Данная статья относится к Категории: Приёмы, инварианты, эвристики

Освальд Шпенглер считал, что для описания различных культур можно использовать единый метод:

«Под гомологией органов биология понимает морфологическую равнозначность в противоположность аналогии органов, выражающей равнозначность функции. Это важное и в дальнейшем столь плодотворное понятие зародилось у Гёте и привело его к открытию «межчелюстной кости» у человека; Оуэн облёк это открытие в строго научную форму. Также и это понятие я ввожу в состав исторического метода.

Известно, что каждой части человеческого черепа у всех позвоночных, вплоть до рыб, точно соответствует определённая часть их скелета; что плавники рыб и лапы, крылья, руки обитающих на суше позвоночных суть гомологичные органы, хотя бы даже они утратили малейшую видимость сходства. Гомологичны лёгкие обитающих на суше животных и плавательный пузырь рыб; аналогичны по своему употреблению лёгкие и жабры. Здесь обнаруживается углублённая, приобретаемая путём самого строгого вышколивания наблюдательной способности морфологическая проницательность, которая совершенно не свойственна современному историческому исследованию, с его поверхностными сравнениями Христа и Будды, Цезаря и Валленштейна, государственного раздробления Германии и Древней Греции. Сравнивают архитектуру поздней античности с барокко, Архимеда с Галилеем, Веймар с Флоренцией. В ХVIII столетии была в ходу остроумная морфология, в которой устанавливалась генетическая связь львиного хвоста с коронкой пальмы, шеи лебедя со стеблем лука.

На дальнейших страницах этой книги обнаружится, какие огромные перспективы раскрываются перед историческим взглядом, раз только понят и выработан этот углублённый метод рассмотрения исторических явлений. В качестве гомологических образований назовём для примера хотя бы уже часто упоминавшуюся греческую пластику и северную инструментальную музыку, пирамиды IV династии и готические соборы, индийский буддизм и римский стоицизм (буддизм и христианство даже не аналогичны), походы Александра и Наполеона (не Цезаря), время Перикла и эпоху регентства (кардинал Флери), эпохи Плотина и Данте. Гомологичны дионисовское движение и Возрождение; аналогичны дионисовское движение и Реформация. Для нас - это верно почувствовал Ницше - Вагнер подводит итог Новому времени. Следовательно, для античного Нового времени, для античных городских душ и городских нервов должно существовать нечто соответствующее. Им является пергамское искусство. […]

Из гомологии исторических феноменов тотчас же вытекает совершенно новое понятие. Я называю одновременным два исторических факта, из которых каждый занимает в своей культуре относительно то же самое положение и, следовательно, имеет совершенно одинаковое значение. Мною была показана конгруэнтность развития античной и западной математики. Это типичный случай. В этом смысле мы, следовательно, вправе считать современниками Пифагора и Декарта, Платона и Лапласа, Архимеда и Гаусса. Одновременно возникает ионический стиль и барокко. Современниками друг другу приходятся Полигнот и Рембрандт, Поликлет и Бах.

Одновременными являются во всех культурах моменты метаморфозы их в цивилизации. В античности эта эпоха связана с именами Филиппа и Александра; в Западной Европе гомологичными событиями являются революция и Наполеон. Если мы станем рассматривать - здесь предвосхищаются основные выводы второй части - экономическое и рассудочное настроение, господствовавшее в больших городах Греции после Анталкидова мира 386 года; если мы обратим внимание на опустошительные перевороты, учиненные неимущими, которые в Аргосе (370) избили до смерти на улицах всех богатых, - мы получим картину, совершенно соответствующую состоянию французского общества после Парижского мира (1763). Вольтер, Руссо, Мирабо, Бомарше - современники Сократа, Аристофана, Гиппона и Исократа. В обоих случаях начинается цивилизация. То же просветительное настроение и то же разрушение всех традиций, те же штурмы Бастилии, массовые казни, комитеты общественного спасения, те же политические утопии у Платона, Ксенофонта, Аристотеля, с одной стороны, у Руссо, Канта, Фихте и Сен-Симона - с другой; те же мечтания о естественном праве, общественном договоре, свободе и равенстве, вплоть до требований черного передела и общности имущества (Гиппон, Бабеф), и, наконец, та же покорность и упование на вырастающий из демократии наполеонизм, как у Платона, так и у Руссо и Сен-Симона. Государственный переворот Наполеона был не первым из предполагавшихся, не первым, на который решились, но первым удавшимся переворотом. Античные «ставленники солдат» начинаются ещё со времён Дионисия Сиракузского (405), Ясона из Фер (374), Мавсола Галикарнасского (353). Филипп Македонский только воспринял их замыслы.

