Дисклеймер: Любовный роман в сеттинге твёрдой научной фантастики.

Первое произведение в серии из четырёх (не считая рассказов). Это роман, в нём запланирована, по текущей редакции синопсиса, 21 глава. Второе и третье произведение цикла должны быть повестями(~5-10 глав), и четвертое опять романом.

Я начинающая графоманка, не судите строго :) За образец при создании мира Астры я брала такие работы как "Ложная Слепота" Питера Уоттса, "у меня нет рта, но я должен кричать" Эллисона, фильм Пассажиры (вероятно, единственная популярная любовная история в сеттинге твёрдой НФ).

Кому НЕ стоит читать: тем, кто не может читать плохо вычитанные черновики с проблемами со стилем(буду править, когда закончу первую книгу), любителям скреп(серьезно, даже не открывайте), предпочитающим позитивные миры (в первых трёх произведениях читателя ждёт ощущение безнадёги. Четвертая книга будет немного позитивнее), тем, кому может стать плохо от натуралистичных описаний генно-модифицированных существ (особенно это будет касаться третьей книги, но и в первой такие создания встретятся героям), любителям клубнички(простите, но порнухи тут не будет)

Краткое описание первой книги:

Любовный роман в сеттинге твёрдой(это важно!) научной фантастики. Мир после технологической сингулярности, когда люди перестали быть венцом эволюции.
Мир, в котором люди, вышедшие было в космос, вымерли, либо были заменены сверхинтеллектами везде, кроме Марса, а на Марсе цивилизация людей сколлапсировала в неосредневековье, сосредоточившись только на выживании, теряя технологии каждый год.

Но так как это твердота, то роман изобилует техническими подробностями, которые могут быть непонятны читателю - такие штуки вынесены в сноски

420й год по летоисчислению Марса, 15-тое 2-сентября[сноска 1.1]

Стою в шлюзовой камере, жду пока автоматика откачает из неё воздух в баллон и заполнит марсианской атмосферой, так и оставшейся непригодной для дыхания, несмотря на предпринятую несколько веков назад попытку терраформирования. Прорезиненные стенки камеры дрожат от работы мотора, но его звук, первоначально громкий, становится тише из-за более низкого давления.

В моей руке подзорная труба кустарного изготовления. Её изготовила я сама, по заданию руководства Сектора. Ничего особенного в ней нет, кроме оптической стабилизации изображения. Примечательно другое: только благодаря этой трубе, а точнее, тому, что я увлеклась оптикой и читала про неё довольно много, решала задачки из ещё Земных учебников, написанных до Сингулярной Катастрофы[сноска 1.2] я всё ещё жива. И, благодаря этому же, я теперь в рабстве. Или, как говорят местные жители Сектора, я ногфлерка.

Вот, дверь шлюза открыта. Я выхожу на улицу, оглядываюсь на свой дом, отбрасывающий длинные тени в свете вечернего солнца, состоящий из двух ржавых железных бочек, с пристыкованным к ним надувным шлюзом, установленных на ржавых же распорках, сделанных из чего-то напоминающего куски рельсов.

Вероятно, я должна радоваться, что живу в отдельном доме, а не на нарах в одном из бараков, как обычные ногфлеры Сектора, которые не являются специалистами. Должна, но не могу. Не могу, потому, что мне мне очень тяжело. Я устала, мне одиноко, ведь у меня не осталось никого, кроме тётки, отношения с которой далеки от благополучия.

