--Постой ка,--настрожился Георг,--что значит "осталось от охотника"?
--Ну я не знаю,--отмахнулся Том,--возможно в какой-то момент он переосмыслил свою жизнь и перестал быть охотником, а стал, например, налоговым инспектором. Или же добыл всех известных зверей и решил закончить свою карьеру в зените.
--Или же его растоптал дикий африканский слон,--предположил я невесело.
--Или съели дикие волки,--подсказал Михаль.
--Да неужели нас это должно пугать?--возмутился Том.--Откуда в окрестностях Тюрвельта африканские слоны?! Здесь, я полагаю, и волки не такие уж и дикие, коли они вообще ещё водятся.
Слова Тома нас успокоили, и вместо страшных картин того, как слоны и волки разделываются с налоговым инспектором, перед мысленным нашим взором стали возникать романтизированные картины дикой природы, а также вспомнились произведения литературы и живописи, посвящённые удалой охоте. Михаль даже пробулькал в пивную кружку нечто похожее на мотив старинной охотничьей песни.
--В конце концов, довольно лицемерия. Ведь мы едим мясо, а значит по натуре мы хищники и добывать зверей--в нашей натуре,--сказал я вдохновлённо и наколол на вилку кусок куриного шницеля.
--Решено!--сказал Георг.--Пойдём к Якобу и купим это ружьё.
--Я уже всё купил,--ответил Том.
--Так что же ты нас тогда тут уговаривал?--спросил Георг озадаченно.
--Я не решался идти на охоту в одиночку,--смущённо сказал Том.--Вчетвером--оно ведь всегда веселее, не правда ли?
Мы согласились, что это так.
--Стало быть, если нас четверо, то это охотничий клуб,--решил Михаль,--и надо дать ему какое-то название.
--Давайте назовём его "Охотничий клуб",--предложил я.
--Нет,--возразил Георг,--"Охотничий клуб"--это как-то слишком в лоб. У охотничьего клуба должно быть меткое название.
--Решено,--сказал Том,--назовём наш охотничий клуб "Меткое название".
--Вот это--меткое название,--согласились все.
Оставалось решить орагнизационные моменты.
--Предлагаю выдвигаться завтра затемно,--сказал Том.
--Затемно?!--взвыли мы,--это же так рано! Неужели же нельзя хорошенько выспаться?
Но у Тома был свой аргумент:
--Я слышал, что большинство зверей охотятся по ночам, а днём прячутся и спят.
--И каких же зверей ты рассчитываешь повстречать?--уточнил Георг.
--Не знаю. Зайцев, например.
--Послушай, Том,--предложил Михаль,--пусть зайцы охотятся ночью, а мы будем охотиться днём.
Рано утром, когда уже рассвело, но всё ещё хотелось спать, мы встретились на окраине города, там, где старый рынок, и по мокрой от росы траве отправились в лес. У каждого, кроме Тома, на спине был внушительных размеров рюкзак, ибо охота--занятие серьёзное. На Томе же вместо рюкзака висели охотничий нож, пару патронташей с несколькими дюжинами патронов и ягдташ. Выглядел он очень впечталяюще. Так как ружьё имелось в единственном экземпляре, мы договорились, что стрелять будем по-очереди. Как только Том вдоволь настреляет себе уток и зайцев, он передаст ружьё одному из нас и так далее по кругу, пока каждый не удовлетворит свои мужские потребности. Но раз уж за оружие и патроны платил Том, мы любезно предложили ему взять на себя все остальные расходы вроде походных принадлежностей, провианта и вина.
Достаточно долго мы шли в неизвестном направлении, не встретив ни одного зверя. Вероятно, все зайцы отсыпались после ночной охоты. Наконец, когда полуденнное солнце подсушило траву, мы набрели на чудесную полянку и решили сделать привал.
Это дело у нас получилось очень хорошо. Михаль разложил гриль, Георг достал вино и бренди, я вытащил из своего рюкзака две куриных тушки, вереницу сосисок и бараньи рёбрышки. Также у Михаля в рюкзаке оказался чудесный вишнёвый пирог, творожные булочки из кондитерской мадам Лючии--той, которая возле пожарной каланчи, а не той, которая подле сгоревшего театра,--и пачка кофе.
