Серёга как раз вышел на балкон выкурить уже третью за полчаса после Объявления сигарету. На соседнем балконе дымил Юрич, между затяжками делая большие глотки беленькой прямо из горла.  Глядя на несущийся к земле лайнер, Серый гадал, что же там случилось. Технический сбой из-за грядущей катастрофы? Массовый психоз? Он представил себе вцепившихся в подлокотники пассажиров: кто-то плачет, кто-то молится, кто-то отправляет последние сообщения самым близким. Но все они уже приняли свою судьбу. У всех в глазах одинаковое смирение обречённых.

– Фигасе! – всё, что смог выдать на это Серый.

– То ли ещё будет! – сипло отозвался Юрич и с чувством бля́кнул, выбрасывая обжёгший пальцы окурок. Махом допил остатки водки, отправил вслед за бычком пустую бутылку.

Звон стекла, и тут же возмущённый голос Бабы Лены:

– Да шо ж вы творите, сволочи! А убирать хто будет?

– Пошла на хер! – перегнувшись через балкон проорал ей Юрич и прикурил новую сигарету. Получилось не сразу – руки со сбитой на костяшках кожей дрожали.

Подрался он что ли?

Снизу ответили неразборчивым бормотаньем.

– Ну а щас-то уж чо, – пожал плечами Юрич на молчаливый вопрос в глазах Серого. Сделал три глубоких затяжки и неожиданно выдохнул:

– Сука ты!

– А? – мозг Серого, перегруженный, пребывающий сейчас в тупом оцепенении, с трудом обрабатывал информацию. – Ты чего? – повернулся он к соседу по площадке.

– Того, блять, – во взгляде Юрича, на удивление трезвом, была беспросветная тоска. – Думаешь, я не знаю, что ты мою Светку шпилишь?

Серый не нашёлся, что ответить. Потому что это была неправда. Кто бы там не «шпилил» Светку на стороне, Серый с сожалением вынужден был признать, что это не он.

Между тем Юрич докурил, перелез через ограждение балкона, чуть постоял на выступе, крикнул: «Ну и дура, блять!», как-то совсем по-детски всхлипнул, разжал руки и, пролетев пять этажей, распластался на асфальте.

Старая, слепая на один глаз, брехливая болонка Бабы Лены, оказавшаяся не в то время и не в том месте, успела только коротко тявкнуть, расплющенная грузным телом.

– Ой, да шо ж энто такое! Бэллочка, солнушка ты моя родненькая! – разнеслись по двору старушечьи причитания.

А потом вышла Светка. Глянула вниз. Охнула. Повернулась к Серому. Их балконы разделяла всего пара метров, поэтому он разглядел её очень хорошо.

Левая сторона лица – распухшее багровое нечто. Из развороченных губ, сейчас больше похожих на две оладьи, смазанных малиновым вареньем, сочится кровь.

У него аж сердце ёкнуло. Он невольно отшатнулся и отвёл взгляд, потому что… Господи, как же больно видеть её лицо, от красоты которого у него каждый раз захватывало дух, таким. И эти потускневшие заплаканные глаза, в которых тихо зарождалось безумие.

«А ведь я люблю её, – впервые признался себе Серый. – Всегда любил. Ещё со школы». И заставил себя снова поднять взгляд. Даже попробовал улыбнуться.

Он уже почти подобрал слова утешения, когда Светка начала кричать.

2. БЬЯНКА

Некоторое время Бьянка сидит, уставившись невидящим взглядом в никуда. Боль от прикушенной губы возвращает её в реальность. Она делает глубокий вдох. Приглаживает волосы цвета воронова крыла, чуть тронутые на висках ранней сединой.

– Нет, тварь! Так легко ты не отделаешься!

Набирает Грюньо́на.

– Чего тебе? – ворчит в трубке хриплый голос. Очень в его духе.

– Вопрос с Исабэ́ль решаем сегодня. Сейчас!

Её собеседник поперхнулся.

Когда кашель стихает, Грюньон отвечает уже совсем другим тоном:

– Девочка моя, зачем? Скоро её и так не станет. Нас всех не станет. Давай закатим отвальную. Уйдем красиво все вместе.

– Я и на том свете не успокоюсь, пока чёртова сука за всё не поплатится! Хочу забрать у неё эти последние часы! Хочу посмотреть в её глаза, когда она поймёт, кто пришёл за ней!

Она чётко представляет выражение лица Грюньона в эту минуту. Вот он хмурит кустистые брови и кривит тонкие губы. Почёсывает недельную щетину, как всегда, когда нужно сделать выбор, каждый вариант которого не вызывает восторга. Вот кто-то из парней (она не разобрала, кто) спрашивает: «Что такое, брат? Кто там?» Грюньон отводит телефон в сторону и прикрывает ладонью, но Бьянка всё равно прекрасно слышит: «Сестрёнка звонит. Кажись, девочка не в себе. Зовёт убивать Исабэль». В ответ несколько секунд тишины, а затем поднимается гвалт, распознать в котором что-то внятное невозможно. «Похоже, все семеро уже в сборе, – отмечает Бьянка, – Ну и славно!» «Да заткнитесь вы уже!» – слышится рычанье Грюньона, перекрывающее поднятый остальными шум.

– Ты на громкой связи, Бьянка, – говорит он, когда наконец все затихают.

– Солнышко, не соизволишь объяснить, какого хрена мы должны тратить остаток жизни на сомнительное предприятие, которое с вероятностью до-ебени-матери процентов сделает этот и так милипи́зерный остаток ещё короче? – вежливо интересуется Элега́нтэ.

Умник хренов!

О да, у Бьянки есть много слов! Но сейчас каждая минута на счету, поэтому она ограничивается только одним:

– Клятва.

Снова тишина. Её нарушает весёлый голос Диверти́до:

– А чо, парни! Нормальная тема! Зажжём напоследок, йоба! На ранчо сейчас все в ахере и такого поворота сто пудов не ждут!

– Точняк, – подхватывает Эсторну́до. – Небось ещё и половина охраны сдристнула после Объявы!

– Что ж, пацаны, пожалуй, в этом есть резон, – глубокомысленно изрекает Элега́нтэ.

– Тогда погнали, – подытоживает Бьянка, чувствуя невероятное облегчение: она так и не была до конца уверена, что в нынешних обстоятельствах парни – будь они хоть тысячу раз честными бандитос, свято чтущими клятву на крови и всё такое – подымут свои задницы, чтобы помочь отомстить когда-то прибившейся к их стае девчонке. – Через час в схроне.

– Ясно, – снова Грюньон. – Парни, допиваем пивас и по ко́ням!

– Наведём шороху, мать вашу! – слышит Бьянка воодушевлённый возглас обычно сдержанного Мадэ́сто, прежде чем связь обрывается.

То, что парни приняли на грудь, её ни капельки не волнует. Она знает: чтобы эти отморозки окосели – на каждого и ящика не хватит. Помнится, во время очередной попойки Симпле́, выжрав бутылку текилы, на спор сбивал ножом яблоко с головы флегматично жующего табак Дормильо́на. С десяти метров, ага. Пять раз.

Бьянка поднимается с дивана, собирает волосы в хвост, несколько секунд смотрится в зеркало. Проводит пальцами по старому побелевшему шраму, идущему через всё горло. Оглядывает свою маленькую, но такую уютную, ставшую за полгода родной, меблирашку: зелёный велюровый диванчик – потёртый, зато дико удобный; древний (наверняка антикварный) торшер с бирюзового цвета абажуром, украшенным золотой бахромой; круглый лакированный чёрный стол с подломившейся ножкой, сейчас скреплённой металлической скобой; книжные полки на полстены. Она больше не вернётся сюда. «Сто лет одиночества» так и останутся недочитанными.

Ну и ладно!

Натянуть гриндерсы, накинуть чёрную косуху из бычьей кожи от «Сапкоффски» с кучей серебристых шипастых заклёпок (роскошный подарок братьев на двадцатый день рождения), бегом спуститься с третьего этажа, оседлать и завести «Веспу» – всё это занимает у Бьянки меньше минуты. И вот она уже мчит к месту сбора.

Конец света встречают по-разному. Проезжая через весь город по узким улочкам, она слышит песни и смех, признания в любви и остервенелую ругань, рыдания и молитвы. Иногда выстрелы. Минует городскую площадь, на которой, должно быть, собралась добрая половина жителей. Близкий конец сплотил их, как никогда. Вынесенные столы ломятся от еды и выпивки. Играет сальса. Люди пьют, едят и танцуют. В последний раз.

На мгновенье Бьянке хочется остановиться. Остаться здесь с этой толпой обречённых самозабвенно отплясывающих счастливчиков. Но сука-память тут же подбрасывает воспоминание.

…Её заставили опуститься на колени. Она смотрит снизу вверх на высокую медноволосую женщину в длинном багряном платье.

– Врать не буду, детка, законные наследники нам ни к чему, так что сегодня ты умрёшь! Но… есть и плюсы: твоя кончина не будет бессмысленной, и  скоро ты увидишься с папашей. Передавай от меня привет!

Красная Дама кривит в усмешке чувственные губы.

Исабэль – молодая, безумно красивая женщина, только-только вставшая во главе набирающего силу картеля... Зря отец доверился ей.

…В тот день с самого утра занялся дождь. По влажной вязкой земле Бьянку волокут к свинарнику, обитатели которого скоро полакомятся её плотью. Онемевшие ноги еле слушаются. Она падает в грязь, беззвучно плача. Её рывком поднимают и толкают вперёд:

– Двигай, осталось немного, – хрипло каркает из-за спины страшный одноглазый дядька.

Страх заполнил всё её существо. Лишил воли. Она даже не чувствует холодных капель, хлестающих по нежной коже.

– Вот и пришли. С днём рождения, малышка! – одноглазый набрасывает гарроту на её шею.

В тот день Бьянке исполнилось девять…

Воспоминание обжигает сердце кипящей ненавистью. Двенадцать лет она лелеяла её. Берегла, не давая остынуть, в ожидании этого дня. То, что происходило сейчас было отнюдь не спонтанной выходкой. На самом деле предприятие, не без оснований названное Элегантэ «сомнительным», предполагалось осуществить через две недели. Момент был подходящий. На деньги, пожертвованные городу донной Исабэль, построили детский приют, открытие которого проклятая сука, разумеется, ни за что бы не пропустила и выползла-таки из своего загородного логова – ранчо «Да́ма Ро́ха». Они ж, в свою очередь, собирались устроить засаду и взять её на обратном пути в поместье.

Бьянка несколько вечеров кряду не могла заснуть, в красках представляя, что будет, когда она приведёт Исабэль к Га́то... Долговязому Гато, от пяток до макушки покрытого татуировками. На лице Гато всегда сверкает улыбка – вот только ни у кого никогда не возникало желания улыбнуться ему в ответ. Царство Гато – любителя странных шуток и мастера долгих пыток – специально обустроенный подвал.

Мысленно, десятки или даже сотни раз, Бьянка проговаривала слова, которые скажет, когда Исабэль – сломленная и испуганная, как когда-то она сама – будет на коленях молить о пощаде.

И сейчас, подъезжая к схрону, Бьянка вновь повторяет эти слова.

Склады за чертой города братья выкупили пару лет назад через подставную контору. Официально здесь приём металлолома. Надо признать, эта ширма неожиданно оказалась довольно прибыльным бизнесом. Шурин Грюньона, взятый в управляющие, не задавал лишних вопросов, когда парни время от времени наведывались прибарахлиться перед очередным делом или заваливались после, нередко изрядно потрёпанные и перепачканные кровью. Когда появляется Бьянка, мужчины уже вовсю готовятся к предстоящей заварушке.

– Салют, семья! – она обнимает каждого из семерых братьев.

– Какой план?  – деловито осведомляется Грюньон, рассовывая по кармашкам разгрузки рожки для «АК-47».

– И есть ли он вообще? – ехидно вставляет Элегантэ, прикрепляя гранатомёт к дулу «СПАС-12».

– Более-менее, – отвечает Бьянка. Карту местности она помнит наизусть. – Добираемся до холма перед последним поворотом. Он в трёхстах метрах от въезда на ранчо. Симпле́ снимает охрану. Дальше по ситуации. Но, в целом, как обычно – работаем быстро, нагло, жёстко.

– За-е-бись! – Эсторнудо поднимает большой палец вверх. – Короче, братва, врываемся в мясорубку, а там видно будет!

– Всё, как мы любим, – зевает Дормильон.

– Не ссыте, щеглы, я вас прикрою, – усмехается Симпле́, укладывая в чехол свой «Винторез».