Я забрала трубу с работы домой, потому, что должна была протестировать систему стабилизации изображения в ночных условиях. Задание можно было бы выполнить, проверяя работу трубы по объектам ландшафта посёлка, в котором я живу, но мне просто необходимы свежие впечатления, какое-то приключение, что-то принципиально новое! Я решила использовать собственную трубу, чтобы посмотреть на Землю, таинственную прародину человечества, и место появления постлюдей — могущественных представителей сверхразума, который сменил человечество в качестве доминантной расы по всей Солнечной системе, кроме Марса. Насколько я поняла из досингулярного видео и текстового контента, Люди не слишком-то приспособлены жить где-то кроме Земли, и мы должны были вымереть и на Марсе. Человечеству повезло не только успеть основать марсианскую колонию до появления искусственного интеллекта, но и поднять давление атмосферы в ходе незаконченного терраформирования до уровня заметно выше предела Армстронга[сноска 1.3]

Не знаю, выжили ли бы мои предки на Марсе, если бы были вынуждены одевать скафандр всякий раз, чтобы выйти наружу, но знаю, что мне бы сейчас было бы ещё более грустно, если бы на мне вместо моего фиолетового с полосками комбинезона и лёгкой кислородной маски был громоздкий скафандр!

Я иду по улочке мимо других ржавых бочек, которые жители посёлка используют в качестве жилищ. На встречу мне с работы движутся усталые ногфлеры в полосатых комбинезонах разного цвета — на этой улице, где живут специалисты, в основном оранжевого, мужского и, как у меня, фиолетового, женского цвета.

Полоски, брр! Только я о них подумала, и меня передёрнуло: полоски на комбинезоне должны были напоминать нам о том, что сделает с кожей нерадивого ногфлера хлыст, если фунджанин останется недоволен его работой. Да, меня тоже били хлыстом. Но нет, не хочу об этом вспоминать!

Каждый ногфлер в поле моего зрения подписан его именем, и, если задержать на нём взгляд, во всплывающем полупрозрачном окошке, номером. То же верно и для бочек-жилищ. Это старается мой нейрочип, а точнее, нейрочип и пипбой[сноска 1.4] - имплантированный в мою руку компьютер нашего, марсианского, а поэтому примитивного изготовления, который связывается с серверами Социальной Сети Сектора.

Только я подумала о нейрочипе и пипбое, как мне стало ещё более грустно — до того, как меня захватили в рабство, у меня был старый, досингулярный нейрочип, изготовленный на Земле до Катастрофы.

Я подняла к глазам руку, и посмотрела на пипбой, который, на мой взгляд, портил то, как она выглядит, совсем не сочетаясь с моими тонкими пальцами своим брутальным видом с его монохромным зеленоватым экраном, сделанном с помощью кинескопа, а не LCD панели, изготавливать которые мы на Марсе разучились больше века назад до моего рождения. Мой старый нейрочип, который вырезали и отдали какому-то фунджанину, был достаточно мощным компьютером сам по себе, и не требовал внешней вычислительной поддержки.

За что мне это всё? Мне кажется, люди на Земле были куда более счастливы, чем мы на Марсе. Возможно, это касается и фунджанинов. В каждом втором фильме у девушки на Земле был свой парень, который о ней заботился. Она просто сидела дома и ничего не делала, кроме как растила детей, и при этом говорила, что это очень скучно, и что она хочет на работу! С ума сойти.

Я завернула за угол, и вышла на площадь на краю посёлка. Поравнялась с недавно установленной, а поэтому ещё не ржавой бочкой с водой, используемой как главный резервуар посёлка.

В отражении я увидела себя, и подумала, что, пожалуй, не всё так плохо в моей жизни: я по-настоящему красива. Это видно даже несмотря на одетую на меня фиолетово-полосатую кислородную маску, скрывающую всё лицо, кроме глаз. Повертевшись перед отражением, рассмотрела свою фигуру — у меня узкая талия, широкие бёдра, круглая, упругая задница и высокая грудь.

Пожалуй, я должна благодарить за это своих угнетателей — у меня новое, искусственно выращенное тело, куда роботизированный хирург Торговой Лиги, оставшийся с досингулярных времён, пересадил мой мозг, с такими нужными для Фунджанинов знаниями в оптике.

К сожалению, моё новое тело, из-за технологического регресса, должно будет стареть в несколько раз быстрее обычного.

