Молись Богу от Него...
Молись Богу от Него победа. Бог наш генерал, Он нас и водит
©️#АлександрСуворов
⚡️Больше фактов и цитат в моем телеграм канале, ссылка в шапке профиля⚡️
Молись Богу от Него победа. Бог наш генерал, Он нас и водит
©️#АлександрСуворов
⚡️Больше фактов и цитат в моем телеграм канале, ссылка в шапке профиля⚡️
Александр Суворов был известным русским полководцем, основоположником русской военной теории. Благодаря своей военной смекалке, за всю карьеру офицера, начиная с 1748 года, одержал более 60 побед в боях и сражениях, при этом ни разу не проиграв. Получил звание Генералиссимуса.
А.В. Суворов трижды бывал в Кончанском, первый раз - зимой 1784/1785 года, второй - весной 1786 года и третий раз - с 5(16) мая 1797 года по 7(18) февраля 1799 года (с перерывом в феврале 1798 года), когда находился здесь в ссылке (до начала 1798 года), а затем проживал без надзора.
После смерти А.В. Суворова (1800 год) село принадлежало его прямым потомкам (до 1893 года) и их родственникам (до 1917 года). С 1939 года начались работы по организации в Кончанском музея А.В. Суворова. 25 октября 1942 года открыт Дом-музей А.В. Суворова (с 1960 года Музей-заповедник А.В. Суворова, с 1976 года Музей-усадьба А.В. Суворова, филиал Новгородского государственного объединённого музея-заповедника). В 1950-2005 гоы село носило название Кончанское-Суворовское.
Внутрь попасть не получилось из-за ковидных ограничений :(
Сегодня исполняется 292 года со дня рождения великого русского полководца, не проигравшего ни одного сражения (их было более 60), генералиссимуса, автора военно-теоретических работ, создавшего оригинальную систему взглядов на способы ведения войны, воспитания и обучения войск, национального героя России Александра Васильевича Суворова (1729(30)-1800).
А. В. Суворов, участник Семилетней войны 1756-1763 гг. и русско-турецких войн 1768-1774 гг. и 1787-1791 гг., всегда сражался за честь русского оружия, за величие России, никогда не участвовал в придворных интригах, не умел прислуживаться и льстить. Им восхищались друзья, обожали солдаты.
Хочу предложить вам не просто биографический очерк, а радиоспектакль по произведению Зои Чернышёвой, в котором отражены события последних лет жизни полководца: времена правления Павла I, когда А. Суворов был отстранён от службы и сослан в деревню Кончанское, вызов его в Петербург в связи с новыми военными действиями в Европе. В 1799 году он провёл Итальянский и Швейцарский походы, разбив французские войска, вышел из окружения, перейдя Швейцарские Альпы (“Чертов мост”).
В роли А.В. Суворова- Михаил Глузский.
1981. Источник: канал на YouTube «Советское радио. Гостелерадиофонд России», https://goo.gl/vHoSmv
24 ноября 1729 года родился великий русский полководец, национальный герой России, генералиссимус, не проигравший ни одного сражения, Александр Васильевич Суворов.
290 лет назад, 24 ноября (13 ноября по старому стилю) 1730 года, родился великий полководец, незаурядный мыслитель и остроумный человек, стоик и эксцентрик, которого до сих пор вся Россия знает в лицо — Александр Васильевич Суворов. Да и не только в лицо. Право, Суворова у нас каждый узнаёт и по седому хохолку — хотя фильмы о нём снимают далеко не каждое десятилетие. Наверное, это и есть слава. Бессмертие. Страна у нас воинская, поэтому полководец, ставший создателем и символом “науки побеждать”, всегда будет почитаем и любим.
Историки до сих пор спорят — где родился Суворов. Скорее всего, всё-таки в Москве Белокаменной, где служил в то время его отец. Да и дед — Иван Григорьевич — был одним из первых людей в петровской гвардии, ведал делами и Преображенского, и Семёновского полка. Именно в его честь названа московская Суворовская улица на Преображенке.
