🇷🇺🇪🇪 Туристке пришлось провести шесть часов на жаре, ожидая перехода через границу между Эстонией и Россией.
Девушка попала в длинную очередь, но отметила, что за это время успела мило пообщаться с любопытными попутчиками. Весь тернистый путь от Таллина до Санкт-Петербурга обошёлся ей всего в 50 евро.
P.S. Обратите внимание на "зубы дракона" и " противотанковые рвы", вырытые эстонскими пограничниками🤦♂️😂
Pовно год назад, рано утром 6 августа войска противника начали наступление на Курском направлении. В течение первой недели враг, несмотря на точечное ожесточённое сопротивление русских воинов, сумел продвинуться на десятки километров вперёд. Да, его прогнали — на это понадобилось девять долгих месяцев тяжёлых боёв. Но до сих пор мало кто понимает, как вообще так случилось, что мы оказались не готовы к этому вторжению. Почему враг сумел стянуть большие силы к границе, а перед ними оказались только сами пограничники в опорниках, парни-мотострелки из ВКС и срочники? Сегодня мы публикуем "дневниковые записи" офицеров, которые приняли на себя самый первый удар. Это самый честный рассказ о тех событиях от первого лица.
Прежде чем вы начнёте читать этот дневник, нам следует коротко объясниться.
Все глубокомысленные рассуждения про "курскую авантюру" Зеленского, конечно, имеют право на существование. Но! Тут-то стоит задать вопросы и нашим военачальникам и разведке: как же проморгали-то это, а?
Известно, что "курская операция" готовилась Киевом с начала 2024-го, то есть больше шести месяцев. Одним из инициаторов был нынешний главком ВСУ, занявший свой пост в феврале того года. Против был Залужный, его предшественник, отставка которого, есть такие данные, и была во многом связана с его отрицательной позицией по вторжению.
А силы противник в Сумскую область начал стягивать уже ранней весной, отмечают источники "Первого русского" — на Суджанском направлении.
Мы уже где-то в апреле почти уверены были, что заход будет на Судже, там враг собрал серьёзную группировку — и продолжал подводить войска. Об этом сообщали наши разведчики, которые делали вылазки и рейды на сторону противника. Доклады наверх от нас — были. Просили укрепить границу, выделить резервы. Вместо этого получилось наоборот — отвели подразделения той в/ч, которая прикрывала рубежи. Из Москвы отвечали так: "Не наводите панику, там всё под контролем". Вполне возможно, что доклады с мест до руководства Минобороны и Генштаба просто не доходили.
Итак, дневник офицера-пограничника, оборонявшегося от наступавшего противника на опорном пункте в направлении Тёткина.
...В эту командировку мы заехали в Курскую область 24-26 июля — на опорный пункт возле хутора Отруба, это под пгт Тёткино. И вот тогда впервые возникло какое-то странное ощущение — на автомате, можно сказать. Нужно же понимать, где мы находимся, где противник, каковы вероятные направления удара? И вот изначально было непонятно, для чего был построен этот опорный пункт за этой рекой Сейм? Хутор Отруба представляет собой "подкову", а внутри него как раз был наш опорник.
Всего в направлении ещё одного хуторка Бояро-Лежачи находились всего три опорных пункта, в каждом — 30-40 человек. То есть всего за рекой нас было 100-120 человек. Мы контролировали перекрёстки дорог.
Так вот наш опорник был недостроен. Но зато очень просторный. Полноценный ротный опорный пункт. Большой круг по опорнику — 1,1 км, там на велосипеде можно было кататься. Высокий, широкий, обитый внутри деревом, которое постоянно гниёт, постоянно нужно обрабатывать это всё от плесени, чтобы самим не заболеть.
Опорник был огромный — рассчитан на размещение роты. По периметру можно было на велосипеде кататься//Фото: предоставлено Царьграду
Но это мелочи. Диспозиция, в принципе, получалась понятной. Там фронт, сзади река — тыл, слева — боевая группа (БГ), которая прикрывает нас. Только вот проблема в том, что этот опорник рассчитан на роту — на 100 с лишним человек. И в случае "подрыва" по боевой тревоге нам надо было прикрывать весь этот огромный периметр. Считай, один за троих.
