её «Железный бухгалтер» - она единственная в их компании ни разу не получила выговор за задержку с отчётами, и в этих самых отчётах тоже никогда не допускала ошибок и неточностей. И ещё успевала иногда помогать тем, кто совсем уж отчаянно горел. Правда, губы её при этом сжимались в тонкую нитку, взгляд становился ледяным, но её всё равно уважали и ценили.

А в кои-то веки в санаторий выбралась - и привет... Наверное, это всё ретроградный Меркурий, чтоб его... Валерия, глубоко вздохнула, обречённо потрогав горящий лоб и отправилась искать лечащего врача.

- Ну что ж вы, Валерия Сергеевна, с сочувствием покачала головой врач, глянув на градусник и осмотрев горло.  - Как же вас угораздило-то?.. Ангина развивается. Отмечу сейчас персоналу, чтобы еду вам в домик приносили, пока вам в общий зал нельзя. Буду к вам каждый день заходить утром и после обеда, посмотрим на ваше состояние. А пока - полоскание, следим за температурой, ноги держим в тепле. И пока острая фаза не сойдёт, не гуляйте много и побольше тёплого питья. В домиках тепло, но на всякий случай, грелку вам с собой ещё дам.

Валерия шла к домику, а по щекам бежали слёзы, она едва успевала прятать их от попадавшихся отдыхающих.

Сейчас бы посидеть у озера, покормить лебедей и уточек - даже отсюда слышно, как задорно крякает местная стая, вечером сауна и её любимое - бассейн, после которого спина почти не болит и так сладко спится...

Но нет. Всё это теперь так же недоступно, как и когда она сидела в квартире долгими вечерами, мучаясь болью и одиночеством. Только одно и выручало - любимая астрология.

Да, да, она взрослая женщина, ещё чуть-чуть - и даже такое определение будет неуместным, и тогда выползет на свет  малоприятное словечко - «пожилая»...

Но странным образом «лже-наука» с её сложными чартами, хитросплетениями конфигураций планет и мерцающими в небе созвездиями увлекала её настолько, что на второй план отходили болячки и тусклое одиночество. Звёзды будто подмигивали ей с небес, и намекали, что всё у неё будет хорошо, потому что вот-вот войдёт в силу в своём доме её любимый Уран, запустит трансформации солнечное затмение в Деве, и начнётся у Валерии новая жизнь, яркая да интересная...

Действие наскоро принятых таблеток, похоже, заканчивалось, потому что снова подступал озноб. Но Валерия упрямо села на лавочку около домика, потому что войти в дом и лечь - это как будто сдаться. Сдаться болезни, обстоятельствам, опустить голову, признать поражение. Ну нет, «Железный бухгалтер» ещё побарахтается!

Она упорно следила, как по лесным дорожкам вместе с вечерней сыростью по территории санатория расползаются сумерки, как зажигаются огоньки домиков, слышала где-то смех и отдалённое бренчание гитары. Если зажмуриться, можно представить, что она, как в далёкой юности, сидит у походного костра и слушает Егора - заводилу и туринструктора, в которого была по уши влюблена.

Чёртовы слёзы опять закапали на сцепленные руки. Да что это с ней такое - ну, подумаешь, неудачная поездка, с кем не бывает, может, ещё получится потом куда-нибудь вырваться!..

Но Валерия плакала так, будто у неё что-то драгоценное безжалостно отобрали - надежду, свет, мечту. Как будто всё самое лучшее для неё уже закончилось, и остаётся лишь уныло доживать одинокую старость...

- Мяу, - Валерия испуганно отдёрнула ногу, об которую тёрлась кошка странного буро-рыжего окраса.

Животных Валерия не любила. У неё даже комнатные цветы толком не росли - не понимала она, зачем они нужны, хоть и держала алое и золотой ус «для пользы». Но растения хотя бы молчали, не требовали есть и не справляли естественных нужд...

Кошка так громко мурчала, продолжая тереться об Валерину ногу, что у женщины не хватило духу её оттолкнуть. И животное, судя по всему, тоже было не первой молодости - худое, почти плоское тельце, тусклая шерсть, морда со следами шрамов, одно ухо явно обмёрзло и больше не торчало задорным топориком. И в её больших и очень красивых зелёных глазах тоже не было никакой надежды - одна усталая покорность судьбе.

У Валерии почему-то защемило сердце, да так, что на фоне этой новой боли забылось и горло, и голова, и озноб. И тоска тоже куда-то подевалась...

Сидит она тут, на жизнь плачется. Заболела, видите ли, в бассейне не искупается, в сауну не сходит. А кому-то в этот же момент нужна просто миска с едой и крыша над головой, чтобы быть счастливым оттого, что огонёк твоей жизни ещё немного померцает...

