Коммунизм и анархизм
Часто возникает вопрос, почему у большевиков первое требование при приходе к власти –ломать государственную машину, а не использовать ее с удобством и комфортом, как советуют социал—демократы? Ведь государство – это сложный общественно-производственный механизм, где шестеренки и настройки могут притираться и выходить на оптимальный режим работы, чуть ли не столетиями. Зачем такой экстремизм?
Начнем с того, что большевики не первые придумали этот изуверский способ захвата власти, умные капиталисты делали то же самое, когда захватывали власть, разбивая феодальную государственную машину в хлам, вводя массовые люстрации для одиозных феодалов.
Все прогрессивные теоретики воспринимают государство не механически, а как живой механизм, со своими хотелками и инерцией, которая всегда хочет «вернуться» в старые времена и которая боится новизны.
Централизованная государственная власть, свойственная буржуазному обществу, возникла в эпоху падения абсолютизма. Два учреждения наиболее характерны для этой государственной машины: чиновничество и постоянная армия. О том, как тысячи нитей связывают эти учреждения именно с буржуазией, говорится неоднократно в сочинениях Маркса и Энгельса. Опыт каждого рабочего поясняет эту связь с чрезвычайной наглядностью и внушительностью. Рабочий класс на своей шкуре учится познавать эту связь, – вот почему он так легко схватывает и так твердо усваивает науку о неизбежности этой связи, науку, которую мелкобуржуазные демократы либо невежественно и легкомысленно отрицают, либо еще легкомысленнее признают «вообще», забывая делать соответствующие практические выводы.
Чиновничество и постоянная армия, это – «паразит» на теле буржуазного общества, паразит, порожденный внутренними противоречиями, которые это общество раздирают, но именно паразит, «затыкающий» жизненные поры.
В. И. Ленин. Государство и революция (1917)
Слом государственной машины – это не тотальное выбрасывание всех сотрудников министерства из окон с закрытием его, это чистки и увольнение людей, в лояльности которых новая власть сомневается, и прикрепление к ним рев. комиссара, который следит и контролирует его работу (например, только перед Великой Отечественной войной в армии СССР отказались от полного контроля комиссаров над красными командирами).
Так что не верьте теоретикам капитализма, что ломать государство – это экстремизм, все классы всегда делают именно так. Не сломаешь гос. машину – машина сломает тебя!
Но были ситуации, когда социалисты плевали на старые правила большевиков и прогрессивных капиталистов, брали власть, не трогая государственную машину, руководствуясь мнением, что ее можно и так сломать в любое время, но не сейчас – будут очень плохие последствия, мало ли что эти тупые теоретики марксизма напридумывали! Плохие последствия сразу же наступали, не только для социалистов, но и для государства!
Хит-парад социалистов, наплевавших на законы марксизма.
1. Первым список, возглавляет: социалист Керенский, который довел ситуацию до прихода предтечи фашизма – Корнилова, от которого он отбился с помощью большевиков, а потом доведший ситуацию до явной гражданской войны, когда всем стало ясно, что упавшую власть надо брать не большевикам (если бы большевики поддались влиянию оппортунистов Зиновьева и Каменева), так анархистам или левым эсерам.
2. Германские социалисты, типа Каутского, когда не сломанная гос. машина прусского государства постепенно довела Германию до фашизма – прихода Гитлера.
3. Социалист Альенде – не сломанная гос. машина Чили, опять привела к власти фашистов, уже в виде полковника Пиночета, и парадокс в том, что сам полковник был другом Альенде, но в переворот его засосала сама гос. машина, не пошел бы он на это, правящий класс нашел бы другого полковника. По свидетельствам, когда самолеты делали боевые виражи над президентским дворцом, Альенде говорил: здесь творится кошмар, а какой ужас творится с моим другом Пиночетом – страшно представить!
Мы четко видим – отказ от слома гос. машины при захвате власти ведет не только к виселице, расстрелам и концлагерям для социалистов, но и к приходу фашистов. А жить населению при фашистах оказывается еще хуже! Поэтому отказ от слома гос. машины из гуманистических соображений ведет к еще большим жертвам.