– Знаешь, девочка моя, если бы не конец света, я бы послал тебя на хер с таким говёным планом, – басит Грюньон задумчиво. – Но сейчас это как будто бы даже реально.

– Может, ещё не все подохнем! – скалится Дивертидо.

– Типун тебе на язык, ебала́й! – шипит на него Грюньон.

Парни ржут.

– Все готовы? – Бьянка обводит стаю взглядом. Как-то вдруг разом посерьёзнев, братья молча кивают. – Тогда выдвигаемся.

Около сорока минут два джипа пылят по извилистой дороге среди холмов. Наконец останавливаются у того самого.

– Пошли, посмотрим, чо как, – кряхтит Грюньон, выбираясь из тачки. – Дор, Сим, работайте.

Эти двое махом взбираются наверх. Последние метры до верхушки холма – ползком. Бьянка с Грюньоном держатся за ними.

– Вы не поверите, – Дормильон отрывает от глаз бинокль, – у ворот вообще никого!

– Вижу троих на террасе, – добавляет Симпле́, глядя в прицел Винтореза. – Судя по количеству пустых бутылок и специфическим позам – они наебенились и сейчас в отрубе. Убрать?

– Стопэ́! – Бьянка не намерена рисковать. – Вдруг это ловушка. Оставайся здесь. Если что…

– Естественно, – кивает Сим понимающе.

– По ходу сегодня нам везёт, – сплёвывает Грюньон. – Что скажешь, дорогая?

– Везёт, ага, – цедит она сквозь зубы.

Предчувствие у неё… странное.

Они спускаются с холма. Бьянка обрисовывает ситуацию остальным.

– Похоже на сказку, – усмехается Элегантэ.

– Всегда бы так, – поддерживает Эсторнудо.

– Но не расслабляемся, ребзя, а ну как замануха! – хмыкает Мадэсто.

– Погнали рысью, – командует Бьянка. – Прислугу не трогать. Остальных валим. Исабэль – моя.

Все всё поняли. Возражений нет.

Распахнутые настежь ворота они проходят спокойно. До самого́ дома ещё около пятидесяти метров. Сейчас и Бьянка видит на террасе три тела: одно спит, уронив голову на стол, второе храпит, откинувшись на спинку ротангового кресла, третье пускает слюни под столом.

Она сигналит своим: не стрелять, подходим ближе. Первой заступает на террасу. Грюньон с Дивертидо следом. Мадэсто и Элегантэ обходят дом справа, Дормильон и Эсторнудо слева. Ублюдок, что спит мордой в стол, внезапно поднимает голову. Осоловевший взгляд пытается сфокусироваться на новоприбы́вших:

– А вы ещё кто, блять, такие? – при этом рука вопрошающего тянется за стволом в наплечной кобуре. Бьянкина «Беретта» прерывает его неловкий манёвр, проделывая аккуратную дырочку между глаз. От звука выстрела, всхрапнув, очухивается второй – тот, который в кресле. Прежде чем он успевает хоть что-то сообразить, его успокаивает «Винторез» Симпле́. Из-под стола раздаётся мычание третьего, но «АК» Грюньона не даёт ему эволюционировать до членораздельной речи.

– Дорогие гости, прошу в дом, – дурашливо раскланивается Дивертидо и вперёд всех шмыгает за дверь, уже внутри выдавая изумлённое:

– Хрена себе, картина маслом!

«И действительно, – мысленно соглашается с ним Бьянка, едва войдя в помещение, – картина, сука, маслом!»

– А-а-а, это ты!

Донна Исабэль сидит на широкой лестнице, что ведёт на второй этаж, вытянув сломанную правую ногу. Да, сломанную. Все видят обломок кости, торчащий её из голени. Белое платье изорвано и пропитано кровью. Она поправляет эти ошмётки в попытке хоть как-то прикрыться. Получается плохо. На месте левого глаза у неё засохший тёмно-багровый сгусток, через который от надбровной дуги до нижней челюсти идёт глубокий кровоточащий надрез.

– Последних двоих я всё-таки достала, – Исабэль с гордостью кивает на два тела на полу. – Знаешь, детка, оказывается, осознание скорой смерти – охуительный афродизиак! Да-а-а! И все эти псы, которые годами ели с моей руки, послушно выполняли команды; дрожали, если я повышала голос; вдруг ужас как захотели трахнуть собственную хозяйку.

Гримаса отвращения передёргивает бледное лицо. Она отворачивается, так что Бьянка видит только её не изуродованный профиль.

Она всё ещё безумно красива, эта сука Исабэль. Даже сейчас.

Из-за лестницы появляются зашедшие с чёрного хода Эсторнудо и Дормильон.

– Всё чисто, – объявляет Эсторнудо. – Чо тут у вас?

Замечает Исабэль, мгновение присматривается и осеняет себя крестным знамением:

– Святая Дева Мария, защити и помилуй!

Со второго этажа спускаются Мадэсто и Элегантэ.

– Похоже в доме больше никого нет, – объявляет Мадэсто.

– Из живых, – уточняет Элегантэ, заметив два трупа и осторожно обходя Исабэль. Бросает на неё быстрый взгляд, заметно вздрагивает, но, ничего не говоря, проходит мимо. Встаёт за плечом Бьянки.

– Будьте любезны, – Исабэль указывает пальцем на тёмно-синий клатч, валяющийся на полу в трёх метрах от неё.

Дивертидо вопросительно глядит на Бьянку, та едва заметно кивает. Он поднимает вещицу и передаёт Исабэль:

– Пожалуйста, сеньора.

Исабэль достаёт из клатча маленькое зеркало. Долго разглядывает своё лицо. Из уцелевшего глаза катится слеза. Её крик, полный бессильной ярости и боли, заставляет мужчин сделать шаг назад. Она швыряет зеркальце об пол и, закрыв лицо руками, беззвучно плачет, вздрагивая всем телом.

Бьянка всё это время стоит молча. Ведь представляла их встречу совсем не так, и что делать теперь – непонятно. Она хотела проучить донну Исабэль – королеву картеля Дэспиада́до. Сломать её, лишить всего, погрузить в последние дни жизни в мир нечеловеческой боли, а потом отнять и саму жизнь. Но сейчас... Она идёт к высокому окну, срывает тяжёлую парчовую штору. Подходит к дрожащей Исабэль и укутывает её. Та медленно отрывает лицо от ладоней:

– Почему ты просто не убьёшь меня? – шепчет хрипло.

Бьянка пожимает плечами. Оборачивается:

– Мадэсто, дай обезбол.

– Нефопам сойдёт?

Бьянка глядит на торчащую из ноги Исабэль кость. Хмыкает:

– Лучше морфин.

Мадэсто кидает ей шприц-тюбик. Бьянка, не пытаясь быть нежной, всаживает иглу в плечо мачехи.

– Что это? – вздрагивает та.

– Это чтобы тебе было не так больно и грустно, – отвечает Бьянка и, развернувшись, бросает братьям:

– Уходим. Нам здесь больше делать нечего.

Уже у двери оборачивается:

– Исабэль…

Одинокая, в одночасье потерявшая всё женщина поднимает изувеченное лицо, сейчас из-за размазанной крови и туши похожее на демоническую маску.

– Да, Бьянка?

– Не пропусти конец света. Говорят, это будет красиво.

Они молча идут до холма, за которым ждут джипы и скучающий Симпле́ с сигариллой в зубах.

– Я горжусь тобой, девочка моя, – тихо говорит Грюньон. Она благодарно пожимает его запястье.

– Куда двинем? – забираясь в машину, осведомляется Дивертидо. – К нам или…

Все смотрят на Бьянку.

– А давайте на городскую площадь! – улыбается она.

У них есть ещё пара часов, чтобы потанцевать.

3. КУРТ

Старый Курт Саблински воспринял новость о конце света спокойно. Большую часть своей жизни он ожидал чего-то подобного. Если б его спросили, как это случится, Курт без капли сомнения ответил бы, что однажды кто-то по эту или другую сторону океана не выдержит многолетнего зуда холодной войны в потных ладошках и нажмёт-таки красную кнопку.

Кроме шуток, Курт был настолько уверен в неизбежности подобного исхода, что в своё время всерьёз заморочился, чтобы они с Мардж пережили ядерную зиму. И плевать, что соседи многозначительно переглядываются и крутят пальцем у виска за его спиной. Зато он был спокоен. Бункер на заднем дворе, обошедшийся в кругленькую сумму, внушал уверенность в завтрашнем дне. И в послезавтрашнем тоже.

По идее, припасов им с Мардж должно было хватить на два года, а за это время – если верить яйцеголовым – температура на планете уже придёт в норму. Само собой, как именно будут обстоять дела на поверхности, с точностью предугадать не мог никто, но Курт полагал, что «Моссберг», верой и правдой служивший ему уже пару десятков лет, и новенькая «М-16» последней модели решат большую часть вероятных проблем.

И вот это случилось. Пусть не так, как представлял себе Курт, но тем не менее… Хотя, если честно, сейчас ему было всё равно. Марджери умерла много лет назад, а ему уже стукнуло семьдесят пять. Коротко стриженные волосы давно поредели и поседели. Когда-то ярко-голубые глаза теперь казались тусклыми серыми ледышками на загорелом морщинистом лице. Недавно начались жуткие головные боли, и, промучившись пару недель, он всё же обратился к врачу. Опухоль в мозгу была операбельной.

«Но ваш организм может не выдержать. Шансов пятьдесят на пятьдесят», – сказал док.

Не самый лучший расклад, но Курт играл и при худших. А что? Несмотря на преклонный возраст он считал себя крепче иных тридцатилетних. И ему всё ещё нравилось жить. Пусть даже без Мардж, на могилу которой он приходил раз в пару недель, подолгу рассказывая покойной жене новости и вспоминая былые деньки.

Впрочем, в последнее время можно было не ходить – Мардж всё чаще являлась к нему сама. Курт прекрасно отдавал себе отчёт, что это лишь выверты больного мозга, но ему даже нравилось, и он с сожалением думал, что после операции визиты с того света прекратятся. В любом случае.

Сейчас он сидел на своём крыльце в плетёном кресле и потягивал «Будвайзер» из запотевшей холодной банки. Прятаться в бункере он не видел смысла. Теперь-то уж точно нет. Медленно сходить с ума под землёй и в итоге сдохнуть, превратившись в пускающую слюни, срущую под себя развалину?! Ну нахрен! Он встретит смерть достойно – в здравом уме и твёрдой памяти, как говорится.

– Не против, если я закурю? – спросил, поставив банку на круглый столик по правую руку и достав из кармана рубашки помятую пачку «Ла́ки».

Марджери не выносила табачного дыма, и когда он сделал ей предложение, взяла с него обещание, что пока они вместе, он не заставит её вдыхать эту гадость. И он бросил. В тот же день. А вернулся к дурной привычке пару недель назад, решив, что, если очнётся после операции, бросит опять. Может быть.

– Конечно, дорогой, я же всё равно не почувствую, – улыбнувшись, отозвалась Мардж из соседнего кресла.

– И то верно. Но всё равно спасибо, – он щёлкнул зажигалкой, сделал первую затяжку и выпустил вверх струйку дыма. – Прости меня, милая.

– За что? – Мардж удивлённо приподняла брови.

– Мы так и не отправились в кругосветку на белом пароходе, как ты мечтала. А могли бы, если бы я не вбухал столько денег в этот грёбаный бункер.

– Может, оно и к лучшему, – тихо засмеялась Мардж. – Они же постоянно тонут, эти дурацкие пароходы!

– Да уж прям, – с сомнением буркнул Курт, а Мардж, никогда не жаловавшаяся на недостаток воображения, с воодушевлением продолжила:

– Только представь: мы с тобой все такие разодетые – я в элегантном вечернем платье, а ты в шикарном смокинге или даже во фраке – попиваем шампанское на верхней палубе, играет оркестр, и тут – бац! – наш лайнер сталкивается… ну, не знаю… с айсбергом!

– С айсбергом? – повторяет Курт. – Честно говоря, верится с трудом. Как, чёрт возьми, можно не заметить айсберг? Да на корабле же целая команда специально обученных людей как раз для того, чтобы подобной херни не случилось!

– Какая разница, – отмахивается Мардж, – главное не это… На судне паника! Люди бегут, расталкивая друг друга, к спасательным шлюпкам. Шлюпок на всех, конечно же, не хватает. Корабль погружается в воду за считанные минуты. И вот мы с тобой уже бултыхаемся в океане. А вода холоднющая – просто ужас! Силы быстро покидают нас, но – о чудо! – ты замечаешь плывущую рядом деревянную дверь от каюты и помогаешь мне забраться на неё! Залезаешь следом, но дверь начинает тонуть! Ты понимаешь, что двоих она не выдержит и сползаешь обратно в воду.

