В отражении окна мы увидели тёмную фигуру, стоящую прямо за нами, и в этот момент двери сами собой распахнулись, и мы выбежали оттуда с невероятной скоростью! Оказывается, все сотрудники службы безопасности и сторожа время от времени сталкивались с жуткими вещами на складе по ночам. Поэтому никто и глазом не моргнул, когда мы рассказали об этом. После этого случая мы просто оставляли свет включённым и сказали охране его не выключать!

7. Я какое-то время работал в третью смену в отелях. Однажды ночью, обходя территорию, я увидел что-то торчащее из кузова грузовика. Подхожу и вижу ногу, торчащую из-под одеяла, под которым явно кто-то лежит. Нога синяя. Температура на улице около 40 градусов. Никогда не забуду, как я испугался, когда протянул руку, чтобы потрогать ногу и осмотреть её.

Как только я коснулся лодыжки, подросток резко выскочил из-под одеяла. Я перепугался до чертиков. Я такой: «Малыш… что ты, чёрт возьми, делаешь?» Он просто сонно говорит: «Папа слишком громко храпит». И снова заснул. Я бы поместил его в свободный номер, но у нас не было мест. Но да… Я думал, что точно найду там труп.

8. Во время учёбы в колледже я работал в первую смену в Burger King и каждое утро приходил первым, ещё до восхода солнца. Ночная смена всегда уходила за несколько часов до меня, так что ресторан должен был быть пустым.

Я подошел к входной двери с ключом в руке, как и каждое утро. Но сегодня утром прямо у входа стояла высокая тёмная фигура. Я не узнал в ней коллегу, человек просто стоял в темноте, не двигаясь. Поскольку я был совсем не здоровяк, то решил, что лучше всего будет подождать в машине, пока не подъедет кто-нибудь другой, а потом мы вместе пойдем и посмотрим, что к чему.

Через десять минут подъезжает сотрудник заведения, и я объясняю ему ситуацию. Мы вместе осторожно подошли к входной двери. «Почему он всё ещё там?» — прошептал я, медленно приближаясь к фасаду здания. «Он нас ждёт?»

А потом мы подошли достаточно близко, чтобы осознать нашу неловкую ошибку: мы оба были студентами, работавшими в основном по выходным, а в течение недели один из менеджеров ставил перед входом рекламный стенд фильма «Сумерки» — фигуру вампира в полный рост, а вчера забыл этот стенд убрать.

Подборки, которые вы больше нигде не найдете, можете прочитать на моем канале https://t.me/realhistorys

Мой канал «Клубничный переполох» https://t.me/erosstoris

Мой канал с подборками интересных фактов https://t.me/actualfacts

Мой канал о кошках https://dzen.ru/o_koshkah

Мой канал с переводами рассказов зарубежных писателей https://boosty.to/webstrannik 

Всем удачного дня!

3. Итак, какое-то время я подрабатывал в ночную смену в итальянском ресторане, когда жил в Канберре. Парк через дорогу был известен ножевыми ранениями и жестокими ограблениями. Мне приходилось идти через него, чтобы вернуться в колледж.

Некоторое время в парке обитал парень, который имитировал плач младенцев или собачье мяуканье, чтобы заманить людей поглубже в парк, где он нападал на них и грабил. Однажды, идя по дороге, которая проходила через парк, около часа ночи, я услышал детский плач. Я убежал оттуда и вернулся в свой колледж. Через две недели этого парня поймали — на его телефоне якобы были десятки разных треков плача младенцев и скулежа собак.

4. Я работал в ночном игровом зале, и однажды около половины десятого вечера кто-то зашёл в плаще, что само по себе было жутковато, учитывая, что во Флориде стояла середина лета, а значит, очень жарко и влажно. Он подошёл к стойке, вытащил из-под плаща винтовку и положил её на стойку. У нас не было никаких правил, касающихся действий в подобных случаях, поэтому я просто взял винтовку и положил её в подсобку, где мы хранили деньги и всё такое (дверь была тяжёлая, ключ был только у меня). Я написал всем менеджерам и руководителям, чтобы рассказать им, что происходит.

Этот парень так и не вернулся за ней. Мы оставили ее там на следующий день, а потом вызвали полицию, чтобы они приехали и забрали ее. Но никто из копов так и не приехал. Но почему этот человек принёс винтовку в игровой зал, оставил там и не вернулся? Она была полностью заряжена. Стояла на предохранителе. Однозначно, это одна из самых жутких вещей, которые случались со мной на работе.

5. Это была моя первая в жизни ночная смена на заправке без оператора. Я находился в зале, раскладывая товары и выключил музыку, потому что хотел всё слышать, что происходит вокруг. Внезапно я услышал оглушительный хлопок, и моё сердце остановилось. Я не мог понять, что это могло быть.

Звук был отдаленно похож на хлопок двери газетного киоска, но ветра на улице не было. Я посмотрел на площадку перед заправкой и увидел машину на парковке, как будто водитель кого-то ждал. Я побежал за кассу, чтобы проверить все камеры видеонаблюдения. Я подождал, пока машина уедет, и она уехала через пять минут, но мне показалось, что прошло гораздо больше времени. Наконец, набравшись смелости, я вернулся к своим делам и увидел на полу пакетик винных жевательных резинок, который упал с полки, а ведь я его только что туда поставил, и точно знаю, что он не мог сам по себе упасть.

Подборки, которые вы больше нигде не найдете, можете прочитать на моем канале https://t.me/realhistorys

Мой канал «Клубничный переполох» https://t.me/erosstoris

Мой канал с подборками интересных фактов https://t.me/actualfacts

Мой канал о кошках https://dzen.ru/o_koshkah

Мой канал с переводами рассказов зарубежных писателей https://boosty.to/webstrannik 

Всем удачного дня!

Дорога вилась через поля, где колосилась рожь, через редкие перелески, где комары роились тучами. Подростки пели дурацкие песни — про любовь и рок-н-ролл. Вино ударяло в голову, обещая ночь, полную огней и случайных встреч. Клуб в соседней деревне — это обшарпанное здание с облупившейся вывеской "Дом культуры". Внутри — потрёпанные обои, запах пота и дешёвых духов, а на сцене — старый магнитофон, выдающий нестареющие хиты "Ласкового мая".

Народу собралось немного: девчонки в коротких платьях, парни в мятых рубашках, все знакомые, как родня. Колька, вечно уверенный в себе, с его копной русых волос и обаятельной ухмылкой, сразу увёл в уголок за колоннами Настю. Ту самую девчонку, с ямочками на щеках и глазами цвета лесного мха. Они шептались, хихикали, а потом исчезли в полумраке, где танцпол переходит в подсобку.

А Генке не везло с женским полом. Вечно он краснел, мямлил, путался в словах, как в паутине. В тот вечер парень просидел у стены, потягивая тёплое вино из горла и наблюдая, как пары кружатся под песни Стаса Михайлова. Скука навалилась тяжёлым одеялом.

- Поехали домой, Коль, — уговаривал он друга, тыкая его в плечо. — Скоро утро, а ты тут вальсы танцуешь.

Коля отмахнулся, его глаза блестели, а щёки пылали огнём:

- Да ладно, Ген, подожди! Это же ночь жизни!"

Гена не обиделся, ведь Колька был его лучшим другом с детства, они вместе лазили по крышам, ловили раков в речке, делили секреты под одеялом в палатке. Просто... устал он от этой тоски. Решил возвращаться один. Дорогу знал назубок: каждую кочку, каждый поворот. Ему шестнадцать лет, велосипед под задницей, луна в небе, чего бояться? Сел, крутанул педали и рванул в ночь, оставив позади гул музыки и смех.

Поехал не по главной дороге — это ж пятнадцать километров асфальта трассы, где фуры ревут, как звери. Он свернул на старую грунтовку через лес, мимо Чёрного Озера. Короткий путь, километров семь, где сосны смыкаются кронами, корни выпирают из земли, как змеи, а под колёсами — песок и глина, хрустящая в сухую погоду.

Об озере стоит рассказать особо, потому что оно было как  язва на теле леса — глубокое, тёмное, забытое. Расположенное в трёх километрах от ближайшей избы, с крутыми, обрывистыми берегами, поросшими ежевикой и папоротником, оно не манило ни купальщиков, ни рыбаков. Вода там стояла чистая, как слеза, — прозрачная до дна на мелководье, но дальше она уходила в бездну, где, по слухам, глубина достигала под тридцать метров. Омут - одним словом. Рыба не ловилась: ни окуня, ни щуки, только редкие караси, да и те вялые, как сонные мухи.

Постепенно камыши превратили берега в зелёный лабиринт, где шуршат тростники, а под водой — ил, чёрный, как смола, цепкий, как хватка утопленника.

Мистики за озером не числилось — по крайней мере, так думали. Но год назад здесь утонул Сашка из соседнего посёлка: парень двадцати лет, здоровый, как бык, полез купаться пьяным после посиделок и не вынырнул. Искали трое суток — с лодками, сетями, даже водолазы из города приезжали. Нашли, в конце концов, запутавшегося в корнях на дне.

А за два года до того был странный случай: утонул неместный мужик, лет сорока, в городской одежде, с часами на руке и портмоне в кармане. Откуда взялся — хрен поймёшь. Шёл, говорят, по лесу, как по бульвару, и свалился в воду. Тело вынесло на поверхность через неделю, раздувшееся, с глазами, выбелившимися от ила. "Несчастный случай", — постановили в милиции. Но бабки в деревне шептались: "Водяные девки заманили". Мы, пацаны, над этим ржали — сказки для трусов. Какая мистика в нашей-то реальности?

Дорога вилась по самому краю озера — узкая тропа, где справа сосны, слева — обрыв в воду, метра два высотой. Ночь была тихой, как могила: ветер стих, птицы умолкли, только колёса велика шуршали по песку, да сердце стучало в унисон с педалями. Луна висела неполная, серпиком, но небо — чистое, звёздное, как чёрный бархат, усыпанный бриллиантами. Видно было сносно: силуэты деревьев, блеск воды внизу, редкие вспышки светлячков.

Генка ехал один, и в этой тишине, где эхо его дыхания отдавалось от стволов, вдруг услышал... смех. Девичий, звонкий, как колокольчики в тумане. А потом — плеск воды, шлепки босых ног по мелководью, и визги, но не те игривые, что в клубе, а другие, низкие, возбуждённые. Генкино сердце ёкнуло.

- Везёт же кому-то, — подумал он с завистью, сжимая руль. — Уединились с девчонками у озера, а я тут один, как лох, педали кручу. Интересно, кто там? Местные? Или приезжие с танцев?

Поднажал, чтобы проскочить быстрее — не хотелось вторгаться в чужую идиллию, чувствовать себя изгоем.

Но проскочить не вышло. Голос мелодичный, как шелест шёлка, окликнул его из темноты:

— Эй, парень! Куда так несёшься? Иди к нам, вода тёплая!

Генка сбавил скорость, но не остановился сразу — инстинкт подсказывал: тормози осторожно, не лезь в чужое гнездо. И тут же подумал: "Девчонки одни ночью в лесу? Врут, наверное, парни где-то прячутся, а то и хуже — подстава". Сердце колотилось, как барабан, пот выступил на лбу. Но любопытство — эта проклятая подростковая слабость — взяло верх. Подъехал ближе, к обрыву, где тропа расширялась в полянку, и резко затормозил, чуть не перекинувшись через руль. Велосипед заскрипел, парень спрыгнул, и... окаменел.

Метрах в восьми ниже, у подножия обрыва, в неглубокой заводи, где вода до пояса, плескались две девушки. Голые. Абсолютно. Лет восемнадцати, не больше, с телами, выточенными, как статуи: стройные, с изгибами, от которых кровь парня стучала в висках. Волосы у одной тёмные, мокрые, прилипшие к плечам, как водоросли; у другой светлые, разметавшиеся по воде, как нимб. Кожа их блестела в лунном свете — бледная, почти светящаяся, без единого изъяна. Они не стеснялись ни капли: смеялись, брызгались, поворачивались то боком, то анфас, и Генка не мог отвести глаз.

Никогда раньше он не видел голых девушек так близко. Бывало в журналах, которые прятал под матрасом, где мысленно фантазировал по ночам, но здесь, всё было в реальности, как удар током. Воздух сгустился, запахнулось влагой, тиной и чем-то сладким, приторным.

В тот миг весь его мир сузился до этой картины: две нимфы в лунном озере, зовущие к себе. Желание ударило в голову, как то вино, смешанное с адреналином. Но под этим... под этим что-то шевельнулось, холодное, как ил на дне. И это был страх. Неведомый и липкий.

— Может, сойдёшь, наконец, со своего коня железного и подашь нам мыло? — игриво пропела одна, та, что с тёмными волосами. Она повернулась, выгнулась, и капли воды скатились по её спине, как жемчуг. -  Оно там, на камне, а мне не дотянуться...

— Э-э-э... Я? А почему... вы... сами… — выдавил Генка, язык заплетался, как после трёх бутылок. Мозг лихорадочно метался: "Парни их где-то в кустах? Решили поиздеваться. А если серьёзно — голые в лесу ночью? Бред! Всё это неспроста." Интуиция вопила: "Вали отсюда! Это ловушка!" Хороших вариантов не было — только смутные мысли, как тени в воде, водяные, лешие, или просто маньячки, заманивающие дураков. Страх нарастал, но тело не слушалось.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — капризно надула губки тёмноволосая и начала выходить из воды. Медленно, грациозно, как в замедленной съёмке. Шаг — и лунный свет скользнул по её бедру, груди. Шаг — и брызги взметнулись, осыпав обнажённое тело мелкими искрами под звёздным небом. Генка смотрел, заворожённый, не в силах моргнуть. Внутри бушевала буря: "Беги! Беги немедленно!" Его трясло, колени подгибались, пот лил градом, а сердце — как молот в кузнице. Это был не восторг — это был ужас, животный, первобытный, как у зверя перед пропастью. Оцепенение сковало, словно корни оплели ноги. Генка чувствовал опасность — густую, вязкую, как та тина под водой, — но не мог пошевелиться.

— Иди к нам, милый, не стесняйся, — прошептала вторая, светловолосая, оставаясь в воде. Её шепот пронзил парня насквозь, мягкий, как бархат, но с подтекстом — шипением змеи в траве. Мурашки побежали по его спине, волосы встали дыбом, а в ушах зазвенело, как от далёкого колокола. Колени ослабли окончательно. Генка вцепился в руль велосипеда, чтобы не рухнуть, пальцы побелели.

— Я... я... — бормотал он бессвязно, голос срывался на писк. — Мне... домой... Мама... ждёт... Отпустите... пожалуйста...

И вдруг — как пощёчина — наваждение лопнуло. Словно паутина порвалась. Генка рухнул в грязь на тропу, велосипед навалился сверху, царапая локоть, а в голове вспыхнуло: "Беги!" Девушка на берегу замерла — губы её дрогнули в обиде, глаза, чёрные в полумраке, сузились. Молча развернулась она и пошла назад, в воду, ступая так бесшумно, что не слышно было и шелеста воды.

— Иди, — произнесла та, что в озере, голосом ровным, как поверхность перед бурей. — И никому... никогда... не рассказывай.

Генка закивал, как болванчик на приборной панели, схватил велик, кое-как забрался в седло. Колени дрожали, как осиновый лист, но адреналин хлестнул, как кнут: он крутанул педали, и понесло. Сосны мелькали, ветки хлестали по лицу, а за спиной — тишина. Ни смеха, ни плеска. Только эхо его же хрипа в горле. Он гнал, не оглядываясь, пока лес не расступился, и он не вывалился на улицу, где фонарь у околицы мигал, как маяк.

Домой ввалился под утро — бледный, в грязи, с царапинами. Родители спали. Генка заперся в комнате, лёг на кровать и уставился в потолок, по которому вились чёрные трещины, как корни дерева. Сон не шёл — только вспышки:  глаза, шепот, ил на дне, смех девиц.

Утром, придя в себя, Генка прокрался к озеру убедиться, были ли там вчера люди. Грунтовка после вчерашнего дождя была мягкой, как тесто: следы шин или колёс мотоциклов остались бы на ней, как клеймо. Но ничего — чисто, только его велосипедные борозды, да следы лосей. Другой дорогой к этому месту не подойти — болото кругом, непроходимое. Тут же вспомнилось то чувство ужаса, которое не имело ничего общего с восторгом от нагих женских тел. Это был страх чистой воды — инстинкт, шепчущий: "Они не люди". Странно всё. Чертовски странно.

А через неделю, под вечер, когда солнце уже клонилось к лесу, в калитку постучал дядя Гриша —участковый, коренастый мужик с седыми висками и глазами, видавшими всякое. Лицо его было серым, как осеннее небо.

— Гена, — буркнул он, кутаясь в куртку, хоть и стоял август. — Колька твой... Пропал. Искали всю ночь — ни следа.

Генка замер. "Нет, — подумал он. — Не может быть! Вдруг он тоже был там, и его затянули к себе водяные дивы».

А ещё через три дня Колькино тело нашли в озере. Утром, рыбаки-любители, те, что всё ж таки забредали иногда, заметили пузыри у камышей. Сети, верёвки — и вытащили. Колька лежал на дне, в той самой заводи, запутавшись в тростнике. Голый. Генку мучили мысли: «Почему он пошёл туда и ничего мне об этом не сказал? Почему на Чёрное Озеро, куда он раньше никогда не ходил?»

Полиция закрыла дело: "Несчастный случай".

Генка понял, что Кольку каким-то образом увлекли к себе эти дивы, а он не устоял перед ними. Тяга к женскому полу позволила русалкам заманить его, как и Сашку, утопшего ранее, и того же чужака. Ничего и не кому так и не рассказал Генка о том, что пришлось пережить на Чёрном озере, ведь никто не поверит.

А по ночам... По ночам он просыпался в холодном поту, слыша плеск воды и девичий смех за окном. Теперь он знает, что такое настоящий страх. Не тот, что от темноты или высоты, а тот, что живёт в воде, в тенях под камышами…

Мы дружно шарахнулись прочь, вперёд по коридору. Молча, не сговариваясь, устремились в сторону большого лифтового холла.

***

…три!

Одновременно нажаты три кнопки. Две старые, изначально институтские, пластмассовые. Одна металлическая, новая. Моя, одна из пластмассовых, легко отжалась назад. Ожидаемо не сработала. Я бросил быстрый взгляд на противоположную сторону. Индикация вызова отсутствует. Пусто-пусто. Что ж…

Где-то совсем неподалёку что-то клацнуло и загудело. Я отскочил к окну во двор и фикусу с его зловещими тенями. Вовчик уже стоял рядом, его рука вцепилась в моё, усиленное гофрой картона, предплечье.

- Дурни! - голос Заура вибрировал нежданной громкой радостью. - Лифт идёт!

Значит, сработала кнопка Вовчика. Что ж ты, сволочь, промолчал?!

- Короч, - Заур включил режим командира-стратега, - счас быстро заскакиваем внутрь, жмём первый этаж. Если доезжаем нормально – вылетаем, как только двери откроются и рвём на максимуме к выходу. До проходной метров десять. От проходной ещё пять. Плюс дверь. А на улице уже действуем по обстановке.

Потрясающе! План достойный внесения во все пособия по военному делу. “Наука убегать”.

Лифт всё ещё подъезжал. Наверное, тащится с первого.

- А если в кабине будет кто-то?! Или что-то? - Вовчик опять начинал истерить. - И вообще – какого хрена?! Электричества нет, все лифты не работают – кроме одного. Похоже на подставу, нет?!

- Придёт - посмотрим. Хватит орать! Отойди от двери! - Заур только что не дымился от нервной тряски, он орал на Вовчика шёпотом и вибрации его приглушённого голоса звучали очень пугающе. - Приготовились!

К чему, интересно? В фильмах похожих жанров герои, обычно второстепенные, напряженно поводили бы стволами автоматов, направленных на раздвижные дверцы лифта. А яркие лучи подствольных фонарей то и дело перекрещивались. А в световых перекрестиях красиво играли бы поблескивающие пылинки… А потом из лифта вырвалось бы что-то невообразимо чудовищное. Game over. Hasta la vista, baby! Хорошо, что я не второстепенный герой и в моих руках нет автомата. Хотя, нет – автомат был бы лучше, чем та пародия на нож, которую я сжимал в чуть ли не сведённых судорогой пальцах. Из автомата я стрелял однажды на стрельбах в выпускном классе. Почти тридцать лет назад. “Отличный боевой опыт!” – сыронизируете вы и будете правы. Отчасти. Дело в том, что ножом я никогда и никого, крупнее арбуза, не бил. Как ни крути – автомат лучше. Пускай он, обычно, очень слабое подспорье против того невообразимо чудовищного…

Гул мотора смолк. Шелчок. Ещё один. Непременная пауза перед стуком расходящихся дверей. Я машинально отступил в зыбкую тень фикуса - может то, что притаилось сейчас в лифте не заметит меня?

Двери шумно разъехались. Холл залил неожиданно яркий свет тусклой лампы, скрытой под мутным плафоном. Мы застыли в расплывшемся жёлтом пятне, как древние насекомые в янтарной глубине. Вот они мы, невообразимо чудовищное, выходи и разбирай нас на части.

Кабина оказалась пустой. На секунду-другую этаж погрузился в абсолютную тишину. Кажется, мы даже перестали дышать. Первым опомнился Вовчик. Он бросился вперёд, влетел в кабину и утопил пальцем кнопку принудительного удержания дверей. Получилось очень внушительно, вполне достойно того самого фильма. Несколько мгновений спустя мы все скучились внутри лифта, во все глаза уставившись в эту, уже не такую страшную темноту снаружи. Нет, всё же свет лампы, хотя и наполнял сердца теплом, но не мог защитить нас. Заур выдохнул:

- Поехали.

Вовчик отпустил кнопку блокировки и вдавил кнопку с цифрой “один”. Двери, подрагивая начали сходиться…

***

- восемь… семь… шесть…

Лифт старый, ещё советского производства, и экрана индикации смены этажей, конечно, в нём не было. Его заменял Вовчик, ориентировавшийся на интуицию и ежедневный рабочий опыт поездок на обеды и перекуры. Мне случалось бывать в новых лифтах, предусматривавших голосовое сопровождение. Но вряд ли голос Вовчика мог бы служить эталоном подобной функции, его задыхающийся шёпот, казалось, вот-вот перейдёт не то в хрип, не то в визг…

- Заткнись! - Заур дозревает, ещё немного и может врезать. Нервы, понятно.

- … пять… Ну-у, дава-ай!

Словно отозвавшись на камлание, лифт заскрежетал и с натугой остановился. Похоже было, что он сейчас подчиняется не программе, а физическому воздействию. Вроде как кто-то, обладающий необычной силой, засел в лифтовой шахте и дёргал сейчас за тросы, подобно тому, как кукловод дёргает за нитки своей марионетки…

- С…ка! - в унисон завопили Заур и Вовчик. Последний стал с силой давить на кнопку “ход”, но без какого-то эффекта. Я зажмурился, стиснул зубы и направил дрожащее острие ножа в направлении щели междверья.

Свет в кабине погас одновременно с началом движения дверей. Я вскрикнул и машинально ткнул ножом в темноту этажа (возможно, пятого). Ничего. Свет фонарей высветил противоположную стену и лифтовые ниши в ней. Подсознательно я опять отметил, что ремонт в этой части здания куда лучше, чем на нашем этаже. Ага, вот и серебристая “пятёрка”. Почти полпути вниз пройдено, в смысле, проехано. Только… Я самую малость высунулся из лифта (воображение мгновенно подсунуло мне картинку из очередного проходного фильма ужасов, где двери лифта смыкаются с необычной скоростью, стискивая мою шею, а кабина начинает нарочито медленно уезжать вниз), повёл фонарём вбок и увидел, что замеченная мною тёмная масса являет собой распотрошённую курьерскую сумку-термос. Оранжевую, один-в-один как та, с которой совсем недавно к нам заходил молодой курьер… На секунду мне показалось, что на периферии светового пятна мелькнула что-то подозрительно напоминающее белый кроссовок. Белый кроссовок с неприятными тёмными пятнами на лоскутах экозамши…

Я отпрянул назад, стараясь выбросить из головы все пугающие вопросы. Почему сумка выглядит как Юлий Цезарь после заседания сената в мартовские иды? Это и вправду был кроссовок? А если и кроссовок, то пятна на нём больше похожи на грязь, или имеют красноватый отлив? И совсем не хотелось вспоминать – во что был обут курьер, принёсший нам пиццу… В памяти всплыло: “Лифт остановить другой этаж. Темно, кто-то ходить, смеяться. Я испугать…”

Заур тяжело подпрыгнул, желая, видимо, сподвигнуть лифт к дальнейшей поездке. От неожиданности я тоже подпрыгнул. Одинаково безрезультатно.

- Тихо ты! - я скосил глаза и с удивлением заметил, что Вовчик пихнул Заура кулаком вбок. Заур, впрочем, никак не отреагировал на такую дерзость. Тоже, должно быть, от неожиданности. - Слышите?!

Мы замерли и уставились в противоположную стенку. Лифт остановить другой этаж. Темно, кто-то ходить, смеяться. Я испугать. Смешок в высокой тональности, почти детский. Совсем близко, прямо за поворотом в коридор…

- Фонари!

Мысль о том, что свет, возможно, привлечёт к нам внимание пришёл мне в голову за мгновение до вопля Заура. Я даже нащупал кнопку “вкл/выкл”, но нажать не успел…

Перед нами, на расстоянии вытянутой руки, появилось что-то…

То, что мне удалось рассмотреть за несколько секунд контакта, вряд ли можно свести в какую-то единую картину, способную внести ясность не то что в представление о природе происхождения этого существа, но даже поверхностно, грубыми мазками, описать его. Оно будто одновременно и отражало, и притягивало свет, становясь то угольно-чёрным, то сверкающе-белым. Очертания твари плыли и мерцали, не давая возможности взгляду уцепиться за какую-то деталь, чтобы попытаться воспринять его целиком. Да и до того ли нам было, если честно? Скажу только, что Это было небольшого роста, может, чуть больше полутора метров (а может и меньше), наверное, его можно было назвать стройным и у него были верхние и нижние конечности. А вот сколько их было – мне сказать трудно. Тварь перемещалась, даже стоя на месте – мерцательно, микрорывками, перетекая со скоростью неподвластной взгляду. А ещё оно было необычайно острым – в чём мы сей же час смогли убедиться.

На доли секунды оно застыло в лучах фонарей, пронзительно всхлипнуло и… я почувствовал плотный толчок в правую руку, а удар в живот заставил отступить назад и наткнуться на Вовчика, вжавшегося в заднюю стенку. Я наугад, неловко и невероятно медленно ткнул ножом в направлении существа, но пронзил только пустоту. Невероятно, но эта тварь уже маячила у противоположной стены, совершая полуметровые перескоки влево-вправо, взад-вперёд. В следующую секунду она хихикнула и… снова оказалась перед нами. Заур отшатнулся, точно так, как я несколькими секундами ранее. Надо отдать ему должное – он практически мгновенно ответил ударом ножа с левой и припечатал молотком с правой. Но тоже в пустоту. Словно желая отвлечь меня от всего этого нереального кошмара, память подсунула эпизод из недавно просмотренного фильма, где призрак друга главного героя, подростка, удерживаемого маньяком взаперти, обучает того комбинации приёмов защиты и нападения. Движения вперёд-назад, запутывая противника, не давая ему возможности успеть контратаковать. Существо использовало похожую тактику, только было куда быстрее киноподростка и вооружено не телефонной трубкой, а острейшими когтями, ножами, или ещё чем-то похожим. Воспоминание ещё только возникло в моей голове, а мозг, сложив один и один, подсказал, что существо сейчас атакует снова и велел руке, пальцы которой сжимали нож, ударить пространство перед собой. Я не знал, кто станет целью твари, я или Заур, но отметив некоторую последовательность в действиях, предположил, что теперь моя очередь.

Не знаю, что случилось бы, не сыграй я на опережение: выдержал бы мой картонно-бумажный “бронежилет” ещё одну атаку? Сомневаюсь, так как я видел, что произошло с курьерской сумкой, и я видел глубину скользящего пореза на руке Вовчика. Но получилось так, что я, неожиданно для себя и для существа, опередил его. По ощущениям, я не мог полагаться на зрение – очень уж быстро перемещался враг, острие зацепило его лишь чуть-чуть. Тварь издала рыдающий вскрик и “отскочила” в неосвещённую темноту коридора.

- Я задел! - эмоции клокотали, адреналин ужаса заливался адреналином торжества. Мне хотелось верить, что тварь рыдает не по своей потусторонней природе, а от боли, причинённой мною.

- Так его! А-а-а!

Заур, похоже, не просчитал алгоритм действий существа и не успел нанести упреждающий удар. Ликующий возглас сменился воплем боли. Я мельком взглянул на своего коллегу. Он привалился к стенке кабины, сунув руку куда-то подмышку. Я всхлипнул и снова ткнул ножом вперёд, рассчитывая, что тварь стала предсказуемой и снова попадётся на тот же приём. Ничего. Секунду ничего не происходило, мы затаили дыхание. Вовчик, кажется, даже впал в ситуационную кататонию. В следующее мгновение из какой-то невообразимой дали раздалось очень мелодичное хихиканье, гулкую тишину разорвали крики, громкий треск. Потом что-то очень сильно ударило по барабанным перепонкам – было похоже на взрыв, хотя я, по счастью, никогда до этого не слышал взрывов. Свет ударил по глазам – зажглась тусклая лампа под потолком кабины. Двери, дребезжа начали закрываться.

- Что это такое, а?! - Заур отлепился от стенки и испуганно смотрел на ладонь, густо заляпанную тёмно-красным.

- Оно и тебя… Говорил же…

Надо же, наш сосед, кажется, не умер от страха и даже в состоянии разговаривать. Что до меня – смесь паники и боевого азарта, охватывавшая меня только что, откатилась, оставив опустошение, холодный пот и мелкую дрожь. Я не мог произнести ни слова, боясь, во-первых, прикусить язык непослушными зубами. А во-вторых, пустота заполнила и голову, я чувствовал, что реальность начинает ускользать, я начинаю воспринимать происходящее как-то отстранённо, будто вполглаза, борясь со сном, просматривая фоновую кинокартину… Это, вроде как, не со мною. Может, во сне. Может, я отравился пиццей и впал в кататонию? Нет, вроде, в кататонию впал кто-то другой. Секундное помутнение рассудка сменилось “наведением на резкость”. Я увидел своих друзей по несчастью (Заур сильно побледнел и беззвучно шипел, страдая от пришедшей боли, Вовчик стоял, прижав кулаки к груди, и шевелил губами - наверное, читал молитву) и понял, лифт едет вниз, а я считаю про себя этажи. “Четыре” уже было, сейчас “три”, через три-четыре секунды будет “два”, а там рукой подать до спасительного “один”... Кабина встряхнулась и остановилась. Значит, всё-таки “три”.

***

Странно, двери разошлись, а свет не погас. Мистика какая-то. Ха-ха. Отчасти ориентируясь на опыт, полученный на пятом этаже, отчасти на рефлекторном уровне, я ударил ножом перед собою. Мимо. И даже, кажется, никого. Кабина вздрогнула - это Вовчик изнеможённо опустился на задницу. Его нервная система не выдерживала напряжения, и, наверное, он готовился к эмоциональному окукливанию. Я подумал, что, если в ближайшие несколько минут мы не придём к какому-нибудь рациональному итогу (или мы - или нас), окукливаться начнём мы все.

- Что там было? - слабый, почти на выдохе, голос Вовчика. - Это выстрелы, да? Спецназ?

- Фиг его… у-у, больно как! Тварь!

Заур ткнул в залипшую кнопку первого этажа, потом в кнопку “ход”. Никакого эффекта. Я смотрел как на серой грязной панели появляются новые красно-бурые пятна и поспешно отвёл взгляд. Муть накатила внезапно, и я испугался, что меня стошнит прямо здесь. Я сделал пару неуверенных шагов в пространство третьего этажа (тоже отремонтированный, зараза – вот и напольное покрытие даже вроде как мраморное…), покачнулся… Странно, но приступ тошноты отступал. Даже больше - мне явно становилось лучше. Словно притоком со стороны тело окутывалось эйфорией. Паника ушла, я почему-то не мог вспомнить – чего надо бояться? Зачем вообще бояться? Мы находимся практически в центре Москвы, жизнь спокойна и размерена. Нужно идти. Скоро мы все будем дома, согреваться после уличного ненастья, пить… Я провёл рукой по животу, нащупал что-то, посветил туда фонариком. Ткань толстовки рассечена, в прорехе виден раскуроченный пластик обложки и расслоённая бумага. Я попытался вспомнить – откуда всё это взялось? Стало неуютно, какие-то неприятные образы пытались прорваться сквозь оболочку эйфории…

- Ты чего? Давай назад, счас же!

Я растерянно оглянулся, увидел, как откуда-то издалека мне машет Заур. На лице его испуг и удивление. Вовчик, всё так же сидящий на грязном полу, задрал голову и не то куда-то всматривается сквозь прикрытые веки, не то пытается расслышать что-то очень важное…

Я снова посмотрел на разорванную толстовку, заметил ещё один разрез на рукаве и рассечение на лямке рюкзака. Но прежде, чем вернулись воспоминания сегодняшнего вечера, целая россыпь образов поглотила меня с головой.

…мне девять лет я лежу в кровати и хочу поскорее заснуть потому что завтра суббота и День Железнодорожника и мы с родителями вместе с моими друзьями и их родителями едем на выделенном автобусе на море где мы будем купаться до посинения и лакомиться закусками прихваченными из дома и…

…мне шестнадцать лет я сижу за одним из длинных столов накрытых в школьной столовой рядом и напротив сидят юноши и девушки мои одноклассники и ребята из параллельных классов друзья и недруги сегодня мы едины обиды забыты мы получили аттестаты об окончании школы мы счастливы перед нами открывается новая жизнь она немного пугает но радость выше всего наши родители вместе с учителями сидят за отдельными столами звучат тосты я выпил только один бокал шампанского и мне “дало по шарам” и стало смешно что я сейчас могу опьянеть и свалиться…

Сквозь поток приятных и радостных воспоминаний, словно лёжа на дне и глядя сквозь толщу воды, я осознавал, что шаг за шагом иду. Медленно, неуверенно, но точно туда, где эти воспоминания обретут вторую жизнь. Где я смогу снова ощутить те же минуты-часы-дни блаженства. А, возможно, и остаться навсегда в этом законсервированном счастливом где-то, совсем рядом…

…мне всё ещё шестнадцать я недобрал баллов для поступления в университет но я не расстраиваюсь потому что я снова на море сейчас тёмный звёздный тихий вечер рядом прекрасная девушка в которую я влюбился и которая когда-нибудь станет моей женой а сейчас мы просто гуляем стесняемся и болтаем ни о чём и я хочу поцеловать её но я робок и боюсь своих желаний и от этого тоже безумно хорошо…

Слышу совсем рядом голос, приглушённый всё тем же потоком воспоминаний. Продолжая двигаться, медленно поворачиваю голову и вижу Заура, бредущего рядом. Он смотрит вперёд и в никуда. Бормочет что-то, кажется, не по-русски. Гортанная, мелодичная речь – возможно, его родной осетинский язык…

…мне двадцать восемь мы с ребятами моими друзьями напряжённо вслушиваемся в то что говорит ведущий вскидываем руки обнимаемся мы взяли этот вопрос выкрутили дожали на последних секундах обсуждения одни из немногих в этом зале где сидят под триста других игроков-знатоков усталость как от физической работы разливается по телу но это приятная усталость осознание что ты смог ответить вы все вместе смогли…

Я сбиваюсь с шага, потому что меня отталкивает Вовчик, который вырывается из-за наших спин и быстрой семенящей походкой исчезает в темноте коридора. Он тоже бормочет, что-то вроде “Ангелина… да… здесь…” Ангелина? Работала, вроде, когда-то девушка с таким именем в Вовчиковой фирме… Радужная волна воспоминаний начисто смывает всех вовчиков и ангелин, но за миг до этого я слышу впереди что-то странное, вроде “шлёп-шлёп” а потом “шу-у-ух”. Этот звук почему-то смешит меня, и я хихикаю…

…мне тридцать я сажусь в поезд который повезёт меня к той единственной которую я любил всю жизнь и теперь мы будем вместе сестра племянник ребята из команды провожают меня мне немного грустно я понимаю что скорее всего теперь мы будем видеться редко а с кем-то и вовсе не будем но сердце от скорого свидания с Нею наполняется таким теплом что все переживания отступают куда-то далеко-далеко…

Впереди, но совсем уже рядом я вроде как слышу приглушённый стон и непонятные тревожащие (совсем немного) звуки: влажные глотающие, будто большая чугунная чушка медленно погружается в плотный глубокий слой болотной грязи, когда звук будто выдваливается поглощаемым телом…

…мне тридцать один…

Стон боли и тут же визг. Пронзительный и какой-то нематериальный (если, конечно, воспринимать звук как материю). Он почти сбивает с ног, хотя и раздаётся лишь в моей голове. Я падаю на колени, меня выворачивает наизнанку. Я думаю, что если этот звук продлится ещё немного - я или свалюсь без сознания, или мою голову разнесёт на куски. А может и то, и другое… Я почти отключаюсь, но чувствую, как визг вдруг падает до едва слышимого (как будто кто-то поворачивает тумблер громкости на минимум) и почти сразу смолкает. Тишина. Внутри и снаружи. Она не только прочищает мозги, но и выкручивает их. Пропавшие образы сменяются жуткой болью, она распирает голову, давит на глаза, выжимает слюну и слёзы… Но боль, вместе с тем, проясняет зрение и, как ни странно, дарит облегчение – я чувствую, что вырвался из липкой ментальной паутины, которая готовила мне…

Я увидел то, что готовила мне “паутина”. Чётко и ясно, насколько позволял свет фонарика. Тварь, гигантская пиявка или слизняк (“шу-у-ух”), думаю, не меньше двух метров в поперечнике, переднюю часть которой была отведена под громадную пасть с полуметровыми отростками-протуберанцами и концентрическими синевато-серыми мышечными кругами, уходящими вглубь существа. По бокам виднелись две конечности, распластавшиеся по полу (“шлёп-шлёп”) Я не заметил зубов, но не уверен, что они были ей нужны - эта дрянь легко может проглотить человека, не разжёвывая и не подавившись…

Тварь, замершая в трёх метрах передо мною, немного осела и “выдохнула”. Поток смрадного воздуха буквально опрокинул меня на спину. Вонь разложения, мясной лавки, подкрашенная кислым смрадом и ещё чем-то, мерзким, но трудно определяемым. Я закашлялся, перевернулся набок, боясь, что меня снова вывернет, но дело ограничилось слабым позывом. Внезапно на меня навалилась практически необоримая усталость и апатия. Мне хотелось лечь и если не поспать, то хотя бы передохнуть. Чуть-чуть, пару минут…

Я вдруг понял, что потерял счёт времени и, что куда важнее, выпустил тварь из поля зрения. Понимание прошило меня эффектом электрического разряда, глагол “передохнуть” изменил ударение и заиграл оттенками чёрного и красного. Я дёрнулся и в панике перевернулся на спину, одновременно, пытаясь встать и отползти назад. Увиденное меня не обрадовало. “Пиявка” чуть отстранилась, приподнялась на конечностях и проскользила ко мне, практически проглотив расстояние, разделявшее нас. Огромная пасть нависла надо мною, я с каким-то отстранённым любопытством отметил, что отростки вокруг ротового отверстия вытянулись в мою сторону. Должно быть, они выполняли функцию органов чувств. А может быть, они также помогают удерживать жертву, пока гофра-пищевод проталкивают оную вглубь существа.

Я заорал. Апатию и усталость сняло как рукой. Я не хотел становиться жертвой этой “пиявки”, не хотел и думать о том, как это склизкое нечто затаскивает меня в своё чрево, как омерзительные отростки стискивают руки и ноги, как я задыхаюсь от вони и нехватки воздуха, как всё тело начинает корчиться от жуткой боли, когда тварь выпускает в нутро кислоту, должную разжижить мои ткани в питательную массу…

Из темноты, сбоку от “пиявки” возникла тень. Я завороженно смотрел, как Заур, скособочившись, раз за разом, неловко, явно превозмогая боль, погружает геологический молоток в мягкую тушу, туда, где, приблизительно, должна находиться голова. Непохоже, чтобы удары причинили какой-то вред существу, студень его тела просто пропускал металл и выпускал его обратно. Но атака явно отвлекла чудовище. Оно приподнялось на конечностях, попыталось повернуться, отростки, подобно стрелке компаса в направлении северного магнитного полюса, протянулись в сторону Заура.

- Чё расселся, б..я?! Вставай, ё…!

Я не обиделся и, подгоняемый новой порцией адреналина, быстро отполз немного назад, а потом, перекатившись к стене, кое-как поднялся на ноги. Снова осветил место схватки. Заур, тяжело дыша и всхлипывая, всё ещё пытался забить невидимый гвоздь в туловище “пиявки”. Одновременно он отбивался ножом от тянущихся к нему отростков. Он явно ослабел. Нанеся очередной удар, он с удивлением уставился на пустую руку – рукоятка молотка выскользнула из скользкой ладони. Тотчас же, словно почувствовав наступающий перелом, одно из щупалец, миновав контакта с лезвием, с неожиданной силой обхватило запястье Заура. Рывок – и нож, отлетев в темноту, со стуком ударился о стену…

Я вышел из созерцательного ступора, бросился к сцепившимся монстру и человеку. Ещё одно щупальце обхватило плечо Заура, остальные в нетерпении змеились, ожидая своей очереди. Заур упирался обеими ногами, бессвязно орал что-то, но положение становилось всё хуже. Я резко ударил ножом по натянувшемуся отростку, потом ещё раз. Мышечная ткань подалась и лопнула с почти мелодичным звоном. “Пиявка” завибрировала всем своим желейным телом и, если так можно сказать, отшатнулась. Второе щупальце, удерживающее плечо Заура развернулось и убралось вместе с остальными. Я обхватил Заура за плечо и, прилагая немалые усилия, практически поволок того мимо длинного тела твари.

- Куда… мы? - Заур задыхался и почти что терял сознание.

- На-а лестни-ицу…

Я и сам был на грани, даже слова выдавливал с усталым усилием. Запинаясь и поскальзываясь на влажном полу (слизь, белёсая, с разными оттенками жёлтого и зелёного - я заметил в ней что-то белое - возможно, нерастворённые зубы Вовчика, или какого-то другого бедняги…) мы преодолели оставшиеся несколько десятков метров к выходу на лестницу. “Пиявка” ворочалась в темноте, позади нас. Может быть, она пыталась развернуться и пуститься в погоню. Думаю, учитывая наше состояние, у неё появлялись неплохие шансы…

- Я-а врод’к ранил ту дрянь, кот’рая нам мозг в’носила… Прст чёрное птно в воздухе висело. Это оно так визж’ло…

- Тише, потом ра-аскажешь…

Я стиснул зубы и рванул ручку двери на себя.

***

Оставшийся путь сохранился в моей памяти короткими урывками. Похоже на то, когда добираешься домой на “автопилоте” после обильного возлияния. Мы чудом справились с четырьмя лестничными пролётами никого не встретив и ничего не сломав (я, кажется, уронил Заура пару раз, и один раз свалился сам). “Бег” по коридору первого этажа я не помню вовсе. Очнулся уже на проходной, увидев в свете фонаря кабинку охранника (никого, только мутное и забрызганное чем-то тёмным стекло пошло сеткой трещин и вспучилось наружу) и столбики пропускных валидаторов. С удивлением понял, что всё ещё поддерживаю Заура, который почти что висит на мне, но почему-то до сих пор может переставлять ноги.

Я протолкнул Заура через вертушку, и, шатаясь, прошёл следом. Успел подхватить уже падающее тело и каким-то сверхусилием, хрипя и брызгая слюной, практически волоком перетащил Заура через порог двери на улицу. На этом мои силы кончились, и я довольно грубо опустил его на бетон крыльца. Я настолько выдохся, что не мог даже попытаться понять, насколько он плох. Я присел на корточки, привалившись к стене спиной, подумал, что если, а, точнее, когда какая-нибудь тварь вырвется наружу – мы станем оптимально беззащитной добычей. Заур до сих пор не пришёл в сознание, а я не смог бы и руку поднять. Нож, я, кстати, обронил во время бегства: не то на лестнице, не то в коридоре первого этажа. Да и хрен с ним. Хрен с ними со всеми – пусть режут, рвут, жрут. Едва ли мы сейчас сможем что-то почувствовать.

Я подумал, что всё-таки нужно сделать усилие, попытаться вызвать “скорую” для Заура и открыл глаза. И тогда только понял, что в обширном дворе-колодце институтского здания чересчур уж много машин и людей. Мигали маячками три фургона “скорой помощи”, между вкривь и вкось припаркованных чёрных иномарок и микроавтобусов сосредоточенно сновали суровые мужчины в строгих пальто поверх костюмов. В другом конце двора теснились  автобус без опознавательных знаков и полицейский автозак.

- Что с ним?

Оказывается, я всё ещё могу испугаться. Женщина, по виду врач “скорой” в незатёгнутом пуховике поверх халата, заметив мою реакцию, затараторила извиняющимся тоном:

- Простите, пожалуйста, я не хотела… Вы оттуда? Из здания? Ваш друг ранен? Что вообще происходит? Нам поступил сигнал, странный звонок. Оказывается, мы приехали далеко не первыми. Несколько бригад уже увезли пострадавших. А больше никто оттуда не выходил. Вот только вы…

Я покачал головой и предоставил ей и ещё одному врачу – крепкому мужчине с коротким седым ёжиком волос, заняться Зауром. Посидел немного, чувствуя, что во мне снова начинает просыпаться интерес к жизни, тяжело поднялся и пошёл было в сторону арки, у выезда из которой маячил телевизионный микроавтобус. Вернулся, увидев, что пара санитаров начинают осторожно заводить носилки под Заура.

- Он жив?

- Без сознания, глубокая рана, большая кровопотеря. Хотя, сама рана не опасная – мышечное рассечение. - она улыбнулась, хотя испуг в её чуть прищуренных светлых глазах никуда не делся. - До свадьбы заживёт. Но в больнице ему придётся задержаться.

- Спасибо Вам! Вам всем. И, простите, мне надо идти…

Она придержала меня за руку:

- Вам помощь не нужна?

Я мягко высвободился.

- Нет, спасибо. И Вам тоже стоит уезжать. - я бросил быстрый взгляд на одну из стен здания с чёрными пятнами окон. - Не стоит задерживаться…

Так Вы не скажете – что там случилось? Это теракт? Туда зашли военные, но никто пока не вернулся…

Я не хотел напугать её ещё больше, но и не хотел обманывать. Поэтому, пожал плечами и коротко бросил:

- Честно, сам не понимаю. Но внутри находиться опасно. И, возможно, скоро будет опасно находиться снаружи. Уезжайте.

Я пошёл к арке. Кажется, она ещё что-то спрашивала, но я не стал останавливаться. Странно, но суровые люди у чёрных машин не проявляли интереса к моей персоне. Наверное, приняли меня за дворника, тем более что какое-то время я провозился возле мусорных контейнеров, освобождаясь от своей истерзанной защиты. Наконец, я вытащил из рюкзака пуховик, надел и застегнул до половины, сразу почувствовав себя свободнее. Подумал, что меня может задержать телевизионная бригада под аркой, но, по счастью, их микроавтобус мешал проезду очередному военному автобусу и телевизионщикам пришлось на время отступить. Воспользовавшись суматохой, я сумел проскочить незамеченным.

Полицейский в оцеплении, когда я проходил мимо него, кажется, удивился и собирался что-то спросить. Но, окинув меня взглядом, промолчал.

Я пробрался через толпу зевак, которые, в большинстве, молча глазели на тёмный куб бывшего института. Увидел, что со стороны улицы в проезд сворачивает целая колонна военных автобусов и грузовиков с кузовными тентами, и ускорил шаг.

Уже отойдя на несколько кварталов и ощутив, что вокруг всё ещё вечер пятницы, что люди спешат домой, в кино, в рестораны, или просто гуляют, я немного расслабился и… рассмеялся.

Нужно связаться с Сашей в воскресенье и сказать, что я перехожу на удалённый формат работы. Думаю, мы все переходим теперь на удалённый формат работы. И никаких переработок по пятницам!

Всё ещё улыбаясь, я достал телефон и набрал номер жены.

- Ты чего – с кем-то подрался и замочил его? - Заур смотрел на Вовчика с изумлением и даже, как будто, с испугом. Я надеялся, что это всё же очередная глубинная шутка – ни я, ни, тем более, Заур не смогли бы представить ситуацию, в которой Вовчик берёт верх над противником в ножевом бою. При том, в бою с большими и очень острыми ножами.

- Не, другое… - Вовчик зажмурился, сглотнул, открыл глаза и заговорил уже более твёрдым голосом. - На меня напали, да. Только я не знаю – кто. Там было темно. И я вообще не думаю, что на меня человек напал.

Мы с Зауром быстро переглянулись. Он чуть закатил глаза, намекая на умственную усталость пациента, вызванную кровопотерей. Я недоумевающе покачал головой.

- Понимаете, я немного задержался с одной шабашкой – не хотел, чтобы шеф спалил. Спустился покурить на улицу…

- На кой? - я немного представлял устройство рабочего пространства Вовчика. - Ты ж в окошко куришь?

- Голову решил проветрить, или ноги размять. Короче, сам не знаю. Туда норм съехал. Постоял на крылечке, чуть подмок даже. А назад – капец.

- Что, охранник отказался пропускать? - похвальное стремление показать свою невозмутимость в трудную минуту, но Заур явно нервничал и вся его ироничность была напускной.

- Не, я уже в лифт зашёл, ну тот единственный, который ещё ходит. Поехал на девятый. Я в кабине один был. Прямо до девятого, значит. А он остановился раньше…

Крупные холодные мурашки пробежали по спине. “Лифт остановить другой этаж. Темно, кто-то ходить, смеяться…” Где же я это слышал?

- Думал, кто-то подсядет, уборщица там, или электрик - напряжение вон как скачет весь день…

- Ага, говорят, с сантехникой ещё проблемы… - Заур подмигнул мне и натянуто ухмыльнулся. Мне же было не до смеха.

- Заур, мы тут до утра сидеть будем. Дай ему дорассказать, пожалуйста.

- Окей, всё.

- Вов, давай к сути.

- Да я сам не понял, что произошло. Там, на этаже, никто не садился. Я вообще не понял - какой это этаж? Там темень была - хоть глаз выколи. Но так не бывает, даже когда все уходят, даже ночью. Периодически охранник ходит, уборщицы те же. А здесь – как будто вообще электричество вырубили. И в лифте тут же свет погас. Думаю: “застрял, блин, на лестницу пойду…” За телефоном в карман полез, фонарик включить. А тишина ещё была вообще полная. Я в кармане куртки шарю, и тут что-то слышу. Вроде как шаги. Только такие, как будто кто-то очень старый и тяжёлый, медленно так идёт. И плюхи ещё…

- Что?

- Ну звук такой, как будто кто-то идёт по луже. А потом я понял, что частота шагов какая-то странная. Не так: “шлёп-шлёп-шлёп-шлёп”, а с паузами. И тональность разная.

- Чего-о? - это уже Заур.

- Эти звуки различались. Я же звуковик, я такое сразу схватываю. Там было так: “шлёп-шлёп”, потом “шу-у-ух” - типа, как мешок кто-то волочит. Опять “шлёп-шлёп” и “шу-у-ух”... То есть, или кто-то там по коридору в темноте мешок тащил, а может и не мешок. Или он вообще не шёл, а полз. Сначала руками, по очереди, “шлёп-шлёп”, а потом тело за собой подтаскивает - “шу-у-ух”. Судя по звуку - капец какое здоровое тело… И вот только я понял, что это и не шаги вовсе – сразу передумал на лестницу идти. Куда угодно, только не туда… Присрал, короче… А звуки эти приближаются. Я вообще на панике, собрался уже стартовать наугад в противоположный коридор, а тут вдруг двери лифта закрываются и свет включается. Но только в кабине, на этаже – нет. И лифт поехал вверх. Меня прямо отпустило сходу, ноги ватные, вспотел весь. Да только хрен там плавал…

- Чё ещё? - я растерянно посмотрел на Заура, он стоял, широко расставив ноги и до упора засунув сжатые кулаки в карманы чёрного худи. Я подумал, что будто вернулся в детство, сижу в летней южной темноте двора в компании приятелей и вместе со всеми испуганно слушаю особенно удачную страшную историю…

- Я не доехал до девятого этажа. Лифт снова остановился. Этаж шестой или седьмой. Там тоже темень, свет в кабине снова погас. И тишина, почти.

- Шаги, шлёпанье, мешок тащат? - мне стало что совсем уж муторно, и я вбросил совершенно неосознанно – только бы хоть немного разрядить ситуацию. Свет мигнул дважды, пискнул ЮПиЭс. Вовчик вздрогнул и с тоскою посмотрел на плафон.

- Тихий плач. Или смех. Трудно разобрать, но звучит очень жутко. И, знаете, что стрёмнее всего? Эти звуки, они как бы перемещались, но не так, что типа: вот кто-то идёт и смеётся. Ни фига! Прямо сейчас, например, я слышал плач вроде как издалека, из глубины коридора, метров пятьдесят от холла. А через секунду – хихиканье метрах в трёх от меня. И я, хоть и не вижу ничего, понимаю, что это не разные люди, или что там ещё, а один и тот же тип. Но как он может вот так летать туда-сюда я не догнал…

- Бред вообще. - Заур потрогал внешнюю стенку чашки, отхлебнул и протянул её Вовчику. - На вот, попей, жидкость восстановить нужно. А потом уже “скорую” вызовем.

- Да говорю же – нет смысла “скорую” вызывать, - он держал чашку в руках, уставившись на россыпь чаинок, вращающихся на поверхности, - врач сюда не поднимется. Нам нужно валить.

- Так что, в итоге, с тобою случилось там, на другом этаже, когда лифт остановился во второй раз?

Заур решил защититься от пугающего рассказа материалистической стеной неверия. Но я, возможно и неосознанно, всегда допускал возможность появления в нашей прочной привычной обыденности чего-то невероятного. И сейчас блок “такого не может быть, потому что такого никогда не бывает” треснул у основания. И я хотел дослушать историю Вовчика, независимо от того – пойду ли я после домой и не встречу на своём пути ничего пугающе-потустороннего, или же столкнусь с ним лицом к лицу.

- Да, там. - Вовчик машинально отхлебнул чай, скривился от горечи. - Услышал вот это вот хихиканье. Не так уж и далеко – где-то за выходом из лифтового холла в правый коридор. Подумал, что вот сейчас-то нужно включить фонарик. И почувствовал даже не боль, а такое лёгкое прикосновение к лицу, как будто пёрышком провели. Схватился за подбородок, чувствую – мокро стало. А я даже боли не почувствовал – так стрёмно было. И откуда-то издали, из левого коридора, всхлипы, типа как ребёнок заплакал. Я вообще на панике, почти наугад в экран ткнул, промахнулся мимо фонарика и сразу телефон из руки выронил. Кровь, пот, пальцы скользкие. Слышу хихиканье тоненькое такое, тоже, как детское – почти что над ухом. Присел резко, чтобы телефон подобрать. Думаю, поэтому я ещё живой. Это что-то на меня кинулось, но чуть промахнулось. Куртку на спине и боку почикало…

Вовчик прервался, ещё отпил чаю и с тоской посмотрел на свою одежду, грязной кучей лежащую сбоку от входной двери. Всхлипнул, промокнул глаза запястьем. Тут я окончательно поверил в его рассказ. Ну, может не до конца, но в то, что кто-то или что-то этим долгим вечером напало на Вовчика я поверил, как себе самому.  Не мог он, даже принимая во внимание всю его взбалмошность и некоторую чокнутость, сначала где-то порезаться, а потом, желая разыграть своих соседей, изодрать одежду и с плачем рассказывать небылицы. Даже Заур, с его необыкновенно серьёзным отношением к жизни вообще и с критическим восприятием персоны Вовчика в частности, едва ли мог найти достойный аргумент в пользу версии с “очередным вы…боном придурка”.

- Я не знаю, как идти домой… Я больше не подойду к лифту. Я хотел, но…

- Так а поранился-то как? - Заур поболтал чайником, разглядывая уровень воды, решил, что хватит, поставил его на базу и щёлкнул выключателем. Свет снова мигнул.

- Я-я-а? - похоже, Вовчик уже покинул ту жуткую тёмную кабину. - Э-э, гм. Когда это на меня прыгнуло, я равновесие потерял и свалился на колени и набок. Понял, что меня пи…дят, руку поднял, вроде как блок поставил. Ну и получил напоследок. Тут же свет в кабине снова загорелся. Двери начали закрываться. Никого нет, и опять плач откуда-то издалека. Лифт поехал, до нашего этажа уже всё нормально было. Я сначала и не понял ничего, только уже в офисе хрен к носу подвёл.

- И что? Дизайнерка под дедлайном тронулась умом и нападает с канцелярским ножом на всех, кто заезжает на их этаж?

Не думаю, что Заур знает, что за фирмы арендуют на шестом или седьмом этаже, и есть ли среди них дизайнерские, но он легко мог попасть в яблочко – почему нет? Образ тощего существа неопределённого пола с растрёпанными волосами, окрашенными в цвет марсала, обязательными в данном образе очками и массивным канцелярским ножом, с хихиканьем выскакивающего из тьмы коридора под тусклый луч телефонного фонарика, промелькнула в голове, задержался на секунду и канул в мрак мысленной мусорной корзины…

- Бр-р! Жуть какая!

- Ха-ха! Смешно, но нет. - Вовчик явно приходил в себя. - Я другое подумал, пока у себя сидел. Про то, о чём мы утром не договорили…

- Ну, бли-ин! - Заур бесцеремонно оборвал Вовчика, уже начавшего разгон. - Я всё понял. Действуем так. Я сейчас отправляю те отчёты, что мы закончили. Типа, сеть упала – боялись не успеть. И тут же валю домой. А вы, если так нравится, хоть до утра свои байки из склепа травите. Для полноты ощущений – туалет в помощь.

Заур подмигнул мне и ринулся в кабинет. Я хмыкнул.

- А что с туалетом у вас?

Я быстро и не вдаваясь в подробности рассказал о странном поведении сантехники на этаже. Вовчик слушал приоткрыв рот и ойкнул, забывшись почесав порез на подбородке.

- Ну, смотри же! Вот сходится всё!

- Что - “всё”?

- Вся сегодняшняя чехарда. Лифты не работают, свет моргает, на этажах темно, туалеты…

- Ну, зданию этому сто лет в обед. Сам же рассказывал, что рабочие в подвале что-то цепанули.

- А ещё, помнишь, я про другое рассказывал. Что эти рабочие могли зацепить кое-что ещё…

- Ну, Вов, ну хорош уже…

- А как ты ещё объяснишь вот это вот?! - он провёл руками от макушки к коленям, словно исполняя какой-то религиозный ритуал. - Что на меня напало? Есть версии?

- Ну-у, э-э-э… - я мучительно пытался что-то придумать, но в голову ничего не приходило. “...покрыт какими-то рисунками. И рунами…” да идёт оно! - Собака убежала от какого-нибудь посетителя… Заблудилась на чужом этаже, перепугалась. Кинулась на тебя. С перепугу…

- Очень быстрая собачка! Не помню, правда, какая порода и плачет, и смеётся одновременно? Бывают же такие?

- Ну-у, она скулила, а тебе показалось, что кто-то плачет и смеётся. Тоже с перепугу.

- А, ясно. А на нижнем этаже эта собака, наверное, на жопе ездила? Дело раскрыто! Расходимся!

- Ну сам подумай, Вов – принимать на веру вариант с древней потусторонщиной, повыползавшей из проклятого саркофага и захватившей половину старого проектного института… Это ещё долбанутее, чем версия с убежавшей собакой. Ну, камон!

- Да брось! Ты же смотришь фильмы ужасов? Поиск “рацио” никогда не идёт на пользу героям. Что бывает с теми, кто долго убеждает остальных: “Детка, послушай себя, это звучит совершенно безумно!” - через полчаса они ползут по скользкому от крови полу, стараясь не растерять свои потроха. Хочешь к ним присоединиться?

- Угу, давай и дальше проецировать сценарные целлулоидные ходы на живую жизнь. - давайте на чистоту - я и так был напуган самим появлением окровавленного соседа по коридору, но этот бредовый разговор путал мысли и расплёскивал холод по всему нутру. Я вздрогнул, представив, как нечто большое, бесформенное и невообразимо уродливое, неторопливо подтягивая склизкое тело к костистым конечностям, лишь отдалённо напоминающим руки, прямо сейчас подползает из полумрака коридора к нашей офисной двери… Я замолчал, прислушался (всё то же: мерное гудение серверного системника, да тяжкое поскрипывание-пощёлкивание компьютерной мышки, терзаемой Зауром. Никаких “шлёп-шлёп”, никаких “шу-у-ух”) и неожиданно громко позвал:

- Заур!

- Да?!

- Закинешь тогда и мои…

На комнаты офиса опустилась тьма. Отчаянно заголосил ЮПиЭс, Вовчик охнул, Заур выругался. Я тоже вскрикнул. Рядом “выдохнул” диван, голос Вовчика негромко прозвучал прямо у моего уха (я едва не вскрикнул снова):

- Капец. Сейчас и узнаем – где кино, а где живая жизнь.

***

Подсвечивая себе телефонными фонариками, один за другим, мы выскользнули в коридор, заполненный абсолютно непроницаемой тьмой. Заур пропустил нас вперёд и на ощупь стал закрывать замок. Я заметил, что он действует необычно осторожно, стараясь не звенеть связкой ключей. Сделав два медленных и почти неслышных оборота, он потихоньку вытянул ключ из замочной скважины и повернулся к нам, отчаянно пытающимся расслышать хоть что-то в глухой тишине коридора. Ничего. Даже звука падающих капель из неисправного крана в туалете.

- Пошли? - Заур говорил хоть и не шёпотом, но очень тихо. Едва ли я услышал бы его, отойдя на несколько шагов. - Чего застыли?

- Ты же смелый. - еле различимое бормотание Вовчика. - Баек из склепа не боишься – иди вперёд.

Вместо едкой отповеди Заур лишь что-то буркнул под нос и, стараясь идти неслышно (учитывая его обычное грузное топотание - получалось почти безупречно), направился в направлении, противоположном лифтовому холлу.

- Ты куда?!

Мой “безмолвный крик” достиг его ушей, он остановился и махнул телефоном – рассеянный луч перескочил со стены на потолок и, далее, в тёмный зев коридора впереди: “Идите за мной”.

- Думаю спуститься по лестнице.

- Ага, вот же! А говорил…

- Ни фига! - возмущённый шёпот Заура оборвал торжествующий возглас Вовчика. - Думаешь, электричество только на контур помещений вырубилось? Лифты, то есть, лифт тоже “того”. И проверять не надо – достаточно приложить факт к носу. Ну?

- Ладно, - я примирительно хлопнул его по плечу, стараясь немного сбросить напряжение и хоть чуть-чуть успокоиться самому, - дело говоришь. Идём.

Подсвечивая фонариками дорогу и внутренне вздрагивая от любого воображаемого шороха (я, во всяком случае), мы чуть ли не бегом добрались к выходу на лестничную площадку. Заур легонько толкнул дверь, потом поднажал. Дверной проём, ведущий из абсолютной темноты в непроглядный мрак, раскрылся с резким скрипом. Заур, а за ним и я, ступили на площадку, еле освещённую рассеянными лучами фонариков.

- Тш-ш… - я замер, отреагировав не на почти неслышный шёпот Вовчика, а на чувствительный толчок в спину. - Послушайте!

- Заур! - ринувшись вперёд, я успел прихватить рукав куртки коллеги, уже начавшего спуск по первому пролёту. - Стой! Тихо!

Мы застыли каждый на своём месте, напряжённо впитывая ушами вязкую тёмную тишину. Тишину ли? Я вдруг разобрал что-то, какое-то шевеление, не скажу точно, но, похоже, тремя или четырьмя этажами ниже. Шорох и негромкие вздохи, усиливаемые акустикой трубы лестничного проёма… Как-будто некий здоровяк, обливаясь потом, волок по ступенькам огромный мешок, набитый… Например, глиной. Или мясом. Но волок он его, похоже, вверх - как раз навстречу нашей компании.

Вовчик застонал и выскочил назад в коридор. Мы с Зауром, не сговариваясь и забыв про соблюдение тишины, бросились следом.

***

- А я всё равно думаю, что там был кто-то, ну, человек… - от былой защитной уверенности Заура не осталось и следа. - Не знаю, уборщица там, или…

- Да достал ты со своим бредом про уборщицу! - Вовчик, фактически подтвердивший свою историю, напротив, осмелел и пошёл в атаку, не опасаясь встречной агрессии. - А когда тебя начнёт кромсать вот эта вот плачуще-смеющаяся тварь, ты вспомнишь остроумную легенду про спятившую дизайнерку?! Если тебя это утешит, то окей.

- Не ори. - Заур вяло попытался сохранить лицо “альфача”. Испуг, явно прозвучавший в голосе, сорвал попытку. - Надо всё-таки что-то делать.

Я решил поучаствовать в переговорах, сместив их на рельсы конструктивности. Прошло уже минут семь с того момента, как мы гурьбой ввалились назад в офис, заперли дверь и, скрестив свет фонариков, испуганно уставились друг на друга. Едва только чуть успокоившись, Вовчик стал наседать на Заура, тот односложно оборонялся. Но предложений по решению проблемы “ухода с работы в вечер пятницы” никто предлагать не спешил. Попробую я.

- Парни, кончайте! Неважно сейчас, кто что говорил, и кто кому не поверил. Вот вообще! Надо думать, как отсюда выбираться.

- Может, всё-таки по лестнице попробовать? - приободрился внезапной поддержкой Заур. - Ко входу “Б”. У нас на этаже, вроде, никого. Сквозанём по коридору, метров на триста дальше, зато спустимся без проблем. Заодно, проверим дальний лифт…

- Да не работают лифты - ты же сам говорил. - Вовчик отыгрывался за все сегодняшние прошлые и, наверняка, будущие переживания. - И не факт, что та лестница свободна.

- Ну а чо теперь делать? Сидеть и ждать с моря погоды? Час? Два? До утра?

- Во-первых, сейчас можно попробовать спасов и полицию вызвать. Запереться и ждать, пока нас не вытащат.

- Ты ж сам уговаривал нас не звонить.

- Так в скорую же, - Вовчик снова машинально почесал подбородок и покривился от боли, - нужны мужики с большими пушками.

- Чтобы приехали мужики с большими пушками, нужна прямо-таки железобетонная причина. - я только сейчас понял, что начинаю задыхаться в душном пуховике, поспешно стащил его и бросил на диван. - Мы впечатлились твоим рассказом, а на лестнице даже что-то услышали и чуть не обосрались. Но я сомневаюсь, что твой рассказ подействует на оператора в колл-центре в той же мере. Максимум, на что мы сможем рассчитывать – наряд, который выедет сюда, чтобы надрать афедрон телефонным хулиганам.

- Не тупи, я просто скажу, что по шестому этажу офисного здания по улице Академика Королева бегает странный человек с ножом, и что он нападает на сотрудников и гостей. А там – пусть сами разбираются.

Он вытряс последние капли из остывшего чайника в полупустую кружку. Я с тоской следил за его движениями. Во рту пересохло, ужасно хотелось пить. Как назло, бутылка в кулере опустела ещё днем, а идти в туалет, чтобы наполнить чайник… Что ж, перетерплю как-нибудь.

- Нормальный варик – действуй! - Заур оторвался от перекапывания ящиков обеденного стола. Он уже достал два абсолютно тупых и не очень угрожающих на вид ножа, а теперь вертел в пальцах барный штопор, пытаясь поудобнее пристроить его в громоздком кулаке. - Только быстрее, я домой хочу.

Вовчик стал тыкать в экран телефона, подносил его к уху, снова смотрел на экран и опять прислушивался к тишине чёрного пластикового бруска.

- А какой телефон полиции?

- Такой же, как у “скорой”. Сто двенадцать.

- Да я знаю. Думал, просто – вдруг опять поменяли. Ничего нет. Гудков нет. Тихо.

Я разочарованно вздохнул. Не то, чтобы сильно удивился – после того, как мы с топотом ввалились назад в обманчиво-безопасный офис, я наощупь зашёл в кабинет бухгалтера и попробовал позвонить жене. И вместо гудков тоже услышал тишину… Думал, может, это у меня что-то локально глючит, но, похоже, что нет. Если уж в экстренные службы нельзя прозвониться…

- И чё делать? Инета тоже нет… - вдруг отрезанный от внешнего мира, Вовчик потерял значительную часть вновь приобретенной уверенности. - Парни, что делать?!

- Чё, чё, - передразнил Заур, - счас пойдём. Только соберёмся и немного подготовимся.

Он демонстративно помахал в воздухе кухонным ножом. Размытые серые тени замелькали по стене, на которую падал свет фонариков. Мне почему-то стало не по себе, коротким болезненным спазмом отозвался кишечник. Не в первый раз я пожалел о том, что не посетил туалет в то ещё, “мирное” время.

-Серьёзно?! Ты думаешь ит… - Вовчик пустил петуха, прочистил горло. - Идти туда?

- Я думаю идти домой. Я не собираюсь ночевать здесь из-за аварии на подстанции и какого-то пердежа на лестнице!

- Да, блин! Это тебе что – пердёж?! - Вовчик вскинул кое-как перевязанную руку, словно пародируя известное и запрещённое нынче приветствие. - Ты был на этой лестнице! А потом ты…

Подсвечивая телефоном, я пошёл по длинному офисному коридору, вдоль стеллажа, заставленного картонными коробками со всяким старым и не очень барахлом: клавиатуры, компьютерные мыши, вышедшие из употребления рации, архивные отчёты… Я пристроил телефон на полку, снял крышку с одной из коробок и вытряхнул несколько толстых книг прямо на пол. Поднял один и попробовал пристроить под толстовку, наподобие нерадивого студента, пытающегося незаметно пронести учебник прямо на экзамен. Книга елозила скользкой обложкой по футболке и норовила выпасть. Я чуть ослабил ремень джинсов и завёл нижнюю часть под ремень, прижал ремнём. Вроде, держится. Осторожно, чтобы не потревожить уже устроенную книгу, я присел и поднял другую. Начал пристраивать её рядом с товаркой. Через несколько минут обе книги более-менее надёжно устроились у меня за пазухой. Мне было ужасно жарко, пот стекал по пока ещё неприкрытой спине, защищённый живот крутило всё сильнее. Я взял третью книгу и практически сразу отбросил. Едва ли ремень сможет удержать сразу несколько томов со скользкой пластиковой обложкой, а ведь оставались ещё и грудь, и спина. Тут нужен скотч. Или… Я повертел в руках картонную крышку, посмотрел на пустую коробку и вспомнил, что в кабинете бухгалтера, прислонённый к стене, стоит блок разобранных коробок, доставленный вчера вечером курьером от магазина канцелярских товаров. Наша фирма с месяца на месяц собиралась рвать когти в новый офис, и главбух начинала подготовку к переезду. Стараясь идти степенно, чтобы не разболтать начальный элемент моего “бронежилета”, я направился в бухгалтерию.

***

“Вся наша ИСКПЕДИЦИЯ весь день бродила по лесу, искала ИСКПЕДИЦИЯ везде дорогу к Полюсу…”

Эта строчка назойливо крутилась в моей голове, пока мы крадучись пробирались по чёрному, безмолвному коридору. Невинный и забавный стишок медвежонка из детства отчего-то раздражал и заставлял нервничать. Вдобавок, я тут же вспомнил как совсем недавно посмотрел фильм ужасов, в котором этот медвежонок из детства вырос и начал кромсать беспечных студентов в своём дремучем-дремучем лесу… Неловким движением поправил лямку раздувшегося рюкзака. Кроме ноута, я засунул туда ещё пуховик – не хотел, чтобы он, во-первых, ещё больше стеснял движения. А ещё мне его было просто жалко. Он был совсем новый, после долгих поисков на разных маркетплейсах, жена успела перехватить его на какой-то распродаже за смешную цену.

- Что-о?!

Шедший первым Заур вдруг застыл на месте и я, по инерции, чуть не воткнулся в спину остановившегося Вовчика. Хорошо, хоть выданный мне нож я держал острием вниз…

- Не, показалось. Ничего, идём дальше.

Да мы, собственно, уже почти пришли. До лифтового холла оставалось несколько шагов. Желтовато-серебряный свет вечернего, подсвеченного огнями Столицы неба вливался в большие окна, размывая и делая призрачными вещи, привычные в обычном освещении. Массивный фикус, застывший в дальнем правом углу, отбрасывал изломанную блеклую тень на стену, отчего казалось, что там распласталось опасное нечто, типа огромного паука, готовое напасть на неосторожного посетителя. Могу поклясться, что Заур, заметив тень, вздрогнул и едва не метнулся назад, в спасательный мрак коридора…

- Давайте так. Я нажимаю кнопку вызова на этой стороне, а вы, одновременно, на той, - его голос, непривычно сиплый, уже не мог скрыть паники, которая вот-вот была готова вырваться наружу, - на счёт “три”. Не нужно шуметь больше, чем надо, так?

- Заур, а что, если и здесь ни один лифт не работает? - я говорил громким шёпотом, и надеялся, что истерические нотки не очень заметны остальным. Хотя, чего сейчас стесняться? Мы все на грани между обмороком и безумным желанием сорваться в бег – пускай в этой темноте и глазам-то глядеть некуда.

- Дальше, за следующим поворотом ещё одна лестница. Попробуем там.

- Только она заканчивается на пятом этаже, а потом переход по коридору, метров триста, к следующей лестнице вниз…

- Володь, я в курсе. Мы сейчас прорабатываем другие варианты.

- Есть же грузовой. Он точно не автономном питании, и открывается прямо на улицу.

- Супер! Только его хрен вызовешь, если лифтёра нет.

- Алексей Петрович, обычно, допоздна сидит. А если и нет – возможно, кабина уже на нашем этаже.

- С чего бы? Его всегда по звонку с первого этажа присылают.

- А вдруг?

- Парни, может, от слов к делу перейдём? Когда других вариантов не останется – пойдём к грузовому. Как по мне, он и в обычное время стрёмный.

Вовчик с Зауром промолчали. Хотя, лифт и впрямь был стрёмный. Огромный, освещённый единственной лампой накаливания. Вместо стенок – сетка рабица, за которой во время движения медленно скользит бурый кирпич с натёками растрескавшегося раствора. А когда по прибытию старый грузный лифтёр Петрович начинает вручную отодвигать металлическую дверь-штору – ты уже готов к тому, что из-за неё сейчас выскочит какой-нибудь ксеноморф, или другая кинотварь. Ох, про тварь как-то не вовремя подумалось…

- Всё, как договорились. Я нажимаю здесь, вы – там. На счёт “три”. Быстрее, пока та, э-э, с лестницы, в коридор не выбралась. Раз…

***

Вообще-то, мы не сразу пошли к лифтам. То есть, сначала решили попробовать спуститься на маленьком, расположенном недалеко от жуткой лестницы. Он доставлял служащих к другому выходу, на турникете которого моя карта не срабатывала. Когда Заур предложил этот вариант, я пошутил как раз на тему: “не вариант – меня охранник не выпустит”. Заур отчего-то не повеселел и пробурчал под нос в мой адрес что-то некомплиментарное. Если отбросить ненормативные междометия, я разобрал только “нашёл время”.

Вовчик идеей Заура тоже не вдохновился, наверное, потому что к лифту нужно было идти мимо двери на лестницу. Он ещё раз покрутил ручку замка оконный фрамуги. Похоже, расставание с мыслью о том, что мы сейчас реально отрезаны от внешнего мира, проходило непросто.

- А если покричать? Всем вместе, разом. Думаете, никто не услышит?

- В офисе никто не услышит твой крик…

Тоже шутка на грани. Это нервы, имею право.

- Вов, там дорога шумит. Да и всем пофиг – что там какая-то пьянь вопит? Вечер пятницы, забыл?

- Так света же нет. Подозрительно.

- Там, снаружи, есть всё. - подтверждая свои слова, Заур кивнул в сторону улицы. - Электричество, интернет. Жизнь. Завтра выходные, погода – дрянь, все домой торопятся. Никто не обращает внимания на одно какое-то тёмное здание. Всем пофиг.

Вовчик тяжело вздохнул и отошёл, наконец, от окна. Уже лучше – перестанет приглядываться к форточке, примериваясь, да размышляя над способами проникнуть наружу. Он не озвучивал свои мысли насчёт того, чтобы попробовать спуститься вниз по какой-нибудь верёвке или связанным вместе простыням. Вряд ли его смущало соображение о том, что мы находимся на девятом этаже – скорее, останавливало отсутствие верёвки и простыней. Да, хорошо, что у нас нет простыней.

- Давайте двигать, а то и вправду до утра придётся куковать.

Заур подготовился без изысков. Засунул в рюкзак массивный полевой “неубиваемый” ноут, а рюкзак нацепил на грудь – так некоторые бдительные (или наученные горьким опытом) граждане делают перед входом в метро. Спина, руки и ноги оставались “открытыми”. Наверное, по игровой градации Заура можно отнести к “варварам”: приоритет нападения перед защитой. Тут же я заметил, что Заур, в придачу к кухонному ножу, раздобыл где-то геологический молоток. Ну точно варвар!

- Или не придётся.

Вовчик обречённо пошаркал за Зауром. Не то, чтобы поведение нашего соседа можно было бы назвать “мотивирующим”, но человек слаб. К тому же, он слаб ещё и от потери крови. Следовательно, его можно понять. Да уж…

- А ты к себе за шмотками не собираешься?

Вовчик только рукой махнул. Жаль. Я понимал, что едва ли в звукозаписывающей студии стали бы хранить оружие, тем паче – огнестрельное, но можно было бы поискать что-нибудь поубойнее, чем тупые кухонные ножи. Я поймал себя на мысли, что начинаю действовать, как персонаж стандартной RPG: замечаю новую локацию – захожу – лутаю – усиливаюсь – качаюсь. Действительно, нужно двигать, а то в этой симуляции и тронуться недолго. Надеюсь, с учётом всех осложнений (пробки, снег, лужи, неведомые твари  в паре этажей подо мною), часа через три я всё же смогу обнять жену, принять горячую ванну, а после – выпить ароматного свежезаваренного чая, со смехом рассказывая о наших общих нелепых переживаниях и фантазиях, вылившиеся, в итоге, в пшик… “И никого не встретил” - так, кажется, Хома завершил страшную историю, стараясь успокоить своего друга Суслика? Только стоит помнить, что Суслик успокоился, а в ночной темноте его ждала жуткая красная смерть. И легко пытаться убедить себя в том, что “Петя Иванов продолжает пугаться штанов”, но изорванная куртка и раны Вовчика как-то не тянут на “штаны”. Есть отчего испугаться. Я вздохнул и вышел в коридорный мрак вслед за ребятами. Мне закрывать дверь – надеюсь, к удаче…

Снова тишина. Почти полная тишина, нарушаемая только звуком наших шагов и сдавленным дыханием. Никак не удаётся отделаться от ощущения мгновенного жанрового перехода от RPG к хоррорному экшну. Побыстрее проходим мимо закутка с дверью на лестницу. Я боюсь вслушиваться, но отчаянно вслушиваюсь, пытаясь вобрать ушами весь звук из-за двери. Кажется, что-то расслышал, но, вполне возможно, это только возбуждённое воображение. Заур торопливо тычет в кнопку вызова лифта. Ещё и ещё.

- Кнопка не загорается, - заготовленная реплика Вовчика, при звуке которой я чуть не подпрыгиваю, - пошли назад – здесь нечего ловить.

- Тихо-о! - ревущий шёпот Заура.

Мы поворачиваем, идём назад. Фонари помогают только ориентироваться в чёрном пространстве, в остальном они лишь добавляют мурашек на спину и холодной тяжести в живот – неровные, пляшущие тени на границе света точно готовятся прыгнуть на нас, располосовать, вырвать внутренности, оторвать головы… Я перехватил нож из правой руки в левую и удивился тому, что рукоятка неприятно влажная. Куда теперь? Снова под своды офиса с его ненадёжной воображаемой защитой в виде старой металлической двери, которая может выдержать натиск неведомой угрозы, а может и не выдержать. Если угроза, конечно, существует. Мы все слышали… Куда он?!

Переработка (окончание)