Четвёртое столетие, начавшееся Алкивиадом, в котором многое напоминает империалистическое честолюбие Мирабо, Наполеона и Байрона, и закончившееся Александром, служит точным отображением времени от 1750-1850 годов, когда с глубокой логичностью следуют друг за другом «общественный договор», Робеспьер, Наполеон, народные армии и социализм, тогда как в глубине картины Рим и Пруссия готовятся к своей всемирно-исторической роли. Что Александр покорил персидское царство и что Наполеону не удалась борьба с его единственным противником, английской системой, - это в известном смысле случайности, поверхностные явления эпохи, тенденции частной жизни широкого размаха, под которыми в обоих случаях скрывался один и тот же рок, одна и та же неизбежность.

Если мы подвинемся на столетие дальше, то снова повторится гомология двух «одновременных» эпох. Одна из них (также и здесь мы забегаем вперёд) - время Ганнибала, другая - годы мировой войны. Что в первом случае дело решало вмешательство человека, не принадлежащего к античной культуре (но ведь таково именно отношение России к Европе), это случайность. Назначение Ганнибала - дать внутреннее завершение общим судьбам античности. Битва при Заме переносит центр тяжести античности из Греции в Рим. Соответствующий смысл современной эпохи, к которой мы сейчас принадлежим, будет изложен позже.

Я надеюсь доказать, что все без исключения великие творения и формы религии, искусства, политики, общественной жизни, хозяйства и науки возникают, завершаются и угасают во всех культурах одновременно; что внутренней структуре каждой из них вполне соответствует внутренняя структура всех остальных; что нет ни одного явления глубокого физиогномического значения в историческом образе одной культуры, которое не находило бы себе отражения, и притом в строго определенной форме и на точно установленном месте, в остальных культурах.

Во всяком случае, для уразумения такой морфологической тождественности двух явлений требуется совсем иная степень углубления и независимости от видимости переднего плана, чем та, которая до сих пор была свойственна историкам: ведь им и не снилось искать соответствий между протестантством и распространением культа Диониса, между английским пуританизмом на Западе и исламом в арабском мире.

С этой точки зрения для нас открывается возможность поставить себе задачу, которая по смелости своих притязаний оставляет далеко позади себя все до сих пор производившиеся исторические исследования, которые, в сущности, ограничивались тем, что располагали в последовательном порядке прошлые события, поскольку они были известны. Мы можем не ограничиваться настоящим как пределом исследования, но также определять ещё не наступившие фазы истории по их типу, темпу, смыслу и результату; мы можем реконструировать давно погибшие и неизвестные эпохи, даже целые культуры прошлого при помощи морфологических соотношений (этот метод исследования нельзя не признать сходным с методом палеонтологии, могущей в настоящее время на основании одного осколка черепа давать широкие и точные указания о всем скелете и о принадлежности данного экземпляра к определённому виду).

Если только обладать физиогномическим тактом, то вполне возможно вновь восстанавливать органические черты исторической картины целых столетий на основании разрозненных деталей орнаментики, архитектуры, шрифта, политических, экономических и религиозных памятников; возможно, например, на основании частностей языка, форм искусства разгадать современный им государственный строй, на основании математических принципов прочитать характер соответствующей экономики. Это подлинно гётевский метод, основывающийся на гётевской идее о первофеномене; он применяется в ограниченной области сравнительной анатомии животных и растений, но может быть расширен на всю область истории в такой степени, о которой до сих пор и не помышляли».