– Ну, ничего страшного, – Курт, успевший докурить сигарету, тушит окурок в консервной банке из-под бобов и делает глоток пива. – Я же могу долго оставаться на плаву, просто держась за дверь.

– А вот и нет, ишь ты, какой хитренький! – Мардж грозит пальчиком. – Я ж говорю – вода ледяная и у тебя наступает это… как его… переохлаждение, ага. Ты чувствуешь слабость, тебя начинает клонить в сон. «Курт, только не умирай! Не бросай меня!» – рыдая, умоляю я. Но ты, чувствуя, что сознание ускользает, смотришь мне в глаза и тихо шепчешь: «Я никогда не оставлю тебя…», гладишь своей посиневшей ладонью мою руку и медленно уходишь под воду. Последнее, что я вижу – твоё бледное лицо, исчезающее в пучине. И это воспоминание преследует меня до конца жизни, вызывая в сердце нежность и щемящую тоску.

– Херня какая-то! – фыркает Курт. – А почему я не могу найти ещё одну дверь?

– А как ты думаешь, – Мардж очень серьёзно глядит ему в глаза, – какова вероятность, что сразу две двери окажутся в одном месте?

– А какова вероятность, что корабль врежется в айсберг? – не сдаётся Курт, но жена протестующе машет руками:

– Тут дело вообще не в этом!

– А в чём?

– В печальной, но очень красивой и трогательной истории о любви и самопожертвовании!

– Я бы всё-таки поискал вторую дверь, – сварливо бурчит Курт.

Мардж заливисто хохочет в ответ.

Сегодня она пришла к нему такой, какой он её помнил в их десятую годовщину – ей тогда было тридцать шесть. Длинные каштановые волосы крупными локонами падают на спину и плечи, и на ней то же белое в чёрный горошек платье. Хорошее было время.

***

– Мистер Саблински? – голос пастора Джонса, его соседа справа, заставил задремавшего Курта вздрогнуть и открыть глаза.

– А? Что?

– Как поживаете, Курт? – с елейной улыбкой спрашивает Клэр – жена пастора.

– Да ничего так, вполне неплохо. Сижу вот, знаете ли, жду конца света, – отвечает Саблински с хриплым смешком и тянется за сигаретой. Пухленькое личико Клэр передёргивается, но она продолжает лыбиться. Между тем в её глазах плещется страх. Курт уже догадывается, о чём пойдёт разговор.

– Это прекрасно, прекрасно, – лопочет Клэр, – просто замечательно!

Пастор Джонс дёргает супругу за руку и та, закусив губу, затыкается. Курт понимает, что она в одном шаге от истерики. Неторопливо закуривает и, щурясь сквозь дым, смотрит на мнущуюся парочку.

– Вы что-то хотели?

До сих пор его отношения с соседями были – мягко говоря – прохладными. Пасторский золотистый ретривер Бадди порой гадил у него на лужайке, и тогда Курт на всю улицу орал, грозясь пристрелить в общем-то симпатичного пса. Впрочем, Джонс каждый раз рассыпался в извинениях и дисциплинированно собирал собачьи экскременты в бумажный пакетик, краснея то ли от смущения, то ли с досады. Так что Курт относился к нему неплохо. А вот его толстуха-жена почему-то раздражала. Может быть, этой своей фальшивой улыбкой и явным желанием всем нравиться.

– Мистер Саблински… Курт, – пастор Эдвард Джонс сделал несколько шагов вперёд, подойдя к его крыльцу и продолжил, понизив голос, – мы с женой хотели узнать, не найдётся ли в вашем укрытии местечка для нас?

Курт задумался. Судя по тому, что сказали по ящику, вряд ли бункер спасёт. На то, что случится с планетой через несколько часов он точно рассчитан не был. Хотя, будь Курт в добром здравии, он бы, конечно, им воспользовался – чем чёрт не шутит? Терять всё равно было нечего.

– Почему нет? – он пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой. –Милости прошу…  Хотя, должен предупредить – собачьим кормом я не запасался. Да и рассчитан бункер только на двоих.

– Собаку мы брать не будем, – торопливо заверила его Клэр.

Джонс, помрачнев, недовольно зыркнул на жену, однако, вздохнув, согласно кивнул:

– Что ж, раз по-другому никак…

Курт усмехнулся понимающе.

– Но, – встрепенулся пастор, – вы сказали, что места только на двоих, а как же… кхм… то есть, если мы с вами…

– Я сказал, что он рассчитан на двоих, – перебил его Саблински, – чтобы пережить последствия чёртового ядерного взрыва. А поместиться там может намного больше. Но у нас-то ситуация совсем другая – так что чёрт его знает, как всё выйдет. К тому же, я не пойду.

– Как так? – удивился Джонс. – Почему?

– Не вижу смысла, – Курт не собирался вдаваться в подробности.

– Дорогой, ну что ты к нему пристал, – снова затараторила Клэр, в голосе слышались облегчение и радость. – Ну не хочет и не хочет! Взрослый же человек – сам знает, что ему лучше!

– Погоди, – резко, даже зло, бросил Джонс жене. – Пожалуйста, объясните… Курт, если вам нужна помощь, какой-то специальный уход – вы только скажите.

– Милый, – Клэр подбежала к мужу и ухватила его за рукав, – мы теряем время! Пошли собирать вещи!

Пастор вдруг развернулся и влепил ей пощёчину.

«Неожиданно!» – мысленно хмыкнул Курт.

– Дорогой, ты чего? – Клэр отшатнулась, схватившись за алеющую щёчку.

– Ну почему ты такая стерва?! – спокойно, глядя в её повлажневшие глаза, спросил Джонс. – Всегда хочешь казаться лучше остальных, строишь из себя Мать Терезу, но на самом деле тебе не насрать только на саму себя!

В этот миг Курт невольно почувствовал к нему уважение.

– Я… я просто… – промямлила она и, закрыв лицо руками, разревелась.

– Ну ладно-ладно, – Джонс о́бнял её, поглаживая по голове. – Прости! Прости ради бога, я не должен был вот так с тобой… Посмотри на меня, Клэр.

Та подняла заплаканную мордашку.

– Да, милый?

– Иди в дом, собери всё самое необходимое.

– А ты?

– Я скоро подойду.

– Хорошо, Эдди, как скажешь.

Клэр, утирая слёзы, засеменила домой.

Когда она ушла, пастор повторил вопрос:

– Так что с вами, Курт? Мы можем вам как-то помочь?

– Вряд ли, – хмыкнул Курт. – Разве что на досуге ты подрабатываешь нейрохирургом.

Пастор помолчал, осмысливая услышанное.

– И сколько вам осталось?

Курт открыл стоящий у ног ящик со льдом и достал прохладную баночку «Будвайзера».

– Док сказал, что без операции я смогу протянуть от силы полгода. Операция, как ты понимаешь, отменяется, так что… – он щёлкнул жестяным колечком и отсалютовал банкой, – расслаблюсь и буду наслаждаться последним вечером.

– Не угостите? – Джонс показал пальцем на пачку «Лаки Страйк».

Курт прикурил сигарету и протянул пастору:

– Может, пивка?

***

Полная версия бесплатно на АвторТудей https://author.today/u/badcatisgood

Доп.инфа (вдруг кому интересно ;)

Аудиокниги в ВК https://vk.com/badcatisgood

Канал в ТГ https://t.me/zverev_channel

Канал на Ютубе (аудиокниги) https://www.youtube.com/@hellradio

Про Грифа ходило столько страшилок, что трудно было понять, где правда, а где больная фантазия людей, чья работа —  копаться в теориях заговора. Кто-то говорил, что он с одного взгляда может отличить правду от вымысла. Другие утверждали, что он выгоняет Мониторов в поля за любые ошибки. А кто-то и вовсе утверждал, что на самом деле Гриф точно-точно и сам подменыш, которого в порядке правительственного эксперимента внедрили в Отдел.

Мониторы старались работать настолько хорошо, насколько это возможно. Они часами просматривали соцсети, форумы и темные уголки интернета в попытке отыскать хоть намек на настоящих подменышей.

Они проверяли и перепроверяли данные, чтобы отсеять неликвид и передать в работу только наиболее вероятные инциденты. И все же при выездной проверке девять из десяти дел оказывались лишь плодом перевозбужденной фантазии.

То кто-то жаловался на «проклятый дом», а на деле выяснялось, что у жильцов просто утечка газа. Другие утверждали, что в их квартире по ночам кто-то ходит, но это оказывался соседский кот.

Один мужчина писал, что под его квартирой гудит «древняя энергия». Энергией оказался сосед с перфоратором, который ремонтировал ванную уже полгода.

Среди наиболее любимых случаев, перешедших в разряд баек, была девушка, чья кошка шептала ей проклятия. По видео было ясно, что животное просто фыркало на вентилятор.

На внутренней стене почета Мониторов также красовался «продавец проклятой мебели». Мужчина месяцами изводил форумы постами о проклятом фамильном стеллаже, который никто не хотел покупать. В объявлениях о продаже он оставлял лаконичную подпись «забирайте сами, жутко тяжелый» и просил отнюдь не скромных денег за простую советскую стенку.

Со временем у мониторов даже сложились негласные правила проверки:
Шаг 1. Если есть хоть малейшее сомнение — отправляй дело в топку.
Шаг 2. Если сомнений нет — перепроверь все так, чтобы сомнения появились.
Шаг 3. Если сроки поджимают и надо отдать хоть что-то — не передавай ничего оперативнику Г.

И это работало до тех пор, пока Гриф не возглавил собственную Специальную группу.

С введением нового норматива Мониторы оказались меж двух огней — формальными требованиями руководства и негласной вседозволенностью Грифа.

Специальная группа существовала чуть меньше недели, но Мониторы уже были доведены до отчаяния. Они передали восемнадцать дел на рассмотрение. И каждое было возвращено назад с самыми унизительными комментариями.

Гриф не просто возвращал отчеты — он превращал их в кровавые руины, исчерченные красной ручкой.

Каждый абзац был переполнен комментариями разной степени недоброжелательности.

«Это предположение, шутка или личное экзистенциальное откровение? Потому что доказательств я тут не нашел».

«Кто вас вообще пустил к клавиатуре?».

«Вы хоть проверяли данные? Такого поселка нет на карте нашей бесславной отчизны».

«Возьмите пример с Гоголя — не дайте этой ереси увидеть свет отличный от света костра».

Самые яркие характеристики и образы были любовно вынесены Грифом на обложки отчетных папок.

«Ошибки настолько очевидны, что я боюсь за вас даже не в профессиональном плане, а чисто по-человечески. Подал прошение о проверке автора отчета на расстройства психики».

«Это не просто плохо. Это катастрофа. Если вы решили уничтожить репутацию всего Отдела, вы на верном пути».

Два отчета вернулись в виде неприличных по форме оригами, А один был поделен на цитаты и развешен внутри туалетных кабинок Отдела.

Когда Мониторы получали очередной разгромный документ, они собирались, чтобы вместе прочитать комментарии или просто помолчать за рюмкой-другой горячительного.

Несколько раз они пытались передать документы через Мышь, Кису и Шалома. Но и от них слышали не самый вежливый отказ.

— Ищите дуру, — фыркнула Киса.

— Даже не приближайтесь. Видел я ваш клоповник. Не хватало еще подцепить от вас что-то, — бросил Шалом набегу.

Мыши же хватило одного взгляда и поднятой брови, чтобы передать всю степень разочарования и отвращения к качеству работы коллег. Тем не менее для верности она с очаровательной улыбкой добавила:
— Если что-то подобное окажется у меня в работе по вашей вине, вы этими бумагами срать будете. Доброго дня, коллеги!

Последняя ставка была на нового младшего оперативника, который был амбициозен, глуповат и доверчив. Кеша казался тем человеком, которому можно было всучить что угодно под соусом «особо важно».

Идея родилась за утренним кофе, когда после очередного надругательства кто-то пробормотал:

— Ну а что, может, через новенького передать? Все же внук Старшого.

— Да, он его сожрет вместе с папкой.

— Вместе с папкой — это хорошо!

Вскоре нашлось и подходящее дело. Несколько пользователей жаловались на повторяющиеся странности, связанные с их домами. Коридоры, которые будто удлинялись ночью, исчезающие двери и постоянное ощущение, что кто-то наблюдает.

Особенно выделился один пользователь под ником «Теневой странник_74» который рассказывал, что после ремонта начал страдать от кошмаров, в которых он бесконечно блуждает по своему дому, не находя выхода. В одном из сообщений он упомянул, что в зеркале иногда видит свое отражение, идущее в другую сторону.