…
Забавно. Разговаривали сегодня с одним полковником (нормальный мужик, кстати, давно воюет, дело своё знает), так вот он сказал нам прямо:
Если начнётся наступление, вы этот пункт никогда не удержите. Потому что с точки зрения стратегии он находится в очень плохом месте, за рекой.
Полковник объяснил, что все такие решения (о том, где и какие опорные сооружения строить. — Ред.) принимает Москва. Большие звёзды. Но им из кабинетов лучше видно, что и куда ставить. А мнение тех, кто "на земле", которым предстоит нести службу, для них имеет мало значения.
То есть все заранее знали и понимали, что случись вторжение, наши опорники не выдержат.
...
Плохо, что большинство (почти никто, если честно) из того состава, который заехал на опорный пункт, не участвовало в боевых действиях. Не были обстреляны. Поэтому приходилось быстро втягиваться в эту "подземную жизнь". В первый же день по нам ударил дрон. Но это уже были мелочи жизни. Потом к этому привыкли.
Но вопросы оставались. Одно дело, скажем, в Курске построить такое укрепление и там нести службу. Где (на тот момент. — Ред.) тихо, мирно, комфортно.
Но через пару дней служба как бы наладилась, и мы уже начали понимать, что всё здесь спокойно. Занимались спортом на улице под открытым небом, без "брони" (бронежилетов), в "трениках". В Тёткине работали магазины, почта, пункт доставки, всё — жили. Сейчас вот складывается какая-то аналогия с июнем 1941-го в Бресте. Это впечатление, что всё тихо, мирно и спокойно. Ничего не предвещало беды. Жарили шашлыки, общались с девушками, гуляли по улицам. Туалеты, пардон, тоже на улице были. И всё это без бронежилетов, без шлемов, налегке. Знали, конечно, что может прилететь, но опять же если это дрон, ты его услышишь — так или иначе. И если снаряд — тоже "выход" слышно.
Когда на Суджу начался "заход", когда там начали встречать противника, тогда "отстегнулась" по всему Глушковскому району связь. Не было вообще никакой связи. Уже потом мы узнали, что противник с помощью FPV-дронов уничтожил наши вышки связи.
О том, что началось вторжение (тогда ещё никто не понимал, что это), мы узнали через спецчат в "Телеграме". Созвонились с человеком — он говорит, да, мол, началось. На Глушковском участке парни из "Чеченского резерва", с которыми он служил, держатся пока. Там, говорит, полная <всё плохо>. Противник пошёл через Новый Путь, Весёлый (это 35-й и 36-й участки):
Пацаны погибают, пока ничего не известно.
Схема атак противника (составлена со слов защитников государственной границы)//Скриншот страницы сайта сервиса "Яндекс. Карты"//Инфографика Царьграда
...Приехал полковник. Сообщил, что всё правда — враг прёт. Всё, у нас здесь теперь фронт, идут полноценные боевые действия.
...Мы выставили усиление. Ну как усиление? АГС (автоматический гранатомёт. — Ред.) зарядили. Вытащили "Корд" (крупнокалиберный пулемёт) и установили 82-й миномёт "Василёк" — 4-зарядный. Вот и всё. Плюс были парни-мотострелки из ВКС (речь о мотострелковом полке Воздушно-космических сил, сформированном из контрактников, которые ранее служили в охране объектов ВКС), приданные нам.
На часах пять утра. По нам отработали из миномёта. Мина упала в тылу. Судя по всему, пристрелка откуда-то из района н.п. Горки. Как потом стало известно, там "выставлялись" и работали потом оттуда вражеские "Бананы" (на сленге — модифицированные под натовские боеприпасы танки Т-72-120).
Самое плохое, что нет никакой конкретики, что происходит, где и как продвигается враг. У нас вроде тихо, а на других участках противник прёт. Значит, скоро и к нам "придёт". Но когда, какими силами? Какая у нас задача, кроме того, что и так понятно: не пустить их на территорию России.