Человек и миф
Есть документальная история Суворова — приказы, письма, реляции. Есть история мифологическая — исторические анекдоты, мемуары, легенды, мастером на которые был Егор Фукс — один из “правителей канцелярии” полководца. В случае с Суворовым между этими двумя историями не так уж много противоречий, в главном они совпадают. И писать о Суворове рутинно, наукообразно — грешно. Он сам ненавидел скуку и “взрывал ситуацию”, если всё шло слишком благопристойно и тоскливо.
Александр Васильевич и впрямь отличался странностями. По-особому насыпал на тарелку соль, сторонился женщин, носил самые разные маски, ненавидел зеркала и приказывал занавешивать их в каждом доме, где останавливался хотя бы на день. Даже в Таврическом дворце. Да и большинство писем Суворова — это готовый “исторический анекдот”.
Приведу только один пример, хотя можно было бы цитировать бесконечно.
Служу я, милостивый государь, больше 40 лет и почти 60-ти летний. Одно мое желание, чтоб кончить высочайшую службу с оружием в руках. Долговременное мое бытие в нижних чинах приобрело мне грубость в поступках при чистейшем сердце и удалило от познания светских наружностей. Препроводя мою жизнь в поле, поздно мне к ним привыкать. Наука просветила меня в добродетели; я лгу как Эпаминонд, бегаю как Цесарь, постоянен как Тюрен и праводушен как Аристид. Не разумея изгибов лести и ласкательств к моим сверстникам, часто неугоден. Не изменил я моего слова ни одному из неприятелей, был счастлив потому, что я повелевал счастием.
Это цитата из подлинного письма Суворова всесильному Григорию Потёмкину 1784 года. Потёмкину, который ещё сравнительно недавно был его боевым товарищем, но “вошёл в случай” и стал вторым человеком в империи. Обратим внимание: всё здесь пересыпано солью иронии. Суворов, как всегда, просит “исторгнуть себя из праздности”, при этом прибегает к иносказаниям. Многое, сказанное им, следует понимать наоборот. Эпаминонд отличался прямодушием, Цезарь был отважен и не любил “бегать”, то есть, отступать. Без таких оборотов Суворов не умел: скучно становилось. А весьма уважаемый Суворовым за полководческие таланты французский маршал Анри де Тюренн как раз не отличался постоянством: из гугенотов он перешёл в католики. Здесь же, как бы между прочим, Суворов намечает свой главный принцип — “Я повелеваю счастьем”. Его победы частенько объясняли “везением” (“Раз везение, ещё раз везение, помилуй Бог, надобно ведь и умение!” — отбивался он). К этому принципу, кроме известных “трёх воинских искусств” (глазомер, быстрота, натиск) прилагается ещё один: “Я действую не часами, а минутами”. Он всегда был заряжен на опережение противника и понимал, что история состоит не из монолитов, а из мельчайших атомов — минут, секунд. Деньги дороги, жизнь человеческая ещё дороже, а время — всего дороже. Это тоже непреложное суворовское правило.
Александр Васильевич Суворов
Художник: Леонид Игнатьевич Вашля
Парадокс Суворова
Немало в русской истории признанных “всенародных героев”, немало в летописи мировых сражений великих полководцев, но ни один из них не похож на Суворова. И Суворов ни на кого не похож. Всё в нём парадоксально.
Замечательную эпитафию великому полководцу написал его младший современник, наш адмирал и просветитель Александр Шишков:
Не в латах на коне, как греческий герой,
С нагайкою в руке с полдюжины он Трой,
Не со щитом златым устрашены, он паче
В едино лето взял и на казачьей кляче.
По петухам вставал, сражался на штыках.
Чужой народ носил его на головах;
Одною пищею с солдатами питался;
Цари к нему в родство, не он к ним причитался,
Был двух империй вождь, Европу удивлял,
Сажал царей на трон и на соломе спал.
