ДОКУМЕНТ №089-Г: "ДНЕВНИК ОПЕРАТОРА"
ОБЪЕКТ: Личный дневник Марины Геннадьевны Соколовой
ДОЛЖНОСТЬ: Диспетчер станции скорой медицинской помощи №3, г. Воронеж
ПЕРИОД ЗАПИСЕЙ: 01.11.2024 — 19.11.2024
СТАТУС: Найден в пустой диспетчерской. Соколова М.Г. числится пропавшей без вести.
КЛАССИФИКАЦИЯ: Акустическая аномалия / Посмертная коммуникация
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Если вы работаете оператором службы 03, 112 или любой экстренной службы — не читайте дальше. Информация может вызвать акустические галлюцинации и изменение голосового аппарата.
ИЗ ДНЕВНИКА МАРИНЫ СОКОЛОВОЙ
Первая запись. Решила вести дневник — психолог посоветовала. Говорит, помогает от выгорания.
12 лет работаю диспетчером скорой. Ночные смены. С 20:00 до 08:00. Привыкла уже.
Работа, конечно, та ещё. Люди звонят — кто пьяный, кто в истерике, кто умирает. Но зарплата стабильная. Ипотеку платить надо.
Сегодня смена была спокойная. Стандартные вызовы: бабушка с давлением, мужик упал с лестницы, роженица. Всё как обычно.
Хотя... был один странный звонок.
В 03:47. Мужской голос. Пожилой. Хриплый.
— Скорая? Мне плохо. Очень плохо.
Я спрашиваю адрес. Он говорит: ул. Ленина, 23, квартира 5.
Через 15 минут звонят врачи:
— Марин, там никого нет. Дверь открыта, квартира пустая. Пыль слоем. Там явно никто не живёт.
Я говорю: "Может, перепутал адрес?"
Врачи пожали плечами и уехали.
Но странность вот в чём: когда я потом слушала запись разговора (мы все звонки записываем) — там была тишина. Я слышала свой голос: "Скорая помощь, слушаю." А дальше — тишина 40 секунд. Потом я снова: "Алло? Вы слышите меня?"
Но я точно помню — мужчина говорил. Я слышала его голос. Я записала адрес.
Наверное, глюк аппаратуры.
В 03:51. Женский голос. Молодой. Плачет.
— Помогите... я не могу дышать... грудь... болит...
Я беру адрес: ул. Кирова, 12, кв. 8.
Они приезжают — дверь заперта. Стучат — никто не открывает. Вызвали полицию, вскрыли.
Внутри — пусто. Квартира заброшена. Мебель старая, пыльная. Окна заколочены.
Я снова проверила запись.
Тишина. Только мой голос.
Но я слышала её. Я слышала, как она задыхалась. Я слышала хрип в её горле.
Врач Петрович, когда вернулся, спросил:
— Марин, ты уверена, что кто-то звонил?
Я уверена. Я говорила с ней.
Каждую ночь. Всегда между 03:00 и 04:00.
Сегодня звонил мужчина. Говорил, что у него инфаркт. Адрес дал: ул. Пушкина, 7.
Бригада приехала — дом снесли 5 лет назад. На месте — пустырь.
Я начала записывать звонки на свой телефон. Отдельно от системы.
Мой голос есть. Их голосов — нет.
Но я их слышу. Прямо сейчас, когда пишу — я помню их голоса. Отчётливо.
Сегодня поняла закономерность.
Все адреса, которые они называют — места, где кто-то умер.
Я проверила в архиве вызовов за прошлые годы.
ул. Ленина, 23, кв. 5 — 2019 год, умер Иван Петрович Крюков, 68 лет. Инфаркт. Нашли через 3 дня.
ул. Кирова, 12, кв. 8 — 2021 год, умерла Анна Сергеевна Белова, 34 года. Тромбоэмболия. Одна дома. Никто не успел.
ул. Пушкина, 7 — 2018 год, до сноса дома там умер Геннадий Лукич Зотов, 71 год. Сердце.
Все они звонили в скорую перед смертью.
Все они умерли, не дождавшись помощи.
И теперь они звонят снова.
Сегодня я ответила одному из них.
03:39. Звонок. Женский голос, старческий:
— Девочка, помоги... сердце... не могу...
Но перед тем как отправить бригаду, спросила:
Я проверила. Анна Белова умерла 3 года назад.
— Анна Сергеевна... вы... вы умерли?
— Я знаю. Но мне всё ещё больно.
Я сидела и смотрела на телефон.
Они мертвы. Но им всё ещё больно.
Не отправляю бригады. Просто говорю.
Сегодня звонил мужчина. Хрипел. Задыхался.
— Помогите... не могу дышать...
— Я знаю, кто вы. Иван Петрович Крюков. Вы умерли в 2019 году.
— Да. Я помню. Я звонил. Я ждал. Но никто не пришёл.
— Мне до сих пор больно. В груди. Каждую ночь. Боль не проходит.
— Почему я всё ещё чувствую боль, если я мёртв?
Сегодня заметила странность.
Когда я говорю с ними — мой голос меняется.
Не сразу. Постепенно. Но я слышу.
Когда говорю с Анной Беловой — мой голос становится выше, старше.
Когда говорю с Иваном Крюковым — голос хриплый, задыхающийся.
Как будто я говорю не своим голосом. Их голосом.
Сегодня вечером смотрела в зеркало.
— Проверка. Раз, два, три.
— Меня зовут Анна Белова.
Голос изменился. Стал старше. Дрожащий. Не мой.
Я не управляла этим. Голос сам изменился.
Я поняла, что происходит.
Каждый раз, когда я говорю с ними — я становлюсь ретранслятором.
Их голоса проходят через меня.
Они не могут говорить сами. Они мертвы. У них нет голосовых связок.
Но когда я их слушаю — я даю им свой голос.
И теперь мой голос меняется.
Не только когда я говорю с ними. Всегда.
Сегодня утром муж спросил:
— Марин, ты чего хрипишь? Горло болит?
Я не хрипела. Это был голос Ивана Крюкова.
Днём разговаривала с соседкой. Она странно на меня посмотрела:
— Мариночка, ты того... не заболела? Голос какой-то... старческий.
Вечером пыталась говорить специально — своим голосом.
Я открываю рот — и выходит чужой голос.
То старый. То молодой. То мужской. То женский.
Я больше не контролирую, каким голосом говорю.
Сегодня на работе коллега Света спросила:
— Мар, ты кого-то озвучиваешь? Голос постоянно меняется.
Я пыталась объяснить своим голосом.
Но вышло семь разных голосов. За одну фразу.
"Я" — мужской голос, старый.
"что" — снова мужской, средних лет.
"мной" — хриплый, задыхающийся.
— Бля... Марина... это пиздец какой-то... ты это специально?
Я просто не могу говорить по-другому.
Вечером пошла к ЛОРу. Без записи, через знакомую.