Данная статья относится к Категории 📊 Классификации творческих личностей

В 1916 году Велимир Хлебников выпустил листовку «Труба марсиан», где разделил всех людей на изобретателей и приобретателей.

«Пусть млечный путь расколется на млечный путь изобретателей и млечный путь приобретателей, - вот слова новой священной вражды. [...] Наши вопросы в пустое пространство, где ещё не было человека - их мы будем властно выжигать и на лбу млечного пути и круглом божестве купцов - вопросы, как освободить крылатый двигатель от жирной гусеницы товарного поезда старших возрастов. Пусть возрасты разделятся и живут отдельно. [...]

Пусть те, кто ближе к смерти, чем к рождению, сдадутся, падут на лопатки в борьбе времен под нашим натиском дикарей. А мы - мы, исследовав почву материка времени, нашли, что она плодородна. [...] Мы зовём в страну, где говорят деревья, где научные союзы похожие на волны, где весенние войска любви, где время цветет, как черёмуха, и двигает, как поршень, где зачеловек в переднике плотника пилит времена на доски и, как токарь, обращается со своим завтра [...] Мы идем туда, юноши, и вдруг кто-то мёртвый, кто-то костлявый мешает нам вылинять из перьев дурацкого сегодня. [...]

Приобретатели всегда стадами крались за изобретателями. [...] Вся промышленность современного земного шара с точки зрения самих приобретателей есть кража (язык и нравы приобретателей ) у первого изобретателя - Гаусса. Он создал учение о молнии. А у него при жизни не было и 150 рублей в год на его учёные работы. Памятниками и хвалебными статьями вы стараетесь освятить радость совершенной кражи и умерить рычание совести, подозрительно находящейся в вашем червеобразном отростке. Якобы ваше знамя - Пушкин и Лермонтов - были вами некогда прикончены, как бешеные собаки, за городом, в поле. Лобачевский отсылался вами в приходские учителя. Монгольфьер был в жёлтом доме [...] Вот ваши подвиги, ими можно исписать толстые книги.

Вот почему изобретатели в полном сознании своей особой породы, других нравов и особого посольства отделяются от приобретателей в независимое государство времени и ставят между собой и ими железные прутья. Будущее решит, кто очутился в зверинце, изобретатели или приобретатели, и кто будет грызть кочергу зубами».

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Концепция о различных формах человеческой личности Эдуарда Шпрангера

+ Плейлист из 16-ти видео: СТРАТЕГИИ ТВОРЧЕСТВА / КРЕАТИВА

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Велимир (Виктор Владимирович) Хлебников — русский поэт, прозаик и фантазёр / Антиквариум & Изображение Patricio González с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Творческое развитие юношей и девушек

«В той московской интеллигентной среде все друг друга знали. «Не мир тесен, а круг узок», - шутили сами о себе. Были большие московские квартиры, музицирующие матери, рисующие или пишущие отцы, были рождественские праздники, совместные выезды на дачу, взаимные влюблённости, дружбы на всю жизнь, бестолковый, небогатый, уютный быт. Тот же быт и те же праздники-в доме Иды Высоцкой (правда, побогаче): иллюминованное мороженое, капустники, танцы, переодевания, фанты, флирты...

Это была прослойка во всех отношениях промежуточная - не аристократы, не дворяне, по большей части образованные евреи, адвокаты, врачи, присяжные поверенные, - но они и создавали слой, который называется русской интеллигенцией.

В отличие от дворян они не были творцами - для творчества не хватало им почвы; по-настоящему творить стали их дети - Пастернак, Мандельштам, Ахматова, Катаев, Зощенко.

В советской истории тоже было такое поколение - это вообще занятный феномен «интеллигента во втором поколении», для которого культура стала уже родной средой.

Советская культура шестидесятых-семидесятых, без преувеличения выдающаяся, - была создана детьми «комиссаров в пыльных шлемах», то есть вторым поколением советской интеллигенции.