Но это не то, за что я должна ненавидеть фунджанинов: ведь если бы не это тело, я бы уже была мертва. И тем не менее, у меня не так много времени. Мне кажется, его совсем мало, чтобы успеть пожить. Поэтому, я считаю, моя жизнь должна гореть ярко и быстро, как подожжённая в атмосфере Марса струя фтора[сноска 1.5]

Именно поэтому, преодолевая страх наказания, я иду на холм, который закрывает вид на Запад и Землю, мимо станции канатной дороги, на которую сейчас прибывает кабинка.

На всякий случай, я ускоряюсь, надеясь, что успею уйти прочь, до того, как люди из кабинки подойдут к программному барьеру, окружающему посёлок. Я бегу, и мой пипбой автоматически начинает подавать больше кислорода из заплечного баллона. Моё дыхание, такое шумное в этой дешёвой маске ногфлера, теперь шумит ещё больше. Успеваю подбежать к барьеру до того, как на тропинке к посёлку появится кто-то из прибывших.

Перед глазами появляется красная, полупрозрачная стена. Я пытаюсь сделать шаг, но мои мышцы меня больше не слушаются, а перед глазами появляется надпись:

≫ сторожевой демон посёлка N42. Внимание! Распознанна и заблокирована подозрительная активность. Ногфлер 116.114.97.112 по кличке Астра, назовите цель покидания посёлка?

Я теряюсь, и не знаю что ответить цифровому вахтёру. Кликаю взглядом по клавиатуре, и пишу первое пришедшее в голову: «поддержание физической формы. Бег вверх и вниз по холму», но потом вспоминаю, что биочип в Секторе настроен у ногфлеров так, что периодически напрягает неиспользуемые мышцы, как бы это ни было для нас неприятно, что позволяет поддерживать физическую форму, даже если ногфлер не будет вставать с кровати месяцами, если бы такое кому-то из нас разрешили.

Сторожевой демон задумывается на несколько секунд, и предсказуемо пишет красной надписью перед глазами:

≫ В доступе отказано.

Тем временем, из башни, к которой причалила кабинка, выходит толпа неестественно бодрых, нервно переговаривающихся с друг другом людей. Это шахтёры в их оранжево-полосатых комбезах. Они под наркотиками, которые Сектор принудительно колет через пипбои всем, задействованным на тяжелых работах ногфлерам.

Ну и конечно же, среди них Дупер! Не очень понимая, что делаю, я, нервно оглядываясь, пытаюсь продавить программный барьер. Конечно же, это у меня не получается, зато Дупер легко преодолевает барьер с другой стороны, и сперва лапает за задницу, а потом вообще хватает в охапку, и шумно целует в ухо. У него бешенные глаза с огромными чёрными зрачками — несмотря на то, что все люди на Марсе несут в своих генах устойчивость к ультрафиолету, задействованные на тяжелых работах долго не живут, потому, что слепнут от солнечного ультрафиолета, а бесполезные рабы Сектору не нужны.

По какой-то причине, ногфлерам запрещены тёмные очки. Я думаю, фунджанины сделали это из соображений безопасности, для работы системы распознавания лиц, если идентификация по чипу почему-то засбоит.

Я чувствую омерзение, и пытаюсь вырваться из охапки обдолбанного, почти забыв о трубе, которую чуть не выронила. Последнее обдало меня волной ужаса, и я подумала, что должна использовать вместо силы, в которой преимущество у Дупера, разум, с которым у шахтёра проблемы даже когда он трезв.

