-Это тут подъезды, а не там парадные! Хотя даже и не подъезд… падик! Ну ты понял, да? П адик. Типо маленький ад, сами тут наворотили, и сами же варятся в этом вареве из санины, блёвы и всего остального. Мы в этом падике раньше тусы устраивали, и не только на последнем этаже, по всей лестнице от первого и до девятого наша кодла могла разместиться. Чего? Типо мы весь подъезд и ухайкали? Да не, он уже и до нас таким был. От нас только срач по мелочи оставался. И стены… жуткими рисунками украшался нами. Ну мы так думали, по крайней мере. На моей памяти в нем, раза два точно, работы покрасочные проводили, той самой блевотнозеленой эмалью. Но рисунки появлялись вновь, я уже позже понял что они одни и те же были всегда. А? Раньше? Да ты гонишь, я там в пьяном угаре всегда был, так сразу в глаза и не кидалось. А перестали там собираться мы не сразу. Меня стали пугать здешние картины, так сказать. Ну знаешь, как будто они живые были. Некоторые на тебя зырят из темноты, а другие словно в себя засасывают, если долго всматриваться. Ну такое, я не любитель такого досуга, когда вроде кипишь дружный, и вся ватага в угаре отдыхает, а ты как завороженный в глаза каракули смотришь, а та словно начинает ехидно тебе улыбаться. Короче, в какой-то момент, мне совсем дурно стало от всего этого, так и слился с того п’адика. Больше я туда ни ногой.
Холст на картоне 30х20, акварель.
