Хроники ночи. Неформат
А что, если написать не очередную хронику безумного таксиста, а светлую историю, которая, произошла сама собой. Без анализа и додумывания. Без мистификаций и сложных метафор.
Сегодня с утра я опаздывал. Но так как, все равно уже опоздал, решил не торопиться и взять кофе. Да, покупать с утра кофе - тот еще квест. Отстояв двадцатиминутную очередь, я заказал свой напиток и ждал.
Следом за мной вошла девушка. Уставшая бариста сообщила:
- Я приму ваш заказ только после пятнадцатиминутного перерыва.
Несмотря на ее усталость, поступать так с опаздывающим любителем утреннего кофе - слишком жестокое наказание.
Девушка ответила с разочарованием,но достойно:
- Очень жаль. Это уже третий ваш филиал, который отказывает мне.
И вышла.Я забрал напиток и на выходе увидел как она садится в машину. Таксист, который ее вез, тоже выглядел разочарованным - он только закурил сигарету.
Я окликнул ее:
· Девушка, возьмите мой. Капучино с сиропом, надеюсь понравится!
Она пыталась отказаться, но не очень решительно. Оставшись без своего напитка, я не расстроился. Просто утро стало капельку светлее.
И вечер. Уже стемнело. Села девушка и сразу заинтересовалась моей табличкой с приглашением в хроники. Какое-то время ознакамливалась с постами.
А затем как защебетала:
-А это вы пишете? А когда успеваете? Так удивительно!
Такое отношение и реакция располагают. В конце-концов неспроста же таксист повесил эту табличку. Несмотря на то, что поездка длилась всего 15 минут, она успела рассказать многое и даже смеялась. Это был не беспрерывный монолог, а приятный диалог двух дружелюбно настроенных людей.
И, возможно, эту поездку можно было бы оставить за кадром.Но! Эта девушка подарила мне плюшевого мишку. Вот прям отстегнула от сумки и вручила, сообщив напоследок:
- Я верю в судьбу, кажется, нам суждено встреться вновь!
Таксист в судьбу не верит. Но, Даша, твой неожиданный подарок растопил холодное сердце мрачного хирурга душ, а mazda- тян получила еще один няшный талисман. И я не был бы собой, если бы, не вдохнул аромат этой игрушки - а пахла она теплом и нежностью.
Ночной диктофон
Старый кассетный магнитофон с оставленной в нем кассетой я нашёл на барахолке. Мне понравился его суровый, потертый, ностальгический вид. Я попытался его включить, но, убедившись, что магнитофон в нерабочем состоянии, оставил его на полке в кабинете, как винтажный аксессуар.
В первую же ночь я проснулся от звуков. Из кабинета доносился приглушённый, но отчётливый шум ленты и механический щелчок. Потом — абсолютная тишина на минуту. И снова щелчок, и тишина.
Я решил, что так скрипит мой старый дом, но, возможно, мне это привиделось, когда я, просыпаясь, был между сном и явью.
На утро из любопытства я попробовал перемотать ленту, а после того, как, к моему удивлению, у меня это получилось, нажал «play».
Тишина. Идеальная, глубокая, натянутая как струна, тишина. Ровно шестьдесят секунд. Потом щелчок и шум ленты.
Это происходило каждую ночь. Ровно в 3:04 утра магнитофон включался сам по себе, записывал минуту тишины и выключался. Это стало частью быта, странным, но уже почти привычным ритуалом. Я даже привык засыпать под это.
Пока не наступила вчерашняя ночь.
В доме стояла та самая, знакомая до боли тишина после странного щелчка, означающая, что запись идёт прямо сейчас. Я лежал и слушал её, считая секунды. Сорок восьмая, сорок девятая, пятидесятая…
И тогда что-то произошло.
Сначала тихий, едва уловимый скрежет, будто ленту попытались перемотать вручную. Потом — долгий, влажный, тягучий вздох. Человеческий? Слишком хриплый, слишком полный чего-то лишнего, чего-то, чего не должно быть в лёгких.
А потом — шёпот. Он шёл как будто из самого нутра магнитофона, словно кто-то прижался к мембране динамика.
«…слышу…»
Сердце упало куда-то в пятки. Я замер, не в силах пошевелиться.
«…почти… вижу…»
Щелчок. Запись закончилась.
Я не спал до утра, сидя в кровати и уставившись в потолок. С первыми лучами солнца я подошёл к магнитофону. Моя рука дрожала, когда я нажал на кнопку перемотки. Я должен был послушать это ещё раз. Я должен был убедиться.
Я нажал «play».
Раздался лёгкий шум ленты, а затем — та самая, знакомая минута идеальной, ненарушенной тишины. Ни вздоха. Ни шёпота.
Я перематывал и проигрывал кассету снова и снова. Бесполезно. Ничего.
И теперь я сижу и смотрю на него. На его чёрные, блестящие глаза-динамики. На его клавиши, похожие на зубы.
Он стёр это. Или записал тишину поверх своего голоса. Или это послание предназначалось только для той ночи.
Но я знаю, что сегодня ночью он включится снова. Ровно в 3:04. И будет записывать свою минуту.
И я до ужаса боюсь, что в тишине на этот раз послышится что-то новое. Например, шаги. Или скрип моей двери.
Или мой собственный голос, который был записан, пока я спал.