Рядом текла прозрачная речушка, в которой шныряла какая-то рыба и игралось солнце. Мы набрали воды в кофеварку и поставили ту на костёр.
Да, провизии у нас было изрядно. Но мы ведь не знали, почём нынче патроны и ружья, а потому решили не скупиться, дабы Том на нас не обиделся, что мы инвестировали в эту чудесное занятие охоту меньше, чем он.
Выпив кофе с булочками, мы сначала положили на решётку гриля тушки куриц--прекрасная закуска, чтобы размяться перед основной трапезой. Георг разлил нам по кружкам вина, и мы с наслаждением смотрели, как куры румянятся и капают жиром, и пили чудный напиток из погребов мистера Дюрабля, чья винодельня находится к востоку от Трювельта на склоне у речки Блю. От города до винодельни рукой подать, чем мы часто пользовались.
С курицами мы разделались быстро--что тут есть-то на четверых? А вот баранина оказалась зверем гораздо более сильным. Нам пришлось открыть бренди, и рёбрышки мы одолели в несколько заходов. На всё про всё у нас ушло около четырёх часов. Но перед сосисками уже сдались даже самые сильные из нас.
Нас так разморило после творожных булочек мадам Лючии, двух куриц, бараньей корейки, нескольких литров вина и бренди, да ещё ласковое солнце пробивалось сквозь развесистые кроны и речушка так убаюкивающе журчала совсем рядом, что мы сочли за благое дело слегка отдохнуть.
--Всё таки,--сказал Михаль, устраиваясь поудобнее,--Том, есть что-то в этой твоей охоте.
--Замечательное занятие,--согласился Георг, поглаживая пузо.
--Отложу ка я пока ружьё,--ответил Том,--вряд ли на запах барашка придут голодные зайцы или стая уток будет кружить над нашей поляной в память о съеденных нами курах. Сейчас самое время вздремнуть, а там уж со свежими силами...
Том не договорил и засопел, погрузившись в глубокий и здоровый сон.
Проснулись мы слегка подуставшие, когда уже смеркалось.
--Давайте ка наверно двигаться в сторону дома,--сказал Том.--Всё таки охота--занятие утомительное, особенно для первого раза.
--Жаль, конечно, что нам так и не встретилось никакого зверья,--сказал Георг, зевая.
--От дня зависит,--предположил Михаль.--Это, наверно, как рыбалка--иногда есть клёв, иногда--нет.
Пока мы шли, совсем стемнело. Георг так и сказал:
--Совсем стемнело, а города что-то так и не видать. Точно ли мы шли именно этой дорогой?
--Если, дружище Георг, ты называешь дорогой тропинку, которой мы следовали,--ответил Михаль,--то я её давно уже не могу рассмотреть в темноте.
--Вряд ли это вообще можно было назвать тропинкой. Лично я ориентировался на внутренний компас,--сказал Том, имея в виду своё врождённое чувство направления.
--Ох, а нет ли у кого из нас компаса наружного?--спросил я в отчаяньи.
Оказалось, что мы допустили существенное упущение: никто из нас, отправляясь в лес, не додумался приобрести компас.
--В старину люди обходились без компаса,--заметил Георг,--и ориентировались исключительно по солнцу и звёздам.
Мы подняли взгляд и не увидели на небе ни одной звезды.
--Стало холодать и есть уже хочется,--выразил общее мнение Михаль.
--Сделаем привал и разожжём костёр,--предложил Том,--а то в темноте мы и вовсе заблудимся. А как станет светать, отправимся дальше.