Посты звучали как типичная выдумка, но физиологические подробности вроде постоянного ощущения усталости, отсутствия аппетита, провалов в памяти и бесконечных кошмаров оставляли надежду на что-то стоящее.

После проверки выяснилось, что автор сообщений – Андрей Морозов, предприниматель, атлет и новоиспеченный папаша, недавно заказавший интерьерный проект у одной известной дизайнерской студии. Андрей оказался не единственным пострадавшим – еще несколько пользователей обсуждали похожие симптомы и дизайн той же студии.

Мониторы подозревали, что это может быть очередным фейком и коллективной истерией, но ведь и папку они собирались отправить к Грифу не от своего лица. Так что, стоило рискнуть.

Несколько дней Мониторы пасли Кешу в коридорах, туалете, обеденном зале и курилке. Но предприимчивый и словоохотливый юноша никогда не оставался один. Отчаяние начинало вновь витать в их кабинете, но удача сама постучалась к ним в дверь.

Мониторы никогда не ждали гостей. Обычно им самим приходилось бегать за очередным оперативником и умолять взять дело. Поэтому, Кеша, ввалившийся к ним неприлично бодрой походкой, выглядел в их подвале как минимум инородно.

— О, привет! — весело бросил он, мельком осматривая комнату, полную мониторов, кружек с недопитым кофе и людей с затравленными взглядами. — Я тут подумал, надо познакомиться с вами. Мы же теперь, типа, коллеги!

— Эм... — начал кто-то с дальнего конца, не успев даже встать.

— Слышал, у вас тут интересные штуки бывают, — Кеша облокотился на липкий стол, и слегка поморщился, впрочем не растеряв настрой. — Мне бы дельце какое, чтобы верняк. Я уж в долгу не останусь. Ну, вы ведь сами все понимаете.

Мониторы переглянулись. Кто-то озадаченно, кто-то насмешливо, а кто-то уже просчитывал, как использовать эту бурлящую самоуверенность в свою пользу.

— Ну что ж, раз уж ты тут... — начал один из них, — Вот это дело выстрелит. Стопроцентный… эм… верняк! Только вот тут документик подписать надо, что вы в работу берете.

— Точно стоящее? — Кеша подался вперёд, хватая папку с жадностью голодного волчонка и чиркая размашистую подпись. — Спасибо пацаны, я вас не забуду!

Сияя энтузиазмом, он выскочил из комнаты, а в воздухе повисла тишина.

— Думаешь, выживет? — шепотом спросил один.

— Вряд ли, — ответил второй, качая головой.

— Прощай, мальчик, — подытожил третий, потянувшись за рюмками. — Было приятно познакомиться.

***

Гриф никогда не хотел иметь семью и детей. Никакой возни с чужими истериками, никакого «Папа, я покакал», никаких ночных побудок и прочих радостей отцовства. Но жизнь в лице Старшого распорядилась иначе. В его группе обосновался Кеша.

Кличка прилипла к младшему оперативнику в первый же день службы. Гриф решил продолжить славную птичью династию, которую растила вокруг себя Квока. Во Взрослой были позывные и другого рода, но к «птенчикам, чижикам, ласточкам» и прочим пернатым она питала особую слабость.

Кеша себя Кешей признавать отказывался, возмущался и хорохорился. Что впрочем совершенно не помогало — кличка разлетелась моментально и прилипла намертво.

— А почему именно Кеша-то?, — поинтересовалась Квока за обедом.

— Пиздит много, — ответил Гриф дожевывая котлету, — И всегда невпопад.

Квока понимающе кивнула. О длинном языке внучка Старшого было известно каждому, кто хоть сколько-то интересовался сплетнями. А Квока ими жила.

— Гриф, тут такое дело! — главный герой последних слухов плюхнулся рядом с Грифом. — Мониторы говорят, это точно выгорит. Я сам с ними переговорил с глазу на глаз. Все подписал и мигом к тебе!

Гриф медленно поднял на него взгляд.

— Ты. Сам. Переговорил. С Мониторами, — протянул он, словно смакуя каждый слог.

Кеша, приняв это за одобрение, смело положил папку на стол.

— Они мне только из большого уважения это дело отдали. Еле урвал! Это редкость, понимаешь? Редкость!

— Группа мониторинга? — В прищуре Грифа было столько недоброй радости, что даже Кеша почувствовал себя неуютно. — Эти придурки каждую вторую сисястую бабу в «ТикТоке» русалкой считают.

Гриф бросил на Квоку, которая с трудом скрывала смех, взгляд полный боли и отчаяния. С тяжелым вздохом он открыл папку жирными пальцами и, не заботясь о сохранности материалов, пролистал ее.

— Ну что ж, герой тупых и обездоленных, — сказал он, щелкая папкой Кеше по лбу. — Молись, чтобы это было не очередным дерьмом. И выпиши газовое снаряжение на себя и меня. Но если я зря потрачу время…

— То что? — Кеша широко улыбнулся.

— То вспомнишь, каков на вкус немытый пол.

Улыбка Кеши дрогнула — воспоминания были не из лучших. И все же окрыленный первыми шагами по карьерной лестнице, он резво поднялся и направился в сторону группы снабжения.

***

Ближе к ночи в дверь Морозовых позвонили. Звук был протяжным и настойчивым — ночные гости явно не собирались уходить.

Андрей оторвался от экрана телевизора, бросив взгляд на жену, которая укладывала малыша спать.

— Я открою, — тихо сказал он, поднимаясь с дивана.

За дверью стояло двое мужчин в темной форменной одежде.

— Добрый вечер, — начал старший из них, демонстрируя удостоверение. — Мы из службы контроля. Поступил сигнал об утечке газа в вашем доме. Просим вас незамедлительно покинуть помещение во избежание несчастного случая.

— Утечка газа? — недоверчиво переспросил Андрей, невольно глянув на испуганную жену с их сыном на руках.

— Это всего лишь предосторожность, — тот, что был помоложе, поспешил смягчить тон беседы. — Но, боюсь, пока идет проверка, оставаться в квартире небезопасно.

Андрей нахмурился. Он не чувствовал никакого запаха газа, а плита у него была электрическая, но под серьезными взглядами гостей не нашел, что возразить.

— Что нам делать? — наконец спросил он.

— Возьмите самое необходимое и спуститесь вниз. Коллеги из аварийной бригады сориентируют вас по дальнейшим действиям, — первый мужчина махнул рукой в сторону лестницы.

Глядя, как соседи этажом выше спешно покидают свои квартиры, Андрей коротко кивнул и поспешил собрать все необходимое.

Гриф довольно хмыкнул наблюдая, как семейство покидает свое гнездышко. Все же были свои прелести работы в Нулевом отделе. Например, всегда можно было подключить городские службы и создать нужный антураж.

Утечка газа? Легко — один звонок, и к нужному времени команда, вооруженная необходимыми документами, будет ждать в указанном месте. Люди в униформе, заготовленные предупреждения, специальное оборудование — всего этого было достаточно, чтобы создать видимость серьезной угрозы и расчистить место работы.

— Какой план, Шеф?, — засуетился Кеша, когда дверь за жильцами захлопнулась. — Перероем всю квартиру? Залезем под обои? А может полы надо вскрыть?

Гриф потянулся и лениво оглядел коридор:

— Ты будешь спать, а я смотреть. Вот, — Гриф достал небольшой пузырек, — это срубит тебя на несколько часов.

— Так, может, сначала квартиру осмотрим? На всякие тайные символы или подклады.

— Пей, Кеша, — медленно проговорил Гриф, — или твоему деду придется разориться тебе на новые зубы.

Кеша нехотя открыл пузырек и влил его в себя. Пока снотворное не подействовало, он продолжал нести чепуху про иглы в косяках, копоть на пороге и мешочки с волосами, которые вполне могут оказаться причиной злоключений Морозовых.

Гриф в это время размышлял о том, что на заданиях часто случаются необъяснимые и трагические инциденты. Ну, например, кто-то засыпает и больше не просыпается. Или внезапно оказывается в шкафу с простреленной головой. Или вовсе пропадает без вести, оставив родне слезливую прощальную записку.

Когда Кеша наконец заснул, Гриф оглядел квартиру. Все было новеньким и аккуратным. Свежие светлые обои, ламинат без единой царапины, белоснежный потолок и аккуратные светильники. На кухне сияла стальная поверхность встроенной техники, а в гостиной стояла современная мебель, будто только что из шоурума. Даже воздух казался слишком чистым, будто хозяева использовали какой-то дорогой освежитель.

«Идеальный дом из каталога, — отметил про себя Гриф, — аж противно».

Прошло около двух часов. Тишина, нарушаемая лишь слабым дыханием Кеши и редким скрипом пластиковых рам на сквозняке, начинала раздражать. Грифу казалось, что он напрасно теряет время. Все было слишком безупречно — ни тени подозрения, ни малейшего намека на что-то неладное.

Часы монотонно тикали. Гриф костяшками пальцев отстукивал по колену ритм секундной стрелки. Секунда . Вторая. Третья… Пауза… Четвертая.

Гриф слегка вздрогнул, когда стрелка задержалась. Всего мгновение, но оно показалось ему слишком долгим. Он посмотрел на часы, и все вернулось в норму. Секундная стрелка снова ровно двигалась по кругу.

«Показалось», — подумал он, но ощущение неправильности тонкой пленкой налипло на краю его сознания.

Он убрал руку с колена и прислушался. Слабый гул далекой дороги, шум воды в трубах, шелест ветра. Но что-то в этой тишине настораживало, она как будто была глуше, чем должна.

Взгляд Грифа снова упал на часы. Секундная стрелка ритмично двигалась. Тик… тик… тик… тик… Пауза. На этот раз дольше. Слишком долго.

Гриф дождался, когда сдвинется минутная стрелка и включил секундомер. Он следил сразу за тремя источниками — секундомером, часами на телефоне и на стене.

Время запаздывало не сильно, всего на каких-то пять секунд в минуту. Потом — на шесть, на семь, на восемь.

На экране появились ровные цифры 00:00:00, когда Гриф включил секундомер в последний раз. Теперь на каждую прошедшую секунду приходилась одна пропущенная.

— Ну и кто же спиздил время? — пробормотал он, убирая телефон в карман.

Он замер, уловив странное ощущение в ушах — легкое давление, которое бывает, если нырнуть слишком глубоко. Вдруг свет дрогнул, как костер от порыва ветра.

Шаг. Едва слышный, где-то за стеной или прямо там, в гостиной. Гриф рефлекторно обернулся. Все стояло на своих местах, но казалось пластиковой бутафорией. Будто кто-то покрыл весь дом тонкой пластиковой пленкой.

Вдоль зеркального шкафа пробежала тень. Краем глаза он уловил ее движение, но отследить не смог. Лишь на идеальной зеркальной глади что-то дрогнуло — слабая рябь, как на воде от случайного прикосновения.

На диване Кеша забормотал во сне. Его лицо исказилось, а из груди вырвался сдавленный стон. Казалось, что это просто остатки сна. Но потом он резко дернулся и прохрипел:
— Не смотри... Не смотри туда…

***

Кеша с трудом передвигался по вязкой темноте — продирался сквозь нее всем телом, толкался плечами, шеей и даже головой. Он напоминал себе нелепую змею, которая никак не может сдвинуться с места, сколько бы не извивалась.

Пространство сопротивлялось словно живое существо, липкой паутиной обвивая все тело Кеши. Он задыхался от усилий, но продолжал толкаться глубже в душный плотный мрак. Ноги дрожали, мышцы ныли от усталости, а стук собственного сердца почти оглушал.

Медленно темнота начала поддаваться и истончаться, уступая место тусклому гнилостно-зеленому свету.

Кеша оказался в длинном узком коридоре с неровными стенами, испещренными глубокими царапинами. Под ногами он ощутил холодный склизкий пол, который предпочел не рассматривать. Он не хотел идти дальше, но ноги продолжали двигаться сами по себе, приближая неизбежное.

Из дальнего конца коридора раздавался еле слышный шепот на языке, которого он не знал. Слова копошились в голове, расползались по телу и выплескивались мурашками.

Коридор начал сужаться, вытягиваться и пульсировать. Кеша заметил, что царапины на стенах складывались в символы, которые он интуитивно чувствовал, но не мог понять. Символы, от которых в животе что-то судорожно сжималось, а сердце пропускало удары.

Вдалеке смутно виднелась фигура — высокая, горбатая, с непропорционально крупными чертами лица. Вытянутые конечности, которые казались слишком длинными, дергано тянулись к нему.

— Ты не должен был смотреть, — проскрипело существо голосом, которого Кеша никогда не забудет.

Фигура шагнула вперед, и он понял, что коридор исчез. Теперь вокруг не было ничего, кроме зеркал, бесконечно отражающих его перекошенное страхом лицо. А за его отражением двигалось нечто другое. Оно было с ним в каждом из зеркал, но не в реальности.

Существо раз за разом шептало: "Не смотри... не смотри туда..."

Кеша хотел закричать, но его голос утонул в липкой тишине. Существо приближалось, тянуло к нему длинные узловатые пальцы, готовое утащить его в свой искаженный бесконечными отражениями мир.

В панике он вцепился зубами в собственную руку. Боль, резкая и жгучая, вспыхнула в сознании. На языке разлился солоновато-металлический вкус крови. Хрупкая грань между сном и явью начала трескаться под оглушающий вой существа.

С громким хриплым вздохом Кеша проснулся. На него с беспокойством смотрел Гриф, а во рту все еще чувствовался привкус крови.

— Укусил себя. — констатировал Гриф, не отводя от него взгляда. — Молодец.

Кеша только кивнул, прижимая руку к губам. На пальцах блестели капли темной крови. Глаза метались по комнате, словно проверяя, что все на своих местах и они с Грифом по прежнему вдвоем.

— Но как? — выдохнул он. — Это же был просто сон.

— А с чего ты взял, что это был «просто» сон? — Гриф изогнул уголок губ в усмешке.

— Но я… я же…Ты сказал…

— Я сказал тебе, что это снотворное. И что оно поможет тебе заснуть,  — Гриф сделал паузу и слегка наклонил голову набок. — А об остальных его свойствах ты и не спрашивал.

Кеша в немом возмущении хватал ртом воздух. В учебке он слышал о стимуляторах, которые позволяют попасть в подпространство, создаваемое определенными видами существ.

Он провел языком по пересохшим губам, пытаясь привести мысли в порядок. Голова гудела, а вкус крови во рту мешался с неприятной горечью, оставшейся от препарата.

Что-то подобное мелькало на одной из лекций.

«Стимуляторы для работы с подпространством. Кратковременные, контролируемые погружения. Используются в исключительных случаях, когда необходимо проникнуть в структуры, создаваемые типом “Карга”»

Кеша вспомнил слова инструктора. Строгая женщина с прямой спиной и холодным голосом монотонно зачитывала текст, который он счел очередной полу-байкой для запугивания новичков.

«...побочные эффекты минимальны, если правильно контролировать процесс. Главное, не поддаваться панике и помнить, что пространство реагирует на ваши эмоции, а все последствия для вашего тела — реальны».

Его накрыло холодной волной понимания.

— Ты... ты дал мне стимуляторы? — голос Кеши срывался. — Ты совсем поехавший? А если бы я не проснулся, а?

Гриф отмахнулся от него как от назойливой мухи.

— Ну, сообразил же и выбрался, — неожиданно мягко сказал он. — А нет, так я бы разбудил. Не велика наука.

Кеша хотел что-то возразить, но осекся не найдя слов. Гриф продолжил, устало потирая глаза:

— Ты пойми, в реальном столкновении никто не даст тебе времени разобраться. Ты либо соберешь себя в кучу за пару секунд, либо станешь чьим-то обедом. Если хочешь остаться в живых, привыкай к таким штукам.

— Да что с тобой не так?! — Кеша взвыл, хватаясь за виски. — Ты хоть понимаешь что я пережил? Я чуть не остался там!

— Все я понимаю. Не ты первый, не ты последний, — Гриф говорил спокойно и размеренно в противовес взвинченному Кеше. — Но раз ты здесь, значит, я все сделал правильно.

Он отвернулся, забирая со стола термос с остывшим кофе.

— Умойся, выпей воды и бога ради перестань ныть, пока я добрый и обходительный. А потом расскажешь, что видел. Мне нужно знать подробности, прежде, чем мы наведаемся к твари в гости.

— Ну, и мразь же ты, — процедил Кеша, ковыляя к раковине на негнущихся ногах.

— Не был бы я мразью, не возглавил бы группу, — сказал Гриф, глядя куда-то в пустоту.

***
P.S. Продолжение в работе. Автор стучит лапками как может

Предыдущие рассказы серии (можно прочесть для понимания контекста):
Отдел №0 - Алеша
Отдел №0 - Агриппина
Отдел №0 - Мавка
Отдел №0 - Лихо одноглазое
Отдел №0 - Кораблик
Отдел №0 - Фестиваль

Впереди него возникли два щупальца, блокируя путь, закручиваясь в темные спирали, пытаясь схватить и раздавить его. Он резко повернул корабль, проскочив через быстро сужающуюся щель и вылетев с другой стороны. Еще одно щупальце вырвалось ему навстречу. Он издал яростный вопль и нажал на спуск, вызывая град огня, который разнес отросток на куски.

Еще больше щупалец вырвалось из темноты, пока не стало казаться, что сам Аполлион сосредоточил всё внимание на том, чтобы остановить Адама. Даже если это было так, останавливаться нельзя.

Отросток метнулся к нему слева, и Адам резко ушел вниз, вынужденный увернуться влево, когда второе щупальце метнулось к нему спереди.

Его постепенно загоняют.

Он не видел четкого выхода.

Внезапно.

Свет.

Нежный, но все же сильный, ласкающий его кожу огненно-золотым сиянием, словно полуденное солнце. Адам повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как рядом с ним возникла фигура человека, бегущего на фоне черного цвета с той же скоростью, что и истребитель. Это был не более чем силуэт, обозначенный несколькими простыми линиями света и тени, чтобы подчеркнуть черты.

А затем еще больше света.

Адам повернул голову вправо, увидев вторую фигуру.

Волк или, может быть, собака. Она бежала невероятно плавными шагами, подстраиваясь под темп звездолета и человека, бегущего слева. Ее голова была опущена, а уши отведены назад.

Перед ним возникла непроницаемая стена черноты.

Он не успеет увернуться.

Но затем человеческий силуэт отвел руку, и огненное копье появилось в его ладони, прежде чем он метнул его в стену. На мгновение тьму рассекла лишь полоса света, но когда наконечник копья встретил стену, последовало извержение, проделавшее дыру в преграде. С тихим лаем или воем собака помчалась к проему вперед по полю звезд и выскочила перед кораблем Адама через быстро закрывающуюся дыру, расширив ту еще одним извержением света.

Человеческая фигура внезапно схватила корабль огромной рукой, раскрутила его, словно диск, до такой степени, что у Адама в глазах потемнело.

А затем отпустила.

Корпус звездолета заскрипел от внезапного ускорения.

Внутри костюма Верность забила тревогу, уловив невероятное давление на тело своего хозяина.

Дыра впереди быстро закрывалась.

Адам закричал, заставляя кровь подняться к голове, чтобы прогнать темноту в глазах.

Ему потребовались все силы, чтобы удержать корабль в устойчивом положении, пока он несся вперед на невероятной скорости.

За считанные мгновение расстояние до Некротория сократилось до нескольких километров, все ближе и ближе, пока он не пролетел через оставшийся шестиугольник, а в следующую секунду планетарный щит полностью восстановился.

Мгновением спустя отказал правый двигатель.

Адам ощутил хлопок, который сотряс и без того деформированный корпус истребителя.

Больше этой птичке не полетать, о чем она его незамедлительно известила, выведя на все экраны сообщение о критическом состоянии.

Вскоре и второй двигатель отказал, взорвавшись со грохотом.

Фонарь кабины треснул от огромного давления, быстро разгерметизировав кабину.

Истребитель вошел в штопор.

КАТАПУЛЬТИРУЙТЕСЬ! КАТАПУЛЬТИРУЙТЕСЬ! — командовала Верность внутри шлема Адама, выводя ту же самую команду на экраны звездолета.

Вращение становилось все быстрее по мере того, как они входили в верхние слои атмосферы Некротория.

На краях корабля появились языки пламени.

В глазах Адама темнело. Перегрузки приближались к 9g, почти к 10.

Казалось, его тело весило целую тонну. Поднять палец было невозможно, не говоря уже о том, чтобы потянуть ручку катапультирования, но он должен попытаться. Он попробовал закричать, но его грудь была сдавлена слишком сильно. Тем не менее это помогло напрячь мышцы живота и ног и сконцентрироваться ровно настолько, чтобы дотянуться и потянуть ручку.

Фонарь тут же сорвался и улетел в неизвестном направлении.

Толчок.

Он и К'рилл были резко выброшены из быстро вращающегося истребителя в разные стороны.

Адам беспомощно замахал руками и ногами.

Он не знал, где верх, а где низ. Весь мир просто слился в одну непостижимую размытую картину.

Атмосфера на такой высоте была разреженной, поэтому воздуха было не так много, а сопротивление ветра — не таким сильным.

Наконец ему удалось перевернуться.

Под ним истребитель постепенно разлетался на куски, сгорая в атмосфере..

— К'рилл! — крикнул Адам в шлем, — К'рилл!

Он огляделся в поисках доктора, и на мгновение подумал о худшем, пока не заметил его на некотором расстоянии, немного ниже. На мгновение Адам испугался, что катапультирование убило его, — если бы К'рилл был в своей форме врула, то определенно умер бы еще в начале схватки, — но, заметив явное движение конечностей, выдохнул с облегчением.

Скорее всего, прямо сейчас К'рилл кричал в ужасе.

Адам сцепил руки и ноги вместе, выпрямился и устремился к беспомощному телу.

Он быстро догнал доктора, крепко вцепившись в его огромный костюм.

— К'рилл, успокойся, я здесь.

Они продолжали вращаться, падая все дальше, преодолевая атмосферу на невероятной скорость, отчего огонь окутал их костюмы. Верность отслеживала тепловое сопротивление, показывая постепенно возрастающую температуру.

— АААААААААААААААААААААААААААА, — ответил К'рилл на его появление.

Адам попытался усмирить его, но К'рилл в данный момент был похож на утопающего, слишком паникующего, чтобы слушать.

В отчаянии Адам отвел кулак и ударил К'рилла в шлем, на короткое время оглушив его.

— СЛУШАЙ МЕНЯ! МЫ НЕ УМРЕМ!

Это, казалось, вернуло ему немного рассудка.

— Вот блять! Адам, мы падаем!

По крайней мере, теперь речь была связной.

— Руки в стороны, ноги развести, лицом вниз, понял? По моему сигналу разворачиваешься вертикально и запускаешь ранец.

— Я не солдат!

— Тогда не следовало записываться на войну!

К'рилл затих, и Адам быстро развернулся, все еще цепляясь за его костюм. Он перевернул их так, что К'рилл оказался лицом вниз, а Адам — лицом вверх, и они некоторое время падали, сцепившись вместе.

Держась за костюм К'рилла, Адам притянул его ближе, так, чтобы они касались шлемами. Он позволил своему зеркальному забралу убраться, чтобы Крилл мог видеть его лицо.

— Клянусь тебе, мы выберемся отсюда живыми.  — он крепче сжал руку К'рилла. — Ты, я, все мы.

— Думаешь, что сможешь сдержать такое обещание?

— Когда я тебя подводил?

На долгое время наступила тишина, если не считать рева ветра.

— Ты всегда хотел это сказать, не так ли?

Адам ухмыльнулся и отпустил, развернувшись так, что они с К'риллом падали бок о бок.

===========================================

Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.

Ссылки на все рассказы можно найти здесь.

Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:

Оригинал рассказа

Тамблер

Ваттпад

Хотя у Эмпиреи и имелась собственная искусственная гравитация, законы физики по-прежнему работают, поэтому Адам не завидовал тем, у кого из-под ног внезапно ушел пол.

Любой, кто не был пристегнут, получил неприятный сюрприз. Нескольких членов экипажа припечатало к стенам, полу и потолку. Особенно ужасно все было в главном помещении корабля, где людей наверняка подняло бы на пару десятков метров в воздух, если бы Эмпирея не имела мер предосторожности именно для такого случая.

Всех, кто не зафиксировал себя на месте, внезапно прижало к полу из-за усиленной гравитации и они удерживались там до тех пор, пока не заработали стабилизаторы, после чего члены экипажа, наконец, смогли двигаться по кораблю свободно.

Как только корабль выровнялся, Адам резко свернул вправо, чем только усложнил работу Санни, пока она пыталась управлять оружейными системами Эмпиреи. Корабль, умнее обычного неодушевленного предмета, стабилизировал ее обзор, продолжая вращаться, и Санни выпустила залп из орудий, нацелившись на несколько кораблей.

Адам не планировал ввязываться в драку на своей территории, но было поздно сожалеть о происходящем, оставалось только действовать, и черта с два он подпустит этих гадов к планетарному щиту.

У него было три очень веских причины не пропускать никого мимо них, и по крайней мере дюжина других довольно веских причин.

Ночное небо перед ними сияло визуальной какофонией вспышек, пока оборонительная сеть продолжала свою смертоносную работу.

Любой, кто не умел хорошо уклоняться от огня, уничтожался в мгновение ока. Один несчастный корабль, не имеющий достаточной мощности или пилотируемый некомпетентным капитаном, внезапно превратился в огненный шар и разлетелся на части, добавив в и без того бурное поле битвы еще одно потенциально смертельное препятствие.

Щиты окружающих кораблей засверкали, когда обломки застучали по ним на высокой скорости.

Поле битвы превратилось в шахматную доску, разложенную в трех различных измерениях, но, в отличие от воздушного боя в атмосфере планеты, здесь были другие правила. Нет сопротивления ветра, что значит, что обтекаемость не дает никакого преимущества. Нет дополнительной гравитации, значит, нельзя использовать перегрузку в свою пользу. Воздушный бой велся по строгому набору геометрических правил: вверх, вниз, влево, вправо, по диагонали, если ты очень креативен, и по дуге, только если хочешь покрасоваться.

В космосе же, без сопротивления ветра и гравитации, корабли движутся только туда, куда ты их направишь, и по прямым линиям. Чтобы пролететь по изогнутой линии, пилот должен намеренно создать этот эффект, постоянно корректируя двигатели, а не полагаться на то, как воздух взаимодействует с крыльями.

В итоге получается что-то похожее на многомерную игру в настольный футбол.

Адам рванул вверх, изо всех сил стараясь избегать любых значительных атак, но практически полностью игнорируя мелкие.

Всех не победить, да и не время сейчас для перфекционизма.

Пытаться увернуться от каждой атаки было всё равно что пытаться пролететь между каплями дождя.

Он выстрелил из главных энергетических пушек Эмпиреи, но только на частичной мощности. Эмпирея брала свою энергию напрямую от экипажа, подключаясь к их Анимам. Чем больше людей на корабле, тем она мощнее, и на максимальной мощности даже синие гиганты не были для нее преградой.

Два корабля противника практически испарились.

Еще один корабль слева взорвался благодаря оборонительной сети. На смотровом экране появилось предупреждение: быстро приближающийся объект, летящий на них откуда-то снизу. Адам увернулся влево, и неизвестный корабль последовал за ним. Они закружились вокруг друг друга, словно две хищных птицы, пока Адам резко не взмыл вверх, одновременно наклонив нос корабля вниз.

Он ненадолго передал управление главными пушками Санни, которая с большим удовольствием испепелила противника.

Кажется, она даже рассмеялась от радости.

Но рано радоваться. Бой еще не окончен.

Со всех сторон у кораблей гасли щиты, после чего система обороны быстро разбиралась с ними. Энергия Бездны, может, и была мощной, но это была всего лишь дешевая подделка настоящей энергии Анимы, созданная путем простого измельчения душ и сдавливания их в новую оболочку. Не сильно отличается от способа приготовления сосисок, если задуматься.

Какой-то корабль противника все-таки умудрился попасть по Эмпирее, и щиты вспыхнули ярким золотым светом.

Адам выругался.

Каким бы хорошим пилотом он ни были, в такой ситуации невозможно было не попасть под удар, но его беспокоило не это.

Еще один корабль взорвался справа.

Кто, черт возьми, нападет на врага на его собственной территории, где у того будет подкрепление передовой системой обороны, почти такой же хорошей, как у родной планеты селзексов, и может, даже немного лучше, чем у Земли? Корабль Бездны практически нырнули в мясорубку, при этом наносили минимальный урон.

Они ведь должны были знать заранее, что это проигрышная битва.

Если только целью была не победа.

Адам напрягал мозг, пытаясь найти недостающий кусочек головоломки. Очередной корабль атаковал его. Этот был больше, злее других, и они обменялись огнем. Вражеский пилот был хорош, и их бой быстро перешел в маневрирование во всем трехмерном пространстве с периодическим обменом снарядами, пока Адам не умудрился наконец оказаться над противником, и Санни обмазала вражеский корабль хорошей порцией фирменного блюда под названием «отъебись».

То, что большинство космических сражений происходило по прямой, не означало, что было невозможно время от времени проводить хитрые маневры, к тому же Эмпирея была хорошо оснащена.

Главная пушка выстрелила, проделав брешь оранжевом щите, дав Санни возможность прикончить корабль.

Адам вернулся к прежним размышлениям.

Если победа не была целью, то все это — один большой отвлекающий маневр.

Но отвлекающий от чего?

Аркадию они атаковать не могли, это становилось все более очевидным, чем дольше длился бой. Система обороны рвала вражеские корабли на куски. Атаковать планету было бы самоубийством. Здесь не было ничего, что могло бы перегрузить планетарные щиты, за исключением, может быть, сверхновой, но это...

Вот сволочи!

Если бы у него был стол, о который можно было бы удариться головой, он бы это сделал. Он яростно выругался на смеси трех языков, частично потому, что озарение несколько ошеломило его, но также потому, что у дрэвского и испанского ругательства были намного красочнее.

Как он не сообразил сразу?!

Это была НЕВЕРОЯТНОЕ упущение, которое, скорее всего, войдет в историю как полный и абсолютный провал военной разведки Аркадии, если планета вообще переживет сегодняшний день. Его сердце похолодело. Страх распространился по его кровотоку, словно наркотик.

Кай, Никс, Астра

Они сейчас там, внизу..

Адам скрестил руки на теле, а затем расцепил их, яростно активировав безрассудный варп, который мог как доставить к желаемой цели, так и убить их всех. В одно мгновение мир насилия вокруг исчез, и перед кораблем открылась знакомая необъятность космоса, в которой доминировало мощное пламя.

Боб.

Звезда Аркадии.

Санни выругалась от неожиданности, как и остальная команда.

— Адмирал, зачем?

— ЗВЕЗДА! Это просто отвлечение, им нужна звезда! — крикнул он. — Вызовите Авекса и скажите ему, чтобы немедленно прилетел сюда с еще одним планетарным щитом!

Адам надеялся, что правитель селзекской империи выполнит просьбу, хотя и не видел причин, по которым тот этого не сделает.

Если он был прав, то теперь им нужно было найти угрозу Бобу.

Звезда была огромной, и искать что-либо здесь было все равно, что пытаться найти пылинку в стоге сена, пока тебе в лицо светит фонарь с мощностью в сотни тысяч люменов.

Если он ошибся, и у Бездны были другие планы… он даже думать не хотел.

Но его команда доверяла ему и не подвергла сомнению его уверенность, сразу начав сканировать близлежащую область в поисках вражеских кораблей или чего-нибудь другого. Когда они телепортировали сюда звезду, то забыли подумать о том, что она станет целью. Они были слишком заняты празднованием приобретения нового источника света, чтобы вспомнить, что большинство солнечных систем имеют по крайней мере элементарную защиту вокруг своей звезды, не просто потому, что ее потеря означала бы смерть для большинства планет..

Из звезды можно было сделать действительно большую бомбу. Даже на таком расстоянии от Аркадии сверхновая могла бы легко уничтожить всю систему.

— Нашел! — крикнул кто-то.

Адам развернул Эмпирею и увидел увеличенное изображение корабля, находящегося максимально близко к Бобу. И прямо на его глазах корабль сбросил какой-то груз, который начал быстро падать под невероятной силой тяжести прямо к звезде.

============================================

Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.

Ссылки на все рассказы можно найти здесь.

Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:

Оригинал рассказа

Тамблер

Ваттпад

Он позволил себе лишь пару мгновений радости и наслаждения прохладным воздухом, прежде чем его охватил гнев.

Адам приземлился на ступеньку перед Ноктусом, который стоял, широко раскрыв глаза и прижав уши к голове.

Остальные из отряда только начали шевелиться.

Маверик уже была на ногах, но Рэд и Рамирес в растерянности лежали на ступенях. Санни встала и сделала несколько шагов в сторону Ноктуса, крепко сжимая копье обеими руками, поскольку мало что могло отделить дрэв от оружия.

Хотя Адам изначально сожалел, что не надел плащ, он точно не собирался жалеть о том, что надел ранец.

— Ошибка, — прорычал он, и Верность явно согласилась с ним, немного понизив тон динамиков шлема.

Ноктус отступил на пару шагов, карабкаясь по черному мраморному полу.

Он не пытался спрятать, что вызывает охрану, судорожно нажимая на имплант, должно быть, активируя тревожную кнопку.

Адам встал над ним, нависая как мог это сделать только человек его роста.

— Помочь тебе может только Архитектор.

Ноктус добрался до стены и остановился, глядя широко раскрытыми темными глазами то на Адама, то на дверь.

— Они не придут.

— Н-н-но… — промямлил Ноктус.

— Ты меня за идиота принимаешь? — спросил Адам, делая еще один медленный шаг к Ноктусу. — Ты, трусливый ничтожный червь, думаешь, я не догадался, что ты попробуешь провернуть ЧТО-ТО? Мы просто не знали, что именно, поэтому я попросил моего друга замаскироваться под одного из твоих головорезов и избавиться от охраны, — он смотрел на Ноктуса, который лежал на полу и дрожал. — Надо отдать должное, люка я не ожидал, что таким меня не убьешь.

Одной рукой в перчатке Адам наклонился и схватил тецраки за горло, подняв его в воздух.

Адам когда-то изучал принцип такого маневра, и, как оказалось, то, как устроена человеческая рука, не позволяет держать кого-то за шею и душить его на вытянутой руке. С научной точки зрения это невозможно, если у человека нет чего-то, на что можно опереться. Независимо от того, насколько вы сильны, законы физики просто не позволят.

Однако Ноктус был довольно маленьким, и Адам поднимал его не своими силами.

Экзоскелет в сочетании с броней гудел от восторга.

Ноктус продолжал извиваться.

— А теперь давай попробуем еще раз.

К этому моменту остальные пришли в себя. Рамирес помог поднять на ноги Рэда, который все еще выглядел немного ошеломленным. И Маверик, и Санни подошли к Адаму, глядя на тецраки.

Когда-то это было бы невероятно незаконно для Адама.

Но он больше не был членом ККОН.

Технически он был всего лишь контрактником.

Он сжал, и маленький инопланетянин захрипел.

— Расскажи мне о пробирках, — сказал он, поднимая небольшой светящийся стеклянный контейнер в другой руке так, чтобы Ноктус видел. Оранжевая жидкость плескалась внутри, освещая ладонь его перчатки.

Ноктус перестал сопротивляться и обхватил руку Адама своими.

Маверик напряглась, и внутри ее головы Адам ощутил беспокойство.

Ощущение было настолько странным, что на мгновение отвлекло его. Он почувствовал, как что-то зашевелилось глубоко внутри Маверик.

Адам знал о прошлом Маверик, как до жизни, так и после. Он даже знал об инциденте, который произошел, когда она и Рамирес вернулись в ее дом, огромный подземный город, где узнали о сделке, которую она заключила с Бездной против Творцов.

В результате она теперь была привязана к какой-то…сущности.

Сущности, которая шевелилась и реагировала на что-то в помещении.

— Адам… — начала она.

Ноктус стиснул характерные для тецраки плоские зубы и, посмотрел ему прямо в глаза. Адам уловил в его зрачках оранжевую вспышку.

— Зачем говорить, когда я могу ПОКАЗАТЬ.

А затем кожа под мехом Ноктуса начала двигаться и выпирать. Воздух наполнился звуком рвущейся плоти, когда из кожи тецраки вырвались два куска кости, по одному из каждого плеча.

Костные выступы имели два сустава, а на конце были заострены, словно паучьи лапки.

Внезапно оба отростка устремились в сторону Адама, прямо в грудь.

Санни среагировала быстрее всех и, прежде чем кости успели нанести удар, резко опустила копье по дуге, разбив два заостренных шипа.

Ноктус взвыл, издав невозможный для тецраки звук.

Вокруг его головы образовался черный призрачный нимб.

Маверик зарычала, и в ее глазах Адам тоже увидел слабое оранжевое сияние. Из ее кожи начал выделяться черный дым.

Вместо когтей или ногтей у тецраки были маленькие костные выступы на кончиках пальцев, и Ноктус использовал их, чтобы безрезультатно заскрести по руке Адама. Он извивался и кричал, из-за чего его было почти невозможно удержать, пока кожа под его мехом продолжала деформироваться и меняться.

В некоторых местах она даже начала светиться оранжевым сиянием.

Тецраки взревел невероятно глубоким голосом.

