Генерал от кавалерии Александр Самсонов – трагический герой Первой мировой войны.
Он вошел в историю не выдающейся победой, а тяжелым поражением.
В августе 1914 года 2-я армия, которой он командовал, в сражении под Танненбергом, была наголову разбита немцами.
Ее потери были огромны, враг пленил несколько десятков тысяч солдат и офицеров, захватил богатые трофеи.

Самсонов, участник русско-японской войны, был изрядным храбрецом, его грудь украшали 13 боевых орденов.
Когда запели боевые трубы Первой мировой, генерал, отдыхавший с семьей на Пятигорске, тут же прервал отпуск.
И отправился принимать 1-ю армию.
В штабе Северо-Западного фронта он получил приказ о наступлении.
«Мужественный человек, он ясно осознавал, что вместе со своей армией предназначен на роль жертвы.
Медленно опустился на стул, и с минуту сидел, закрыв лицо руками.
Дальше, преодолев мрачные предчувствия и тяжкое сознание возможной гибели, – он поднялся, перекрестился и пошел на свою Голгофу».
Так описал состояние Самсонова один из его подчиненных…

1 августа 1914 года Германский рейх объявил войну Российской империи.
Вручение соответствующей бумаги выглядело трогательно.
Посол Германии в Санкт-Петербурге Фридрих фон Пурталес, благообразный господин с белоснежной бородкой клинышком, был непомерно взволнован.
Причем, настолько, что когда он протягивал министру иностранных дел России Сергею Сазонову манифест об объявлении войны, руки его тряслись.
Между ними состоялся короткий диалог.
«На вас падет проклятие народов!» – воскликнул Сазонов.

«Мы защищаем нашу честь», – ответил германский посол.
«Ваша честь здесь ни при чем.
Но есть ведь суд Всевышнего» - парировал министр.
Пурталес, отойдя к окну и с тоской взирая на величественные пейзажи города на Неве, которых больше не увидит, пустил слезу: «Я никогда не мог думать, что мне придется покинуть Петербург при таких условиях».
Затем посол и министр, который тоже был взволнован, горячо обнялись.
У них не было обид друг на друга…

История повторилась – за исключением деталей.
Спустя 17 лет, 22 июня 1941 года посол Третьего рейха Вернер фон Шуленбург вручил германскую ноту наркому иностранных дел Советского Союза Вячеславу Молотову.
В глазах всегда невозмутимого немца стояли слезы.
«Что означает эта нота?» - спросил нарком, сурово блеснув пенсне.
«Это война», - ответил посол, опустив голову.
– Но я был против решения Гитлера.
Это безумие…»
Напоследок Молотов спросил: «Для чего Германия заключала пакт о ненападении, если так легко его порвала?»
Шуленбург развел руками, давая понять, что ему нечего добавить…

В августе 1914 года Русская армия начала мобилизацию.
Со всех концов бескрайней державы – с Дальнего Востока, Урала, из Сибири, Малороссии, с Волга и Дона под залихватские аккорды гармошки и пронзительный, хватающий за душу марш «Прощание славянки» потянулись к западным границам России бесконечные эшелоны, заполненные новобранцами.
Огромный военный механизм приводился в движение медленно, со скрипом.
Несметную массу мобилизованных усачей, бородачей и бритых мужчин надо было одеть, обуть, вручить винтовку, научить стрелять, бежать в атаку, колоть штыком.
На все это надобно было время и - немалое.
Но его не было!

Уже вскоре после начала Первой мировой с запада на восток полетела истерическая телеграмма: «Французская армия должна будет вынести ужасный удар 25 немецких дивизий.
Умоляю Ваше Величество отдать приказ своим войскам немедленно начать наступление.
В противном случае французская армия рискует быть раздавленной».
Николай Второй немедленно распорядился начать наступление русской армии на Восточную Пруссию, дабы спасти союзников.
Как водится, ценой тысяч жизней своих же, россиян.
Главное, чтобы марш Русской армии на Берлин стал триумфальным.
Да и разве устоит его сумасбродный кузен Вилли вместе со своими опереточными союзниками австро-венграми супротив такой мощи: Франция и Англия на западе и Россия – на востоке?