Шишков ухватил, быть может, главное в Суворове — сочетание несочетаемого. Как только мы начинаем размышлять о графе Рымникском — начинается парад оксюморонов… Для России со времён первых былин об Илье Муромце национальным героем всегда считался воин, защищающий Отечество от иноземных захватчиков. А Суворову за полвека службы ни разу не довелось участвовать в оборонительных кампаниях. Он был первой шпагой империи, стремившейся к экспансии! Поражений Суворов действительно не знал — ни в коротких кавалерийских стычках, ни в масштабных сражениях. И не было более опасного противника у соседей, которые замышляли недоброе против России. Он бил их изобретательно и неотразимо, бил на их территории — и пруссаков, и поляков, и турок, и ногайские орды. Для православных народов Балкан и Закавказья, подпавших под османское влияние, Суворов стал символом грядущего освобождения. О нём и в наше время помнят в Греции, Болгарии, Сербии, Армении, Грузии. А для России — воспитателем армии, которая выстояла в 1812 году против непобедимого доселе Бонапарта.
Суворов изведал, что такое европейская русофобия — и этим тоже преподал нам уроки. Даже союзники-англичане во время кампании 1799 года, когда Суворов бил французов, публиковали на него карикатуры — преувеличенно злые. Худощавый невысокий фельдмаршал превращался в огромного людоеда.
Прочитав, что пишет о походах 1799 года французский историк Дюма (однофамилец писателя), Суворов воскликнул:
У этого наемника-историка два зеркала. Одно, увеличительное — для своих и другое, уменьшительное — для нас. Но история разобьёт их — и выставит своё, в котором мы не будем выглядеть пигмеями.Однако и в наше время в иностранных энциклопедиях можно прочитать, что Суворов был разбит в Альпах генералом Массена.
Чудак и оригинал
Несмотря на знатность, успешную службу в лейб-гвардии Семёновском полку и полководческий гений, Суворов поздно пробился в генералы, да и в полковники. Ему всё время что-то мешало. То отсутствие войн, то собственный характер, то неожиданные перестановки на престоле. Хотя уже во время Семилетней войны он — лихой кавалерист, подполковник, несколько раз наголову разбивший прусскую конницу — заслужил похвалу самого Петра Румянцева. Вот уж кому везло с малых лет, так это Румянцеву. Несмотря на буйный по молодости нрав, он стал генералом в тридцать лет, а фельдмаршалом — в 45. Не сравнить с Суворовым!
Говорят, что странности Суворова, его “юродства” были артистической игрой, хорошо продуманной. Он знал, что внимание императрицы легче всего привлечь остроумием. Но, поскольку не вращался в свете (да и не любил светской жизни), то стремился вести себя так, чтобы в армии ходили легенды о “странном полковнике”, который кричит петухом, обливается ледяной водицей и штурмует вместе со своими чудо-богатырями монастырские стены. Отчасти он преуспел. О нём действительно заговорили в Петербурге. В то время и для императрицы, и для других высоких сановников Александр Васильевич был, прежде всего “сыном генерала Суворова”. Василий Иванович не был полководцем, не водил солдат в бой. Свои ордена и звания он заработал, будучи прокурором и сенатором, разрабатывая воинские уставы и выполняя различные деликатные поручения монархов.
И для Екатерины II было удивительным, что сын столь почтенного и практичного человека ведёт себя как “чудак и оригинал”, при этом проявляет фанатичную преданность военному делу, не стремясь к столичным паркетам. Постепенно он стал самым известным полковником русской армии. На больших маневрах 1765 года в Красном Селе суворовский Суздальский полк поразил воображение императрицы необыкновенно эффективной выучкой.
“…желая вывесть Потемкина из ошибочного его мнения об уме Суворова, присоветовала ему подслушать их разговор из соседней комнаты. Удивленный необыкновенным остроумием и глубокомыслием Рымникского, князь Таврический упрекнул его, зачем он с ним не беседует подобным образом. — “С Царями у меня другой язык” — отвечал Суворов”.