Наконец Адам потерял хватку, и Ноктус упал на пол. Вздымающаяся черная тень, казалось, подняла Ноктуса, словно кукловод, тянущий за ниточки марионетки. Тецраки собрался бежать, но на этот раз вмешалась Маверик.

Тень, окружавшая Ноктуса, внезапно стала несущественной, поскольку свет в помещении начал мерцать. Всё тело Адама покрылось мурашками, а пространство вокруг наполнилось всепоглощающим чувством тревоги и страха.

Это ощущение остановило всех, даже Ноктуса, который обернулся и уставился на Маверик.

Липкая черная тень вырвалась из ее кожи, словно из-под слоя грязи, вытаскивая свое гуманоидное тело на свободу. Адам почти ожидал, что Маверик продолжит стоять на месте, как брошенная марионетка, но вместо этого она поднялась со стиснутыми зубами. Один из ее глаз сиял оранжевым светом Бездны, а другой…

Золотой энергией Анимы.

Фигура, оторвавшаяся от ее тела, становилась все больше и больше с каждой секундой, наполняя комнату своим присутствием, пока маленькая темная тень, когда-то обитавшая в Ноктусе, не съежилась назад, свернувшись в клубок. Маверик сделала шаг вперед, не по воле тени, а вместе с ней.

— Ползи обратно в свою нору, ничтожество, — произнесла она чужим голосом, напоминающим ее, но в то же время другим. Как будто два голоса слились воедино.

Тень Ноктуса исчезла почти моментально, оранжевый свет испарился из его глаз, костяные выступы исчезли, а сам тецраки в ужасе вжался в стену, не в силах сдвинуться с места.

Маверик отступила назад в гробовой тишине. Свет мигнул, а затем вернулся в нормальное состояние.

Тень исчезла, и Маверик встала в центре комнаты, выглядя лишь слегка удивленной.

Если бы в этом момент в помещении была бабочка, можно было бы услышать, как она взмахивает крыльями.

— Это что, блять, только что было?!  — воскликнул Рэд голосом примерно на три октавы выше, чем контрабандист, вероятно, предпочел бы звучать в присутствующей компании.

Маверик вытерла рот тыльной стороной ладони, как будто съела что-то слегка неприятное.

— У всех свои причуды.

— Причуды?! Какие, нахрен, причуды, дорогая?! У тебя ДЕМОН!

— Да не кипятись ты. Он классный. Мы пришли к взаимопониманию.

— О, правда? — влез Рамирес, стараясь звучать как можно спокойнее. — Когда вы умудрились?

— Медленно, но верно. Это не случилось за один день

Адам выпрямился, отвел себе пару секунд на размышление, после чего принял решение.

— Ладно, сейчас слишком много всего нужно решить, так что давайте поговорим об этом позже, — он повернулся к Ноктусу, который лежал на полу, больше не обращая внимание на Адама, а глядя на Маверик со смесью презрения и удивления.

— Предатель, — пробормотал он.

Адам взял тецраки за шкирку и снова поднял его.

— Не желаешь рассказать, что это сейчас было?

— Уверен, что мне нужно рассказывать? — Ноктус сердито посмотрел на Маверик. — Похоже, у вас уже есть своё.

Адам взглянул на Маверик, но она в замешательстве покачала головой.

Тецраки начал извиваться, но Адам сжал сильнее, мотивируя говорить.

— Слушай, у всех вас есть свои друзья-Творцы. Может быть, нам тоже захотелось завести парочку. Так уж получилось, что у Казны есть способ создания таких друзей.

Адам повернулся к Санни, которая крепче сжала свое копье, глядя на Ноктуса горящими золотыми глазами. Казалось, ее совершенно не волновали события, произошедшие пару минут назад. Она выставила копье, коснувшись прохладным лезвием шеи Ноктуса.

— Ты расскажешь нам всё до единой детали. Врать не советую.

============================================

Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.

Ссылки на все рассказы можно найти здесь.

Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:

Оригинал рассказа

Тамблер

Ваттпад

— Черт, — пробормотал Рамирес, поеживаясь, — если не ошибаюсь, правильная мера количества снега в таком случае, — хуева туча.

Адам почувствовал одобрительную ауру от Конна, парящего где-то на мостике.

Позади него Санни сидела на одном из кресел и осторожно водила пористым камнем по острому лезвию своего копья.

Доктор К'рилл парил рядом, с некоторым отвращением рассматривая снег. Как растительная форма жизни, он не очень-то любил холодный климат: чем холоднее, тем хуже. Судя по датчикам Эмпиреи, температура снаружи была где-то в районе -50, враждебная, но при правильном оборудовании вполне пригодная, и этот факт бесконечно беспокоил К'рилла. Самому кораблю, конечно, было довольно тепло -50 градусов — это ничто по сравнению с необъятностью космоса, но даже если холод был проблемой, выпавший снег на обшивке корабля медленно таял, а затем снова замерзал, создавая слой льда.

Самой Эмпирее было довольно уютно под снежным одеялом, и здесь она и останется до поры до времени.

Осознав изменения в климате, Эмпирея чудесно адаптировалась, изменив внутреннюю температуру до приятных 25 градусов, прежде чем снабдить большинство экипажа горячим шоколадом и сидром, несмотря на то, что персонал, отвечающий за инвентаризацию, заявил, что при отправке на корабль не было погружено ни того, ни другого. Вместе с раздачей горячего шоколада появились варежки и шапки для членов экипажа с низкой температурой тела в состоянии покоя. В результате Маверик обзавелась новым набором варежек и шапкой, украшенной снежинками, на ношении которой Эмпирея настояла, несмотря на то, что Маверик находилась внутри.

Однако основную часть внимания корабля на себя приняла Санни, и было вполне очевидно, что Эмпирея не стеснялась относиться по-особенному к некоторыми членам экипажа. Те из них, кто знал о состоянии Санни, были хорошо осведомлены об интересе корабля к ней. По этой причине Санни получила мягкий плащ с капюшоном и четыре комплекта варежек вместе с большим подогретым стаканом чая из водяных корней.

Она не хотела надевать варежки, но Эмпирея издала настолько печальный звук, и у нее не хватило духу отказать.

— Как думаете, что случилось с Казной? — поинтересовался К'рилл. — Она мертва?

— В жизни в это не поверю, пока не увижу тело, — ответил Адам. — И то это не гарантия.

— Трудно сказать, — Маверик хмыкнула и поправила варежки вокруг кружки с горячим шоколадом. — Вы же бросили ее в кипящее озеро. Адам наполовину Творец, и даже он вряд ли такое переживет. Насколько нам известно, Казна пока что полностью смертна, разве что Бездна дала ей несколько улучшений, так что, возможно, она сможет выжить.

— Вся эта злоба просто не позволит ей сдохнуть, — сказала Санни, не отрывая глаз от лезвия копья, лениво вращая им в руках в варежках. — Кроме того, мне кажется, ее смерть нам не очень выгодна. Только представьте Казну с силой Творца и поддержкой Бездны.

На мгновение во всей комнате воцарилась тишина, и Адам поморщился.

— Давайте предположим и будем надеяться, что она жива, и даже если это не так, это не меняет наших планов, — он сделал глоток из кружки, слегка причмокнув губами, — блин, а Эмпирея вкусно готовит, — и машинально похлопал корабль по переборке – привычка, к которой он прибегал все чаще.

В последние дни в коридорах корабля все чаще можно было увидеть, как члены экипажа гладили стены, тихо благодарили их и в некоторых случаях открыто разговаривали с Эмпиреей. Не было ничего более странного, чем, повернув за угол, обнаружить, что один из членов команды гладит стену или тихо шепчет комплименты.

Для всех это был период обучения, но никто не был против.

— Тогда нам, вероятно, следует как можно скорее приступить к нашей миссии, — сказал Рамирес, допивая свой напиток и осторожно ставя его в отверстие в стене, где кружка моментально исчезла. Он похлопал по стене. — Спасибо, дорогая.

Цель их бегства на эту планету была двоякой.

Во-первых, они прятались от очень злого и очень мстительного совета, который не хотел ничего, кроме как убить их или запереть в какой-нибудь темнице на очень долгое время. Не прошло и нескольких дней, как они превратились из дружественных людей во врагов галактики.

Во-вторых, они перехватили радиоволны, приходящие от других кораблей, и после перевода с помощью Адама и Селекса узнали несколько интересных вещей об этой галактике.

Совет и его граждане много путешествовали по своей вселенной. Находившиеся на борту эксперты предположили, что эти формы жизни существовали почти столько же, сколько и селексы, старейший вид в их галактике. У них было достаточно времени, чтобы исследовать галактику вдоль и поперек, основать множество планет и сотни тысяч колоний.

И обнаружить кое-что очень интересное.

Странную мегаструктуру, построенную вокруг звезды, которая соответствовала четырем различным планетарным системам, точно так же, как структура у Полярной звезды, которую они обнаружили давным-давно. А после того, как Эмпирея провела кое-какие расчеты, выяснилось, что расположение, расстояние и углы, создаваемые новой системой, были почти идентичны предыдущей. Важно напомнить, что во время обнаружения структуры в своей галактике они предположили, что та была построена древней расой потусторонних существ, и решили исследовать близлежащую планету, чтобы найти ключ к разгадке ее происхождения. Однако их новые «друзья» пошли по другому пути.

К тому времени, когда Совет Апостолов обнаружил мегаструктуру, религия Шаншары доминировала в их обществе как минимум тысячелетие, поэтому, увидев отношение странного объекта к нескольким родным планетам ключевых разумных видов в галактике, они сделали вывод почти моментально

Совет объявил, что мегаструктура и связанные с ней планеты являются священным символом, дарованным им великой Шаншарой, доказательством ее существования и благословением для всех. Объект был объявлен священным местом и стал тщательно охраняться специально тренированными группами аудиторов на самых мощных кораблях Совета, что не позволяло никому подойти слишком близко.

Никому, кроме Эмпиреи, разумеется

Не имея красного тумана, планета, вращавшаяся вокруг «Престола Шаншары», заметно отличалась от их собственной. Насколько они могли судить, на поверхности не было никаких явных инопланетных структур или других форм жизни, но Бездна продемонстрировала заметную слабость к холодным температурам, как показала планета Трикаров, поэтому всегда существовала вероятность, что захват уже начался

А если это не так, то они планировали начать захват самостоятельно.

Экипаж корабля смог провести несколько глубоких радиолокационных сканирований и обнаружил следы больших пещер во льду, на глубине сотен метров, значительно выше того места, где могла находиться вода. За столетия здесь накопилось так много снега и льда, что существование какого-то подземного города было вполне вероятным.

В системе Полярной звезды большая часть хранимой архивом информации была повреждена или иным образом уничтожена красным туманом. Сохранились только самые важные части документации по истории Творцов. Они надеялись, что, просмотрев неповрежденный архив, они смогут найти что-то, что поможет обнаружить или даже уничтожить Бездну.

Но для этого надо выйти наружу, на леденящий мороз.

— Когда пойдем? — спросил Рамирес, хрустнув костяшками пальцев, демонстрируя свою готовность.

— Как только взойдет солнце.

— Я хочу пойти с вами

Адам удивленно повернулся к К'риллу.

— Серьезно?

— Да, мы находимся на враждебной территории, и в ваш план входит катание на коньках большую часть пути, что мне уже не нравится, — К'рилл демонстративно посмотрел на Рамиреса, который просто отмахнулся, и продолжил. — Кроме того, я и раньше бывал в боевых ситуациях, в отличие от некоторых наших медиков, и считаю своим долгом добровольно занять эту позицию.

Адам взял пару секунд на раздумья, но почти сразу понял, что этот спор он вряд ли выиграет.

— Ладно.

— Я тоже пойду.

С не меньшим удивлением Адам посмотрел на Санни, которая встала со своего места и поправила одну из своих варежек.

— Ты тоже?

— Я тоже, — решительно повторила она.

Ну, тут спорить вообще бесполезно.

Если она хотела пойти, у него не было возможности ее остановить. Из-за ее титула Святой Анина он фактически не имел права командовать ею, несмотря на то, что был капитаном корабля.

— На этот раз вы меня не оставите. Я единственный здесь, кто умеет кататься на коньках лучше среднего, так что я вам понадоблюсь, — в последнее время Рамирес был немного огорчен отсутствием боевых действий в своей жизни, поэтому Адам не стал возражать.

— Ладно, проверьте свое снаряжение и готовьтесь к минусовой температуре.

***

В холодных просторах тундры маленькое белое пятнышко на белом фоне было трудно обнаружить, и даже сенсоры Эмпиреи воспринимали его как нечто иное, как просто кусок льда, торчащий из-под снега. Холодный ветер завывал над снегом, и аудитор Митцен получше закутался в теплую куртку, слушая, как изолирующие катушки сохраняют тепло его тела, борясь с холодом.