Пытаясь игнорировать сильные, покрытые морщинами и химическими ожогами руки, похотливо ощупывающие меня, я подключаюсь к демону, лихорадочно накликиваю и отправляю: «доклад о нарушении закона о Праве Первой Ночи. Ногфлер личный номер 99.97.105.115.101.114 пытается получить то, что принадлежит только фунджанинам и до того, как заявитель доклада вошла в возраст». Перед глазами появляется красная надпись:

≫заявление о нарушении принято. Наложены обеспечительные меры в виде коллапса мышечной активности ногфлера 99.97.105.115.101.114, по кличке Дупер

Цепкие руки ослабевают, и мы валимся с утоптанной ногами ногфлеров тропинки на красно-чёрный, в свете заходящего солнца, песок. Я падаю сверху Дупера, мне не больно, но сама вышибаю из него дух, он начинает кашлять. Труба ударяется о его голову в шахтёрском шлеме, отскакивает, и катится в сторону. Я в панике вскакиваю, подбегаю к ней, но с облегчением вижу, что она цела.

Тут же отправляю новую команду: «заявление о срочной работе по проекту зоркий глаз. Для отлова возможных редких багов в прошивке трубы необходим доступ на холм и наблюдение за посёлком сверху ночью после захода солнца». Компьютер что-то вычисляет несколько мгновений в своих электронных потрохах, удалённых от меня на несколько десятков километров и расположенных в датацентре в Столичном городке, а потом выдаёт:

≫заявка одобрена. Информация о заявке и предоставленном доступе отправлена начальнику проекта — фунджанину Деду.

Тут же понимаю, что завтра меня ждут большие проблемы. Но это будет завтра, а сейчас я свободна как птица, летающее животное на старой Земле, и я бегу, лечу вверх по склону холма, и даже не слишком досадую, когда перед глазами загорается сообщение:

≫заявление о нарушении не подтвердилось. Ногфлер 99.97.105.115.101.114, по кличке Дупер не нарушал половую неприкосновенность заявителя, и, по его утверждению, и не планировал нарушать

Через мгновение я так же получаю входящую мыслеграмму от Дупера: «я просто хотел тепла, добра и понимания. Ты такая красивая и мягкая. И у нас с тобой осталось так мало времени. Ты точно хочешь умереть в одиночестве?», к которой приложена эмоция одиночества, хотя я уверена, что в реальности Дупер не чувствовал ничего, кроме похоти.

Я конечно же игнорирую сообщение, и бодро скачу вверх по камням холма, потому, что обувь комбеза не предназначена для таких путешествий, и утонет в песке.

Вокруг постепенно темнеет. Я вижу дорогу всё хуже и хуже. Один раз, я недопрыгиваю до камня, и падаю. В медленном, в пониженном тяготении Марса, падении я как всегда успеваю выставить свободную руку, больше переживая за трубу. Конечно же, я не получаю никаких ссадин благодаря всё той же сниженной гравитации, и плотному комбезу — я читала, что люди на Земле получали, при падении, травмы довольно часто.

Встаю, отряхиваю колени комбинезона от пыли, и включаю силой мысли фонарик на пипбое, вытягивая руку с трубой и имплантированным компьютером вперёд. Переключаю разные цвета, попробовав красный, зелёный, и останавливаюсь на синем, который, как мне кажется, лучше соответствует атмосфере момента. Синий луч света узким конусом выхватывает крутой, восходящий склон холма из стремительно проваливающихся в бездну тьмы окрестностей.

Я продолжаю прыгать наверх, но теперь более медленно и осторожно. Показывается вершина холма, и вот, я на вершине. Отключаю фонарь, чтобы не портить вид.

Впереди меня синяя заря[сноска 1.6], сзади огни посёлка.

