Три царства — медное, серебряное и золотое (авантюрно-приключенческий вариант - начало)
Сказки живут в народе своей жизнью. Особенно это проявляется в тех случаях, когда сказки теряют свою связь с мифами, из которых рождены их сюжеты. Так произошло и с той сказкой, которая сегодня попала под разбор.
Сегодня посмотрим на авантюрно-приключенческий вариант сказки "Три царства", который в нашем народе отклонился от первоначального варианта, взяв себе конец из совсем другой сказки (точнее даже нескольких).
В прошлый раз разбирался вариант сказки, который можно назвать жреческим - в нём внимание было уделено языческим добродетелям наших предков. Сейчас речь будет идти о варианте, который родился явно не для рекламы праведной жизни, а для развлечения. Именно поэтому, сказка №129 из сборника Афанасьева начинает серьезно отличаться от жреческого варианта со второй половины рассказа - вобрала в себя сюжеты популярных приключенческих сказаний.
Мои комментарии пойдут поверх авторского разбора курсивом.
Что ж, давайте посмотрим, какие языческие свидетельства прошлого остались в этом варианте сказки.
===
В некотором царстве, в некотором государстве был-жил царь Бел Белянин; у него была жена Настасья золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич. Пошла царица с своими мамушками и нянюшками прогуляться по́ саду. Вдруг поднялся сильный вихрь — что и боже мой! схватил царицу и унёс неведомо куда. Царь запечалился-закручинился и не ведает, как ему быть.
Комментарий.
Имена родителей главного героя в других вариантах указывают на архаичность сказки: Бел Белянин, Настасья Золотая Коса, Анастасия Прекрасная. Народная память сохранила, что эти персонажи должны иметь еще и прозвища в дополнение к своему имени. Этот обычай долгое время сохранялся серди скандинавских народов (Гуннлауг Змеиный язык, Рагнар Кожаные штаны, Харальд Синезубый). Отчасти этот обычай сохранился у князей Древней Руси: Владимир Красно солнышко, Андрей Боголюбский, Мстислав Удатный. Интересно, что прозвища имеют и жены царей (точнее племенных военных вождей), что опять указывает на древность. Так от многих княжеских жен не осталось даже имен. Но в языческое время и многие женщины могли иметь прозвища (у скандинавов: Мудрая, Краса, Соломенная вдова, Мать конунгов, Жрица, Большая). Возможно это был отголосок древнейших верования, когда истинное имя человека чужаку знать было не положено перед страхом злого колдовства.
Вихрь, похитивший мать главного героя, напоминает змея. Змей, похищающий земных женщин, это общий мифологический мотив у всех славянских народов. Сюжет этот древний индоевропейский, восходящий к утраченному древнему индоевропейскому мифу о похищении богом подземного мира супруги бога-громовержца. Полет мифического змея в виде грозовой тучи прочно вошёл в русские былины:
«Ветра нет, да тучу нанесло,
Тучи нет, да будто дождь дождит,
А дождя-то нет, да только гром гремит,
Гром гремит да молния свищет.
Как летит змеище Горынище…»
Былина «Добрыня и змей».
В нашем случае это существо, владеющее магией менять обличья. В нашей сказке он то вихрь, то добрый молодец, то ворон. Эта черта опять сближает таинственных жителей Иного мира со змеиным народом индийской мифологии - нагами, которые так же умели менять обличье, а женщины нагов - нагини в человеческом облике становились женами царей и героев. Однако я не могу утверждать, что это был именно змей. Сказка пока не даёт нам данных для таких утверждений – образ врага главного героя крайне размыт и неясен. Владение магическими способностями это вообще характерная черта всех жителей Иного мира.