Но есть еще более странный оппортунистический взгляд социалистов, притворяющихся большевиками. Это отказ считать, что цели большевиков и анархистов совпадают – введение самого широкого самоуправления и ликвидация государства. Зачем? Это более хитрый вид оппортунизма – затушевать классовую борьбу и подменить цели пролетариата строительством капиталистического государства (псевдокоммунистического), которое все больше и больше отодвигает пролетариат от власти и замыкает подклассы в самих себе (сын врача становится врачом, сын военного военным, сын дипломата – дипломатом и т.д.), особенно это было заметно в позднем СССР, там даже в фильмах анархисты были более отвратительными врагами, чем белые. У них большевики и анархисты – это две разные и противоположные сущности.
На самом деле большевики, как анархисты, должны бороться за постепенное отмирание государства, но все отличие от анархистов в этом вопросе в том, что у них государство – это орудие классовой борьбы против капиталистов, если борьба усиливается – государство усиливается, если борьба ослабляется – то роль государства в производственных и общественных процессах падает – такая политика является более реалистичной и практичной, в отличие от анархистов, которые требует этого сразу –- одномоментно. Поэтому многие анархисты были верными союзниками большевиков, как анархист матрос Железняк, разогнавший Учредительное собрание, комдив Чапаев, пришедший к большевикам из анархистской партии и вообще считавший, что большевики слишком уж жесткие с анархистами. Часто командиров-большевиков ставили командовать отрядами анархистов. И даже батька Махно, пока не пал в мелкобуржуазный уклон, был тоже колеблющимся союзником большевиков.
Господствующий ныне в официальной социал-демократии каутскианский оппортунизм считает взгляд на государство, как на паразитический организм, специальной и исключительной принадлежностью анархизма. Разумеется, это извращение марксизма чрезвычайно выгодно тем мещанам, которые довели социализм до неслыханного позора оправдания и прикрашивания империалистской войны путем применения к ней понятия «защита отечества», но все же это – безусловное извращение.
Через все буржуазные революции, которых видала Европа многое множество со времени падения феодализма, идет развитие, усовершенствование, укрепление этого чиновничьего и военного аппарата. В частности, именно мелкая буржуазия привлекается на сторону крупной и подчиняется ей в значительной степени посредством этого аппарата, дающего верхним слоям крестьянства, мелких ремесленников, торговцев и проч. сравнительно удобные, спокойные и почетные местечки, ставящие обладателей их над народом.
….
Но чем больше происходит «переделов» чиновничьего аппарата между различными буржуазными и мелкобуржуазными партиями (между кадетами, эсерами и меньшевиками, если взять русский пример), тем яснее становится угнетенным классам, и пролетариату во главе их, их непримиримая враждебность ко всему буржуазному обществу. Отсюда необходимость для всех буржуазных партий, даже для самых демократических и «революционно-демократических» в том числе, усиливать репрессии против революционного пролетариата, укреплять аппарат репрессий, т. е. ту же государственную машину. Такой ход событий вынуждает революцию «концентрировать все силы разрушения» против государственной власти, вынуждает поставить задачей не улучшение государственной машины, а разрушение, уничтожение ее.
В. И. Ленин. Государство и революция (1917)
Но как анархисты стали постепенно лютыми врагами коммунизма в советской историографии? Это работал в позднем СССР мелкобуржуазный реставрационный уклон, которого требовал усиливающийся чиновничий аппарат, по подавлению свобод советских граждан. Теперь любое наступление на роль государства в управлении делами и производственными отношениями граждан воспринималось как анархизм, а не как продолжение политики большевизма! Мало того, знамя анархизма подхватил русский рок! Тогда он боролся против СССР под знаменем анархизма, не понимая его сути, – ведь анархизм – это радикальный коммунизм! Вот как в позднем СССР извратили марксизм-ленинизм, что уже никто его не понимал в стране, ни партийная элита, ни оппозиция!
Сработал здесь и еще один отрицательный фактор в ходе революции в виде уже левых оппортунистов – самый опасный тогда в СССР. Критиковать большевиков с правых позиций в годы Гражданской войны было бесполезно, так как среди левых течений: эсеров, социал-демократы, народников и т. д. – большевики были самыми левыми, весь огонь критики с правых позиций обрушивался на голову их врагов – например, на эсеров. В стране осталась одна политическая ниша, с которой можно было вести эффективную политическую борьбу с большевиками ,– это анархисты. Теперь враги большевиков начинали критиковать большевиков с левых позиций – что большевики недостаточно революционны, ведут медленные реформы и вообще не форсируют отмирание государства, зажимают самоуправление пролетариата. В результате движение анархистов из леворадикального крыла большевизма постепенно в Гражданскую превратилось в мелкобуржуазное течение, воющее с завоеваниями революции под левой риторикой. После чего к ним с подачи Ленина были приняты соответствующие меры.
