Смуглорожий ухмыльнулся:

- Собственно не понимаю ваших вопросов. Вы сами изволили меня пригласить давеча. Запамятовали? А на суаре и по имени звали!

Полина смотрела на незнакомца во все глаза.

- Я?! Звала?! Вас?!!!

Незнакомец определенно знал, о чем говорил:

- Милая, ну, разумеется. И не только меня. Классиков, в некотором роде.

Полина смотрела на него во все глаза. Он был определенно ей знаком, только она не могла вспомнить, имени и обстоятельств, при которых они встречались. Проклятый контрафактный алкоголь! Сейчас она была уже абсолютно уверена, что алкоголь однозначно был контрафактный.

- Так, ладно. – наконец она – я сейчас пойду в душ, а у вас будет время собраться и уйти. К взаимному удовольствию. Дверь можете захлопнуть.

- Боюсь, что это не так просто. – заявил незнакомец, садясь в постели. – Вы меня позвали, поэтому сами должны отправить обратно.

- Это вы что, на такси намекаете? Вот наглец! – возмутилась Полина

- Увы! Если бы все было так просто! – улыбнулся он

- Знаете, меня совершенно не волнует, что там вы себе думаете. Я ухожу, и когда вернулась, чтобы вас здесь не было. - разозлилась Полина

Под душем ей немного полегчало, очень сильно захотелось свежего кофе, она практически забыла о незнакомце в своей постели. В конце концов, она уже большая девочка. Какая-то там случайная связь для нее не более чем досада, вроде разбившегося некстати флакона духов.

Она вышла из ванной и прислушалась. В квартире было тихо, Алиса терлась о ее ноги и жалобно мякала. Значит все-таки ушел. Вот и хорошо, надо будет проверить, не прихватил ли чего, уж больно рожа у него продувная.

Кошка вилась под ногами и не пускала в кухню. Да что же это такое? Полина решительно шагнула вперед и обомлела. За столом по-хозяйски расположился неухоженный старик с сальными волосами, расчесанными на пробор и противной бородищей веником. Он строго посмотрел на Полину и заявил:

- Что это у тебя в доме? Уж солнце высоко, а самовара еще не ставлено? Что за порядки такие в доме?

Полина обомлела:

- Вы кто? Что вы тут делаете?

Ну, ладно тот, кучерявый, араб или мулат, кто он там еще, мало ли что могло случиться, все- таки молодой и стройный. Но этот дед? Неужели она и его с собой притащила? И откуда ему было взяться на той вечеринке? Там одни артисты и художники были, ну, несколько бизнесменов. Он уж точно не бизнесмен. Он больше похож на попа или того чёкнутого, что хлеб в своей пекарне геям не продает.

-Ну, голубушка, это уже совсем не comme il fault. Пригласила, а не потчует, не привечает. – укорил ее дед

- А она, Ваше Сиятельство, граф Лев Николаевич, с похмелья. – раздался сзади высокий заносчивый голос.

За спиной в Полинином халате стоял никуда не уехавший араб или мулат, почесывая грудь, покрытую короткими курчавыми волосами.

- Тааак, а вы, значит никуда не уехали? – возмутилась Полина

- Я же вам говорил, ma cheri, мы не можем так просто уйти. Вы нас avez invités, теперь сами уйти мы не можем.

Полина застонала и плюхнулась на стул напротив старика.

- ОООО, как меня это все достало!!! – застонала она и уронила голову на стол.

Откуда-то сверху, как по волшебству перед ней приземлился стакан томатного сока и яйцо пашот с тонкими ломтиками копченой семги.

- Господа, дайте даме прийти в себя. Вспомните, что это такое, пребывать в жесточайшем похмелье. – ласково проворковал над ней третий голос. - Вon appétit Mademoiselle!

Над ней стоял худенький бледный брюнет с аккуратно уложенными черными усиками. Этот точно актер. И лицо знакомое.

Полина залпом выпила томатный сок и закашлялась.

- Вы что, туда водки налили?

Брюнет удовлетворительно кивнул

- Bloody Mary. Англицкий рецепт.