И вскоре в чине бригадира он прямиком из Новой Ладоги двинул свои войска под Люблин. Там начиналась война с польскими конфедератами — гонителями православных, лютеран и иудеев. Это была странная война. Король Станислав-Август считался союзником России и сам призвал русские войска в Польшу, чтобы спастись от жестокой шляхетской оппозиции. По сути, Россия вмешалась в гражданскую войну в соседней стране. Там-то Суворов и прославился эффектными победами.
Марка с изображением Александра Суворова
Swiss Post
Первый шутник
Его шутки бывали обидными. Он не щадил “сонливых”, нерасторопных, животолюбивых. После виктории при Рымнике, когда русские войска пришли на выручку австрийцам и разбили армию великого визиря, австрийцы предложили суворовским генералам как-то поделить трофеи — османские пушки. Узнав об этом, Суворов рассудил так: “Отдайте всё австрийцам. Мы в бою себе ещё немало пушек добудем, а им где взять?” Это и есть суворовская ирония, в которой благородство перемешано с сарказмом, а в основе всего — полная уверенность в собственных победах на много лет вперёд.
Позже, после многочисленных совместных побед в Италии, Суворов бросит: “Со мной и австрийцы воевать умеют”. Да, он был честолюбив. И, не считая награды главным в жизни, неизменно сокрушался, когда его обходили орденами и чинами — и шумно праздновал награждения.
Вся речь Суворова, сохранившаяся в сотнях писем, пронизана комикованием — но не праздным. И жизнь его можно изучать по курьёзам, по острым диалогам. Такого богатства исторических анекдотов не оставил ни один другой русский человек. Шутки истории сохранились не только в исторической памяти, но и в русской речи. Кто из нас не повторял: “За одного битого двух небитых дают”, “Смелость города берёт”, “Ученье — свет, неученье — тьма”, “Пуля — дура, штык — молодец”. Всё это либо придумано Суворовым, либо введено в обиход с его лёгкой руки.
Неудивительно, что пересуды о нём ходили ещё прижизненно и не скисли до сих пор.
Суворовский “Разговор с солдатами их языком” тоже замешан на юморе, хотя по существу это очень серьёзный текст, подробное руководство к действию в учениях и боях. Но он был убеждён: необходимо подтрунивать, подшучивать — чтобы тяжёлая солдатская ноша стала чуть легче. Да и кто будет ежедневно выслушивать скучные нотации? Только острое слово помогает офицеру удерживать внимание “чудо-богатырей”.
Проклятая немогузнайка! намека, загадка, лживка, лукавка, краснословка, краткомолвка, двуличка, вежливка, бестолковка. Кличка, чтоб бестолково выговаривать; крок, прикак, афок, вайрких, рок, ад и прочее — стыдно сказать! От немогузнайки много беды! За немогузнайку офицеру арест, а штаб-офицеру от старшего штаб-офицера арест квартирный.Конечно, эти слова вызывали улыбку. Их обсуждали в солдатском кругу.
“Немогузнайка” — классическое суворовское словцо. Не было для него большего наслаждения, чем диалог с храбрым и находчивым человеком. И не было большего разочарования, чем замешательство солдата. На любой заковыристый вопрос у военного должен был готов дельный, осмысленный ответ. И никаких “Не могу знать”. О том, какие ответы нравились Суворову, тоже сохранились легенды. “Далеко ли до Луны?” — “Два суворовских перехода”. Здесь солдат оказался остроумнее полководца-пересмешника. Но воспитал его таким — Суворов!
Ни с кем Российская империя не воевала так часто, как с османами. Двум империям было что делить — Чёрное море! Иногда в русскую армию приходили служить французские и даже американские офицеры. Суворов и их подвергал шутливым экзаменам. Об одном из них сохранились колоритные воспоминания:
Когда Суворов встретился с Ламетом, человеком не слишком мягкого нрава, то имел с ним довольно забавный разговор, который я поэтому и привожу здесь. “Ваше отечество?” — спросил Суворов отрывисто. “Франция”. — “Ваше звание?” — “Солдат”. — “Ваш чин?” — “Полковник”. — “Имя?” — “Александр Ламет”. — “Хорошо”. Ламет, не совсем довольный этим небольшим допросом, в свою очередь обратился к генералу, смотря на него пристально: “Какой вы нации?” — “Русский”. — “Ваше звание?” — “Солдат”. — “Ваш чин?” — “Генерал”. — “Имя?” — “Александр Суворов”. — “Хорошо”. Оба расхохотались и с тех пор были очень хороши между собою.
В финале жизни — если верить Фуксу — Суворов так рассказал о себе и своей эксцентрике:
Хотите ли меня знать? Я вам себя раскрою: меня хвалили Цари, любили воины, друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили, при Дворе надо мною смеялись. Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом, Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который был при Петре Первом и благодетельствовал России, кривлялся я и корчился. Я пел петухом, пробуждал сонливых, утомлял буйных врагов Отечества. Если бы я был Кесарь, то старался бы иметь всю благородную гордость души его; но всегда чуждался бы его пороков.
Может быть, это не самая дотошно правдивая легенда, то уж точно красивая.
Последние походы
“Я не прыгал смолоду, зато прыгаю теперь”, — говорил Суворов, когда его возвели в графское достоинство и, после взятия Варшавы, произвели в фельдмаршалы. К нему пришла слава: в честь победителя слагали оды, имя Суворова после взятия неприступного Измаила и побед в Польше знала вся Европа.
Заняв престол, император Павел I затеял почти дружескую переписку с Суворовым. Но военная реформа, которую затеял новый император, большой поклонник прусской системы, Суворова категорически не устраивала.
“Русские прусских всегда бивали — чего же тут перенять?” — писал он в частном послании, которое, скорее всего, было прочитано императором. Знал Павел Петрович и замечательную рифмованную остроту Суворова: “Пудра не пушка, букли не порох, коса не тесак, я не немец, природный русак!”
Последовала жестокая опала, из которой — ещё один парадокс — Суворова вызвали “спасать царей” во главе австрийско-русской армии, которая должна была сражаться с французами в Италии и Швейцарии.
Так повелось в России: частенько в критической ситуации у нас во главе армии ставили почтенных стариков — и они не подводили. Как Пётр Салтыков в Семилетнюю войну, как Михаил Кутузов в 1812-м, как Суворов в 1799-м. Кто-то, быть может, добавит: как Евгений Примаков в 1998-м. Есть в этом какая-то “тайна Золотого ключика”. Возможно, закодированная и в нашем былинном эпосе — о “старом казаке Илье Муромце”.
В Вене Суворова принимали как последнюю надежду империи — торжественно. А он то и дело поддевал австрийцев — чтобы знали свое место. Вдруг начал выкрикивать из своей кареты: “Да здравствует император Иосиф!” Когда ему объяснили, что Иосиф пребывает в могиле, а в Вене нынче правит Франц, ответил простодушно: “Помилуй Бог, не знал!”. Когда австрийские стратеги пытались расспросить его о военном искусстве или дать свои рекомендации, он повторял одно: “Штыки, штыки!..”, а потом добавил: “Да, мы, русские, такие. Я ещё из лучших”. Но штыки и впрямь сыграли в кампании 1799 году ключевую роль.
Всё это напоминает фантазию какого-нибудь остроумного романиста, но на Суворова такие шутливые выходки похожи в ещё большей степени. К тому же, он всё рассчитал. “Цесарцам” сразу нужно было дать понять, что Суворов прибыл в Европу не для того, чтобы таскать им каштаны из огня.
Когда Суворову торжественно вручили план кампании, в финале которой он должен был оказаться на берегу реки Адды (в Италии), он ответил: “На Адде я начну кампанию, а где завершу — одному Богу известно”. И австрийцы вынуждены были стерпеть такое отношение: ведь без Суворова они оказались на грани катастрофы.