И Валерия, не веря самой себе, осторожно погладила кошку по голове.

Та замурчала так восторженно, что мурлыканье мешалось с мявом, а тощее тельце затряслось мелкой дрожью.

- А если лишайная?... - пробормотала Валерия. - А если ещё какая зараза?.. Блохи?..

Но ещё не успев договорить, она уже открыла кошке дверь...

Валерия болела и почти всё время спала. А кошка, отлучаясь только на поесть и в туалет, спала у неё в ногах. И это живое тепло почему-то окутывало Валерию таким уютом, что отступала боль и дурные мысли, казённая обстановка казалась домашней, и потихоньку возвращался аппетит.

Когда Валерия стала выходить, кошка неотступно следовала за ней по пятам, и часто в её глазах женщина замечала страх. Страх, что счастье ненадолго, а впереди долгая холодная зима, когда все домики опустеют и вряд ли можно будет надеяться, что кто-то подкинет кусок. А там, откуда всегда доносятся запахи еды, всегда толкутся более сильные, и ей, тщедушной, конкуренции не выдержать.

И Валерия успокаивающе гладила кошку, с каждым разом ругая себя всё больше. Зачем приучила к себе животное!.. Надо прогнать, пока не поздно. Вот сегодня точно. Она уже немного отъелась, выглядит получше. Может, сама где пристроится, подберёт кто...

Ей даже в голову не приходило забрать её себе. Она ведь даже сыну запрещала котёнка завести, сколько он ни плакал - запах, шерсть, драная мебель, голодный мяв - нет уж, увольте!.. И с мужем постоянно ругались из-за этого... Он её «Снежной королевой» называл, подлец!

А теперь вот - сиди в чистейшей своей квартирке, да радуйся - муж давно ушёл, как сын школу закончил, а сын как с армии пришёл, женился, и к матери дорогу забыл. Да, помогает, да, не бросит чуть чего, но тепла между ними нет...

В очередной раз Валерия дошла до домика, кошка трусила следом. И женщина решилась. Быстро вошла внутрь и закрыла дверь. Кошка осталась снаружи.

- Мяу, - Валерия готова была поклясться, что в этом «мяу» были удивлённые ноты.

- Всё, иди, - сказала она, чувствуя, как в горле собирается холодный ком. - Я тебя подкормила, ты меня подлечила. Спасибо тебе, но я не твоя хозяйка. Иди. Лето ещё, мышей лови... ты же зверь... Выживешь.

- Мяу, - робко мяукнула кошка и замолчала, и у Валерии сжалось сердце.

Она выждала ещё какое-то время, но всё было тихо. Ну вот и отлично. Обойдёмся без душераздирающих сцен.

Почистив зубы, натянув тёплую пижаму и носки, проглотив таблетки, она забралась в постель. Включила телевизор. На одном из каналов шла её любимая мисс Марпл, она следила за приключениями умной любопытной старушки, а на душе скребли кошки.

Точнее одна кошка - худенькая, буро-рыжая, с прекрасными зелёными глазами.

Порыв ветра надавил на оконное стекло, дробно застучали по крыше капли. Валерия встала, выглянула в окно. Кошки видно не было.

Холодная рука сжала сердце.

Как есть, в пижаме, сунув ноги в тапки, она выскочила из домика. Уже стемнело, ветер трепал гортензию и верхушки сосен, швырял в лицо водяную морось.

- Киса, киса, кыс-кыс-кыс! - закричала Валерия.

- Мяу, - отозвалось хриплое из-под лавочки.

Кошка сидела там, съёжившись, подобрав под себя лапы. В её зелёных глазах читалась усталая покорность судьбе.

- Пойдём, - сказала Валерия дрогнувшим голосом. - Пойдём мисс Марпл смотреть. У меня ноги без тебя мёрзнут...

«Дорогие Девы, солнечное затмение в вашем знаке - это  шанс произвести полную перезагрузку вашей жизни, которая будто бы вручает вам ключ от заветной двери ваших истинных желаний. Смело доверьтесь потоку и шагните в свою новую жизнь!»

Валерия пристроила на соседнее сиденье переноску с Фроськой так, чтобы кошка могла видеть её. Кошка прижималась к полу клетки, щетинилась, в зелёных глазах металась паника, но при виде хозяйки немного успокоилась.

- Ты, случайно, не Дева, Фрося, как я? - задумчиво спросила Валерия. - Потому что нас обеих, похоже, ожидает серьёзная перезагрузка!..

(на основе реальной истории)

Друзья, подписывайтесь на мой ТГ-канал со всеми историями!