Что это за странный царь такой, у которого нет ни армии, ни слуг, чтобы наказать врага, но который терпеливо ждет, когда его сыновья подрастут и вернут его жену? Это не царь, в смысле монарха, главы государства. Это знатный член рода, патриарх, который имеет власть над своими домочадцами, но не над окружающими людьми. Его уважают за знатность, умение хорошо сражаться и вести воинов племени в бой, но политической власти они не имеют. Такие «цари»-басилеи колоритно описаны в поэмах Гомера. Так Одиссей, хоть назван басилеем Итаки, но монархом не был. Наоборот, когда он убил женихов своей супруги, то половина населения схватила оружие и пошла убивать «царя». Только вмешательство богов в схватку превратила окончание поэмы в хэппи-энд. Вот как описал римский историк Тацит германских «царей» в «О происхождении германцев и местоположении Германии» (далее «Германия»), это как раз был расцвет пшеворской культуры венедов, так что можно предполагать, что описание справедливо и для венедов: «Царей они выбирают из наиболее знатных, вождей – из наиболее доблестных. Но и цари не обладают у них безграничным и безраздельным могуществом, и вожди начальствуют над ними, скорее увлекая примером и вызывая их восхищение, если они решительны, если выдаются достоинствами, если сражаются всегда впереди, чем наделенные подлинной властью. Впрочем, ни карать смертью, ни налагать оковы, ни даже подвергать бичеванию не дозволено никому, кроме жрецов, да и они делают это как бы не в наказание и не по распоряжению вождя, а якобы по повелению бога…», Тацит, «Германия», VII.
Греческие басилеи, латинские рексы, германские конунги изначально не были царями. Это были племенные вожди, избираемые племенем на народном собрании. В нашем случае мы имеем более архаичный образ, где «царь» - просто знатный человек, вроде гомеровского Одиссея. Он имеет богатую усадьбу, где хранит награбленное в походах добро, хорошее оружие, знатную родословную от богов или героических предков, а также несколько рабов и большой авторитет среди соплеменников. Наш «царь» даже вождём с дружиной не был. Мамушки и нянюшки, окружавшие царицу – это, скорее всего, рабыни и жены или дочери клиентов варварской знати. Так, в доме у Одиссея работало пятьдесят рабынь (численность скорее эпически преувеличена):
"В доме теперь пятьдесят мы имеем служанок работниц:Точно такую же картину варварской венедской «царицы», окруженную рабынями и служанками мы видим в сказке.
Разного возраста; заняты все рукодельем домашним;
Дергают волну; и каждая в доме свою отправляет
Службу».
Гомер, «Одиссея», XXII, 420-424.
Интересно, что первоначальное значение варварского славянского «царя» сказка не сохранила, заменив его более поздним термином «царь». Вряд ли это был титул князь, потому что он был хорошо известен на протяжении всей русской истории. Скорее всего, это был архаический термин, обозначающий знатного человека и правителя, но вышедший из употребления и потому заменённого на более понятный позднему слушателю титул «царь».
Комментарий от меня
Сюжет умыкания девиц змеем является универсальным для всей Европы, встречается в Передней и Центральной Азии. Такой сюжет некоторые назвали "основным мифом" праиндоевропейской мифологии. Поэтому, мы можем достаточно уверенно говорить, что в данном случае под видом Вихря прячется Змей, которого в нашей мифологии называют обычно Змеем Горынычем, а в западной часто просто драконом. Ветер является одной из ипостасей Змея Офиона из древнегреческой мифологии. Офиона ещё называют царём гигантов. Возможно, что это является причиной замены Змея в подобных сказках у некоторых культур на великана, дэва. Под влиянием христианства позже появляется замена на дьявола.
Подросли царевичи он и говорит им:Комментарий.
— Дети мои любезные! Кто из вас поедет — мать свою отыщет?
Собрались два старшие сына и поехали; а за ними и младший стал у отца проситься.
— Нет, — говорит царь, — ты, сынок, не езди! Не покидай меня одного, старика.
— Позволь, батюшка! Страх как хочется по белу свету постранствовать да матушку отыскать.
Царь отговаривал, отговаривал, не мог отговорить: — Ну, делать нечего, ступай; бог с тобой!
Царь не просто попросил сыновей отправиться в поход, а фактически приказал, как глава рода. Отказаться они не могли – родовая этика этого не принимала. Потому безропотно поехали в опасное путешествие. Младший сын остался не просто так, а как продолжатель рода, если старшие вдруг погибнут в путешествии. Именно, страх остаться без продолжения рода заставлял царя противиться просьбам младшего сына. Видимо, старшие сыновья пропали и вестей не подавали.
Комментарий от меня
В традициях очень многих культур младший сын является тем, кто должен заботиться о родителях до самой их смерти. Взамен младшенький получал родительское хозяйство в наследство (к этому мы вернемся позже). Это ещё одна причина, почему не хотел царь отпускать сына.
Иван-царевич оседлал своего доброго коня и пустился в дорогу. Ехал-ехал, долго ли, коротко ли; скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; приезжает к лесу. В том лесу богатейший дворец стоит. Иван-царевич въехал на широкий двор, увидал старика и говорит:Комментарий.
— Много лет здравствовать, старичок!
— Милости просим! Кто таков, добрый мо́лодец?
— Я — Иван-царевич, сын царя Бела Белянина и царицы Настасьи золотой косы.
— Ах, племянник родной! Куда тебя бог несёт?
— Да так и так, — говорит, — еду отыскивать свою матушку. Не можешь ли ты сказать, дядюшка, где найти её?
— Нет, племянник, не знаю. Чем могу, тем и послужу тебе; вот тебе шарик, брось его перед собою; он покатится и приведёт тебя к крутым, высоким горам. В тех горах есть пещера, войди в неё, возьми железные когти, надень на руки и на ноги и полезай на горы; авось там найдёшь свою мать Настасью золотую косу.
Как и в «жреческом» варианте сказки № 128 мы снова встречаемся с загадочным нам седобородым стариком, но уже в богатом дворце. Как уже было показано, что этот персонаж сказки имеет протопипом германского бога Одина, то логично предположить, что богатые хоромы – это германская Вальгалла. Отсюда становится и понятна родственная связь старичка-Одина с главным героем. К Одину возводили свой род многие знатные германские семейства. Главный герой был знатного рода, сын «царя», да еще родич самого Одина потому ему было позволено появиться в жилище Одина Вальгалле. В варианте № 128 главный герой простой крестьянин-общинник и вход в Вальгаллу ему был закрыт, поэтому Один сам появился перед героем даровал волшебные предметы. Точнее герой попал к славянскому аналогу Одина богу Волосу (Велес, скорее всего, был змеиным противником Перуна – путаница из-за созвучия имён произошла ещё в средневековье).
Волшебный шарик в первоначальном варианте был клубком шерстяных нитей. Это древний индоевропейский образ путеводной магии. Это и клубок Ариадны, выведший Тесея из Лабиринта. В ирландской саге «Плавание Брана, сына Фебала» так же описывается подобный клубок нитей:
«Вскоре после этого они достигли Страны Женщин и увидели царицу женщин в гавани.Критский Лабиринт первоначально так же был аналогом Иного мира, куда спускался молодой герой и убивал чудовище. Таким образом, волшебный клубок фигурирует у греков, ирландцев и славян как предмет Иного мира, помогающий герою найти путь в неизвестном мире. Клубок – это сама магия и есть. Дело в том, что древний человек представлял магию не виде энергии или субстанции, а в виде конкретных вещественных предметов или существ. Понятие энергии предкам было чуждо. Наши предки были людьми здравомыслящими и прекрасно понимали, что сам по себе дворец не построится – его надо построить, и волшебный меч сам по себе не возникнет – его кто-то должен выковать, а перед этим добыть металл. Таким образом, магия представлялась в виде чудесных предметов, которые обладали чудесными свойствами, или в виде волшебных существ, которые исполняли приказы колдуна или выполняли просьбы шамана (в этом и есть разница между колдуном и шаманом: колдун заставляет духов, а шаман договаривается).
— Сойди на землю, о Бран, сын Фебала! — сказала царица женщин. — Добро пожаловать!
Бран не решался сойти на берег. Женщина бросила клубок нитей прямо в него. Бран схватил клубок рукою, и он пристал к его ладони. Конец нити был в руке женщины, и таким образом она притянула ладью в гавань».
Роль человека в магии заключалась, чтобы посредством заклинаний и ритуалов заставить волшебных существ или духов выполнять желания человека (например, войти злого духа в тело противника и заставить того заболеть). В мире людей человек не может увидеть духа или бога, если те сами того не пожелают, поэтому видеть их действия человек не может («Смертным увидеть не можно // Бога, когда, приходя к ним, он хочет остаться невидим». Гомер, «Одиссея», Х, 574-575). Но действие сказки разворачивается в Ином мире, мире духов, мире мёртвых, поэтому человек видит как именно работает магия, невидимая в мире людей. Ирландская традиция сохранила и способ работы волшебного клубка – конец нити уже был присоединён к точке поиска, поэтому клубочек сматывался, ведя героя к цели. Таким образом, привычная нам по детским иллюстрациям картина героя держащего конец нити клубка в руке в корне не верен.
Комментарий от меня
Хотя автор разбора хочет видеть в седобородом старике Одина в виде прототипа, я склоняюсь к мысли, что это был Перун в славянской версии. Обычно его воспринимают как противника Змея в "основном мифе" у славян - от того он и помогает герою.
Вот хорошо. Иван-царевич попрощался с дядею и пустил перед собою шарик; шарик катится, катится, а он за ним едет. Долго ли, коротко ли — видит: братья его Петр-царевич и Василий-царевич стоят в чистом поле лагерем и множество войска с ними. Братья его встренули:Комментарий.
— Ба! Куда ты, Иван-царевич?
— Да что, — говорит, — соскучился дома и задумал ехать отыскивать матушку. Отпустите войско домой да поедемте вместе.
Они так и сделали; отпустили войско и поехали втроём за шариком. Издали ещё завидели горы — такие крутые, высокие, что и боже мой! верхушками в небо упёрлись. Шарик прямо к пещере прикатился; Иван-царевич слез с коня и говорит братьям:
— Вот вам, братцы, мой добрый конь; я пойду на горы матушку отыскивать, а вы здесь оставайтеся; дожидайтесь меня ровно три месяца, а не буду через три месяца — и ждать нечего!
Братья думают: «Как на эти горы влезать, да тут и голову поломать!»
— Ну, — говорят, — ступай с богом, а мы здесь подождём.
Встреча с братьями только на первый выглядит странно. Если моя догадка верна и похититель был змей, славянский вариант индийских нагов, то направление поисков тайной не было – местонахождение змеиного царства людям было известно. А вот попасть в Иной мир (подземный, небесный) смертному человеку было сложно, но не невозможно. Нужны были или волшебные помощники (как крылатый конь Пегас у героя Беллерофонта) или волшебные предметы, облегчающие задачу героя (вроде волшебного клубка у Ивана-царевича). Но в любом случае направление поиска врат Иного мира тайной для наших предков не было, т. к. они точно знали где именно они находится – далеко на западе. Собственно Иной мир окружал наш мир по окружности, отделенный от нас рекой-океаном.
Войско, обнаруженное главным героем у братьев, это не войско, а ватага лихих искателей добычи и славы, вроде скандинавских викингов или русских ушкуйников. Об этом говорит факт роспуска «войска» братьями. Дружинники были братством, преданным своему вождю Тацит так описывает дружины германских вождей:
«Выдающаяся знатность и значительные заслуги предков даже еще совсем юным доставляют достоинство вождя; все прочие собираются возле отличающихся телесною силой и уже проявивших себя на деле, и никому не зазорно состоять их дружинниками. Впрочем, внутри дружины, по усмотрению того, кому она подчиняется, устанавливаются различия в положении; и если дружинники упорно соревнуются между собой, добиваясь преимущественного благоволения вождя, то вожди стремясь, чтобы их дружина была наиболее многочисленной и самой отважною. Их величие, их могущество в том, чтобы быть всегда окруженными большой толпою отборных юношей, в мирное время – их гордостью, на войне – опорою».
Тацит, «Германия», XIII.