Ещё раз "заценили" наш опорный пункт. Сошлись на том, что в мирной жизни это просто курорт, даже баня есть "подземная". Но вот беда — крыша сделана из профлиста и ни одного наката по всем путям сообщений. То есть укрыться при атаках можно только в блиндажах (они, кстати, добротные — бетонные коробки, обложенные бетонными же блоками, сделаны на совесть).
Пошли периодические прилёты. Раз в 5-10 минут — одиночные мины. За нами, перед нами. Значит, решили-таки взяться за нас плотно, активизировали пристрелку. Предупредили нас командиры — всё, парни, будьте готовы, что они будут работать очень чётко по вам и конкретно по обороне. Все эти дни они, по нашим наблюдениям, стягивали силы к нашему участку.
Вот так выглядел опорник изнутри: стены начали обваливаться, по словам пограничников, ещё до начала вторжения//Фото: предоставлено Царьграду
Началось веселье. Ровно в 04:30, минута в минуту, пошёл обстрел. Первые 3-4 мины с промежутком в 2-3 минуты, поэтому "выходы" (моменты выстрелов) были слышны с разных направлений и прилёты — как раз в наш квадрат. С четверть часа они пристреливались спокойно. А уж потом сразу с шести точек по нам началась плотная артиллерийская работа.
Били из 82-го и 120-го миномётов, РСЗО на базе пикапов. Прилёты — 20-30 секунд. Плотность такая, что мы свой "мавик" не могли поднять. Один раз вроде почти получилось "выставить" его, но запустить не успел: над нашими позициями постоянно висели по 3-4 вражеских дрона-разведчика. Только приготовились к запуску – выход РСЗО. Оператор кубарем в блиндаж закатился, успел: в то самое место, где он стоял попадание.
...Обстрел длился 10 часов. Всё это время основная часть личного состава сидела по дотам и блиндажам.
Одновременно противник работал по боевой группе, которая должна была нас прикрывать.
По соседнему опорнику — всё точно так же. Но их ещё и закидывали дымами, прилетала "Баба-яга", забрасывала "лепестки" (по нам тоже, кстати). В общем, по всему берегу отрабатывали они.
В радиоэфире кошмар. Слышим, как ребят в опорном пункте в Бояро-Лежачах "разбирают", туда пытаются всеми силами войти.
...Пытаемся отбиваться — из того, что есть в наличии. Силы неравные. Как быть дальше, непонятно. Узнали, что наша БГ отошла за реку, они покинули свои позиции. Винить их нельзя в этом. Парни сделали что могли, оставаться там дальше — просто самоубийство.
Запрашиваем командование. Передают ответ из Москвы:
Стоять до конца. Не отступать. Кто уйдёт, будет записан в 500-е, в дезертиры.
Перешутились между собой: "Всё, пацаны, приказ 227 "Ни шагу назад". Стоим насмерть".
Потом обсудили по-серьёзному уже: остаёмся и бьёмся.
Все вымотаны, устали донельзя. Наш огромный ротный опорник здесь как раз и сыграл свою роль: нужно прикрывать весь периметр. Спим вполглаза, по очереди: двое дежурят, третий отдыхает. Потом меняемся.
Плохая новость: FPV и миномёт нам окончательно разбили антенну связи, которая была установлена на одном из внешних домиков (снаружи опорника), где нам немного довелось пожить в "мирное время", несколько суток до вторжения.
Беда — связи нет. Мало-мальски постарались как-то починить. Но получилось настроить только на приём. Сами ничего передать не можем. Но и этого хватает. Услышали в эфире, что у соседей в Боярах совсем тяжко, есть 200-е. Парни пытаются вытащить тело одного погибшего, вступают в прямой огневой контакт с противником на дистанции 30-40 метров.
Москва, узнав, что ребята с Бояро-Лежачей отошли, приказала им возвращаться и забирать групповое вооружение: пулемёты, боеприпасы, миномёты. А там уже враг в опорнике. ВСУ заняли его буквально через 20 минут после того, как наши выбрались оттуда.