У них были те же ёлки, дачи и влюблённости - с поправкой, конечно, на общий уровень советской жизни, соотносившийся с образом жизни сверстников Пастернака примерно как программа советской школы с программой Пятой классической гимназии, где историю преподавали на университетском уровне, а попутно изучали латынь и греческий.

Культура вообще создаётся «вторыми поколениями», теми, кто обречён чувствовать себя «младшим».

Эту среду Пастернак обожал и оттого с такой радостью встречал её признаки в новых людях, ровесниках своих детей; именно поэтому в пятидесятые годы он дружил в основном с подростками - тут его вечное отрочество накладывалось на типологическое сходство.

Именно благодаря мгновенному распространению любого импульса в этой чуткой и подвижной среде Пастернак в конце концов попал в кружок «Сердарда», определивший в его жизни многое. Название кружка восходило будто бы к слову, которое Аркадий Гурьев («поэт и бас», по определению Пастернака) услышал когда-то на Волге. Так называлась у волжан суматоха, когда один пароход уже стоит у пристани, а потом к ней причаливает другой, и пассажиры этого другого вынуждены сходить на берег через первый, волоча багаж, застревая, мешая пожитки с чужими... Такая же радостная суматоха царила и в кружке. Центром «Сердарды» (которую сам Пастернак называл «пьяным сообществом») был молодой поэт Юлиан Анисимов».

Быков Д.Л., Борис Пастернак, М., «Молодая гвардия», 2007 г., с. 51-52.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 9-ти видео:

КОЛЛЕКТИВЫ ТВОРЧЕСКИЕ / КРЕАТИВНЫЕ

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Дмитрий Львович Быков — отечественный писатель, журналист, поэт / РИА Рустим & Изображение ELVIRAALMONTE с сайта Pixabay

В «темные века» Средневековья Ирландия была одним из главных центров миссионерства и богословской учености. Уже в VI веке здесь существовало большое количество монастырей, и почти в каждом из них имелись библиотека и скрипторий, где переписывались книги, в том числе языческие.

Христианство в Ирландию занесли галльские монахи, которые в изобилии населяли Францию со времен Мартина Турского, но официальным крестителем этой страны считается св. Патрик. Сын богатых римлян, он в 16 лет был похищен бандитами из собственной усадьбы и продан в рабство в Ирландию, где долго работал пастухом. Хозяева в насмешку дали ему прозвище Патрикий (то есть патриций), или Патрик. Бежав обратно к франкам, он несколько лет обучался в монастырях и вернулся в Ирландию уже в роли миссионера.

Из Ирландии христианство распространилось сначала в Британию, а потом с обратной волной миссионерства вернулось и в Галлию, получившей как бы второе крещение благодаря еще одному выдающемуся проповеднику — св. Колумбану.

Голубок

Родившийся в одном из ирландских монастырей, Колумбан (что значит Голубок) посвятил свою жизнь миссионерским странствиям и основал множество монашеских общин в Бургундии, Нейстрии, Австразии и Лангобардском королевстве. «В то время, – писал его биограф, – христианская вера то ли из-за обилия внешних врагов, то ли по небрежению епископов почти исчезла в тех краях. Люди только и помнили, что символ веры, а о спасительной благодати и борьбе с грехами плоти помышляли лишь немногие».

Большинство местных жителей были уже крещены, но ирландцы вдохнули в христианство новую жизнь благодаря своей безупречной нравственности и искренности веры. В них была такая сила братской любви и такое терпение, такое стремление к кротости и дружественности, что невозможно было сомневаться: Бог жил среди них.

Колумбан был высокообразованным человеком, хорошо знал античных авторов – Вергилия, Горация, Сенеку, – и еще лучше разбирался в христианской литературе. Он составил новый монашеский устав «Regula monachorum», который славился своей строгостью, и разработал подробную систему церковных наказаний с учетом степени вины и сана согрешившего: простые миряне наказывались в ней легче, чем монахи и тем более епископы.

«Болтуна следует наказывать молчанием, – писал Колумбан, – неуемного – кротостью, прожорливого – постом, сонливого – бодрствованием, гордого – темницей».