В сказке же нет такой дружины у братьев. Здесь просто группа храбрецов, легко собравшаяся в поход и так же легко покинувшая временных предводителей. Дружинники бы вождя не покинула – это было позором, от которого им не отмыться даже на том свете. Как пишет Тацит о германцах: «А выйти живым из боя, в котором пал вождь, – бесчестье и позор на всю жизнь; защищать его, оберегать, совершать доблестные деяния, помышляя только о его славе, – первейшая их обязанность…» (Тацит, «Германия», XIV). У главного героя дружины пока нет – он молод, поэтому пока не завоевал в варварском обществе авторитета, как его более взрослые братья. Это вообще его первый поход в жизни. И самый важный. Потому что для варварского общества значимость имели не только знатность рода, сила, храбрость человека, но и самое главное - удача. Потому что если нет удачи, то и толку от знатности и силы не было – злая доля всегда уничтожит все преимущества человека. Если начинающий вождь в первые же годы зрелой жизни, в первые же походы, покажет, что удачи у него нет, то никто не пойдёт воевать под его знамена.
Мне сложно сказать, почему Иван-царевич заставил ждать братьев три месяца. Возможно это связано с различием течения времени - в Ином мире оно бежит быстрее. Легенды о людях, вернувшихся из мира мёртвых и обнаруживших, что прошло не несколько часов, а несколько столетий распространены по всей Европе, есть такие рассказы и в России.
Иван-царевич подошёл к пещере, видит — дверь железная, толкнул со всего размаху — дверь отворилася; вошёл туда — железные когти ему на руки и на ноги сами наделися. Начал на горы взбираться, лез, лез, целый месяц трудился, насилу наверх взобрался.— Ну, — говорит, — слава богу!
Комментарий.
Пещера, железная дверь, высокие горы – это вход в индоевропейский мир мёртвых. Должна ещё быть река-океан, но в данном варианте реки нет – видимо герой пошёл в обход. Вот как эта местность описана Гомером, где Гермес (Эрмий) ведёт в Аид души женихов Пенелопы:
«Так, завизжав, полетели за Эрмием тени; и вел их
Эрмий, в бедах покровитель, к пределам тумана и тленья;
Мимо Левкада скалы и стремительных вод Океана,
Мимо ворот Гелиосовых, мимо пределов, где боги
Сна обитают, провеяли тени на асфодилонский
Луг, где воздушными стаями души усопших летают».
Гомер, «Одиссея», XXIV, 5-10
Отсутствие реки объясняется, тем что славяне, как и германцы, верили, что души умерших не перевозят в Иной мир через реку, а уносят девы-птицы. У германцев этот образ дев-птиц со временем трансформировался в образ валькирий. А птицы нужны, чтобы или лететь далёко, или высоко. Так что горы, как непроходимая граница Иного мира, у славян вполне логичное развитие индоевропейской мифологии загробного мира. Впрочем, и про реку-океан славяне так же помнили (это река фигурирует в варианте сказки № 130). Интересно, что в сказке сконцентрировались все представления о входе в Иной мир. По идее, пройдя пещеру и врата, герой должен был войти в мир мёртвых, а вместо этого уткнулся в горы. Судя по всему, в этом варианте сказки у сказителя смешались воспоминания о географии Иного мира, то есть это позднее искажение сказки после угасания язычества.
В волшебных железных когтях соблазнительно увидеть некое альпинистское снаряжение, но это будет уже анахронизмом. Это нам так кажется, а не то, что видели наши предки. У древних славян не было таких гор, как и альпинистского снаряжения. Скорее всего, это просто волшебные предметы, а прототипом могут быть кошачьи когти, рыси например, с помощью которых животные ловко карабкаются на деревья, но это подтвердить невозможно.
Комментарий от меня
Возникновение мотива с подъемом на гору для достижения Иного мира может быть связано с появлением обряда кремации. С распространением этого обычая изменилось и представление о месте, куда отправляется душа - с подземного мира на небесный. Стоит напомнить, что в древней мифологии не было разделения, что небесный - хороший, а подземный - плохой. Оба мира были враждебными для смертного человека.
Отдохнул немного и пошёл по горам; шёл-шёл, шёл-шёл, смотрит — медный дворец стоит, у ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, так и кишат! А подле колодезь, у колодезя медный корец на медной цепочке висит. Иван-царевич взял почерпнул корцом воды, напоил змей; они присмирели, прилегли, он и прошёл во дворец.