Картина получается поганая. Мы сидим за рекой и знаем, что БГ оттянулась за реку, Бояры тоже. И мы остаёмся одни в оперативном окружении: слева, справа, впереди — противник, позади — река Сейм.
Вариантов нет.
Ночью выходить нельзя — на своих же минах подорвёмся, переломаемся. Да и "добро" на снятие с позиций нам не дают. Опять посовещались, решили коллективно: будем стоять, пока живы.
А ситуация становится на глазах всё хуже. Боеприпасы заканчиваются, еды осталось мало, а подвозов нет. Питаемся тем, что заранее распихали по рюкзакам: шоколад, энергетики.
...Неожиданно обстрелы прекратились по нам. Здесь — тишина. Где-то слышны звуки боя, а по нам перестали работать. Выглянули –— прямо над нами висят два дрона, но смотрят они туда — дальше, за реку. Мы сообразили: видимо, враг решил, что нас тут уж нет никого в живых, потому что отвечать — бить в пустоту — мы перестали, берегли боезапас. Да и в кого? Куда? Или посчитали, что раз наш опорник в оперативном окружении, то и смысла нет тратить на него силы.
...Пацаны из задора и злости решили напомнить им о себе: принялись из автоматов стрелять по "мавикам". И нарвались. Тут же прилетела ответка со всех стволов, которые у них были.
Попытки связаться с командованием безуспешны. Пробовали со всех диапазонов. Никак. Полковник наш — тот, который опытный — понимает, что у нас здесь край. И выдал в эфир такую фразу командиру опорного пункта:
Принимай решение самостоятельно, как действовать дальше. Но я тебе обозначаю то, что Москва "добро" на снятие не дает.
То есть там в столице дяди с большими звёздами понимают, что люди "на земле" находятся в окружении. Но как в 1941-м приказ один: стоять насмерть — и точка. Хотя остальные уже оттянулись за реку.
Пограничник оставил табельное оружие и снаряжение на позиции в лесу у границы с Венгрией в Закарпатской области и скрылся. Об этом сообщил журналист Виталий Глагола, слова которого передает издание «Страна».
По данным источника, 29-летний штаб-сержант Виталий Гуга, уроженец Ужгорода, накануне самовольно покинул место службы возле пограничного знака №336. На позиции он оставил автомат АК-74, пистолет, бронежилет, спецсредства и другое снаряжение.
На прилегающей контрольной полосе были обнаружены следы, ведущие в направлении Венгрии. По имеющейся информации, это указывает на вероятность незаконного пересечения границы военнослужащим. Расследование инцидента продолжается.
Ох, напомнило…
Служил в ПВ и мы сопровождали поезда, шедшие из СССР в Польшу и обратно, ну были какие-то сезоны, когда поезда шли непереставая и, ввиду этого, прям были заторы на границе. А по правилам поезд заходит на досмотровый участок, его проверяют и вперед… Но тут «пробка» на несколько часов, туалеты, естественно закрыты. А надо сказать, что досмотровая зона - это как бы насыпь, чтобы погранцы могли просто идти и осматривать колесную базу примерно на уровне глаз не нагибаясь.
Ну и, короче, лето, все дела, мы в наблюдении: двое в начале состава, двое в конце, тётки в окно стали просить, типа, солдатики, туалеты закрыты, а нам надо до ветру, можно выйти пописать? По инструкции, естественно этого нельзя допускать, но мы с чуваком разрешили по пять человек незаметно. Второй номер переходит на мою сторону, чтобы не смущать девушек, девушки, чтобы не смущать нас поворачиваются попами и полуприсев делают свои дела. То есть, у нас в двух метрах от глаз образовывается тогда еще не известный «золотой дождь».
При этом - вот странное советское воспитание - было стыдно на это смотреть и мы отворачивались.
Шел 1993 год. Советские войска вышли из Афганистана в 1989-м, оставив «за речкой» клубок неразрешенных проблем, СССР развалился в 1991-м, предоставив местным князькам вольницу, вот только мало кому это принесло облегчение. С разрушением Союза окончательно рассыпалась система безопасности на постсоветском пространстве, многие из освободившихся от «диктата» сверху республик вспыхнули лютым национализмом, разгорелась борьба за власть, породившая гражданскую войну.