Я чувствую небывалый душевный подъем, и наслаждаюсь моментом, оглядываясь, фиксируя в памяти этот вид. Пусть я и видела закаты уже множество раз, особенно до захвата в рабство, но всё ещё не разучилась отмечать красоту момента. Когда надоедает, решаю поработать и заработать себе хоть какое-то оправдание перед начальством — я отлаживаю программу прошивки трубы по посёлку, водя трубу между огнями и подсвечиваемыми ими бочками зданий. Изображение не всегда стабильно, поэтому я держу перед глазами и полупрозрачное окошко с исходным кодом скрипта[сноска 1.7]

Честно говоря, я не слишком сильна в программировании, поэтому приходится учиться на лету. Тем не менее я удовлетворяюсь, наконец, как программа работает, и придумываю «отмазку» зачем я стала смотреть на Землю — «очевидно», чтобы отловить возможные редкие баги. Чувствую, что начинаю замерзать, и что одета я слишком легко, поэтому Собираюсь с духом, и навожу трубу на вечернюю и утреннюю звезду[сноска 1.8]. — на Землю

Сноски

[сноска 1.1]

Марсианский год почти вдвое длиннее земного, поэтому в одном из известных вариантов марсианского календаря месяцы дублируются — первый и второй апрель, например

[сноска 1.2]

Речь о технологической сингулярности — концепции, когда человечество создаёт искусственный интеллект, который умнее человека, тот создаёт ещё более умный искусственный интеллект, и процесс многократно повторяется, навсегда изменяя облик цивилизации, а так же место человека в ней.

[сноска 1.3]

предел Армстронга — это линия в атмосфере Земли (19км), выше которой человек не может выжить без скафандра, так как вода, в том числе содержащаяся в крови, закипает при температуре человеческого тела. В современности, выход в открытый космос, который так же называют внекорабельной деятельностью, требует скафандра и нескольких часов на подготовку. На Марсе даже в самой нижней точке давление ниже предела Армстронга. Выживание изолированной от Земли человеческой колонии на Марсе на взгляд автора, очень затруднено во многом из-за того, что ты не можешь просто так взять и выйти на улицу как на Земле.

[сноска 1.4]

если читатель хочет себе представить пипбой из романа, как его видит автор, я рекомендую посмотреть на youtube как он выглядит в мире Fallout 4.

[сноска 1.5]

Строго говоря, это Марсианская атмосфера, а точнее её основной компонент — углекислый газ — будет гореть во фторе.

[сноска 1.6]

из-за разреженной атмосферы, которая осталась таковой даже после терраформирования, на Марсе рассветы и закаты не красные, как на Земле, а синие.

[сноска 1.7]

скрипт — разновидность программы, которая не требует подготовки (компиляции) для своего запуска. В данном случае, можно исправить скрипт, и сразу увидеть результаты. Кроме того, написание и правка скриптов обычно требует меньшей квалификации от программиста, чем работа с компилируемыми языками программирования - теми, которые формируют программу как двоичный файл, но программа при этом потребляет ресурсов меньше, чем скрипт

[сноска 1.8]

внутренние планеты, которыми на Земле являются венера и меркурий, видны утром и вечером. На Марсе к утренним планетам прибавляется и Земля, которая ярче обеих других внутренних планет.

Здравствуйте. С детства интересуюсь разной фантастикой, с пару лет назад наткнулся на интересную книгу в жанре Научной фантастики "Ложная Слепота" Питера Уоттса:

Хоть и сама книга пронизана разными философскими мыслями в области сознания, искусственного интеллекта и трансгуманизма (Тут тебе и само названия книги, название корабля "Тезей" и рассуждений о том, где граница человечности, если сам человек, по большей части, машина(Привет SOMA)), я хочу остановиться на теме "Китайская комната", которая вызвала большой интерес.

Китайская комната

Как и всем известная "Кошка Шрёдингера (да да, именно так, спасибо Utopia Show") данный эксперимент сугубо мысленный, который выдвинул в 1980 году на суд научной общественности, специалист по философии искусственного интеллекта, Джон Сёрл.

Форма

Сам эксперимент заключается в 3 элементах:
а) Испытуемый;
б) Наблюдатель;
в) Изолированная комната с задачами, и алгоритмами по их решению.