Освальд Шпенглер, Закат Европы, М., «Искусство», 1993 г., с.144-147.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 11-ти видео: Интеллектуальные / творческие / креативные продукты

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию № 279 20 марта 2022 года (Воскресенье) в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Освальд Шпенглер — немецкий учитель математики, историк и культуролог / CC BY-SA 4.0 & Изображение Karen Nadine с сайта Pixabay

Пергамский музей, Берлин. Пергамский алтарь, Гигантомахия, Нерей, Дорис, Океанос против гигантов / CC BY-SA 3.0

Изображение Jacqueline Schmid с сайта Pixabay

Изображение jplenio с сайта Pixabay

Внимательно еженедельно изучая материалы нашего канала + рекомендованные ссылки, Вы можете пройти спецкурс по Теории творчества, который НЕ читается ни в одном университете мира.

Данная статья относится к Категории: Появление новой научной дисциплины

«Культуроника (culturonics) - гуманитарная технология, изобретательская и конструкторская деятельность в области культуры; активное преобразование культуры как следствие её теоретических исследований; практическая надстройка над науками о культуре, попытка воплотить трансформативный потенциал гуманитарного мышления, не утрачивая его специфики. Культуроника в отношении гуманитарных наук есть то же самое, что в отношении естественных наук есть техника как преобразование природы, а в отношении социальных - политика как преобразование общества».

Эпштейн М.Н., Знак пробела: о будущем гуманитарных наук, М., «Новое литературное обозрение, 2004 г., с. 827-828.

«Обычно говорят о творчестве в рамках какой-то области культуры: литература, искусство, наука, философия.. Но может ли культура как таковая быть предметом творчества? Может ли у гуманитарных наук, исследующих культуру, быть особая практическая ветвь, дисциплина преобразования культуры, подобно тому, как техника преобразует природу, изучаемую естественными науками, а политика преобразует общество, изучаемое общественными науками? Что такое культуроника в её отличии, с одной стороны, от культурологии как теоретической и исторической дисциплины, а с другой стороны, от техники и политики как практических надстроек над естественными и общественными науками?

В системе человеческих знаний-умений есть одно пропущенное звено. Науки, как известно, делятся на три большие группы: естественные, социальные и гуманитарные. У первых двух есть практические надстройки - методы преобразования того, что данные науки изучают, а у третьей эта надстройка отсутствует, точнее, ещё не приобрела своего места и функции в системе.

Культуроника в отношении гуманитарных наук есть то же самое, что по отношению к естественным наукам есть техника как преобразование природы, а по отношению к социальным наукам есть политика как преобразование общества. Гуманитарные науки остро нуждаются в своей собственной технологии и в своей собственной политике - отсюда и постоянные попытки технологизировать или политизировать гуманитарное мышление, пренебречь его спецификой ради выхода в конструктивное измерение. Культуроника - это практическая надстройка над науками о культуре, попытка воплотить трансформативный потенциал гуманитарного мышления, не утрачивая его специфики, не технологизируя и не политизируя феномена культуры.

Культуроника - это конструирование новых форм действия в культуре, новых техник общения и познания, новых моделей восприятия и творчества. Если культурология мыслит проекциями - преломлениями предметов в знаковых системах разных культур, то культуроника мыслит проектами, т. е. знаковыми системами, которые ещё не стали практиками и институциями какой-либо культуры и образуют план возможных трансформаций всего культурного поля.

Если культурология - это наука о культуре, культуроника - совокупность технологий, основанных на этой науке. Наука и техника различаются как сферы открытия и изобретения. Гуманитарные науки не меньше нуждаются в изобретениях и изобретателях, чем естественные.