Согласно системе Колумбана, епитимья, то есть искупление греха, заключалась в церковном покаянии с временным отлучением от Евхаристии, а также в дополнительных постах, ограничении в пище вплоть до хлеба и воды, раздаче милостыни или ссылке.

Предусматривались особые наказания за колдовство, ложные клятвы, кражи, драки (если с кровью – более суровые), зоофилию, пьянство, потерю Святых Даров, мастурбацию, общение с еретиками и неприличное обнажение во время совместного мытья. В отношении блуда принималось во внимание, молод ли монах или мирянин, женат он или нет, осуществил ли он свой замысел или только хотел, но не смог, потому что ему отказала женщина.

Колумбан был не только миссионером, но и реформатором: он первым предложил ставить во главе монастырей не епископов, а аббатов, и ввел на Западе личную исповедь вместо общей (на Востоке то же самое сделал Василий Великий). Существует предание, что именно этот святой придумал обычай украшать елку на Рождество. Германцы в день зимнего солнцестояния продолжали почитать свое священное дерево – ель, а Колумбан мудро сохранил этот ритуал, придав ему христианскую символику и украсив ели вифлеемской звездой, крестами и свечами.

Перед смертью Колумбан написал монахам Люксейльской обители прощальное письмо, своего рода манифест миссионерства. «Куда бы Бог не послал вас – идите, и множество святых произойдет от вас. В конце концов, в бедах наших нет ничего нового… Без врагов не будет битвы, а без битвы – венца победителя. А где идет битва – там есть место и для отваги, и для мужества, и для терпения, и для верности, и для мудрости. Без борения стяжать можно разве что отчаяние и невзгоды. Итак, без боя не станешь победителем. И добавлю я – невозможен почет без свободы».

Примеры наказаний по Колумбану:

«Если какой клирик совершит человекоубийство и умертвит своего ближнего – пусть 10 лет в ссылке кается.
Если кто совершит величайшее падение и породит сына, – исполняет 7 лет епитимьи на чужбине на хлебе и воде.
Но если кто предается разврату, как делали содомиты, – пусть 10 лет епитимьи, 3 первых на хлебе и воде, 7 других воздерживается от вина и мяса, и пусть никогда не ночует с кем-либо другим.
Если же кто совершит разврат именно с женщинами, но не порождает ребенка и об этом больше никто из людей не знает, если клирик – 3 года, если монах или дьякон – 5 лет, если священник – 7, если епископ – 12 лет».

Ученые и путешественники

Ирландское богословие многими своими нитями тянулось не к Западу, как можно было бы ожидать, а к далекой Византии. Из-за увлечения греческим неоплатонизмом и восточными отцами Церкви ирландцев даже прозвали «греками» и «александрийцами».

Самым знаменитым из таких «греков» был Иоанн Скотт Эуригена, утонченный философ и богослов, живший в IX веке. В молодости он бежал из Ирландии от набегов норманнов и долго работал в так называемой Палатинской академии – придворной школе франкского короля Карла Лысого.

С этим просвещенным королем его связывали дружеские, почти панибратские отношения. Известен эпизод, когда Эуригена пролил за столом вино, и сидевший напротив Карл Лысый шутливо спросил: «В чем разница между скоттом (то есть ирландцем) и скотом?» Философ рассмешил его своим дерзким ответом: «Они сидят по разные стороны стола».

Эуригена знал не только латынь, но и греческий, он мог переводить такие сложные тексты, как теологические труды Дионисия Ареопагита, Григория Нисского и Максима Исповедника. В своем знаменитом трактате «О разделении природы» Эуригена, опираясь на учение неоплатоников, утверждал, что мир создается Богом из идей-логосов, которые затем воплощаются в конкретные вещи, а те, в свою очередь, снова возвращаются к Творцу как к своему первоисточнику: так происходит круговорот бытия и Бог познает Себя через собственное творение.

