Прошло шесть лет. Целых шесть лет с момента нашей поездки к Большому Богдо! Домой мы вернулись в четвером. Родители Саши хотя бы получили его тело для предания земле. Ритиным родителям повезло гораздо меньше. Когда мне, а в тот же момент и всем подряд начали приходить уведомления, нас нашли, не сразу, конечно, минут через десять, но мы были обнаружены поисковым отрядом спасателей. Изначально они выехали по вызову от нас самих для поисков Риты, но так и не смогли найти группу молодых людей у горы, что их вызывали. После, как мы не вышли на связь, начали уже поступать звонки и запросы на розыски от наших родителей, а учитывая, что все родители знали друг друга и поддерживали связь, было не удивительно, что они сложили два и два, и решили, что вся группа, все дети, то есть мы, пропали, просто испарились, на столько, что даже нельзя было определить местонахождение наших телефонов. Когда же нас нашли, всё было рассказано, что случилось с Ритой, что она потерялась в пещерах, спасатели тут же начали поиски, но всё было тщетно. Они использовали все возможные виды поисков, карты пещер, геологов, водолазов, вообще всё, что только было доступно для людей, ничего не помогло. Едва ли даже было найдено её тело, и после поездки, на её похоронах, мы провожали девушку в последний путь, стоя у пустого закрытого гроба.
После событий наша дружба стала на порядок крепче, и даже Андрея, которого многие не любили в компании, и даже для него так и не пришедшего в себя, истерийного и помещённого в сумасшедший дом, отношение к нему стало лучше. Мы периодически навещали его, либо все вместе, либо по очереди. Препараты помогали, но не относительно его рассудка, а относительно его истерийности. Андрей стал спокойнее, да смеялся порой, но большую часть времени был относительно спокоен, по крайней мере лучше, на много лучше, чем прежде. Он пришёл за ним первым. Андрей резко исчез, уже забили тревогу и начали искать нашего теперь уже душевнобольного друга, но после Андрей вернулся, совершенно другим. Андрей был спокойным, даже в большей степени похожим на овоща, минимум движений, движения максимально плавные, если они и были, и минимум эмоций, будто последние частички личности, что ещё оставались в нём после тех ужасных событий, окончательно вымылись из него после Его прихода. Теперь, это была лишь телесная оболочка, без души, оболочка, которой нужно утолять физиологические потребности, и более ничего, только есть, пить, спать. Ни душевных, ни эмоциональных желаний, только физиология. С чего я решил, да и не только я и Аня тоже, что это приходило то Нечто, которое я кормил батончиком, персонал слышал протяжные, свистящие звуки, некоторым казалось, что они даже складывались в музыку, необычную, но всё же музыку. И ветер, конечно же ветер. Судя по всему, ветер неотъёмный Его спутник, где ступает Он, там дует ветер, что создаёт эту невероятную музыку.
Это произошло с Андреем незадолго после свадьбы Игоря и Ани. Да, да, они расписались. Порой, в сильных чувствах, в здоровых отношениях, сильно пережитое совместно настолько скрепляет двух людей, что они действительно начинают чувствовать себя родственным душами. Событие с Андреем омрачило дух молодожёнов, в частности Ани, она начала переживать, о том, что если Он пришёл за Андреем, то может прийти и за каждым из нас, а у неё теперь муж и ребёнок в скором времени.
Прошло пару лет. К сожалению, то, чего боялась Аня, произошло. Он пришёл за её мужем. Нежданно. Негаданно. Игорь исчез. Совершенно исчез, вышел с работы и пропал. Мы были уверенны, что это был Он, что это Он забрал Игоря, хотя и не знали была ли музыка, или ветер в момент его исчезновения. Быть может, наш дорогой друг сейчас лежит в лесном массиве с перерезанным горлом после случайной встречи с незнакомцем, а мы рассуждали о мистике и кошмаре. Всё же, вновь повторюсь, но пережитое накладывает свой отпечаток. Так было и у нас, но особенно с Аней. Теперь её начал покидать её собственный рассудок, не так, как с Андреем, а в другом плане. Развились ритуалы, и мысли, зацикленности, постоянно, она думала о том, что Он придёт и за ней, и за её ребёнком, за милой дочкой. В итоге, Аня из страха переехала ко мне вместе с дочкой Машей, маленькой трёхлетней малявкой. Мы начали жить вместе, но не как пара, а в большей степени, как духовные соседи, те, кто был связана чем-то большим нежели телесным или физическим, те, кто был связан друг с другом нитями мироздания, которые не возможно увидеть, а только почувствовать.
С каждым годом, было всё труднее смотреть на Аню. Она становилась всё более нервозной. Страх покорил её, она чувствовала себя в безопасности только рядом со мной. После, она решили предпринять отчаянную поездку, изменить то, что случилось. Задобрить Его, ведь что-то, тогда у Большого Богдо произошло, от чего Он рассердился на нас, чтобы Он не пришёл и по нашу душу, чтобы Он оставил нас в покое, и не сделал милую Машу сиротой. Аня поехала в буддистские края России. Она побывала везде, где только проповедуют буддизм в нашей стране. В одном дальнем храме, забытым всеми богами - богами всех религий, она смогла отчасти найти то, что искала. Она нашла учителя. Учитель, как она сама его называла, был приверженцем древних, на столько старых и затхлых вероучений, старее чем буддизм, шаманизм и друидизм, что едва ли сохранилось название этого вероучения. Но, что известно наверняка, так это то, что все три древних ветки, почитающих природу и ненасилие вышли из него, расселившись по миру, некогда они были одним целым, а сейчас разделились на части, и не являются тем, чем были, изначально потеряв свою силу.
Учитель рассказал Ане в том путешествие, а она была в нём одна без меня, что, то существо, что приходит за нами, это Овено, дух природы. Овено древнее самой цивилизации, Он древнее самих живых существ и сравним по возрасту с самим Богом или любым другим божеством. Овено соткан из ткани мироздания, Он связан с космосом, и над Ним не властно время. Защитник всего не человеческого, вот кем Он являлся. Учитель, конечно, сам был человеком, но это была лишь его оболочка, внутри него самого сидел дух самого Овена, учитель был истинным последователем Его. Как мне говорила Аня, что человек некогда был частью живой природы, был также соткан из ткани мироздания и напрямую связан со всем живым, некогда человек мог чувствовать всё вокруг себя, некогда, когда человек ещё не был человеком в самом худшем смысле этого слова, а был человеком, но утратил эту связь. Аня напомнила мне то ощущение, которое я чувствовал, когда мы видели Овено, тот благоговейный трепет, который мы испытали при Его виде, и который не смог полностью пережить Игорь, свалившись в позу эмбриона. Такой же трепет Аня испытывала при разговорах и виде учителя, в нём было что-то от Него.
Поездка Ани не была напрасна, она привезла, помимо информации об Овено и учении, привезла тот музыкальный инструмента, который я видел у Муни из двух прямоугольных пластин и трубочек. Учитель дал ей наставления и необходимые ритуалы не то, чтобы для задабривания Овено, скорее для искупления перед Ним, ведь, по словам учителя, если Он начал забирать нас, то был грех. Не похожий на христианский грех, нет, грех, а скорее даже вина, да, это слово подходит на много больше, именно вина была перед Ним, и Аня пыталась найти ключ для её искупления. Но Аня не успела. Овено пришёл за ней немного погодя. В тот момент, когда Он явился за ней, мы говорили по телефону, и у неё началась истерика, когда задул ветер, так бывало постоянно, а после, когда я услышал протяжный свист в телефоне, связь прервалась. Он забрал её.
Мы с Машей остались одни, а я так вообще последний из всей группы, за исключением Андрея, да едва ли считаю я его за живого полноценного человека, лишь оболочка. Я знал, что Он придёт и за мной, не знал почему, но ждал. Как только Аня пропала я отдал Машу её бабушке и дедушке. Каждый день навещал её, хоть и не был её биологическим отцом, но был её крёстным отцом, когда Аня с Игорем предложили мне им стать, тут же согласился. Я ждал. Сначала дни, после месяцы, а после уже даже пошли и годы. До сегодняшнего дня.
Как истинный адепт и поборник природы, мой выбор в своё время пал на загород большого города, в десятках минутах езды от прелестей цивилизации, но при этом без жизни в этой самой цивилизации, а в большей степени на природе. Была бы моя воля, переселился бы полностью в лес и жил бы, как аскеты древности.
Сегодня, день начался, как обычный выходной. Чашечка чая, завтрак, тренировка и книга. На время после обеда были планы сделать мясо на гриле, чем я и занимался. Готовил заранее замаринованное мясо, играла приятная расслабляющая музыка в моём телефоне, а я стоял у гриля. Было так хорошо и спокойно. Штиль, совсем не было ветра. Я давно принял свою судьбу, ещё тогда, когда в моей жизни произошли обстоятельства, когда я поздоровался за руку со смертью, когда моя жизнь разделилась на до и после, когда я, как старая личность совсем перестал существовать, меня вытолкнуло дыхание смерти в упор, и мне этого никогда не забыть. Когда начали пропадать дорогие для меня люди, не отрицаю переживал, но переживания были только из-за них, не за себя. В своей жизни в моём юном возрасте я был в гармонии с собой, в том состоянии, коего люди ищут десятилетиями и зачастую не могут найти. Это было похоже на сатори, на просветление в буддизме, когда человек отрезает от себя всё мирское и находится в абсолютной гармонии с самим собой и миром вокруг.
Когда задул ветер, не было ни паники, ни страха, ни ужаса. Я понял, что время пришло, что Овено пришёл теперь за мной. Ветер был другим, не таким, как обычно в этих северных лесах. Не сплошной, порывистый, гнущий кроны деревьев на мгновение и после повторявший порывы вновь. Деревья трещали, хрустели, летела разноцветная листа. Я снял мясо с огня, оно было готово. Разжевав кусочек мяса средней прожарки, я запил его парой глотков белого вина, и закончил вкус при помощи сливочного вкуса кусочка сыра. Взял батончик со стола, я стал ждать, рассевшись на крыльце.
Спустя пару минут, когда заслышалась вновь протяжная духовая музыка ветра, когда ветер вновь изменился и стал потусторонним, когда музыка стала громче, из деревьев показался Он, прям как тогда, шесть лет назад. Он шёл также не торопясь, щипал траву под собой, переходя от одного вида к другому. Теперь Овено был иным, иначе выглядел. Он не был похож на сайгака, подобно прежнему его облику в великих степях, нет, теперь Он был в виде местного оленя. С огромными раскидистыми рогами, закреплёнными на его черепе. Да, вновь вместо головы был череп, теперь уже оленя, с пустыми чёрными поглощающими глазницами, но был и нюанс, череп не был голым, череп был теперь покрыт травой вместо шерсти, впрочем, как и раньше, Он сам.
Неторопливо Он шёл ко мне. Постепенно приближаясь. Пучок травы за пучком, листик за листиком, и вот мы вновь друг на против друга. Но всё по-другому, иные декорации вокруг, иные места, иные мы, внешне оба, внутри, быть может только я, а может изменился и Он сам. В моей руке вновь был батончик, всё тот же ореховый, с кусочкам кислой клюквы, конечно я дал Ему вновь, и как мне показалось он Ему понравился. Овено быстро его съел и начал тереться своей головой об мою. В голове возник вопрос, что быть может Он хочет ещё, и неожиданно Овено махнул головой, сомневаюсь, что телепатия, скорее мимика и эмоции на моём лице задали ему вопрос, на который Он неожиданно для меня ответил. Буквально минута и Овено ел следующий батончик из моих рук. Когда Он закончил трапезу, Он подошёл ко мне ещё ближе и улегся в мои ноги, поставленные по-турецки, так, как это любят делать большие псы, захватывая твои ноги для ласки. Он лёг, положил голову на мою ногу. Посмотрел вверх, на меня, своими пустыми чёрными, как самая чёрная чернь этого мира, глазницами. Мне опять показалось, что я увидел космические переливы в его глазницах. Вновь что-то невероятное, сияния извне, сияния, которые никогда не встретить здесь на Земле. Цвета, гаснущие и возникающие в чёрных пустотах космоса, такие прекрасные и чарующие, но в тоже время ужасающие, если всё же впустить в свою голову осознание о тех далеких далях в которых они существуют, о том, что ты никогда их не увидишь и, вероятнее всего едва ли когда-нибудь увидит человечество.
Это было похоже в большей степени на немое прощание двух близких. Когда двое, а быть может дальше и больше людей, сидят в ожидании чего-то, что их разделит, неважно билет в дальние дали, последний вздох, или что-то ещё, неважно. Важно другое, что это неизбежно, все это понимают и принимают, все ждут того момента, когда всё закончится, а на душе, прямиком в её глубинах рвётся от горести и невозможности что-либо сделать внутренний ребёнок. Тогда я прощался с миром, окружающим меня, с величественными горами и раскидистыми лесами, бурными реками и глубокими озерами, с моими родителями, с моей любимой крёстной дочерью – Машей.
Я был готов. Овено это понимал. Он неторопливо встал на свои лапы, и пошёл вновь в гущу леса, я, встав, направился за ним. Он развернулся и слегка толкнул меня своим мшистым носом, развернулся обратно и пошёл к выходу. Первый, и вероятно единственный раз, я не понимал, что происходит, стоял в исступлении и в непонимании. Я продолжал стоять и смотреть за тем, как Он приближается к границам леса, как скрывается за деревьями. Не понимал, почему Он не пустил меня за собой, почему Он меня оставил. В моей голове было столь много вопросов, и невероятно малое количество ответов. И едва ли я мог получить их. Вот уже и прекратилась музыка. Утих ветер. Вновь настал штиль. Вот, я обнимаю Аню, исчезнувшую и теперь появившуюся из-за деревьев. Она появилась после ухода Овено, после того, как он её отпустил, после того, как стихла музыка ветра.