Французская республиканская армия не просто считалась, но и была в эти годы лучшей в мире. Свергнувшие монарха французы отбросили все устаревшие условности и в тактике, и в амуниции. Нечто похожее провела и Россия — только не под революционными флагами, ещё при Потёмкине. Но главное, что сделал Суворов — привил своим воинам дух победителей, о котором мечтал Пётр Великий. Недаром Александр Васильевич любил повторять петровский афоризм: “Природа произвела Россию только одну, она соперниц не имеет”. И всей своей жизнью подтверждал его.
О знаменитом французском генерале Моро Суворов говаривал: “Он меня, старика, несколько понимает, но я его лучше”. И, действительно, дважды разбил его. Он весной и летом 1799 года одолел французов в трёх генеральных сражениях подряд: такое не удавалось ни одному полководцу в период революционных (наполеоновских) войн.
Адда, Треббия, Нови — три сестры, так называл те свои победы Суворов. Он был осыпан наградами — русскими, австрийскими, итальянскими. Но понимал, что всё это — лишь прелюдия к полному искоренению французской “гиены”. И стремился в Париж! Но тут-то и отомстили ему австрийцы, отговорившие союзников (включая императора Павла) от такого похода.
Битва при Треббии | Коцебу Александр Евстафиевич
Здесь лежит Суворов
У князя Италийского, графа Рымникского никогда не было собственного дома в Петербурге. Как-никак, он был московским барином. Будучи в столице, он останавливался у Дмитрия Хвостова — печально знаменитого поэта, чьё имя стало символом графомании. У Хвостова, в доме на Крюковом канале, Суворов и умирал. О новых сражениях, о походе на Париж, он мечтал до последних своих минут. Было у непобедимого полководца последнее желание, чтобы на его могиле было высечено только три слова: “Здесь лежит Суворов”. Возможно, он сам придумал эту эпитафию. Возможно, её создал Державин, а Суворов — восторженно одобрил. По крайней мере, Якоб Грот включил это одностишие в собрание сочинений Державина.
Бессмертие
Даже ХХ век не списал в архив Суворова — “солдата и полководца”. Любопытный факт: несмотря на популярность героев нового времени, самой читаемой биографической книгой 1930-х готов стал “Суворов” К. Осипова, выдержавший несколько изданий. А в годы войны — книги Кирилла Пигарёва, которые и в наше время читать интересно и пользительно.
В годы войны кавалер Георгиевского банта и советской медали “За боевые заслуги” Владимир Грусланов, сражаясь в рядах Красной Армии, неустанно — путём переписки с разнообразным начальством! — учреждал музеи Суворова — в Кончанском, в Новой Ладоге… И — представьте — их открывали. И до сих пор они остаются очагами памяти о Суворове.
Все знали плакат Кукрыниксов со стихами Маршака:
Колем мы здорово,
Бьёмся отчаянно,
Внуки Суворова,
Дети Чапаева.
А в блокадном Ленинграде никто не прятал от обстрелов единственный из старинных монументов — памятник Суворову.
Конечно, великий победитель не забыт и сегодня. Главное, чтобы память о нём не превратилась в подневольный ритуал. Суворов — это азарт, аллегория, порыв к победе, эксцентрика. Скуке — даже самой благообразной — в этом ряду не место.
Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала “Историк”
Обидно что поколения забывают настоящих героев своей нации, превознося зарубежных супер пустышек.Думаю что я своей работой, хоть немного обращу внимание к позабытым личностям нашей истории.
Тогда этот вызов для вас! Мы зашифровали звездных капитанов команд нового юмористического шоу, ваша задача — угадать, кто возглавил каждую из них.
Переходите по ссылке и проверьте свою юмористическую интуицию!
Граф Серюг говорил в своих записках, что "Суворов прикрывал блестящие достоинства странностями, желая избавить себя от преследования сильных завистников". Действительно, чудачества великого полководца поражали всех. Но были ли это чудачества?
Однажды, идя с полком из Ладоги в Петербург мимо монастыря, Суворов вдруг скомандовал "на штурм" и полк бросился на монастырские стены. Солдаты взобрались на них с криком "ура". Затем Суворов извинился перед насмерть перепуганным настоятелем, что всего лишь учил своих солдат.