В XI веке учение Эуригены было осуждено Церковью, но его идеи оказали большое влияние на западное богословие, превратив его из чисто практического в отвлечено-философское и заложив основу расцветшей позже схоластики. «Истинная философия есть истинная религия, и обратно, истинная религия есть истинная философия, – писал Эуригена. – Никто не восходит на небо иначе, чем через философию». Он считал, что разум и наука так же важны, как вера, они должны подтверждать авторитет вероучения, а не подчиняться ему слепо.

Кроме высокой учености, для ирландского христианства были характерны строгий аскетизм, отшельничество и жажда странствий. Здесь возник особый тип странствующих монахов, peregrini, селившихся на уединенных и мрачных островах в северных морях.

Истории этих путешествий обрастали легендами и превращались в увлекательные саги, где одинокие путники встречали фантастических чудовищ или попадали в загробный мир, находившийся где-то на западных островах.

В одной из них, «Плавании Брендана», прозванном «монашеской Одиссей», рассказано о некоем Острове Радости, где живет община ирландских монахов, очень похожая на египетскую пустынь: отшельники обитают в разных кельях, встречаются только раз в неделю в церкви, питаются одними овощами и фруктами.

Еще дальше на западе лежит «Обетованная земля святых», безмятежный рай, на поиски которого Брендан отправляется вместе с 14 монахами. По дороге они встречают плавучий остров, который на самом деле оказывается китом, гигантских овец, превосходящих размером быка, чудовищных морских котов, святого старца, на котором вместо одежды только белые перья, и даже Иуду Искариота, отдыхавшего на скале в перерывах между адскими пытками.

В Европе это произведение пользовалось большой популярностью и было переведено на несколько языков.

Взято отсюда

Если знаете ещё - кидайте в комменты!)

Данная статья относится к Категории: Приёмы, инварианты, эвристики

Освальд Шпенглер считал, что для описания различных культур можно использовать единый метод:

«Под гомологией органов биология понимает морфологическую равнозначность в противоположность аналогии органов, выражающей равнозначность функции. Это важное и в дальнейшем столь плодотворное понятие зародилось у Гёте и привело его к открытию «межчелюстной кости» у человека; Оуэн облёк это открытие в строго научную форму. Также и это понятие я ввожу в состав исторического метода.

Известно, что каждой части человеческого черепа у всех позвоночных, вплоть до рыб, точно соответствует определённая часть их скелета; что плавники рыб и лапы, крылья, руки обитающих на суше позвоночных суть гомологичные органы, хотя бы даже они утратили малейшую видимость сходства. Гомологичны лёгкие обитающих на суше животных и плавательный пузырь рыб; аналогичны по своему употреблению лёгкие и жабры. Здесь обнаруживается углублённая, приобретаемая путём самого строгого вышколивания наблюдательной способности морфологическая проницательность, которая совершенно не свойственна современному историческому исследованию, с его поверхностными сравнениями Христа и Будды, Цезаря и Валленштейна, государственного раздробления Германии и Древней Греции. Сравнивают архитектуру поздней античности с барокко, Архимеда с Галилеем, Веймар с Флоренцией. В ХVIII столетии была в ходу остроумная морфология, в которой устанавливалась генетическая связь львиного хвоста с коронкой пальмы, шеи лебедя со стеблем лука.

На дальнейших страницах этой книги обнаружится, какие огромные перспективы раскрываются перед историческим взглядом, раз только понят и выработан этот углублённый метод рассмотрения исторических явлений. В качестве гомологических образований назовём для примера хотя бы уже часто упоминавшуюся греческую пластику и северную инструментальную музыку, пирамиды IV династии и готические соборы, индийский буддизм и римский стоицизм (буддизм и христианство даже не аналогичны), походы Александра и Наполеона (не Цезаря), время Перикла и эпоху регентства (кардинал Флери), эпохи Плотина и Данте. Гомологичны дионисовское движение и Возрождение; аналогичны дионисовское движение и Реформация. Для нас - это верно почувствовал Ницше - Вагнер подводит итог Новому времени. Следовательно, для античного Нового времени, для античных городских душ и городских нервов должно существовать нечто соответствующее. Им является пергамское искусство. […]