Наряду с другими загорелся Таджикистан, дровишек в костер которому подбрасывали афганские власти, стремящиеся увеличить влияние в регионах, проповедующих ислам, и поддерживая исламскую оппозицию республики. Через таджикско-афганскую границу потянулись караваны с наркотиками и оружием. У контролировавших плантации опиумного мака моджахедов появились новые маршруты и рынки сбыта: открытый коридор в среднеазиатские республики, а там и в Россию.
В сложившейся ситуации единственным гарантом хрупкой стабильности и безопасности в регионе оставались российские пограничники 117-го Московского пограничного отряда, дислоцировавшегося в поселке Московский (по имени поселка погранотряд и получил название), и бойцы 201-й мотострелковой дивизии. Передавать контроль за границей местным подразделениям, часто открыто поддерживающим моджахедов, российские власти не спешили, прекрасно понимая, что подобные действия ударят по русским, проживающим в Средней Азии, и откроют исламистам прямой путь на дестабилизацию ситуации в самой России.
Но одно дело — принять решение о размещении наших пограничников, а другое — обеспечивать боеспособность подразделений. О погранцах просто забыли: страну растаскивали по кускам, во власти сталкивались различные кланы в борьбе за вкусные места и министерские кресла. Там тоже шла война, солдатам на которой не было места.
Заставу попросту оставили без снабжения: практически не было продуктов, дров и угля. Зимой пришлось частично разобрать деревянный склад — доски пошли на топку «буржуйки», которую обложили кирпичом, чтобы хоть как-то тепло держала. Малую толику керосина разбодяжили маслом, чтобы хватило до весны на питание электрогенераторов. Выживали, как могли, но службу несли исправно, став практически непреодолимой преградой для караванов.
К весне 1993 года гражданская война разгорелась с новой силой, и ситуация на границе обострилась до предела. Разведка стала фиксировать повышенную активность на афганской стороне: скопление личного состава, бронетехники и плавсредств.
Моджахеды несколько раз атаковали заставы Московского погранотряда. 8 марта отряд численностью до 50 боевиков осуществил нападение на 9-ю заставу. Потеряв 11 человек убитыми, нападавшие отступили. 16 марта — новая атака, и она успешно отбита. В конце марта было совершено нападение на 15-ю заставу.
Само по себе нападение на пограничников в мирное время — дело неслыханное, которое должно было повлечь ответные меры. Но акции возмездия, чтобы подобное не повторилось, проводились только на личном энтузиазме командиров «на земле». Без поддержки авиации и артиллерии, а если об этом становилось известно наверху...
Чувствуя полную безнаказанность, боевики целенаправленно выживали российских пограничников с таджикской земли. В апреле погранотряд 16-й заставы обнаружил группу около 150 «духов» в зоне своей ответственности. Поднятая по тревоге застава и подтянувшиеся резервы выдавили нападавших обратно в Афганистан.
29 мая была атакована 11-я застава Московского погранотряда. Бой шел почти сутки. И только благодаря авиаударам ситуацию удалось переломить в пользу пограничников.
А дальше наступило 13 июля...
Пограничники Московского погранотряда оказались разменной монетой в гражданской войне в Таджикистане. Именно за их спиной раскинулся город Куляб, где весной 1993 г. начались активные столкновения между сторонниками президента Набиева и исламистами, которых поддерживали афганские моджахеды. Так что направление удара было понятно заранее, но никаких превентивных мер ни российское, ни таджикское командование не приняло.
Территория, контролируемая 11-й и 12-й заставами, должна была стать плацдармом для дальнейшего развития наступления афганских сил на Куляб. Те, кто планировал операцию, всё рассчитали точно: 12-я застава, носившая имя Саригора («Яма в горах») по названию находившегося рядом кишлака, была самым уязвимым местом. Расположенная в низине, в месте схождения горных троп, она не могла вести длительный бой, простреливаемая с господствующих высот. Именно этим и воспользовались боевики.