Мы спрашиваем у естественных наук, каков технический потенциал того или иного открытия. Так и про гуманитарную идею или теорию можно спросить: способна ли она породить новое культурное движение, исследовательский метод, художественный стиль? Можно ли на основе данной идеи создать новое интеллектуальное сообщество, творческую среду? Вот какие вопросы обращает культуроника к гуманитарным наукам, ища в них задатки искусств, творческих практик, интеллектуальных ремесел.

Культуроника возникает в связи с культурологией и на её основе, поскольку именно исследование культуры выявляет её нереализованные возможности. В отличие от культурологии, которая изучает известные культуры, культуроника изучает то, чего ещё нет, проектирует, моделирует и продуцирует возможные культурные объекты и формы деятельности, включая:

- новые художественные и мыслительные движения;

- новые дисциплины, методы исследования, философские системы;

- новые стили поведения, общественные ритуалы, знаковые коды, интеллектуальные моды; новые типы религий, культур и цивилизаций...

К культуронике относится деятельность таких культурных сообществ, которые порождают на основе определённых теорий определённые культурные практики - например, итальянские гуманисты, немецкие романтики, американские трансценденталисты, итальянские и русские футуристы, русские символисты и концептуалисты.

Культуроника — это деятельность:

- Д.С. Лихачёва по экологической охране культуры;

- Ю.М. Лотмана по развитию семиотического сознания и системному изучению и преобразованию семиосферы;

- Г.П. Щедровицкого по внедрению рефлексивной методологии в образовании, градостроительстве, дизайне, экономике. […]

Понятие гуманитарных технологий (techno-humanities) вовсе не предполагает, что гуманитарные науки должны заимствовать «техно» от технологий, основанных на естественных науках. Наоборот, естественные науки в свое время позаимствовали понятие «техно» у сферы искусств (греческое «techne», собственно, и означает «искусство, художество, мастерство»). Теперь пришла пора вернуть «техно» в гуманитарную область».

Эпштейн М.Н., Культуроника. Технология гуманитарных наук / Знак пробела: о будущем гуманитарных наук, М., «Новое литературное обозрение, 2004 г., с. 614-617.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Декларативные и процедурные модели по И.Л. Викентьеву

Воскресным вечером 24 октября 2021 в 19:59 (мск) на видеоканале VIKENT.RU — онлайн-юбилей № 263: Десятилетие творческого проекта VIKENT.RU

Изображения в статье

Михаил Наумович Эпштейн — советский и американский философ, филолог, культуролог. Автор 39 книг и более 800 статей и эссе, переведённых на 24 иностранных языка / CC BY-SA 4.0

Изображение Arek Socha с сайта Pixabay

Кто о чем, а я опять про ценности. Речь поведу не о скрепах, а о социологическом феномене – «Диаграмме ценностей» или карте социолога Рональда Инглхарта. Он начал составлять её и Всемирный обзор ценностей в 1990-х.

Фактически в 90-е изменилось устройство мира: холодная война закончилась, СССР распался, закончилась конкуренция экономических и политических систем. Началась конкуренция цивилизаций. Теперь страны с разным экономическим и даже политическим устройством принялись объединяться по признаку ценностей. Инглхарт считает – и я с ним абсолютно согласен, – что взгляды на жизнь населения страны и его ценности играют ключевую роль в её экономическом развитии, в распространении равенства полов и развитии демократических институтов, а также культуры.

И ценности бывают разными: например, традиционные ценности включают в себя такие понятия как семья, уважение к старшим, уважение традиций, при этом работающих и образованных женщин не слишком любят, а общественное ставят выше личного. В секулярно-рациональных ценностях всё иначе: религия является делом каждого, личное более значимо, чем общественное, а потребление есть благо.

Так вот Россия на карте Инглхарта соотносится не только с исторически и религиозно близкими Украиной, Беларусью и Болгарией, но и с Ираком, Палестиной и Зимбабве. Нас с ними сближают ценности, которые формировались у россиян не столько веками, сколько 70-ми годами жизни в СССР и особенно 90-ми. На это у Инглхарта есть другое деление карты, а именно «ценности выживания и ценности самовыражения». Наши преобладающие «ценности выживания» - безопасность, покорность, низкая оценка прав человека, ксенофобия, и делают нас ближе с Ираком, потому что к «ценностям самовыражения» (уважению частного и личного, материальным благам и толерантности), которые преобладают, например, во Франции или Новой Зеландии, мы не привыкли. Не успели: у нас есть наследие 20 века с ощущением опасности, нестабильности, мы склонны готовиться к войне и не верим в светлое завтра. Скорее, мы привыкли оборачиваться назад и крепче держаться за традиционные ценности, которые раньше нас вроде как не подводили.

Оговорюсь, что традиционные ценности – это совсем не плохо. На карте Инглхарта мы с ними, кстати, оказались на перепутье – Россия вместе с Сербией, Словакией и даже Италией ближе к традиционным ценностям, чем к ценностям секулярным, хотя склонны выбирать скорее последние. Но до Норвегии, Швеции и Финляндии, живущих фактически без религиозных, традиционалистских догм, нам далеко.

Исторически мы и не можем без традиционных ценностей. Однако и они могут быть полезными для экономики. Например, католическое экономическое чудо прошлого века - Польша, южные районы Германии и Ирландия. Единственное что их роднило - католицизм. И темпы экономического развития отчасти увеличил Второй Ватиканский собор в 1962 году: Иоанн XXIII заявил, что Церкви пора обновиться и подключиться к новому миру, а также провозгласил труд священным.

Может, возможно и православное экономическое чудо? Ведь уже есть т.н. «исламский банкинг», который проводится по принципам шариата. Пусть мы не можем пока что прийти к «ценностям самовыражения», а топчемся на «ценностях выживания» и почти уходим в традиционализм, что нам мешает, как исламским банкирам, взять ту же религию за основу и стяжать богатства?

В России уже было малое экономическое чудо, связанное с религией – это староверы. Российская экономика в Николаевское время держалась на них, староверы владели подавляющим процентом мануфактур и разбирались в банковском деле. Они преуспели, потому что давали залог под честное слово, слово человека ценилось и потерять его было трагедией.

И я вижу у России два пути: нам нужен культурный, при этом Церковь должна сделать что-то подобное Великому Ватиканскому собору – т.е. открыться новому миру, принять новые течения и правила, вкладываться в науку, а не в догмы. Или же России придётся как можно быстрее продвигаться в сторону секулярно-рациональных ценностей и ценностей самовыражения, т.е. отринуть старое и без страха взглянуть в будущее, перенимая наработанные демократическим, светским миром вещи. А это не получится сделать в ближайшие лет 10 точно – потому что, опять же по Инглхарту, ценностный срез общества трансформируется довольно медленно.

Однако всё же трансформируется, даже если слабо меняются установки отдельных людей: сдвиг происходит по мере смены одних поколений другими. России не нужно забывать о своей истории и великих победах. Но мы должны научиться не бояться перемен, не цепляться за старое, как за единственно правильное. Потому что – я об этом говорил в предыдущих постах – нам нельзя навязывать новым поколениям свои правила силой, можно только прививать что-то хорошее из уроков прошлого и учить их смотреть вперёд, создавая свою, новую реальность, без отрыва от своих корней, но с оглядкой на то, что они – да и мы тоже – живём уже в другом мире. И без него не будет у нас ни экономики, ни процветания, ни уважения.

Внимательно еженедельно изучая материалы нашего канала + рекомендованные ссылки, Вы можете пройти спецкурс по Теории творчества, который НЕ читается ни в одном университете мира.

Данная статья относится к Категории: Теория элит

В современной культуре «Герой более не тот человек, кто совершил подвиг. Спас страну. Или одного ребенка. Или сделал, открытие, пожертвовав здоровьем. Раньше - про него рассказывали, пели, слагался миф, воздействовал на воображение, делался частью мировоззрения народа.

Раньше реальный герой лежал в основе самовоспроизводства культуры. В моральном аспекте то есть, в мировоззренческом. Идеал поведения. Шкала ценностей. И через искусство - театр и поэзию, живопись и скульптуру, - образ героя внедрялся в личности членов социума. Теперь герой стал измышляться, конструироваться, создаваться воображением, талантом и творческими способностями художника. Шерлок Холмс стал более героем для масс, нежели сам Конан Дойль или начальник отдела расследования убийств реального сыскного бюро. А вместо рыцаря и гиганта стал измышляться маленький обычный человек. Тем более что классическая литература с XIX века куда как поднаторела в этом занятии. Мелочь пузатая, умственно несостоятельное быдло, сконструированное сценаристами и продюсерами так, чтоб посильней заинтересовывать массового человека, стало героями ТВ-искусства.

Самовоспроизводство культуры пошло по снижающейся. Если масса должна тянуться к тебе - потребителей будет меньше, чем если ты опустишься к массе.

41. Но перед этим произошла ещё одна принципиальнейшая подмена героя в культуре. Герой быстро погибает и малочислен в принципе. Живьём его видит и знает только ближайшее, окружение, и то иногда недолго. Толпа видит и слышит героя в единичных случаях. А узнает откуда? А через посредников.

Сказители и трубадуры рассказывают и поют. Летописцы и писатели пишут, актёры в театрах и на площадях играют, изображая героев и их деяния.

Вы слыхали, как он пел? Читали, как он написал? Видели, как он сыграл? Это класс! Писателишки и актёришки занимали то же положение, что «романист» на советской зоне. «Тиская романы», он развлекал лагерную блатную элиту. За это прикармливали и не обижали. Но место свое прислужническое он знал. Несколько презираемое сословие, хотя и развлекательное. И вот растет производительность труда. Совершенствуются производственные отношения. Всё больше ничего не производящих граждан могут прокормить производители. Всё больше газет, театров, киностудий и телекомпаний. Всё больше актёров, певцов и хохмачей.

А героев всё меньше! А искусство на них внимания обращает все меньше! А массы привлекаются к потреблению искусства и параискусства всё шире!

Гм. Герой может быть немногословен, неловок в обществе и неинтересен внешне. Зато его имитатор - актёр - может быть красив, ловок, красноречив и необыкновенно обаятелен! И аура изображаемого героя, бойца и любовника, начинает переходить на имитатора-актёра, труса и импотента, предположим.

А, собственно, зачем нам реальный герой? Если мы можем придумать и сконструировать, описать и сыграть, любого героя, какого захотим? Логично. Правда искусства, строго говоря, в подлинных прототипах не нуждается.

Ну, а когда реальный артист играет вымышленного героя - то объектом поклонения становится артист куда более, чем герой, которого не было. А почему артист должен обязательно изображать героя? Он может прекрасно петь. Плясать. Декламировать. Занимать зрителя собой!

О! - а музыкальные группы! Вот они, герои! Что они делают? Играют и поют. Ну и что? И то, что толпы ловят на этом кайф! А людям необходимо ловить кайф! Петь и орать в унисон! Растворяться в мощном общем ритме и пульсе! И статус артиста к ХХI веку взлетел до небес. Он богач. Он знаменитость. Он престижен. Он кумир. Он - объект зависти и подражания. Не Александр и не Цезарь. Не Робин Гуд и не Ланселот. Не Ленин и не Керенский. Не Петр и не Наполеон. Никаких Сергеев Лазо, Зой Космодемьянских, Дюпти-Туаров и Чингиз-ханов. Элвис Пресли! Битлз! Боярский.

...Жизнь так устроена - за какую ниточки ни потяни, размотается весь клубок.

42. Героя в социопсихологическом представлении масс заменил имитатор, лишь изображающий героя. Эмоционально-подражательный комплекс потребителя в большой мере перенесся с образа героя на образ - а вернее имидж - самого имитатора.