Из гомологии исторических феноменов тотчас же вытекает совершенно новое понятие. Я называю одновременным два исторических факта, из которых каждый занимает в своей культуре относительно то же самое положение и, следовательно, имеет совершенно одинаковое значение. Мною была показана конгруэнтность развития античной и западной математики. Это типичный случай. В этом смысле мы, следовательно, вправе считать современниками Пифагора и Декарта, Платона и Лапласа, Архимеда и Гаусса. Одновременно возникает ионический стиль и барокко. Современниками друг другу приходятся Полигнот и Рембрандт, Поликлет и Бах.

Одновременными являются во всех культурах моменты метаморфозы их в цивилизации. В античности эта эпоха связана с именами Филиппа и Александра; в Западной Европе гомологичными событиями являются революция и Наполеон. Если мы станем рассматривать - здесь предвосхищаются основные выводы второй части - экономическое и рассудочное настроение, господствовавшее в больших городах Греции после Анталкидова мира 386 года; если мы обратим внимание на опустошительные перевороты, учиненные неимущими, которые в Аргосе (370) избили до смерти на улицах всех богатых, - мы получим картину, совершенно соответствующую состоянию французского общества после Парижского мира (1763). Вольтер, Руссо, Мирабо, Бомарше - современники Сократа, Аристофана, Гиппона и Исократа. В обоих случаях начинается цивилизация. То же просветительное настроение и то же разрушение всех традиций, те же штурмы Бастилии, массовые казни, комитеты общественного спасения, те же политические утопии у Платона, Ксенофонта, Аристотеля, с одной стороны, у Руссо, Канта, Фихте и Сен-Симона - с другой; те же мечтания о естественном праве, общественном договоре, свободе и равенстве, вплоть до требований черного передела и общности имущества (Гиппон, Бабеф), и, наконец, та же покорность и упование на вырастающий из демократии наполеонизм, как у Платона, так и у Руссо и Сен-Симона. Государственный переворот Наполеона был не первым из предполагавшихся, не первым, на который решились, но первым удавшимся переворотом. Античные «ставленники солдат» начинаются ещё со времён Дионисия Сиракузского (405), Ясона из Фер (374), Мавсола Галикарнасского (353). Филипп Македонский только воспринял их замыслы.

Четвёртое столетие, начавшееся Алкивиадом, в котором многое напоминает империалистическое честолюбие Мирабо, Наполеона и Байрона, и закончившееся Александром, служит точным отображением времени от 1750-1850 годов, когда с глубокой логичностью следуют друг за другом «общественный договор», Робеспьер, Наполеон, народные армии и социализм, тогда как в глубине картины Рим и Пруссия готовятся к своей всемирно-исторической роли. Что Александр покорил персидское царство и что Наполеону не удалась борьба с его единственным противником, английской системой, - это в известном смысле случайности, поверхностные явления эпохи, тенденции частной жизни широкого размаха, под которыми в обоих случаях скрывался один и тот же рок, одна и та же неизбежность.

Если мы подвинемся на столетие дальше, то снова повторится гомология двух «одновременных» эпох. Одна из них (также и здесь мы забегаем вперёд) - время Ганнибала, другая - годы мировой войны. Что в первом случае дело решало вмешательство человека, не принадлежащего к античной культуре (но ведь таково именно отношение России к Европе), это случайность. Назначение Ганнибала - дать внутреннее завершение общим судьбам античности. Битва при Заме переносит центр тяжести античности из Греции в Рим. Соответствующий смысл современной эпохи, к которой мы сейчас принадлежим, будет изложен позже.

Я надеюсь доказать, что все без исключения великие творения и формы религии, искусства, политики, общественной жизни, хозяйства и науки возникают, завершаются и угасают во всех культурах одновременно; что внутренней структуре каждой из них вполне соответствует внутренняя структура всех остальных; что нет ни одного явления глубокого физиогномического значения в историческом образе одной культуры, которое не находило бы себе отражения, и притом в строго определенной форме и на точно установленном месте, в остальных культурах.