В нападении на заставу принимало участие около 400 человек: всего 14 групп афганских моджахедов совместно с бойцами регулярной армии Афганистана, вооруженные 12 пулеметами, 4 безоткатными орудиями, 5 переносными установками реактивного огня, 30 ручными гранатометами, 2 минометами. Командовал подразделениями полевой командир Кари Хамидулло, а отвечал за разработку операции командир 55-й пехотной дивизии Исламской республики Афганистан Кази Кабир. Так что вопрос о нападении террористических банд на российских пограничников не выдерживает никакой критики. Это была спланированная войсковая операция.
Личный состав горной заставы состоял из 45 пограничников и 3-х мотострелков 201-й дивизии — экипажа БМП — приданных в усиление, под командованием старшего лейтенанта Михаила Майбороды, недавно отметившего своё 25-летие.
По официальной версии, около 4 утра 13 июля пограничный наряд обнаружил на юго-восточной окраине опорного пункта террористов, спускавшихся с гор. Но, по свидетельству очевидцев, часовой Бобоходжаев, обнаружив «духов», просто сбежал со своего поста, «забыв» предупредить о нападении заставу. Поэтому тяжелый бой разгорелся уже не на подступах, а на самой заставе, что стало полной неожиданностью.
Экипаж БМП даже не успел заскочить на броню. Все трое погибли в первые же минуты боя. Но именно их действия подарили драгоценные мгновения остальным, чтобы успеть занять оборону.
Старший лейтенант Михаил Майборода также погиб одним из первых, получив два ранения, одно из которых оказалось смертельным. Командование принял на себя заместитель начальника заставы Андрей Мерзликин.
Первыми же ударами нападающие отсекли пограничников от складов с вооружением. Ударами из гранатометов и реактивными снарядами были уничтожены практически все постройки. Сражаться пограничникам пришлось теми средствами, которые были у каждого.
11 часов боя, 11 часов ада на земле.
«Застава вела бой до тех пор, пока не кончились патроны и гранаты. После того, как стало ясно, что в ближайшее время помощи ждать неоткуда, а тем, кто останется на заставе, грозит неминуемая гибель, я принял решение прорываться. В минуту недолгого затишья собрал всех оставшихся в живых бойцов, рассказал о своем решении. Несколько человек, которым было трудно передвигаться самостоятельно, добровольно предложили прикрыть наш отход»… — вспомнит потом Андрей Мерзликин.
Как и положено в случаях нападения на заставу, на помощь пограничникам выдвинулся резерв: 105 человек личного состава, 3 БМП и танк, которые попали в засаду на единственной дороге, ведущей в Саригору. Боевики заняли высоты и заминировали фугасами путь прохождения техники, встретив спешащих на помощь шквальным огнем. До заставы оставалось всего 4 км. Но поняв, что бой идет не только с террористами, но и с подразделениями афганской армии, приданные силы Комитета Национальной безопасности Таджикистана не произвели ни одного выстрела и развернулись в обратном направлении.
Огневые точки на маршруте удалось подавить только к 14.20, когда силы обороняющихся пограничников 12-й заставы уже были на исходе, и лейтенант Мерзликин дал приказ на отход.
В 18:30 резерв вошел в кишлак Саригор, а в 20:10 занял руины героически сопротивлявшейся 12-й заставы. Территория была усеяна трупами нападавших и защитников, приборами ночного видения и оружием. Душманы оставили более 80 тел своих и издевались над раненными и убитыми пограничниками. «Изувеченные до неузнаваемости лица, у многих выколоты глаза, оторваны руки и ноги, вспороты животы, вырезано сердце. На кистях вывернутых рук некоторых – глубокие следы от верёвок, и с головы до ног содрана кожа» — с содроганием вспоминал позже старший лейтенант Федотов.