Отсюда он не мог видеть корабль еретика, но знал, где тот находится. Было неправильно находиться здесь, стоять на священной планете против воли апостолов, но, несмотря на все его усилия, никто не послушал его, когда он обратился за помощью по рации. Он видел, как корабль пришельцев улетел от луны апостолов, и внимательно проследил за ним на своем корабле, чьи размеры позволили ему оставаться незамеченным. Он продолжил преследование, даже когда военные корабли прекратили.

Митцен был умен и предсказывал их движения на каждом шагу. Именно во время этой погони, к своему ужасу, он узнал о трагедии, постигшей Теократа, настолько ужасной, что о ней невозможно было говорить.

И всё это было вызвано существом, которое он привел сюда.

Вина была подавляющей.

Их величайшая связь с Шаншарой была мертва.

И все винили Митцена.

Никто этого не говорил прямо, но его призывы о помощи либо игнорировались, либо воспринимались с подозрением, так что отношение к нему стало предельно ясным.

Теперь у него был только один выход.

Разобраться с проблемой самостоятельно.

===========================================

Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.

Ссылки на все рассказы можно найти здесь.

Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:

Оригинал рассказа

Тамблер

Ваттпад

Снова подняв голову, она некоторое время созерцала воду, простирающуюся от горизонта до горизонта.

Красота и одиночество пленили ее в пузыре спокойствия и тишины, вознося ее в состояние, близкое к эйфории.

Какое прекрасное время, чтобы просто существовать.

Наконец звезды на небе начали блекнуть. Закончив молитвы, она вытащила хвост из воды и осторожно откинулась на губчатую поверхность маленькой лодки, заложив руки за голову и глядя в небо, слушая плеск воды и просто наслаждаясь моментом.

Здесь были только она, вода и небо.

И внезапная вспышка золотого света.

Она внезапно села, резким движением раскачав лодку, и широко открытыми глазами наблюдала, как вспышка золотого света превратилась в полосу, рассекшую небо. Метеорит проложил пылающий след через пурпурное небо так близко, что она услышала потрескивание пламени. Объект становился все больше, больше и больше, пока не пролетел прямо над ее головой. Она вытянула шею, следя за траекторией, повернулась на месте и чуть не опрокинулась в воду.

Метеорит ярко вспыхнул в последний раз, прежде чем врезаться в воду так близко, что она увидела фонтан брызг, взмывший воздух при ударе о поверхность моря. Она увидела удар раньше, чем услышала его, но когда звук достиг ее, ощущение было такое, будто она только что заработала сотрясение. Тем не менее, объект, должно быть, был не очень большим, поскольку ее лодка лишь слегка качнулась от волны, возникшей в результате удара.

Она еще долго сидела в лодке, пытаясь понять, не привиделось ли ей всё это, но, чувствуя пар, поднимающийся от далекой поверхности воды, она знала, что метеорит был реальным. Все еще не совсем оправившись от произошедшего, она окунула хвост в воду и поплыла, используя его как весло. По пути она видела, как местные подводные обитатели уплывали от места удара, и чем ближе она подплывала, тем лучше могла видеть место приземления неизвестного объекта. Поверхность моря успокоилась, однако несколько мертвых животных всплыли брюхом кверху, очевидно, скончавшись от удара. Она всмотрелась в воду, но увидела только облако густого мутного ила.

Возможно, это был спутник или дипломатический корабль с одной из сухих планет, потерпевший крушение, хотя объект выглядел слишком маленьким для корабля. В любом случае любопытство взяло верх, и она подняла хвост из воды и встала, прежде чем грациозно нырнуть в мутную воду. Жидкость захлестнула ее жабры, заставив их инстинктивно открыться и пропустить холодную воду через организм. Ил тут же отфильтровался, и она быстро выдохнула весь воздух из легких, уменьшив свою плавучесть и позволив себе погрузиться глубже.

Она проплывала мимо мертвых водных обитателей, крепко прижав руки и ноги к телу, а хвост выполнял большую часть работы. Ее острая угловатая голова стремительно рассекала воду,  позволяя ей погружаться все глубже.

Объект упал в воду недалеко от леса топлов — больших плоских растений шире ее головы и в несколько раз длиннее ее тела, растущих на мелководном океанском дне большими лесными колониями. Территория вокруг места приземления объекта была в основном песчаной, но содержала множество красочных растений желтого или синего цвета. Песок здесь был довольно толстым, почти зернистым, поэтому он быстро отделился от воды и опустился обратно на дно океана, очистив воду настолько, что она наконец смогла видеть.

Она довольно хорошо плавала.

Не так хорошо, как ее вторая мать или первый отец, но все же она была быстрой и добралась до дна за считанные секунды. К этому времени два солнца уже взошли, посылая в воду огромные лучи света, которые разбивались и снова сливались воедино благодаря водным потокам.

Один тонкий луч, в частности, озарил участок рядом с ней, прежде чем остановиться на дне океана и странном объекте, который там покоился, сверкая своеобразным металлическим блеском. Объект был частично покрыт песком, из-за чего была видна лишь небольшая часть.

Но всё равно, что бы это ни было, оно было явно искусственным.

Версия со сбитым спутником теперь звучала намного более правдоподобно.

Она подплыла ближе и коснулась объекта.

Вода вокруг нее все еще была прохладной, поэтому все лишнее тепло, которое она принесла с собой с момента погружения, рассеялось за время, которое потребовалось, чтобы добраться сюда.

Она подплыла ближе, так близко, что ее хвост при каждом медленном взмахе касался песка.

Объект находился в удивительно хорошем состоянии для того, что только что преодолело несколько слоев атмосферы. Сквозь второе веко она могла видеть матовый черный металл и потертый зеленый пигмент, на котором действительно были следы горения.

Из-под песка выглянул незнакомый логотип, и она смахнула песчинки. Металл был еще теплым, но не горячим.

Она смахивала все больше и больше песка, пытаясь лучше рассмотреть непонятную вещь. Стряхнув очередное скопление песчинок, она обнаружила изогнутую поверхность, тоже металлическую, но гладкую, напоминающую стекло.

Она сложила руки вместе, чтобы уменьшить блики, которые не могли убрать ее вторые веки, и прижала лицо к странной металлической поверхности, заглянув внутрь. Ей потребовалось некоторое время, чтобы осознать увиденное, но как только ее мозг обработал информацию, она вскрикнула от шока и страха, испуганно отплывая назад.

Это не спутник.

Это скафандр.

И внутри явно что-то есть.

***

Поначалу он испугался, что это черная дыра, оранжевый свет вокруг, вращающийся горизонт событий, темная точка в центре - сингулярность, но, преодолев оранжевое пламя, Адам почувствовал, что проходит сквозь нее. Ощущение было странное, но не болезненное, совсем не похожее на то, что он себе представлял. Один мир позади него исчез, сменившись другим, и на мгновение Адам увидел две разные картины.

Слева бушевала яростная битва Творцов с Бездной, посреди которой Око Эмпирей, маяк золотого света, мчалось к нему из тьмы, а Эверетт, предатель, улетал в противоположном направлении.

А справа — спокойное ночное небо и безмятежная поверхность голубой планеты под ним.

На мгновение ему показалось, что он смотрит на Землю, но так продолжалось до тех пор, пока его тело не прошло через портал полностью и закружилось в темноте космоса прямо над планетой. Отсюда были видны тысячи километров открытой воды и клубящихся облаков. Если это и была Земля, Адам не успел ее разглядеть, потому что внезапно пришел к осознанию.

Он падает.

Чем бы ни был тот портал, он выбросил его прямо в радиус притяжения планеты, далеко за пределы той точки, где Адам предпочел бы начать свой спуск на поверхность.

Сердце Адама ушло куда-то в пятки, когда воздействие гравитации усилилось, и он камнем полетел вниз, набирая скорость, которой можно было достичь только в условиях отсутствия трения.

Дерьмо.

Он попытался запустить свой реактивный ранец, но на дисплее шлема появилось сообщение с предупреждением.

Критическая перегрузка батареи/системная ошибка.  Электропитание повреждено.

ИИ костюма, Верность, все еще работала, хотя, похоже, была на последнем издыхании.

Скафандр едва держался, быстро поглощая всю энергию, с которой могла справиться электроника, но растрачивая ее с такой же скоростью. Адам попытался создать свою собственную энергию, попытался подключиться к Аниме, как он это сделал всего несколько минут назад.

Но обнаружил, что его запасы тоже иссякли.

Он ощутил свой вход в атмосферу, плавное падение превратилось во внезапный грохот, а затем в тряску, от которой его зубы грозились вылететь прямо из головы. Языки пламени охватили костюм, но термостойкая поверхность сделала так, что он сам не почувствовал ничего, кроме ужасающей вибрации, пробирающей до костей.

Обнаружена высокая скорость.

— Блять, да неужели!?

Адам постарался уменьшить трение, прижав руки и ноги к телу, но это почти не помогло.

Состояние реактивного ранца: критическое

— Будь полезнее!

ОБНАРУЖЕНА ГРАВИТАЦИЯ.

— Ну охренеть просто!

Желаете включить экстренную блокировку костюма для приземления с большой высоты?

— ПОЧЕМУ ТЫ ВООБЩЕ СПРАШИВАЕШЬ?!

ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИТЕ «ДА» ИЛИ «НЕТ».

— ДА!

Активирую блокировку костюма.

Соединения его скафандра моментально затвердели и сжались. Адам обнаружил, что не может пошевелить руками или ногами, стремительно падая с неба на поверхность неизвестной планеты. И он должен был признать, что неспособность размахивать руками во время падения насмерть на удивление нервировала. Должно быть, было что-то успокаивающее в возможности контролировать свое тело перед смертью. Вероятно, это давало ложное чувство контроля над ситуацией. И в данный момент он был практически парализован, полностью потеряв контроль.

И направлялся прямо в открытый океан.

На большой скорости вода была опаснее бетона. Чем быстрее движется объект, тем быстрее воде нужно вытесниться и тем больше становится поверхностное натяжение. Бетон и грязь могут сжиматься, а вода… вода — нет.

Он закричал.

Обнаружен стресс.

— Бля-я-я! — прокричал он в ответ. Страх, нервы и огонь, охвативший его, лишили его способности нормально строит предложения, оставив лишь способность ругаться. Забудьте обо всех своих больших заумных словах, потому что, когда вы падаете насмерть, словарный запас мозга сжимается и включает только список ненормативной лексики, слово «мама» и имя божества, которому можно помолиться.

Применение транквилизатора.

— Нет, стой, я…

И тут его собственный костюм вырубил его.

Костюм проекта «Стальной глаз 2», интегрированный искусственным интеллектом, представлял собой очень дорогое оборудование высочайшего качества, разработанное специально как боевая модульная система, предназначенная для высадки войск с орбиты на планету и для боевых столкновений высокой интенсивности. Ученые, разработавшие первые версии экзокостюмов, — по крайней мере, те из них, которые не были отправлены в тюрьму за фиаско с оригинальным проектом «Стальной глаз» — в этот раз интегрировали костюм с экзоскелетом, чтобы создать систему, превосходящую первоначальные конструкции.

Более гуманная и усовершенствованная система была подвергнута всем мыслимым сценариям, которые только могли придумать ученые и фокус-группа морских пехотинцев ККОН. Падение с большой высоты без парашюта было одним из первых сценариев, которые они рассмотрели. Падение в воду с большой высоты было вторым. Преодоление атмосферы было на вершине списка.

Преодоление атмосферы с приземлением в воду с низким зарядом батареи было одним из наиболее конкретных сценариев, которые они придумали, и одним из наиболее сложных. Поддержание работоспособности костюма требовало энергии, и для этого существовало несколько резервных систем, однако, когда система потребляет энергию с огромной скоростью, лучше всего отключить все второстепенные функции.

В их число входят функции, направленные на поддержание спокойствия пользователя.

Решение?

Выключить самого пользователя.

Дополнительным бонусом является расслабление тела, что снижает вероятность перелома костей как минимум на 65%. В каждом из вышеупомянутых испытаний костюм показал себя превосходно. Вероятность успешного приземления на воду с большой высоты и с малой мощностью без парашюта составляла около 70% — этот показатель измерялся количеством манекенов, которые считались «живыми» после завершения испытания. А если на пути не оказалось чего-то острого или зазубренного, вероятность успеха подскакивала до 92%.

Что ж, по крайней мере, когда Адам умрет, он этого не почувствует

============================================

Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.

Ссылки на все рассказы можно найти здесь.

Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:

Оригинал рассказа

Тамблер

Ваттпад