Во всяком случае, для уразумения такой морфологической тождественности двух явлений требуется совсем иная степень углубления и независимости от видимости переднего плана, чем та, которая до сих пор была свойственна историкам: ведь им и не снилось искать соответствий между протестантством и распространением культа Диониса, между английским пуританизмом на Западе и исламом в арабском мире.

С этой точки зрения для нас открывается возможность поставить себе задачу, которая по смелости своих притязаний оставляет далеко позади себя все до сих пор производившиеся исторические исследования, которые, в сущности, ограничивались тем, что располагали в последовательном порядке прошлые события, поскольку они были известны. Мы можем не ограничиваться настоящим как пределом исследования, но также определять ещё не наступившие фазы истории по их типу, темпу, смыслу и результату; мы можем реконструировать давно погибшие и неизвестные эпохи, даже целые культуры прошлого при помощи морфологических соотношений (этот метод исследования нельзя не признать сходным с методом палеонтологии, могущей в настоящее время на основании одного осколка черепа давать широкие и точные указания о всем скелете и о принадлежности данного экземпляра к определённому виду).

Если только обладать физиогномическим тактом, то вполне возможно вновь восстанавливать органические черты исторической картины целых столетий на основании разрозненных деталей орнаментики, архитектуры, шрифта, политических, экономических и религиозных памятников; возможно, например, на основании частностей языка, форм искусства разгадать современный им государственный строй, на основании математических принципов прочитать характер соответствующей экономики. Это подлинно гётевский метод, основывающийся на гётевской идее о первофеномене; он применяется в ограниченной области сравнительной анатомии животных и растений, но может быть расширен на всю область истории в такой степени, о которой до сих пор и не помышляли».

Освальд Шпенглер, Закат Европы, М., «Искусство», 1993 г., с.144-147.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 11-ти видео: Интеллектуальные / творческие / креативные продукты

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию № 279 20 марта 2022 года (Воскресенье) в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Освальд Шпенглер — немецкий учитель математики, историк и культуролог / CC BY-SA 4.0 & Изображение Karen Nadine с сайта Pixabay

Пергамский музей, Берлин. Пергамский алтарь, Гигантомахия, Нерей, Дорис, Океанос против гигантов / CC BY-SA 3.0

Изображение Jacqueline Schmid с сайта Pixabay

Изображение jplenio с сайта Pixabay

Внимательно еженедельно изучая материалы нашего канала + рекомендованные ссылки, Вы можете пройти спецкурс по Теории творчества, который НЕ читается ни в одном университете мира.

Данная статья относится к Категории: Появление новой научной дисциплины

«Культуроника (culturonics) - гуманитарная технология, изобретательская и конструкторская деятельность в области культуры; активное преобразование культуры как следствие её теоретических исследований; практическая надстройка над науками о культуре, попытка воплотить трансформативный потенциал гуманитарного мышления, не утрачивая его специфики. Культуроника в отношении гуманитарных наук есть то же самое, что в отношении естественных наук есть техника как преобразование природы, а в отношении социальных - политика как преобразование общества».

Эпштейн М.Н., Знак пробела: о будущем гуманитарных наук, М., «Новое литературное обозрение, 2004 г., с. 827-828.

«Обычно говорят о творчестве в рамках какой-то области культуры: литература, искусство, наука, философия.. Но может ли культура как таковая быть предметом творчества? Может ли у гуманитарных наук, исследующих культуру, быть особая практическая ветвь, дисциплина преобразования культуры, подобно тому, как техника преобразует природу, изучаемую естественными науками, а политика преобразует общество, изучаемое общественными науками? Что такое культуроника в её отличии, с одной стороны, от культурологии как теоретической и исторической дисциплины, а с другой стороны, от техники и политики как практических надстроек над естественными и общественными науками?

В системе человеческих знаний-умений есть одно пропущенное звено. Науки, как известно, делятся на три большие группы: естественные, социальные и гуманитарные. У первых двух есть практические надстройки - методы преобразования того, что данные науки изучают, а у третьей эта надстройка отсутствует, точнее, ещё не приобрела своего места и функции в системе.

Культуроника в отношении гуманитарных наук есть то же самое, что по отношению к естественным наукам есть техника как преобразование природы, а по отношению к социальным наукам есть политика как преобразование общества. Гуманитарные науки остро нуждаются в своей собственной технологии и в своей собственной политике - отсюда и постоянные попытки технологизировать или политизировать гуманитарное мышление, пренебречь его спецификой ради выхода в конструктивное измерение. Культуроника - это практическая надстройка над науками о культуре, попытка воплотить трансформативный потенциал гуманитарного мышления, не утрачивая его специфики, не технологизируя и не политизируя феномена культуры.

Культуроника - это конструирование новых форм действия в культуре, новых техник общения и познания, новых моделей восприятия и творчества. Если культурология мыслит проекциями - преломлениями предметов в знаковых системах разных культур, то культуроника мыслит проектами, т. е. знаковыми системами, которые ещё не стали практиками и институциями какой-либо культуры и образуют план возможных трансформаций всего культурного поля.

Если культурология - это наука о культуре, культуроника - совокупность технологий, основанных на этой науке. Наука и техника различаются как сферы открытия и изобретения. Гуманитарные науки не меньше нуждаются в изобретениях и изобретателях, чем естественные.

Мы спрашиваем у естественных наук, каков технический потенциал того или иного открытия. Так и про гуманитарную идею или теорию можно спросить: способна ли она породить новое культурное движение, исследовательский метод, художественный стиль? Можно ли на основе данной идеи создать новое интеллектуальное сообщество, творческую среду? Вот какие вопросы обращает культуроника к гуманитарным наукам, ища в них задатки искусств, творческих практик, интеллектуальных ремесел.

Культуроника возникает в связи с культурологией и на её основе, поскольку именно исследование культуры выявляет её нереализованные возможности. В отличие от культурологии, которая изучает известные культуры, культуроника изучает то, чего ещё нет, проектирует, моделирует и продуцирует возможные культурные объекты и формы деятельности, включая:

- новые художественные и мыслительные движения;

- новые дисциплины, методы исследования, философские системы;

- новые стили поведения, общественные ритуалы, знаковые коды, интеллектуальные моды; новые типы религий, культур и цивилизаций...

К культуронике относится деятельность таких культурных сообществ, которые порождают на основе определённых теорий определённые культурные практики - например, итальянские гуманисты, немецкие романтики, американские трансценденталисты, итальянские и русские футуристы, русские символисты и концептуалисты.

Культуроника — это деятельность:

- Д.С. Лихачёва по экологической охране культуры;

- Ю.М. Лотмана по развитию семиотического сознания и системному изучению и преобразованию семиосферы;

- Г.П. Щедровицкого по внедрению рефлексивной методологии в образовании, градостроительстве, дизайне, экономике. […]

Понятие гуманитарных технологий (techno-humanities) вовсе не предполагает, что гуманитарные науки должны заимствовать «техно» от технологий, основанных на естественных науках. Наоборот, естественные науки в свое время позаимствовали понятие «техно» у сферы искусств (греческое «techne», собственно, и означает «искусство, художество, мастерство»). Теперь пришла пора вернуть «техно» в гуманитарную область».

Эпштейн М.Н., Культуроника. Технология гуманитарных наук / Знак пробела: о будущем гуманитарных наук, М., «Новое литературное обозрение, 2004 г., с. 614-617.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Декларативные и процедурные модели по И.Л. Викентьеву

Воскресным вечером 24 октября 2021 в 19:59 (мск) на видеоканале VIKENT.RU — онлайн-юбилей № 263: Десятилетие творческого проекта VIKENT.RU

Изображения в статье

Михаил Наумович Эпштейн — советский и американский философ, филолог, культуролог. Автор 39 книг и более 800 статей и эссе, переведённых на 24 иностранных языка / CC BY-SA 4.0

Изображение Arek Socha с сайта Pixabay