Представим комнату, в которой сидит человек. Рядом с человеком есть ящик № 1 и ящик № 2. Наблюдатель, который находится за пределами комнаты, передает карточки с вопросами испытуемому, написанными китайскими иероглифами. Сам испытуемый не знает китайского языка, и для него всё это странные символы, значения которых он не понимает.
Так же у этого человека внутри есть блокнот, в котором понятными для него словами написано, например: "Возьмите иероглифы 蓝色 из ящика № 1 и положите их в ящик № 2... ". Алгоритм из этого блокнота позволяет испытуемому сложить из иероглифов понятный для наблюдателя ответ, по примеру: "Какой твой любимый цвет ?" - "Синий", как будто сам испытуемый знает китайский язык так же, как и наблюдатель.
То есть Испытуемый, следуя простому алгоритму, не зная содержания, вывел правильную форму ответа Наблюдателю, который думает, что первый знает и понимает китайские иероглифы.

Содержание

На протяжении последних десятилетий люди и учёные задаются вопросами - может ли компьютер имитировать человека или снятся ли андроидам электроовцы, но данный эксперимент, сугубо на мой взгляд, показывает то, что и человек, не понимая сути задачи, зная инструкцию, может выполнить её, будто компьютер.
Изначально сам эксперимент был проведён, как опровержение мысли Тюринга, которая заключается в том, что компьютер, способный поддерживать диалог (текстовый) и сойти, таким образом, за человека, должен считаться разумным. 
А данная интерпретация эксперимента ложится на современные идеи трансгуманизма и понимания самосознания.

Питер Уоттс. Революция в стоп-кадрах: Роман, рассказы

Питер Уоттс, автор «Ложной слепоты», «Эхопраксии» и «Рифтеров». В новом романе «Революция в стоп-кадрах» и примыкающих к нему рассказах автор изобретательно сопрягает головокружительную масштабность с подчеркнутой камерностью, замкнутостью локаций. Космическому кораблю «Эриофора» предстоит миллиарды лет бороздить просторы Вселенной на субсветовых скоростях и строить межпространственные врата, способные мгновенно связать отдаленные звездные системы. Почти все процессы автоматизированы, большую часть времени экипаж пребывает в глубоком стазисе — подчиняясь своим алгоритмам, компьютер ненадолго пробуждает несколько человек раз в сто, тысячу, десять тысяч лет, когда сборка нестандартных врат требует участия команды или звездолет нуждается в ручной коррекции курса. Генетически усовершенствованные, надежно защищенные от жесткого космического излучения, герои романа могут протянуть миллиарды лет в таком щадящем режиме. Теоретически в распоряжении экипажа «Эриофоры» все время мира вплоть до тепловой смерти Вселенной и все бескрайнее пространство космоса — если форсмажорные обстоятельства внезапно не прервут затянувшуюся миссию.

Вроде бы ничего революционного — фантасты пишут о межзвездных кораблях и гиперпространственных вратах уже лет восемьдесят, если не больше. Новаторство Уоттса в другом. Как ученый, он в курсе, что такое «изогравы», «квантовое запутывание», «гравитационный градиент» — но при этом плетет сложную сеть метафор, выстраивает систему художественных образов, работает одновременно в нескольких повествовательных регистрах. Объединив буквальное и символическое, он перепрыгивает через две ступеньки и переходит на уровень философского обобщения, к главному вопросу: зачем? Того человечества, которое отправило в полет «Эрифору», не существует уже миллионы лет: оно или изменилось до неузнаваемости, или просто исчезло с лица Земли почти сразу после запуска звездолета. В чем же смысл, какова цель? Ради чего этот бесконечный полет, зачем открываются все новые и новые врата? Только потому, что так велят древние алгоритмы, логика нейрокомпьютера, управляющего «Эрифорой»? И если так — стоит ли продолжать этот долгий бессмысленный процесс? Проблема экзистенциальная — цепко за нее ухватившись, Уоттс проламывает стену гетто и оставляет своих коллег, авторов простодушной «звездолетной» фантастики, далеко позади.

«Эхопраксия» в каком-то роде продолжает историю, начатую в «Ложной слепоте». Здесь нет общих героев, просто действие происходит в том же мире. Если события «Ложной слепоты» развиваются на космическом корабле, движущемся к неизвестному пункту назначения в космосе, то из «Эхопраксии» мы больше узнаём о происходящем в это время на Земле. А на нашей родной планете происходит эволюция человеческого вида в различных направлениях. Очевидно, автор проштудировал массу научных трудов, пытаясь раскрыть загадку будущего человеческого разума, который неизбежно изменяется под влиянием новых технологий.

Главный герой, биолог Дэниел Брукс, в результате неудачного стечения обстоятельств оказывается на корабле «Терновый венец» в компании вампирши, боевых зомби, профессионального военного, синтета, пилота-киборга и монахов загадочного ордена. Этим сюжет напоминает «Ложную слепоту»: кучка странных персонажей путешествует по космосу в поисках внеземного разума. Только «Терновый венец» движется к энергостанции «Икар» близ Солнца.

В «Ложной слепоте» Уоттс предлагает задуматься о том, что разумность и сознание – вещи, совершенно не нужные друг другу. В «Эхопраксии» же автор подробно рассматривает человеческий мозг, который очень легко проапгрейдить или перепрограммировать. Об индивидуальности и идентичности отдельного человека можно забыть, а свобода и личностные ценности отжили своё. Всё это нужно отринуть, чтобы перейти на стадию «постчеловека».

На «Терновом венце» мы видим множество различных вариантов «постлюдей». Например, монахи ордена Двухпалатников переделали свой мозг таким образом, что стали объединённым сверхразумом-роем. При этом в основе подобного «апгрейда» лежат раковые опухоли. Ракши Сенгупта – пилот корабля, девушка-киборг, заменившая мозг суперкомпьютером. В её речи нет ни интонаций, ни знаков препинания. Джон Мур – суперсолдат, один из первых участников эксперимента по выведению универсальной боевой машины, умеющей молниеносно принимать решения и действовать в обход сознания. Лианна Латтеродт – синтет, живой ИскИн на службе Двухпалатников. Валери – вампирша, сбежавшая из экспериментальной лаборатории, идеальный охотник со сверхчеловеческой логикой. Валери сопровождает отряд боевых зомби, воскрешённых благодаря особому вирусу.

На фоне такого бестиария главный герой заметно выделяется. Дэн Брукс – «исходник», редкий в конце XXI века представитель человеческого вида, не подвергнутый никаким апгрейдам. Как и для чего он попал на «Терновый венец» остаётся непонятным до последних страниц. Стоит лишь отметить, что самому Бруксу не нравится то, во что превратился его мир. А как вам такое будущее?

Думаю, воспринимается «Эхопраксия» несколько проще, чем «Ложная слепота», потому что мы видим всё глазами обычного человека, а не синтета с изменённым мозгом. За Дэном Бруксом интересно наблюдать, видеть, как он постепенно осознаёт свою роль в происходящих событиях. Правда, научных терминов Уоттс вываливает на читателя по-прежнему в избытке, что в свою очередь не добавляет чтению лёгкости. Ну и, конечно же, читателю много о чём предстоит задуматься после прочтения.

Итог: Яркий представитель современной твёрдой научной фантастики. В романе поднимается интересная тема эволюции человеческого вида до стадии «постчеловека». Он выгодно выделяется обилием любопытных научных идей, интересными персонажами и неожиданными сюжетными поворотами.

Перед нами классический образец так называемой «твердой» научной фантастики о первом контакте. Мы видим, как люди в далеком космосе сталкиваются с внеземной цивилизацией. На мой взгляд, Уоттс создал очень сложный для чтения роман с потрясающей идеей внутри.