Когда после взятия Варшавы привезли фельдмаршальский жезл, то, по приказанию Суворова, его отнесли в церковь для освящения. Сам Суворов отправился туда в куртке без знаков отличия. Затем приказал принести несколько стульев, и расставив их на расстоянии, стал через них перескакивать, приговаривая после каждого прыжка: «Репнина обошел, Салтыкова обошел, Прозоровского обошел» и т. д., поименовывая всех генерал-аншефов, которые были старше его.
Не раз он пользовался своей славой чудака, чтобы получить конкретную выгоду.
Так, желая ввести в заблуждение вражеских шпионов, мог объявить, что наступление начнется, когда запоют петухи, а потом задолго до рассвета сам кричал петухом.
Перед переходом через Сент-Готардские горы, когда российские войска после стольких испытаний увидели высокие скалы, покрытые снегом и льдом, которые необходимо было преодолеть, первые колонны солдат вознегодовали и не хотели идти дальше. Суворов, узнав о том, прибежал к ним. Он велел вырыть яму на дороге, лег в нее и закричал солдатам: "Заройте меня в землю, оставьте здесь своего генерала. Вы не мои дети, я не отец вам более. Мне пришлось умереть". Солдаты, услышав эти слова, столпились около Суворова и сами стали просить позволения взобраться на вершину Сент-Готарда и согнать оттуда французов.
Многих удивляла его повседневная жизнь. Суворов при себе никогда не носил ни часов, ни денег. Так же и в его доме никогда не было часов. Он говорил, что солдату они не нужны и что солдат без часов должен знать время. Когда надо было идти в поход, никогда в приказах не назначал часа, но всегда приказывал быть готовым с первыми петухами. Для этого он научился петь петухом и когда время наставало, выходил и выкрикивал "ку-ка-ре-ку" и солдаты выступали в поход.
Бывая в своем имении Кончанском Суворов все примечал: «Дворовые парни как дубы выросли, купить [им] девок… Лица не разбирать, лишь бы здоровы были. Девиц отправлять… на крестьянских подводах, без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно».
Потом построил парней и привезенных девок в две шеренги по росту, одна напротив другой, скомандовал одной «Налево!», другой «Направо!», и образованные таким методом пары повел венчаться в церковь.
В спальне его всегда до рассвета горели две восковые свечи, а в камердинерской, возле спальни, всю ночь горела в тазу одна сальная.
Он очень любил петь, и пел отменно. Как ни странно, у Суворова был бас. В его московском доме, близ церкви Вознесения у Никитских ворот, жили крепостные певчие и музыканты. Он держал их там для усовершенствования в музыке и пении. Во время житья в деревне певчие эти переводились из Москвы в имение. После чая он, еще неодетый, садился на софу и начинал петь по нотам духовные концерты Бортнянского и Сарти. Такое пение продолжалось целый час.
Не терпел, чтобы в доме его были зеркала, и если в отведенной ему квартире оставались такие, то их закрывали простынями. "Помилуй Бог, - говорил он, - не хочу видеть другого Суворова". Если же случалось ему увидеть незакрытое зеркало, то тотчас отвернется и во всю прыть проскачет мимо, чтобы не увидеть себя.
Суворов неохотно тратил деньги на парадные обеды. Потемкин много раз напрашивался к нему на обед. Суворов всячески отшучивался, но наконец вынужден был пригласить его с многочисленной свитой. Суворов призывает к себе Матоне, метрдотеля, служившего у Потемкина, заказывает ему роскошный обед и просит не щадить денег на яства, а для себя приказывает своему повару изготовить два постных блюда. Обед вышел роскошнейшим и удивил даже самого Потемкина, привыкшего к роскоши. По выражению Суворова, за столом "река виноградных слез несла на себе пряности обеих Индий". Но сам он, под предлогом нездоровья, кроме двух блюд, ничего не ел. На другой день, когда Матоне представил ему счет, простиравшийся за тысячу рублей, то Суворов отказался оплатить его, только написал на нем: "Я ничего не ел" и отправил Потемкину, который тотчас заплатил, сказав: "Дорого стоит мне этот Суворов!"
Обычно перед обедом Суворов выпивал рюмку тминной сладкой водки, а когда страдал желудком, то выпивал рюмку пеннику (сейчас это называют "первач") с толченым перцем. Закусывал водку всегда редькой. Прибор за столом у него был самый простой: оловянная ложка, нож и вилка с белыми костяными черенками. На серебре он не ел, говоря: "В серебре есть яд". Суворов никогда не садился на хозяйское место, а всегда сбоку, по правую сторону стола, на самом углу. Перед обедом, идя к столу, он громко читал "Отче наш". Каждый из гостей должен был отвечать: Аминь! Кто забывал сказать аминь, тому не давали водки. Кушанья не ставили на стол, а носили прямо из кухни, с огня, горячее, в блюдах, обнося каждого гостя и начиная со старших. Суворову подносили не всякое блюдо, а только то, которое он кушал. Суворов соблюдал величайшую умеренность в пище, так как часто страдал расстройством желудка. Камердинер Прошка всегда стоял позади стула и не допускал ему съесть лишнее, прямо отнимая тарелку, не убеждаясь никакими просьбами, потому что знал, что в случае нездоровья Суворова он же будет в ответе и подвергнется строгому взысканию: "Зачем давал лишнее есть?" И если в такой момент разгневанный барин спрашивал, по чьему приказанию он это делает, отвечал: "По приказанию фельдмаршала Суворова". - "Ему должно повиноваться", - говорил Суворов. За столом Суворов имел предрассудки: не терпел, чтобы брали соль ножом из солонки, двигали ее с места на место или ему подавали - каждый должен был отсыпать себе на скатерть соли. В обыкновенные дни после обеда Суворов умывался, выпивал стакан английского пива с натертой лимонной коркой и с сахаром, затем раздевался догола и ложился в постель спать часа на три.
Известно, что он вообще не имел личных или близких друзей и признавал одну только службу. А на вопрос - почему? - отвечал: «У меня много старых друзей: Цезарь, Аннибал, Вобан, Кегорн, Фолард, Тюренн, Монте-кукули, Роллен… и всех не вспомню. Старым друзьям грешно изменять на новых».
В возрасте 44 лет он стремительно женился на 24-летней Варваре Прозоровской. Трудно было представить пару более неподходящую, чем княжна Варвара Ивановна и Суворов. Она - полная, статная, румяная, но с умом ограниченным. Он маленького роста, прихрамывающий, с подвижным лицом, и могучим интеллектом. Жена его была светская женщина, любившая общество и принадлежавшая его течению. Суворов, напротив, не принадлежал ни себе, ни жене, ни обществу. Через пять лет, узнав о ее многочисленных изменах, Суворов развелся так же стремительно, как и женился.
Однажды к Александру Васильевичу пришла польская делегация по вопросу данных полководцем обещаний, которые впоследствии были отклонены Екатериной II. Выслушав послов, Александр Васильевич присел на корточки, сказав: «Суворов вот какой маленький», — а потом вдруг прыгнул до потолка, прокомментировав поступок: «А императрица вот какая большая!». Поляки остались удовлетворены объяснением, они уже были наслышаны о Суворове.
Благодаря своим чудачествам Суворов мог войти в любой кабинет и сделать то, что порой не могли сделать наделенные самыми большими полномочиями чиновники.
Наверное неспроста многие считали, что самом деле Суворов всегда прекрасно управлял своим эмоциональным состоянием, и все его чудачества были контролируемы и продуманы, и требовались лишь для достижения выбранной им цели. Кстати, проказничая, Суворов был всегда серьезен и никогда не улыбался, как будто бы все это в порядке вещей.
"Тот уже не хитрый, о ком все говорят, что он хитёр", - любил приговаривать непобедимый полководец.
"Глупая храбрость не даст победы. А смешаешь ее с военной хитростью, тогда это можно назвать военным искусством". А. В. Суворов
Источник