Мы нашли более менее открытое место, достаточное для того, чтобы сложить костёр из валежника и расположиться вокруг него. К счастью, у нас ещё оставались бутылка коньяка, вишнёвый пирог и сосиски. Мы нанизали сосиски на ветку, которую воткнули в землю рядом с огнём, открыли коньяк и разломили пирог на четыре куска. От коньяка мы быстро согрелись, от пирога и вовсе повеселели, но как только наши сосиски зашкваричили и принялись распространять пленящий аромат, случилось, если можно так сказать, тревожное происшествие. Страшный звериный рёв огласил округу, и от неожиданности мы втянули голову в плечи.
--Друзья!--воскликнул Том.--Похоже, мы переоценили свои силы, и в дебрях Тюрвельта обитают существа куда более лютые, чем мы себе представляли!
--Но кто это?!--шёпотом вскрикнул Георг.--Неужто мне не показалось, и это был рык льва?!
Мы помолчали, вслушиваясь в тишину.
--А может,--с надеждой предположил Михаль,--то была какая-нибудь ночная птица? Иногда вороны так каркнут, что в темноте недолго перепутать со львом.
--Что бы то ни было,--ответил я,--но, похоже, его привлекают наши сосики. Давайте же поскорее их съедим.
Мы принялись запихивать в себя сосиски, получая при этом куда меньше удовольствия, чем полагается при употреблении сосисок, но чего только не сделашь ради спасения жизни. Когда последняя сосика была обезврежена, мы несколько успокоились.
Однако, безмятежность наша длилась недолго, ибо вскоре страшный рык повторился, но теперь он был не одинок--следом за ним раздался хор истошных воплей, от которых леденела кровь и мурашки бежали по коже.
--Боже мой!--воскликнул Том, обхватив покрепче ружьё.--Это звучит, как стая гибонов!
--Мне кажется,--добавил Георг,--что в стаю гибонов затесалось также не менее дюжины разъярённых шимпанзе.
Мы стали пристально вглядываться в темноту вокруг нашей полянки, отползая поближе к костру--как известно, дикие звери боятся огня.
--Живёшь живёшь так в городе,--простонал Михаль,--и даже не подозреваешь, какие дикие чащи, наполеннные чудовищами, окружают его!
Ему ответил протяжный гортанный вой низкого тембра.
--Я, друзья, даже не берусь предполагать, что это, если не рассерженный рёв бегемота,--обливаясь потом (вероятно, от близости костра) сказал Георг.--Запустили, стало быть, мы нашу речушку.
Так мы и просидели всю ночь кружком, в страхе перед неизведанным, слушая дикое разноголосье, пока не начало светать, и звериный гомон стих. И вдруг рассветную тишину прорезал резкий гудок паровоза. Сонные, мы вскочили на затёкшие ноги.
--Что это?! Поезд?!--воскликнул Георг.
Мы спешно засыпали потухшее костровище землёй и поспешили на звук. Едва пройдя и дюжину шагов, мы вышли к железнодорожным путям. Оказалось, всё это время мы находились всего в каких-то пятидесяти метрах от полустанка. Платформа была пуста, если не считать одинокого начальника станции. Мы кинулись к нему, а он с любопытством смотрел на нас--измученных бессонной ночью, замёрзших, увешанных рюкзаками и ружьём.
--Кто бы мог подумать,--воскликнули мы, приветствуя железнодорожного чиновника,--что всё это время в такой близости от нас находилась железная дорога! Отчего же мы не слышали за всю ночь ни одного поезда?!
--Ну оно и понятно,--объяснил чиновник.--Ночью движение поездов через город запрещено, дабы не тревожить сон горожан. Потому все поезда останавливаются, не доезжая города, здесь, а утром отправляются дальше. Вот только что я проводил такой ночной поезд. Ну доложу я вам, интересный был состав: столичный цирк перевозил своих животных на гастроли. Слышали бы вы, как они всю ночь орали!
Мы дождались пассажирского поезда и молча проехали две станции до Тюрвельта. Теперь иногда мы--члены охотничьего клуба "Меткое название"--собираемся в пабе и делимся с восхищёнными слушателями историей о том, как однажды ночевали бок о бок со львом, бегемотом и бог весть кто ещё там есть в репертуаре--буду в столичном цирке--расскажу.