43. Становясь и.о. героя сам, артист-имитатор постепенно в большой мере вообще освободился от подражания герою. Артист стал самим собой, привлекая потребителя своей профессиональной деятельностью - пением, танцами, декламацией, ролевым изображением. И личность собственно артиста, уже дистанцируясь от его искусства, стала объектом интереса и подражания.

44. Также героев заместили спортсмены. Ритуальное шоу востребовало на себя эмоциональную энергию толпы, не могущую привязаться к войне, борьбе за выживание народа, и вообще ни к каким коллективным действиям, забирающим все возможное напряжение сил.

45. Телевизионные ведущие, дикторы и шоумены также стали героями пустынных горизонтов масс-медийной эпохи. Таланты редки, большинство взаимозаменяемо. Любая балда, год ежедневно торчащая в ящике, делается в представлении масс «звездой». Почему? Потому что на неё устремлено много внимания масс.

46. Стихийно, эмпирически, констатируя и не анализируя, шоу-индустрия стала эксплуатировать социальный инстинкт человека, повелевающий стремиться к верху социальной иерархии путём подражания и перенимания привычек и манер поведения. Светская жизнь прошлых веков превратилась в гламурную паражизнь медийной эпохи. Шикарный богатый потребитель стал одним из главных героев эпохи. (Сюда и рекламщиков, и производителей, и т.д.)

47. Слыханное ли дело? Портные тоже стали героями! Богачами и знаменитостями! «Он чем знаменит? - Ой, он такие пиджаки придумывает!»

48. Банкиры и спекулянты. А эти чем герои? О, денег до хрена, кто гламурен, кто рулит правительством, кто отстегивает от украденного бабки на сирот и науку. Спасибо товарищам ворам за наше счастливое детство.

49. 50. 51. Мало того!!! Преступники тоже стали героями! Убийцы и мошенники, проститутки и казнокрады: пишут мемуары и продают их за большие деньги, выходят на страницы журналов и дают интервью. А что? Есть спрос! Это неординарно, поэтому примечательно, поэтому интересно, поэтому можно сделать бабки, поэтому замесите мне этого маньяка покруче и подайте публике с приправой. Пусть хавает…

52. Таким образом, первый аспект несчастья - сугубо эстетический. Красота и совершенство, достигнув в своей системе предела, неизбежно продолжили свое поступательное движение в процессе имманентного изменения бытия, и вступили из стадии застоя в стадию распада. С вершины все тропы ведут вниз, повторяю я уже полжизни. Спустившись с вершины, искусство преодолевает теневую зону до следующей вершины в будущем. Сойдя с шоссе, ползёт по вполне вонючему болоту. Ибо необходимо преодолевать уже существующие формы и идеи.

53. Поскольку форма этого «современного искусства» на первый и простой взгляд явно проигрывает старой, ретроградно-классической, то критики, теоретики, знатоки и сами художники придумали гениальное объяснение. Произведение искусства есть не то, что ты видишь, - а то, что при этом художник имел в виду. Ищите скрытые смыслы! Смыслы стали вчитывать в любое дерьмо, если оно объявлено произведением искусства. Ящик консервов как товар отличается от ящика консервов как произведения искусства - тем, что художник объявил свой ящик произведением искусства! Заявил, что вложил в него смыслы - и предложил посвященным эти смыслы увидеть и ими впечатляться и насладиться. Даже удивительно, до каких изощренных построений способен дойти развитый разум, чтобы выдать в объективном результате элементарное шарлатанство.

54. Не в том беда, что шарлатанство. А в том, что уродство. Повторенная и скопированная в миллионный раз красота - объявляется эпигонством, примитивом и пошлостью. Недостойной эстетически развитых людей. А примитивные фигуры и аляповатые краски объявляются шедевром, потому что никто раньше не додумался изображать это все вот именно так. Уродливые псевдоскультуры, аляповатые полотна, кретинские планшеты с наклеенными предметами («инсталляции») и т.д. Элитарная литература? Архитектура? Музыка? Вот и у пчёлок с бабочками то же самое.