Комментарий.
Змей, стерегущий чудесные предметы или диковинки Иного мира, образ типичный для индоевропейской мифологии. Так, в греческой мифологии змей Ладон охраняет яблоки Гесперид, где-то на крайнем западе на берегу реки Океана, т. е. в Ином мире:
«Форкию младшего сына родила владычица Кето,
Страшного змея: глубоко в земле залегая и свившись
В кольца огромные, яблоки он сторожит золотые».
Гесиод, «Теогония», 333-335.
Дракон-змей охраняет золотое руно в царстве Ээта, драконица Дельфина охраняла пленного тифоном Зевса. Дракон Фафнир охранял проклятое золото карлика Андвари. Образ дракона, охраняющего сокровища прочно вошёл в европейскую культуру. Но змеи на привязи, возможно, уже позднее переосмысление древнего сюжета. Мотив усмирения змея-стража так же находим в греческой мифологии – по одной из версий Медея усыпила змея, стерегущего золотое руно. Как увидим далее, образ змея-стража в сказке гораздо более, чем просто знакомый мотив, использованный сказителем.
Комментарий от меня
Змеи прочно ассоциируются с обитателями подземного мира не только у индоевропейских народов. Считается, что их породила сама Мать-Земля, которую тоже представляют змееподобной у многих народов.
Выскакивает к нему медного царства царица:Комментарий.
— Кто таков, добрый мо́лодец?
— Я Иван-царевич.
— Что, — спрашивает, — своей охотой али неволей зашёл сюда, Иван-царевич?
— Своей охотой; ищу мать свою Настасью золотую косу. Какой-то Вихрь её из саду похитил. Не знаешь ли, где она?
— Нет, не знаю; а вот недалеко отсюда живёт моя середняя сестра, серебряного царства царица; может, она тебе скажет.
Дала ему медный шарик и медное колечко.
— Шарик, — говорит, — доведёт тебя до середней сестры, а в этом колечке всё медное царство состоит. Когда победишь Вихря, который и меня здесь держит и летает ко мне чрез каждые три месяца, то не забудь меня бедной — освободи отсюда и возьми с собою на вольный свет.
— Хорошо, — отвечал Иван-царевич, взял бросил медный шарик — шарик покатился, а царевич за ним пошёл.
Здесь видно, что было опущено в «жреческом» варианте сказки. Если в варианте № 128 девицы были просто обитательницами Иного мира, то здесь они супруги похитителя, причем не по своей воле. Ни о каком гареме и речи нет – у каждой жены есть свой дом и хозяйство. Вихрь, как и положено примерному мужу, живет у каждой некоторое количество времени (жены у Вихря было получается четыре: три девицы плюс мать Ивана-царевича). Это уже явное свидетельство наличия у древних славян полигамии. У восточных славян многоженство уже в Х в. считалось признаком отсталости и варварства. Вот как это описывает автор «Повести временных лет»: «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: … и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены».
В летописи похищение невесты происходило по сговору, но можно предположить, что таким образом наши далёкие предки обзаводились жёнами и без их согласия. Сказка показывает нам полигамный брак с технической стороны, как именно жили такие семьи: у каждой жены был свой дом и хозяйство, а муж жил у них по очереди. Царевны были именно жёны Вихря, не наложницы, т. к. они живут в отдельных жилищах, а не прислужницы во дворце, выполняющие домашнюю работу и заодно ублажающие по ночам хозяина.
В «жреческом» варианте смысл подарков чудесных девиц (серебряного кольца, золотого перстня и золотого кубка) неясен. Здесь же смысл колец раскрывается, оказывается, магические кольца и есть жилища-царства, правда как они работают в этом варианте не сказано, но раскрыто в варианте № 130. Интересен образ кубка, как символа верховной королевской власти, врученной ирландскому королю Конну (Конду) ста битв богом Лугом: «Они вошли в дом, где встретили прекрасную девушку с золотой диадемой на голове. Возле нее стоял серебряный котел с золотыми ручками, полный красного пива, а рядом – золотой кубок». (Цит. по пересказу С. Широковой в кн. «Мифы кельтских народов»). Если две первые девицы подарили кольца, то третья, самая красивая, подарила золотой кубок. Как покажет вариант № 130, то третья девица связана так же с котлом, который одаривает молодостью и красотой.