Группа из 18 бойцов под командованием лейтенанта Андрея Мерзликина чудом вышла к своим без потерь. Об их счастливом возвращении в истории навсегда останутся кадры видеохроники: после перенесенных испытаний изможденные пограничники едва держат строй, с трудом держатся на ногах. Контуженный Андрей Мерзликин докладывает:
«Застава, смирно! Оставшиеся в живых находятся перед вами».
Потом он не сможет ответить на вопрос журналиста: «А сколько вам лет?» Только посмотрит беспомощно на сослуживцев и спросит: «Сколько?!»
Указом Президента России № 1050 от 19 июля 1993 г. шести пограничникам 12-й заставы Московского погранотряда присвоено звание Героя России, 4-м из них – посмертно: рядовые Сергей Борин и Игорь Филькин и сержанты Владимир Елизаров и Сергей Сущенко. Лейтенант Андрей Мерзликин и сержант Сергей Евланов получили звезду Героя лично из рук Президента России Бориса Ельцина. Награждены были и все остальные защитники заставы, а также бойцы группы резерва: 29 человек – орденами «За личное мужество» (18 из них посмертно) и 17 человек – медалью «За отвагу».
Всего во время длительного боя на 12-й заставе погибли 22 пограничника и 3 мотострелка:
В ответ на гибель пограничников российские власти заявили ноту протеста афганской стороне и демонстративно нанесли авиаудар по территории Таджикистана вдоль афганской границы, где сосредотачивались силы нападавших, и которая уже давно не контролировалась никем, кроме моджахедов. Про участие подразделений регулярной армии Республики Афганистан предпочли не вспоминать.
12-я застава, которую вновь отстроили недалеко от прежней, теперь носит гордое имя «Застава имени 25 героев».
Скриншот X (Twitter)
Ехать в Абхазию равносильно с разбега занырнуть в сельский толкан, нужно выбирать прежде всего не по ценнику ,а по отношению к людям,тот же абхаз который завлекает тебя на экскурсию,тебя ну если уж не ненавидит,то ни во что не ставит,это для него вош лобковая, тупо мешок с баблом над которым можно ещё и прикалываться, и за человека не считать.
Модульное морское ПВО: ЗРК малой дальности "Тор-МФ"
по состоянию на март 2025 года официально работы продолжаются
Автономный боевой модуль «Тор-М2КМ» или «Тор-МФ» на борту фрегата «Адмирал Григорович», 2021 г. Фото ИЭМЗ «Купол»
В 2016 и 2021 гг. были проведены испытания модульного ЗРК на палубе кораблей ВМФ России. Неясно, какой вариант комплекса использовался в этих испытаниях. Возможно, на кораблях стоял базовый «Тор-М2КМ», хотя нельзя исключать, что это была доработанная корабельная версия «Тор-МФ».
«Тор-М2КМ» — это модификация самоходного «Тора-М2», лишенная шасси и имеющая на борту все необходимые агрегаты. Такой модуль является полностью автономной системой и способен к полноценной работе и решению боевых задач.
На башне модуля размещена вращающаяся антенна радиолокационной станции обнаружения целей (СОЦ). Это сантиметровая РЛС с дальностью обнаружения цели типа «самолет» не менее 30–32 км. СОЦ одновременно обрабатывает 48 воздушных целей и передает данные вычислительной системе ЗРК.
В зависимости от типа применяемой ракеты дальность пуска достигает 15–16 км. Высота полёта цели — до 10 км. Обеспечивается поражение целей со скоростью 700 м/с на встречных и догонных курсах. Ракеты несут осколочно-фугасные боевые части массой более 12 кг.
заместитель гендиректора оборонного холдинга «Алмаз-Антей» по внешнеэкономической деятельности Вячеслав Дзиркалн. на IDEX-2025 :
модульный вариант «Тора», который использовался в сухопутных войсках, а сейчас его адаптируют применительно к морским условиям. Это качка, стабилизация и так далее - то, что необходимо для их применения на кораблях».
Во время двух этапов испытаний «Тор» на палубе продемонстрировал способность полноценно работать и выполнять боевые задачи на море. Радиолокационные средства комплекса отслеживали обстановку и обнаруживали цели, а ракеты успешно поражали их.
соусы:
цитата