Думаете, историю оппортунизма забыли?
Нет, в 30-х годах тот же прием стали использовать троцкисты, опять прикрывая мелкобуржуазные течения времен коллективизации левой риторикой, дескать, Сталин принимает недостаточно мер в продвижении революции и отмирании государства. На что Сталин вынужден был отреагировать в духе Ленина против анархистов – зачистить их, но уже само леворадикальное крыло большевиков.
Думаете, мало?
История борьбы с левым оппортунизмом опять повторилась!
И опять от буржуазии слева, только теперь там взамен кулаков и промпартии сидели цеховики и националисты! Тот же прием использовал Яковлев, а потом и Ельцин в годы перестройки! Они также критиковали партию и Горбачева слева (недостаток демократизма, истинный ленинский путь по отмиранию государства и т. д.), только к ним репрессий по-ленински и по-сталински, к левым уклонистам, уже никто не применял. И внезапно оказалось, что «демократы» и «человеческие социалисты», как в свое время махновцы, резко и массово перескочили вправо, оставив слева одиноких тормозов, типа Мухина, Лимонова, Зюганова и т. д.
Не заметили сейчас рост численности чиновников в России, усиление законов по клевете, иностранным агентам и т. д., которые можно очень широко трактовать против оппозиции, и даже прямое отравление мелкобуржуазных оппозиционеров? Удивитесь, но это норма! По мере нарастания империализма, так все и должно происходить. Все уже это было в РИ.
В особенности же империализм, эпоха банкового капитала, эпоха гигантских капиталистических монополий, эпоха перерастания монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, показывает необыкновенное усиление «государственной машины», неслыханный рост ее чиновничьего и военного аппарата в связи с усилением репрессий против пролетариата как в монархических, так и в самых свободных, республиканских странах.
В. И. Ленин. Государство и революция (1917)
Российский империализм подавляет не только пролетариат, но даже представителей социально близкой к власти мелкобуржуазной оппозиции в виде Навального, что мы недавно лицезрели. Это нормальный процесс развития империализма, но это развитие будет сопровождаться полевением масс, когда либералы перестанут иметь явные отличия от левых. Мало того, даже крупная буржуазия из-за конкурентной борьбы начнет спонсировать левых, говоря, что что-то в марксизме такое есть. Но не обольщайтесь, это всего лишь их маска попутчиков, у них задача – раскачать массы в революционный порыв, чтобы выбить из крупной буржуазии всевозможные преференции, после чего она резко и неожиданно прыгнуть вправо, крича капиталистическому государству, что пора разобраться с быдлом, которое недавно им помогало и которое смеет посягнуть на привилегии буржуазии.
Чтобы не стать жертвой обмана якобы левых политиков – нужна пролетарская партия.
Выводы
Тысячи нитей и связей связывают чиновников с капиталистами в капиталистическом государстве, как и в феодальным, поэтому все классы, захватившие власть, разбивают государственную машину предыдущего класса вдребезги. Лучше без нее, чем с ней.
Отказ от ликвидации старой государственной машины предыдущего класса приводит к еще большему поражению государства и большим жертвам революционеров и народа.
Самая удобная позиция для критики марксистов – это слева. Поэтому левые уклоны всегда быстро насыщаются буржуазными элементами. После одержанной победы они, эти псевдо-«левые радикалы», торжественно переходят вправо, раскрывая свою классовую сущность.
Империализм приводит к усилению государственной машины, росту чиновничьего и силового аппарата, усилению явных и открытых репрессий не только против пролетариата, но и против мелкой и даже средней буржуазии. Буржуазная государственная машина становится токсичной для самой буржуазии как класса, усиливая внутриклассовое расслоение настолько, что интересы мелкой буржуазии в отношении машины начинают смыкаться с интересами пролетариата и та вновь оказывается союзником пролетариата в классовой борьбе: отобрать ее у правящей прослойки.
Рост империализма сопровождается полевением не только пролетариата, но даже мелкой и средней буржуазии, которая с трудом борется против диктатуры крупной буржуазии (олигархов).