От «твердой» научной фантастики априори ждёшь каких-то научных подробностей, фактов и т.д. У Уоттса всё это подается так, как будто читатель уже неплохо разбирается во всём этом, не заморачиваясь пояснениями. Частенько для лучшего понимания приходится лезть в Википедию, чтобы познакомиться с такими терминами, как китайская комната, лица Чернова, искусственные нейронные сети и так далее. Тоже самое и с неврологией. Приходится продираться через огромное множество научных терминов и фактов.

Немного странным мне показался ход с вампирами. Сюжетно это объяснено тем, что ученые смогли возродить вымерший подвид человека. По физическим и умственным данным вампиры превосходят обычных людей, что делает их хорошими кандидатами на командные должности. При этом вся физиология вампиров подробно описана и объяснена. Тут сказывается биологическое образование Уоттса.

Несмотря на все сложности, роман читать интересно. Автору удалось найти несколько нестандартных и интересных идей. Например, психологи будущего научились вызывать искусственное расщепление личности человека. Одна из главных героинь – лингвист, в разуме которой живёт ещё три личности, каждая со своими знаниями и умениями. В определенный момент времени одна из личностей перехватывает управление над телом, другие же выполняют роль наблюдателей.

Немного о сюжете. В 2082 году в атмосфере Земли сгорают неизвестные зонды. Становится понятно, что их отправила некая внеземная цивилизация. Для установки первого контакта отправляется корабль «Тезей», оснащенный современными двигателями и способный модернизироваться во время полета. Прибыв к месту назначения, команда выходит из анабиоза. В неё входят синтет-наблюдатель Сири Китон, биолог с кибернетическими улучшениями Исаак Шпиндель, военный офицер Аманда Бейтс, многоядерник-лингвист Сьюзан Джеймс, называемая также «Бандой четырёх», и командир корабля – вампир Юкка Сарасти. «Тезей» натыкается на инопланетный космический корабль необычной конструкции. Команде удается вступить в диалог с кораблём, называющим себя «Роршах». Однако в ходе разговора выясняется, что они имеют дело не с разумным существом, а с «китайской комнатой».

Условия на «Роршахе» кажутся непригодными для жизни: радиация и сильнейшие магнитные поля. Люди совершают вылазки на инопланетный корабль, а затем медицинский отсек «Тезея» восстанавливает им утраченное здоровье. В ходе одной из вылазок земляне находят на «Роршахе» живые объекты. Их свойства уникальны. Например, они способны становиться невидимыми для человека, используя несовершенство работы нашего глаза. Пришельцев, похожих на земных офиур, экипаж назвал «шифровиками». Они лишены центрального мозга, имеют множество щупалец с сенсорными клетками, могут отслеживать нервные импульсы в организме человека, а их обмен веществ зависит от магнитного поля «Роршаха».

Исследовав шифровиков, команда «Тезея» приходит к парадоксальному выводу: инопланетяне по уровню интеллекта превосходят людей, но не обладают разумом в человеческом понимании, не имеют сознания и не воспринимают себя как личность. Любые проявления сознания, как например радиосигнал, они воспринимают враждебно, так как вынуждены тратить время и ресурсы для его расшифровки. Как же можно договориться о мире с существами, для которых сам диалог уже проявление агрессии? К сожалению, в романе дальше первого контакта дело не пойдет, а мы всё равно не узнаем, как пришельцы повлияют на жизнь Земли.

Повествование ведется от лица синтета-наблюдателя Сири. Его задачи – описывать всё происходящее для далёкой Земли, ни во что не вмешиваться и быть максимально непредвзятым. С этим он справляется не всегда, порой влияя на решения других членов экипажа. Взаимодействию между героями и размышлениям по поводу проявления разума уделено гораздо больше места, чем реальным действиям. Зато психология людей будущего передана великолепно.

Итог: Очень сложный для восприятия роман с отличной основной мыслью. Мы привыкли представлять пришельцев как гуманоидов с логикой, похожей на нашу. А что, если это совсем не так? Питер Уоттс рассматривает именно этот случай. Продолжение читать я буду, но после длительного перерыва.