Араб хохотнул:

- Михал Юрьич у нас по части всяких там Мэри большой мастак!

Брюнет немедленно развернулся к нему и с жаром возразил:

-МЕри! МЕри! Через Е! Авторское написание! Вы, Александр Сергеевич вечно меня поддеть пытаетесь, а меж тем если б не моя преждевременная дуэль, еще не известно кто бы там Солнцем был…

- Господа, господа, успокойтесь. – примирительно загудел дед, ковыряя грязным ногтем скатерть - Солнце – не Солнце, а не зря современники говаривали «Какое счастье жить в одно время с Толстым!», а после еще и «гениальный художник, наш Шекспир, может быть. Это самый удивительный человек, коего я имел наслаждение видеть». Поэтому не спорьте и примите неизбежное. Это я-глыба русской литературы.

- Толстой??? Граф Лев Николаевич?– переспросила Полина. Ну конечно, этот взгляд исподлобья, брови пнями, рубаха, в классе как раз портреты над доской висели Толстой, Пушкин, Лермонтов….

Она обвела компанию ошалевшим взглядом. Этот араб в ее халате Пушкин, Александр Сергеевич, который Солнце русской поэзии, а милый брюнет, что принес ей завтрак, Михаил Юрьевич Лермонтов, который написал «Княжна Мери». Через Е.

- Господи! Я что, умерла??? – промычала Полина через зажатый своими же ладонями рот. – Допилась….

- Что вы, голубушка, как раз наоборот! Благодаря вашему вчерашнему призыву это мы, почившие, извлечены из седых волн небытия и явлены в этот мир. Вот с какой целью, это, пожалуй, вопрос!

- А мне лично нравится, - заявил Пушкин, тыкавший кнопки в кофемашине.– Мадмуазель, как сей агрегат заводится? Кофею бы испить!

- Сверху слева, где кружочек нажмите, а потом на чашечку. – автоматически ответила она. - Господи, я с ума сошла! Кошмар какой! Не зря мне мама говорила, сойдешь с ума от одиночества, так и закончишь свои дни в дурке или с сорока кошками.

- Это навряд ли. - резонно возразил Лермонтов, оттолкнувший Пушкина от кофемашины и наконец добившийся результата. Темная ароматная жидкость лилась в приготовленную чашку. - Граф, не желаете ли кофею?

- Не одобряю. – насупился Толстой. – Взвару бы брусничного, с медом, для почек полезственно.

- Взвару нет. Только чай. Зеленый, китайский. Хотите? – упавшим голосом предложила Полина. Ужас! Что же делать?

- Чаю можно. –согласился Толстой. – Мёд имеется?

Понемногу все разобрались с напитками, кошка была накормлена, а Лермонтов принес из комнаты крутящийся компьютерный стул, и все расселись.

- Я ничего не понимаю. – жалобно сказала Полина

- Мы, признаться тоже – сходу сообщил Пушкин. - Давеча на спиритическом сеансе вы вызвали нас для ответов на вопросы. А вот обратно отправить забыли. Так мы и отправились вслед за вами.

- А как вас отправить обратно? – спросила Полина

- Обычно мы, конечно, не приходим. Мошенники крутят блюдце сами, выдавая свои ответы за наши. Но в этот раз произошло необъяснимое. – пояснил Лермонтов

- Мы не знаем. - признался Толстой

Полина встала со стула и заходила по кухне.

- Интересное дело. И вы что, все собираетесь у меня жить?

Троица переглянулась.

- Мадмуазель, это условия договора. Мы не сможет отойти от вас на расстояние дальше 20 шагов. До тех пор, пока не исполнится все, о чем вы загадали. – мягко пояснил Пушкин

- А о чем я загадала? – спросила Полина, напрочь не помнившая весь вчерашний вечер.

- Мы не знаем. Мы можем только помочь в осуществлении вашего желания. И тогда будем свободны. – сообщил Толстой

- А мне нравится! – заявил Пушкин, крутя в руках пульт от телевизора

- Интересное дело. И какое же было мое желание? – снова спросила Полина

- Мы не знаем! – хором ответили классики

Полина посмотрела в окно. Трое взрослых мужиков сидели на маленькой кухне ее однокомнатной квартиры. Ее кровно заработанной квартиры с только недавно выплаченной ипотекой. Какое тут может быть желание? Своего бывшего она выставила еще полгода назад. Не сошлись характерами. Вот в прямом смысле не сошлись. И никто никому не изменял. Просто он предпочитал друзей, бары и спортзал, а Полина театры, выставки и прогулки на природе. Они посидели и пришли к выводу, что им порознь гораздо свободнее и приятнее, чем вместе, и, к взаимному удовольствию, разошлись. А может это все розыгрыш? Может это актеры со вчерашней вечеринки? Она нашла свой смартфон и порыскав в нем немедленно задала вопрос:

- Лев Николаевич, а как звали вашего третьего ребенка?

Толстой обернулся к Полине и ни секунды не мешкая ответил:

- Илья. А в чем, собственно дело?

Но Полина уже повернулась к Пушкину:

- Александр Сергеевич, за какую сумму вы купили последнюю карету?

- Карету? Прекрасно помню, превосходнейшая была карета, с английскими рессорами, за 4000 рублей.

- Михаил Юрьевич, когда умерла ваша бабушка?

- Зовите меня просто Мишель, так звала меня она…– отозвался Лермонтов – Моя дражайшая Елизавета Алексеевна покинула этот мир в 1845 году, через 4 года после меня, увы!

Так, этого актеры с такой точностью знать не могли. Она и сама не знала, если б не интернет. Значит не розыгрыш. И что же делать? Пушкин теребил пояс ее махрового халата.

- Александр Сергеевич, а где ваша одежда? – смущаясь спросила Полина.

- А ее, видите ли, нет вовсе. Ведь могилу мою разорили, лишили приюта мои бренные останки. Но это еще повезло, Гоголю вон вообще голову оторвали! –усмехнулся поэт.

- Ладно, этот вопрос решим. Михаила Юрьевича и Льва Николаевича тоже придется переодеть. – решительно сообщила Полина.

- Зачем это еще? – насторожился Толстой. – Я своим облачением доволен, привык довольствоваться малым.

- Да уж, совсем малым. В наше время этим даже бомжи не удовольствуются. – скептически отметила Полина.

- Кто? – не понял он

- Бомжи, бродяги, бездомные. – пояснила она.

- Правильно! – одобрил Толстой. – Стремился к этому весь свой путь земной, не обременять себя стяжательством.

- Лев Николаевич, сейчас так не принято. Мне на работу послезавтра надо, а вы если со мной пойдете, то в этом виде нельзя. Придется постяжательствовать. Брендов не обещаю, но не как бомжи, это уж точно.

К вечеру Пушкин с большим удовольствием и Лев Николаевич с огромным протестом посетили ближайший барбершоп и вернулись в совершенно измененном виде. Пушкин начисто лишился своих знаменитых бакенбардов, укоротил буйную афрорастительность и даже потребовал оформить себе брови. Толстой угрюмо протестовал против бритья бороды, но барбер уверил его, что его стиль сурового лесоруба сейчас очень моден, просто подравнял бороду и сделал короткую стрижку. Лермонтов отказался идти стричься, побрился сам, причесался на модный манер, и перед ужином налепил Полинину корейскую энзимную маску от морщин.

- Замечательная вещь, господа! Ни в какое сравнение с толченой малиной не идет. – делился он результатом.

Полина, разбиравшая пакеты с едой, которые привезла доставка, возмущалась.

- Я не поняла, чьи в итоге желания будут исполняться? Мои или ваши? Я работаю, а вы ходите по салонам и наряды покупаете.

- Pauline, душа моя, эта розовая штука с ягодами просто замечательная! Все можно купить сразу и не выходя из дома! – восторгался продвинутый Пушкин, уже освоивший Полинин смартфон и аккаунт в интернет магазине.

- Сплошное стяжательство! – ворчал Толстой. – Полина, вегетарианское на ужин будет?

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

На своей шкуре

Борьба, стрельба, садоводство и животноводство, воздухоплавание и водолазание – Куприн словно поставил перед собой задачу приобрести максимально возможный жизненный опыт. В нем было много писательского любопытства и репортерского умения проникать во все щели, но главной движущей силой Куприна служила жажда жизни. В этом он напоминал своего старшего современника Владимира Гиляровского, но даже неукротимый и бесстрашный «дядя Гиляй» уступал потомку татарского князя Куприну в любви к подвигам и острым ощущениям.

Сейчас сказали бы, что Куприна тянуло в экстрим. Сам писатель любил слово «риск». «Всякий вид спорта должен заключать в себе хотя бы оттенок риска, пренебрежения к боли и презрение к смерти», – писал он в статье о борце Иване Заикине.

Динамичность Куприна сочеталась с повышенной коммуникабельностью и талантом ладить с людьми. Где бы он ни оказывался, Куприн легко заводил друзей. Его товарищем мог стать любой человек, будь то знаменитость вроде певца Федора Шаляпина или самый последний бродяга. И только в светском салоне он чувствовал себя неуютно.

Карцер

С детства Александр Иванович имел нрав горячий и независимый. В московской военной гимназии он часто попадал в карцер за непослушание. На характер мальчика повлияло наблюдение за унижениями, которые приходилось испытывать его рано овдовевшей матери ради того, чтобы прокормить детей. Он очень резко реагировал на любую несправедливость.

В 23 года, будучи подпоручиком 46-го Днепровского пехотного полка, Куприн выбросил за борт плавучего ресторана пьяного киевского пристава, оскорблявшего девушку-официантку. Из-за этого ему отказали в поступлении в Академию Генерального штаба.

Куприн не особо расстроился неудаче в военной карьере. Регламентированная жизнь была ему не по нраву и плохо совмещалась с писательством. Что говорить, если за публикацию своего первого рассказа Куприн угодил в привычный карцер. Когда пришлось выбирать между армией и свободой, в 24 года Александр подал в отставку.

Приятный силач

Трудностей жизни он не боялся и в молодости успел испробовать массу занятий: был и грузчиком, и рабочим на литейном заводе, ассистентом зубного врача, суфлером, актером, землемером, журналистом, продавцом.

Рассказы молодого Куприна оценил Лев Толстой. Более того, суровому автору «Войны и мира» Куприн понравился даже по-человечески, а такое случалось нечасто. «Мускулистый, приятный силач», – говорил о нем классик. Полюбил Куприна и Иван Бунин. Они были ровесниками, Бунин помогал другу с первыми публикациями.

К 30 годам литература стала главным делом Куприна. Уже не нужно было подрабатывать на заводе, чтобы содержать семью. Но это не значило, что его жизнь замкнулась между кабинетом и рестораном, как это порой бывает у писателей.

Его борьба

Подмеченная Толстым мускулистость молодого Куприна была результатом его увлечения борьбой и поднятием тяжестей. В Киеве он ходил в «Русский цирк» братьев Никитиных смотреть на классическую борьбу. Начал заниматься этим видом спорта и сам, а в 1899 году организовал борцовский клуб «Киевское атлетическое общество».

В цирке Никитиных он встретил Ивана Поддубного, будущего легендарного атлета. Тот увлекался борьбой на поясах, и именно Куприн заинтересовал его классической борьбой, в которой Поддубный и прославился на весь мир.

Энергии Александра Ивановича хватало и на спортивный менеджмент: оказавшись в Петербурге, он организовывал поединки борцов в клубе «Модерн». Там у него был персональный судейский столик. Писатель имел большой авторитет среди публики и спортсменов. Часто для разрешения споров обращались именно к нему. Среди близких друзей Куприна был борец Иван Заикин, которого писатель обучил грамоте, чтобы при расставании тот писал ему письма.

Живя в Одессе, Куприн занимался в Атлетическом институте, который открыл в 1905-м знаток французской борьбы Владислав Пытлясинский.

На дне

С Одессой в жизни Куприна связан ряд экстремальных приключений. Здесь он тушил пожары, пользуясь знакомством с начальником пожарной службы, здесь давал интервью голым в бане, после чего лично помыл журналиста (объяснив это тем, что газетчик был довольно грязен), здесь чуть было не погиб в авиакатастрофе и чуть было не утонул в море.

Александр Куприн в водолазном костюме

В 1909 году Куприн получил разрешение начальства одесского порта погрузиться в водолазном снаряжении в воду у Андреевского мола. Цели своей акции Куприн не объяснил никому.

Пробыть на дне получилось недолго: костюм прохудился, и Куприну пришлось срочно всплывать. Он использовал свой опыт, работая над очерком «Водолазы» из цикла «Листригоны». Писателя интересовал случай, произошедший в 1905 году с бывалым ныряльщиком Тимофеем Сильчуком, искавшим затонувший в Крымскую войну у берегов Балаклавы английский пароход с золотом. Находясь под водой, Сильчук увидел нечто, от чего едва не сошел с ума и навсегда отказался от своей профессии. Что именно напугало его, ныряльщик говорить отказывался. Этот случай в измененном виде Куприн упоминает в «Водолазах».

Полеты наяву

После погружения в море литератор двинулся в противоположную сторону: решил подняться в небо на рекордную высоту. Его давним другом был воздухоплаватель Сергей Уточкин, и Куприн уговорил его взять с собой в полет на воздушном шаре. Летели вчетвером (плюс два журналиста) в теснейшей корзине, которая едва доходила до пояса. Им удалось достичь высоты 1250 метров.

Затем Александр Иванович совершил менее удачный эксперимент, сев в хрупкий фанерный аэроплан «Фарман». Аппаратом управлял его приятель борец Заикин, только что выучившийся в Париже на пилота. Куприн и Заикин были два сапога пара, искатели приключений.

Тот полет в 1910 году едва не стоил обоим жизни – аэроплан потерял управление и стремительно понесся вниз, прямо на толпу зрителей. Заикину удалось посадить «Фарман», избежав жертв. Позже Куприн отмечал необычное равнодушие, которое овладело им на краю гибели. Большого интереса к авиации с тех пор не проявлял.

Сад и огород

Были у писателя и более спокойные увлечения. Купив в начале 1900-х годов участок земли под Балаклавой, на склоне Лысой горы, он разровнял его и разбил там сад, виноградник, выписывал семена редких растений. Когда дочь Ксения спросила у него, зачем он выбрал именно это трудное для возделывания место, Куприн ответил: «Вот именно поэтому и выбрал. Если каждый поставит себе целью жизни хоть один клочок пустынной и неудобной земли превратить в сад, то весь мир через несколько сот лет превратится в цветущий рай».

Александр Куприн в кругу семьи

Вскоре, однако, писатель потерял доступ к участку. После того как Куприн публично поддержал Севастопольское восстание 1905 года, ему запретили жить в Балаклаве. Не на того напали – писатель приезжал туда тайно, но по-настоящему развернуться уже не мог.

Тогда он развернулся в Гатчине. Купив в 1911-м дом на Елизаветинской улице, он в полной мере реализовал свою страсть к огородничеству, которое было для него естественным продолжением любви к жизни, ее изобилию.

«Я собственноручно снял с моего огорода 36 пудов картофеля в огромных бело-розовых клубнях, вырыл много ядреной петровской репы, египетской круглой свеклы, остро и дико пахнущего сельдерея, репчатого лука, красной, толстой, упругой грачевской моркови и крупного белого ребристого чеснока – этого верного противоцинготного средства... Весь мой огород был размером в двести пятьдесят квадратных саженей, но, по совести могу сказать, потрудился я над ним усердно, даже, пожалуй, сверх сил», – писал он позже в рассказе «Купол св. Исаакия Далматского».

Лошадь в спальне

По воспоминаниям дочери, у них появились «собаки, кошки, лошади, куры, гуси». Друг семьи, клоун Жакомино подарил Ксении маленькую козочку, которая, повзрослев, оказалась козлом, притом весьма норовистым. Животное пришлось отдать в военную часть.

Александр Куприн с дочерью Ксенией на коне

Одно время у них в доме жила маленькая медведица Маша, «большая проказница». Расстаться с ней пришлось лишь после того, как уже повзрослевшая медведица ударила дворника. В итоге Машу передали в цирк.

Говоря о животных, к месту будет вспомнить и случай, описанный другом Куприна Федором Батюшковым. Однажды, живя в имении у Батюшкова и гуляя по окрестностям, друзья нашли чью-то потерявшуюся лошадь. Куприн привел ее в дом и привязал около своей кровати, объяснив, что хочет знать, «когда и как лошадь спит». «На другой день, – пишет Батюшков, – повторилась такая же история, но приведена была другая лошадь. Александр Иванович за ней ухаживал, кормил, поил и решился прекратить свои опыты лишь тогда, когда его спальня пропиталась запахом конюшни».

О пользе стрельбы

С возрастом Куприн прибавлял в весе, его начинал беспокоить ревматизм и другие болезни. Писатель не был, как сейчас сказали бы, зожником, любил пиры и кутежи, но они не ослабляли его спортивного энтузиазма.

В 43 года он начал осваивать различные стили плавания в бассейне, который открыл в Петербурге Леонид Романченко, легендарный русский пловец, «человек-рыба», установивший в 1912-м мировой рекорд, проплыв за сутки более 48 километров по Каспийскому морю.

Александр Куприн в Гатчине, 1913 год

Плавание Куприн пропагандировал, считая его «необходимым нам, русским, особенно петроградцам, живущим около больших водных пространств».

В это же время писатель совершенствовался в стрельбе. В статье 1913 года, опубликованной в «Синем журнале», Куприн воспевал стрельбу как непростое искусство: «Оно требует от стрелка многих данных: спокойствия, хладнокровия, уверенности, душевного и физического равновесия, внимания. Замечательно, что люди, неумеренно пьющие и развратные, никогда в искусстве стрельбы не поднимаются выше среднего уровня. Также неряхи и рассеянные субъекты». О пьянстве Куприна ходили легенды, но он явно не относил себя к «неумеренно пьющим».

Оппозиционер

Куприн был «постоянным клиентом» Охранного отделения, имея репутацию политически неблагонадежного литератора. Во время Севастопольского восстания 1905 года Александр Иванович с друзьями укрывал матросов, спасшихся с крейсера «Очаков», и опубликовал очерк в газете «Наша жизнь», сильно разозливший главного командира Черноморского флота адмирала Чухнина.

В 1906-м австрийская газета Neue Freie Press напечатала статью Куприна «Армия и революция в России». В ней предсказывалась революция.После донесения о том, что писатель сочиняет стихи «демонстративно-революционного характера», дело Куприна рассматривало в 1908 году Особое совещание по государственной охране.

В том же году цензурный комитет подал на писателя в суд за рассказ «Свадьба», в котором, по мнению цензора, «в самом отталкивающем виде представлен русский офицер в его отношениях к местному еврейскому населению».

Плохой солдат

Несмотря на приписывавшуюся ему неблагонадежность, в 1914 году, вскоре после начала Первой мировой войны, 44-летний Куприн снова надел офицерский мундир. Иногда пишут, что его вызвали из запаса, но Куприн был не в запасе, а в отставке. И на фронт он пошел добровольцем. Его жена Елизавета стала сестрой милосердия.

Служба Куприна, впрочем, длилась недолго. 323-я Новгородская пешая дружина Государственного ополчения, к которой его приписали, находилась в Гельсингфорсе (Хельсинки). Писатель-поручик жил в отеле «Фенния». Там его нередко узнавали читатели, что не всегда нравилось Александру Ивановичу. Он сетовал, что стал музейным экспонатом и плохим солдатом.

Здоровье его расстраивалось, и весной 1915-го Куприна признали негодным к строевой службе. На фронт он так и не попал. Кажется, это осознание себя плохим солдатом, которому уже не по силам обычные нагрузки, подкосило Куприна.

Бесконечность

В эмиграции, где писатель с семьей оказался после революции, его, казалось бы, неистощимая витальность начала угасать. В России Куприн жил широко и вольно, а в Париже пришлось выживать. Одно качество оставалось в нем неизменным (помимо литературного дара, конечно): способность располагать к себе людей.

В 1928 году Куприн побывал в Сербии на съезде писателей-славян. Местная газета «Политика» сообщала в репортаже: «Ах, Куприн! Сколько белградцев теперь при этом имени чувствуют в сердце радость и теплоту. Куприн за несколько дней в Белграде стал для сербов своим. Этот необыкновенный, но в то же время всем такой близкий и дорогой русский человек как будто вышел из русских романов и пришел посетить Белград».

Разменяв седьмой десяток, писатель начал сильно сдавать, физически и морально. Жажда жизни сменилась стремлением к небытию. «По ночам увлечен мыслью о смерти – и ничего, не страшно, только бы без страданий, там – глубокий сон, без сновидений, лет так на тысяч двести с гаком, а гак-то длины с бесконечность...» – писал он в письме сестре Зинаиде.

Когда в 1936 году появилась возможность вернуться на родину, Куприн воспользовался ею – не для того, чтобы начать новую жизнь, а чтобы достойно закончить жизнь старую, в прошлом полную удивительных событий и поступков.

31 мая 1937 года Куприн вернулся в Россию, а 25 августа 1938 года — скончался.

Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/dolya-riska-ekstremalnaya-zhizn-a...

Другие материалы:

• От «Хранителей» до «Ходячих мертвецов» — 15 лучших сериалов по комиксам

• «(Не)идеальные роботы» — свежая и дерзкая экранизация рассказа Роберта Шекли

• Шоу должно продолжаться — 8 бессмертных кинофраншиз

• Путь Птицы — история Чарли Паркера

• Не стучись в мою дверь — 5 сериалов-антологий в жанре ужасов

• Ингмар Бергман – величайшая личность в кинематографе с момента его изобретения

• Фильмы Ингмара Бергмана — Что смотреть (и в каком порядке)

• Милан Кундера — жизнь и книги автора «Невыносимой легкости бытия»

• Боуи, Уайнхаус и «битлы» — 10 потрясающих документальных фильмов о музыкантах

• Классика кинофантастики — «Дюна» (1984), режиссёр Дэвид Линч

• Классика научной фантастики — Майкл Крайтон. Парк юрского периода

• Тереза Райт (Teresa Wright) — американская актриса, обладательница премии «Оскар»

• Юл Бриннер — русский герой Голливуда

• Вирджиния Гилмор — жена Юла Бриннера, актриса Голливуда и Бродвея, ноги которой были застрахованы на миллион долларов

• Аркадий Адамов: «Мой любимый жанр — детектив»

• «Эти подонки боятся открыть забрало». Валентин Пикуль и его враги — к 95-летию писателя

• Классика научной фантастики — Роберт Хайнлайн. Звёздный десант

• 7 сериалов, похожих на Бриджертон — они точно стоят потраченного на них времени

• История постсоветской поп-музыки в песнях — Женя Белоусов «Девчонка-девчоночка»

• Эволюция космического скафандра

• Стивен в стране кошмаров — 20 лучших экранизаций короля ужасов Стивена Кинга

• Боб Марли: как изгой-полукровка стал гордостью Ямайки и звездой мирового масштаба

• Микеланджело Антониони — как начать смотреть его фильмы

• Классика научной фантастики: Пол Андерсон — цикл «Патруль времени»

• Краткий гид по «Чудотворцам» — антологии с Рэдклиффом, Бушеми и очень черным юмором

Камера отъезжает, а там и Лев Николаич! И Федор Михалыч! Видимо, чтобы одним штрихом показать, что в доме живут очень культурные и просвещенные люди, по стенам развесили портреты русских классиков.

А в другой комнате вместе с фотографиями других родственников и пейзажами обнаружились и Алексей Максимыч с Антоном Павловичем:

А в изголовье, как самое дорогое, - Солнце русской поэзии собственной персоной!

Так что ценят еще в мире наш великий и могучий!

У меня только один вопрос - как же с такой цветистой бытовой речью про шнурки, пыль под ботинками и уголь в кальяне они переводят русскую поэзию и прозу?:)