Однако германские военные полагали, что успешная война на два фронта - задача вполне реальная.
Они извлекли из сейфа старый, запыленный план генерала Альфреда фон Шлиффена, составленный в начале 20 века.
Спустя годы его дополнил и модернизировал начальник генерального штаба Гельмут Мольтке-младший.
Вкратце план выглядел так – Германия бросает почти 80 % своей мощи против Франции.

Согласно замыслу Шлиффена, военная кампания на Западе продолжается 39 дней и завершается взятием Парижа.
После этого Германия всем огромным телом наваливается на Россию, которая к тому времени еще не завершила мобилизацию.
И - победно завершает военную кампанию.
Но, как гласит известная русская поговорка, гладко было на бумаге…

Служивые под флагом с двуглавым орлом торопливо, впопыхах начали марш на Восточную Пруссию.
И вот уже занимают первый город на чужой территории – Маргграбов.
Он пугает пронзительной тишиной – войска и часть жителей ушла прочь. Впрочем, русские чувствуют, что их передвижения фиксируют мальчишки-велосипедисты и немецкие солдаты, оставленные в качестве шпионов.
Они устроили целый театр, маскируясь под добропорядочных бюргеров, пасторов и даже женщин.
Некоторые разоблачены, но большинство не пойманы.
Нельзя же было солдатам, как говорил генерал Василий Гурко, задирать юбку каждой женщине…
Русские движутся дальше, занимая новые немецкие города.

Строго выверенный план Шлиффена – мужества и отваги русских он не учитывал! - трещит по швам.
Оптимизм в России нарастает.
Многие считают, что уже осенью 1914 года императорская армия торжественно промарширует по Унтер-ден-Линден. Впрочем, поэты, натуры тонкие, чувствительные, такие, как Анна Ахматова, ощущают приближение несчастий: Сроки страшные близятся.
Скоро Станет тесно от свежих могил.
Ждите глада, и труса, и мора, И затменья небесных светил.

Когда 1-я армия Реннекампфа разгромила немцев под Гумбиненом, кайзер не на шутку встревожился, поскольку возникла угроза потери всей Восточной Пруссии.
Сумрачный усач принимает решение отправить в отставку командующего 8-й армией генерала Максимилиана фон Притвица.
Его место занимает старый вояка, участник двух войн, случившихся еще в 19 столетии, Пауль фон Гинденбург.
Генеральный штаб возглавляет генерал Эрих Людендорф, срочно переведенный с Западного фронта, где он был удостоен ордена «Голубой Макс» за осаду Льежа.

Немецкие дивизии, собранные в плотный кулак – среди них были и те части, которые отчего-то не стал преследовать Ренненкампф после Гумбинена - начинают наносить удары по армии Самсонова.
Они еще не фатальны, но становятся все сильнее и сильнее.
Русские утомлены, к тому же все сильнее ощущаются перебои с оружием и продовольствием, ибо обозы безнадежно отстали или вовсе потерялись.

Связь между войсками устроена из рук вон плохо, большинство телеграмм передаются незашифрованными, и о замыслах русских тут же узнают враги.
Очень быстро ситуация из тревожной перерастает в катастрофическую.
Немцы неумолимо, несмотря на яростное сопротивление русских, смыкают кольцо окружения вокруг 2-й армии.
Количество убитых раненых и пленных настолько велико, что даже победители испытывают некоторое смущение – они сами не ожидали такого успеха!

Однако в Санкт-Петербурге и Москве больше говорят не об унизительном поражении Русской армии под Танненбергом, а о выдающемся успехе в Галиции.
Там войска Юго-Западного фронта в пух и прах разнесли австро-венгерские части и заняли один из главных городов неприятельской империи - Львов.
Здесь уместна ремарка – старая, покрытая пылью.
Погубленную под Танненбергом Русскую армию можно было, если не спасти, то хотя бы смягчить ее участь.
В том случае, если бы Ренненкамф пришел на помощь армии Самсонова.
Но он отчего-то промедлил…
Оба генерала служили в Манчьжурии во время Русско-японской войны.