И опять Иван-царевич получает магический клубок путеводной магии. Возникает вопрос, а зачем он нужен, если такой клубок герой уже получил от старика в богатом дворце? Ответ находим в ирландской традиции – это магия одноразовая: конец нити присоединен к точке поиска и клубок сматывается, ведя человека к цели. Таким образом, клубок старика смотался до конца и стал бесполезен. То есть, по первоначальной идее такую магическую нить следует сперва прикрепить к определённой точке, а потом уже использовать клубок.
Вопрос царевны «своей охотой али неволей» зашёл в этот мир главный герой, возможно можно истолковать, что она таким образом интересуется живой перед ней человек или мёртвый. Смерть для древнего человека не была естественным событием бытия. Любая смерть была для него насильственным концом, даже если он умирал мирно в своей постели. Умирать его заставляла злая воля высших сил, воплощенных в богах смерти или судьбы, обрезающих нить его жизни, или злых духов, вредящих человеку просто по своей злой природе. В мир мёртвых человек по своей воле никогда не спустится, потому что жизнь на Земле всегда лучше и прекраснее загробного существования («Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле, / Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, / Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый», - говорил Ахилл живому Одиссею в царстве мёртвых).
Комментарий от меня
На самом деле в этом варианте сказки уже пошла маленькая нестыковка. Убрать царство в медное колечко царица должна была после того, как её забрал бы Иван-Царевич. Во многих сказках остался "правильный" порядок сюжета. Иногда вместо кольца может выступать другой предмет - например, яблоко или яйцо. При этом лично мне яйцо представляется изначальным вариантом предмета. В таком случае оно является развитием мифа про "Космическое яйцо", из которого рождается весь мир.
Мофологема с Космическим яйцом встречается как у индоевропейских народов, так и у некоторых других. Из других народов надо упомянуть финно-угорские - финны, карелы, вепсы, эстонцы, мордва. У индоевропейских этот мотив чётко есть только в очень древней мифологии - у фрако-пеласгов (догреческое население Балкан предположительно индоевропейского происхождения) и у индоарийской общности (Ригведы и зороастризм). По описаниям в "Калевала" и реконструированному пеласгическому мифу делается вывод об их полной тождественности в этом мотиве. Некоторые исследователи полагают, что эта мифологема попала в пра-индоевропейскую культуру и в пра-финскую от народов свидерской археологической культуры примерно 7-9 тысяч лет назад вместе с передачей лука и стрел, домашней козы и собаки. Этот период полагают как предпочтительный, так как отсутствуют контакты в Европе между этими общностями на промежутке 4500-2500 лет до н.э., а ближе к современности пеласги уже либо перестают существовать, либо значительно смещаются на юг.
В нашей культуре мифологема с Космическим яйцом сохранилась большей частью в сказках. Хотя в Словении зафиксирован и миф:
"Там, где земля была бесплодной, не было ничего, кроме голого камня. Бог пожалел об этом и отправил на землю петуха, чтобы оплодотворить ее, и тогда она породит человеческий род. Петух спускается на скалы и откладывает яйцо чудесной силы для чудесной цели. Яйцо раскрывается, и из него целый день изливается семь рек. Реки наполнили ландшафт водой, вскоре все стало зеленым, и земля дала цветы и фрукты."
Предки логично предположили, что если что-то из яйца появляется, то это что-то можно обратно и спрятать. Так появилась мифологема "Свёрнутое царство", где царевна помещает окружающие её объекты (одежду, дом, царство) в небольшой предмет (яйцо, клубок и т.п.). Ареал распространения этого мотива падает на Восточную Европу - славянские народы и некоторых соседей.
Вот так могла бы выглядеть сказочная принцесса с клубком. На момент создания сказки в моде у славян был кельтский стиль.
Автор оригинального разбора - KAMAS.
Что-то текст с анализом расширился так, что разбор не укладывается в лимит.
Продолжение будет скоро.