Я больше читательница, чем писательница. И не врач.
Но ради хорошего дела, готова сделать серию познавательных постов про аборты, их типы, их побочные эффекты и немного экскурсу в историю и современность тех стран, где они запрещены.
Хотите?
А пока что вот вам отрывок из книги ‘Второй пол’ , громкого исследования Симоны де Бовуар о роли женщины в истории, психотипах, об их правах, и о калечащих практиках, применяющихся к ним.
Глава ‘Мать’:
‘Не много найдется тем, при обсуждении которых буржуазное общество исходило бы таким лицемерием: аборт – это отвратительное преступление, и говорить об этом даже намеками неприлично. Когда писатель описывает радости и муки роженицы – это прекрасно; когда же он пишет о женщине, которая сделала аборт, его тут же обвиняют в том, что он копается в грязи, представляет человечество в неприглядном свете; между тем во Франции ежегодное число абортов равняется числу новорожденных. Явление это так распространено, что его следует рассматривать как один из рисков, которые заложены в нормальном женском уделе. Однако законодательство упорно представляет его преступлением: оно требует, чтобы эта деликатная операция производилась подпольно. Нет ничего абсурднее тех аргументов, которые выставляются против легализации аборта. Упор делается на то, что это опасное хирургическое вмешательство. Однако честные врачи вслед за доктором Магнусом Хиршфельдом признают, что «аборт, сделанный в больнице рукой врача-профессионала и при соблюдении всех необходимых превентивных мер, не несет тех серьезных опасностей, о которых говорится в Уголовном кодексе». Как раз наоборот, именно в отсутствии легализации аборта содержится огромный риск для женщины. Недостаточная компетентность женщин, незаконно делающих аборты, условия, в которых производится операция, – все это порождает массу несчастных случаев, иногда со смертельным исходом. Вынужденное материнство приводит к появлению на свет хилых детей, которых родители не в состоянии прокормить и которые либо попадают в приют, либо становятся настоящими мучениками. Следует еще отметить, что общество, так рьяно защищающее права эмбриона, не проявляет никакого интереса к детям, стоит им родиться; вместо того чтобы преследовать женщин за аборты, было бы лучше направить эти усилия на реформирование такой возмутительной институции, как детский приют; ответственные за то, что дети в приютах попадают в руки мучителей, разгуливают на свободе; общество закрывает глаза на страшную тиранию в детских «воспитательных домах» или в семьях, где родители или близкие ведут себя как палачи; и если женщине отказывают в праве на плод, который она вынашивает, то почему же ребенок считается принадлежностью только своих родителей; в течение одной недели мы узнаем, что какой-то хирург, уличенный в подпольных абортах, ушел из жизни, покончив с собой, а какой-то отец, чуть ли не до смерти избивший своего сына, получил всего лишь три месяца условно. Совсем недавно по недосмотру отца от крупа умер мальчик, а одна мать отказалась вызвать врача к тяжелобольной дочери, объяснив это своим полным подчинением воле Божьей, – на кладбище дети бросали в нее камни; некоторые журналисты выступили на страницах печати с возмущением по этому поводу, а ряд вполне приличных людей, напротив, публично заявили, что дети принадлежат родителям и что всякое вмешательство со стороны неприемлемо. Газета «Се суар» пишет: сегодня «миллиону детей грозит опасность», а во «Франс суар» читаем: «Зарегистрировано пятьсот тысяч детей, которым грозит физическая либо моральная опасность». В Северной Африке арабская женщина лишена возможности делать аборт: из десяти рожденных ею детей семь или восемь умирают, и никому до этого нет дела, потому что трудные и бессмысленные беременности убивают материнское чувство. Если это нравственно, то как относиться к такой нравственности? Следует добавить, что мужчины, выказывающие наибольшее уважение к жизни эмбриона, одновременно первыми готовы отправить взрослых на войну, то есть на смерть.’