Там случилась между ними размолвка, завершившаяся шумным выяснением отношений.
Об этом писал Валентин Пикуль в миниатюре «Зато Париж был спасен»: «Александра Васильевича Самсонова в шутку называли «Самсон Самсонычем» – за его геркулесово сложение, за многопудовую массивность тела, столь неудобную для лихого наездника.

Это был опытный генерал кавалерии, окончивший Академию Генштаба, с юности крепко и яростно воевавший.
Последний раз он сражался с японцами; после боев под Мукденом он пришел на перрон вокзала – прямо из атаки! – к отходу поезда.
Когда в вагон садился генерал Ренненкампф (по кличке «Желтая опасность»), Самсонов треснул его по красной роже: – Вот тебе, генерал, на вечную память… Носи!
Ренненкампф скрылся в вагоне.
Самсонов в бешенстве потрясал нагайкой вслед уходящему поезду: – Я повел свою лаву в атаку, надеясь, что эта гнида поддержит меня с фланга, а он просидел всю ночь в Гаоляне и даже носа оттуда не выставил…»

Неужто Ренненкампф отомстил Самсонову за ту давнюю пощечину?
А если нет, то почему не пришел на помощь, а затаился в Мазурских лесах и замолк?
Судьбы у двух генералов разные – Самсонов погиб в немецком «мешке» в августе 1914-го.
То ли застрелился, не в силах выдержать позора, то ли был убит осколком снаряда. Ренненкампфу после Октябрьской революции предложили сотрудничать с советской властью.
Тот наотрез отказался, и большевики поставили его к стенке…

Русская армия погибла, принеся себе в жертву союзникам.
В августе 1914 года Париж был спасен от немецкой оккупации – для окончательной победы воинам кайзера не хватило солдат, переброшенных с запада на восток.
Битва на Марне стала «чудом на Марне» благодаря безвестным Иванам, Петрам, Федорам, Александрам.
От многих не осталось даже могил.
Помнит ли сегодня Франция их подвиг?
Хочется верить, но…

Оглушительный реванш за проигранную битву под Танненбергом, Россия устроила Германии в апреле 1945-го.
Потомки тех, кто брал Восточную Пруссию в 1914-м, вихрем сметали вражеские укрепления.
Когда атакующий вал Советской армии докатился до Танненберга, нацисты по приказу Гитлера взорвали находившийся там мемориал в честь германских побед.
Это было символично – в то время оглушительно гремели салюты в честь русского оружия.

22 сентября 1914 года британцы потеряли сразу три броненосных крейсера-Кресси, Абукир и Хог. Злой гений Королевского флота Отто Веддинген открыл новую эпоху в войне на море в целом и заставил взглянуть на огромный потенциал подводных лодок в частности.
7-я эскадра адмирала Кристиана патрулировала у берегов Голландии чтобы пресечь любую попытку немцев войти в Ла Манш и помешать перевозкам британских войск на континент. Эсминцы остались в Гарвиче из за плохой погоды.
"Адмирал Кристиан направился на юг с «Юриалесом», «Абукиром» и «Хогом». Утром 20 сентября эскадра находилась возле плавучего маяка Масс. Именно здесь к ней присоединился «Кресси», а «Юриалес» ушел, так как его радиостанция сломалась. Из-за сильного волнения адмирал Кристиан не сумел перенести флаг на другой крейсер и передал командование отрядом капитану «Абукира» Джону Э. Драммонду. Крейсера приступили к патрулированию, но эсминцы из Гарвича так и не прибыли. Легкий крейсер «Фиэрлесс» попытался вывести их в море, но опять волнение оказалось слишком сильным. Положение не изменилось и па следующий день. Крейсера продолжали патрулировать на Широких Четырнадцатых без всякого сопровождения. Они двигались строем фронта с интервалом между кораблями 2 мили, постоянным курсом со скоростью не более 10 узлов. Адмирал Кристиан позднее объяснял: «Поддержание скорости 13 или 14 узлов привело бы к большому расходу угля. Это вынудило бы часто отзывать корабли для дозаправки». Только 21 сентября погода немного улучшилась, и коммодор Тэрвитт вышел в море на крейсере «Лоустофт» вместе с 8 эсминцами.Но было уже поздно. Утром 22 сентября подводная лодка капитан-лейтенанта Отто Веддингена встретила крейсера. Она вышла из Киля 20 сентября с приказом атаковать транспорты у побережья Фландрии. Лодка тоже не смогла справиться с сильной волной, которая прижала ее к побережью Голландии. Веддинген 2 дня держался на поверхности, выжидая улучшения погоды, но утром 22 сентября заметил подходящие с юга британские броненосные крейсера. U-9 спешно погрузилась. Выйти на позицию для пуска торпед не представляло никаких трудностей, и в 6.20 Веддинген с дистанции 500 ярдов выпустил торпеду в головной крейсер.Это был «Абукир». Он получил попадание в правый борт, и крен быстро достиг 20°. Попытка спрямить корабль контрзатоплением не удалась, и примерно через 25 минут после взрыва крейсер затонул. Капитан 1 ранга Драммонд не знал, торпедирован его корабль, или подорвался на мине. Поэтому он приказал «Хогу» и «Кресси» подойти, чтобы спасти команду «Абукира». Но это лишь подставило еще 2 крейсера под торпеды Веддингена. Первым подошел «Хог» капитана 1 ранга Николсона, который застопорил машины и начал спускать шлюпки. При этом артиллеристы находились у орудий, но что они могли сделать подводной лодке? Веддинген не без удивления следил за всем этим в перископ. Позиция для атаки была просто идеальной — крейсер находился всего в 300 ярдах от U-9. Немного дальше виднелся «Кресси» капитана 1 ранга Джонсона....." (с) А. Больных, «На океанских просторах»