55. Второй аспект несчастья - в подмене героя раскрашенной пустышкой, моральным уродом или ничтожеством.

56. Нет, деточки мои. Это не «Осторожно, Искусство!». Это важнейший и неотъемный аспект самовоспроизводства культуры. Каковое самовоспроизводство сегодня регрессирует. В жопу идёт, кратко и честно говоря».

Веллер М.И., Эстетика энергоэволюционизма, М., «Аст», 2010 г., с. 211-215.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Дегероизация в литературе и искусстве по М.И. Веллеру

СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА: БАРЬЕРЫ и ОБМАНЫ — плейлист из 6-ти видео

Изображения в статье

Михаил Иосифович Веллер — современный отечественный писатель / РИА Рустим

Изображение Igor Ovsyannykov с сайта Pixabay

Изображение Guillermo Descortés с сайта Pixabay

Изображение Michal Renčo с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Теория элит

«Всякое общество расслоено, двухкультурно. Культура низов обеспечивает его стабильность, прочность, замкнутость; культура верхов — динамичность, устремление к заданному извне идеалу, интернациональность.

Конечно, такое разделение происходит в силу того, что высшие сословия состоятельнее и имеют больше возможностей общаться с соседями или читать старинные книги. Россия не исключительный и даже не крайний случай такого двухкультурья: во всяком случае, в ней никогда не доходило до того, чтобы полтораста лет правящее сословие говорило на одном языке, а управляемое - на другом, как в Англии после нормандского завоевания, а на материке - после германских поселений.

... Но двухкультурье всякого общества - не только разница между динамичной верхушкой и медлительной массой. Есть двухкультурье и другого рода - между духовной культурой и мирской. В Европе оно начинается тогда, когда греческие философы различили два образа жизни: созерцательный, для просветленного меньшинства (bios theoreticos) и деятельный, для большинства (bios practicos).

В средние века продолжением первого стала христианская система ценностей, продолжением второго - светская (рыцарская, потом буржуазная) система ценностей. Между собой они были непримиримы: рыцарская этика требовала убивать, бюргерская - лихоимствовать, христианская запрещала и то, и другое. Как они устраивали компромисс (духовное сословие отмаливает грехи светских сословий), на этом сейчас останавливаться не будем.

Когда за средними веками наступила секуляризация культуры, то роль духовного сословия, напоминающего людям о вечном, взяла на себя интеллигенция - сперва в лице ренессансных гуманистов, потом в лице салонных философов Просвещения.

Их прямыми наследниками и стали западное интеллектуальство и русская интеллигенция - как хранители духовных ценностей, «bios theoreticos». Напоминаем, никакой оппозиционности здесь не было. И философы, и клирики, и гуманисты, и энциклопедисты, вполне по советской формулировке, обслуживали властвующий или идущий к власти класс: довольных своим положением оправдывали, а недовольных отвлекали.

Греческие философы состояли советниками при царях и вельможах (или стремились к этому, или - если не удавалось - делали вид, что выше этого); средневековое духовенство образовывало самостоятельное сословие, имущее и допущенное в Генеральные штаты; гуманисты и энциклопедисты состояли при меценатствующих князьях и вельможах. Материально они были зависимы от своих покровителей, духовно смотрели на них свысока — ситуация достаточно обычная».

Гаспаров М.Л., О «двухкультурье» и роли интеллигенции (из статьи «Русская интеллигенция как отводок европейской культуры») / Филология как нравственность, М., «Фортуна ЭЛ», 2012 г., с. 101-103.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

ЭКСПЕРТИЗА, КОНСАЛТИНГ & ТРЕНИНГ — плейлист из 13-ти видео

Изображения в статье

Михаил Леонович Гаспаров — российский литературовед и историк / Public Domain