"....В 6.55 Веддинген выпустил 2 торпеды. Они попали в левый борт «Хога» как раз в тот момент, когда крейсер дал ход.Артиллеристы крейсера открыли огонь, но вскоре все было кончено. «Хог» затонул кормой вперед уже через 10 минут. Веддинген поднялся на поверхность, чтобы проверить, где находится третий крейсер..." (с) (с) А. Больных, «На океанских просторах».

"...«Кресси» все еще стоял неподалеку. U-9 погрузилась, и в 7.17 Веддинген выпустил 2 торпеды из кормовых аппаратов. На борту крейсера заметили перископ, и капитан скомандовал «Полный вперед!», но было уже поздно. Одна торпеда прошла за кормой «Кресси», но вторая попала в правый борт под четвертую трубу. Веддинген приказал зарядить последнюю оставшуюся у него торпеду в носовой аппарат и тоже выпустил ее в «Кресси». Это попадание пришлось чуть позади мостика и оказалось роковым. «Кресси» перевернулся. Минут 15 он еще плавал днищем вверх, а потом затонул. U-9 быстро покинула район боя, всплыла и в надводном положении пошла на север.Потери англичан в личном составе оказались чудовищными. Из 2296 человек экипажей 3 крейсеров погибли 62 офицера и 1397 матросов. Главная заслуга в спасении 837 человек принадлежит датскому пароходу «Флора». Капитан 1 ранга Николсон позднее заявил: «Я не нахожу слов для оценки действий капитана «Флоры», рискнувшего во имя человеколюбия подойти к месту катастрофы, совершенно не зная, погибли крейсера от подводной лодки или взорвались на минном заграждении». Большую помощь «Флоре» оказал пароход «Титан» и траулеры «Кориандер» н «J.G.C.». Тэрвитт со своими кораблями появился только в 10.45. Он приказал 1-й флотилии эсминцев попытаться перехватить U-9, но англичане безнадежно опоздали, хотя Веддинген и видел позади себя дымы эсминцев.Веддинген сильно недооценил противника, с которым он встретился. Сначала он принял британские корабли за крейсера типа «Бирмингем», потом — за небольшие броненосные крейсера типа «Каунти». И лишь вернувшись домой, он узнал, что потопил 3 больших броненосных крейсера общим водоизмещением 36000 тонн. За это кайзер наградил Веддингена Железными Крестами первого и второго класса сразу. Весь экипаж U-9 получил Железные Кресты второго класса. Так началась короткая, но блестящая карьера одного из самых известных подводников Германии..." (с) А. Больных, «На океанских просторах.»

https://vk.com/wwifoto

Генерал Н.Н. Головин. Военные усилия России в Первой мировой войне. Том 1. Париж, 1939. С.72-73:

"Отсутствие прочной веры в военную науку

Но, кроме чисто специфических условий, создавшихся в России вследствие запоздалого освобождения крестьян, имелась еще одна данная, которая затрудняла устранение хаоса в высшем военном управлении. Устранению последнего содействует «научная организация» работы. Но «научная организация» требует не только отдельных выдающихся представителей науки — она требует также достаточно высокого уровня социальной среды. Без этого мысли выдающихся ученых уподобляются колесам, не сцепленным с остальным сложным механизмом. Они могут вертеться, но вся их работа для данного механизма происходит впустую. Интеллигентный слой России, как мы видели, представлял собой лишь очень тонкую пленку на малокультурной, темной массе. Да и прочность самой культуры в этом тонком слое, измеряющемся числом поколений, в течение которого культура воздействовала на этот слой, была незначительна. Русская интеллигенция насчитывала со времен Петра не более 9 поколений. Поэтому и в самом образованном слое русского населения вера в науку и в необходимость ее для всякой организации, особенно в сложных областях государственной жизни, была чрезвычайно слаба. Русские выдающиеся ученые в большой мере уподоблялись ведущим колесам, расцепившимся с механизмом.

Для того чтобы иллюстрировать нашу мысль, мы приведем пример, взятый в узкой сфере артиллерийского вооружения. Общеизвестная немецкая фирма Круппа издала к своему столетию сборник. В этой книге рассказывается о трудностях выполнения первого прусского заказа на орудия крупного калибра и о помощи, которую фирма Круппа получила в лице русских ученых-артиллеристов — в теории и на практике. Свои опытные стрельбы Крупп производил на Охтенском полигоне, и наши светила по баллистике и порохам направляли его шаги. Прусское правительство грозило отнять и передать Армстронгу заказ на орудия крупного калибра, с которым Крупп бессилен был справиться, а Крупп, ссылаясь на успехи, достигнутые при русской помощи, просил задержать окончательное решение на один год. Сдав русским заказ на береговые пушки в 1876 г., Крупп стал на ноги и блестяще выдержал экзамен — в виде поставленного ему прусским военным ведомством требования конкуренции с образцами Армстронга. Это один из многочисленных образцов того, как бесплодная на родине русская научная и техническая мысль могла дать великолепные всходы на более питательной почве.

В области самой организации наука прививается гораздо позже, чем в какой-либо другой области. Школа Тейлора могла появиться только после того, как индустриальный уровень Северо-Американских Соединенных Штатов поднялся высоко. В еще более сложной организации — организации современной вооруженной силы — возможность широкого приложения науки требует еще большего количества благоприятных предпосылок. Этим и объясняется, что русская военная наука, насчитывавшая в своих рядах многих выдающихся ученых, тоже часто уподоблялась ведущему колесу без сцепления. Наглядным примером может служить участь такого выдающегося военного ученого и государственного деятеля, как граф Милютин, творец военных реформ эпохи императора Александра II. Вынужденный уйти с поста военного министра в самом начале царствования императора Александра III, он был отстранен от каких бы то ни было дел. Проживая в Крыму, он мог посвятить силу своего ума и опыта лишь писанию своих мемуаров.

Не менее поучителен случай с другим «ученым» военным министром, а именно — с генералом Редигером. Его научный труд «Комплектование и устройство вооруженной силы» не только был признан выдающимся Военной академией, но высшее ученое учреждение Российской империи, а именно — Императорская Академия наук, присудило второму изданию его книги полную «Макарьевскую премию». Неудача японской войны создает обстановку, в которой он выдвигается на пост военного министра, получая, таким образом, возможность приложить на практике научные выводы, сделанные в его труде. Но общий неблагоприятный для практического использования науки тон нашей жизни быстро прекращает эту случайную возможность.

Когда нет веры в науку, остается только вера в чудо, в появление гения. Гений, конечно, не пришел, и трудные условия, в которых развивалась вооруженная сила России, оказались неучтенными. Русская вооруженная сила, которая, как мы видели выше, должна была бы быть самой «дорогой», продолжала оставаться самой «дешевой». Это достигалось сильным понижением ее действительной боеспособности."

Сканы: