user9184989

Когда паллета наполовину была пуста (или полна, кому как нравится) мы перешли на настойку. Разговоры  шли разные.

- Не были американцы на Луне, - протестовал друг, чья красная рожа говорила о том, что первый редут сопротивления алкоголю пал.

- Не веришь официальным данным, - возражал я, - по такой логике любая информация является надувательством и фикцией.

- Мозгами надо думать, - не унимался друг, - извилинами шевелить, головой ворочать. В этой высадке две лжи. Во-первых, её не было, а во-вторых, её снимал не Кубрик. Ты видел, как снимал Стэнли?

- Нет, - ответил я, замечая, как товарищ растекается мыслью по древу. Второй барьер обороны взят настойкой.

- Кубрик снимал так дотошно и витиевато, что американцам проще было бы действительно слетать на спутник. Какие фильмы он снимал. Одно «Сияние» чего стоит. Ты читал Кинга? Знаешь что-нибудь из его творчества?

В таком ключе прошло полвечера. Когда дошли до большой политики, друг оказался большим знатоком заговоров.

- И глубинное государство, и борцы за права всего, чего можно, играют под дудку одной шайки, - твердил он разгорячено, выплёвывая изо рта кусочки огурцов и опят, - история сама предвзятость, потому что пишут её под диктовку тех же особ.

- Говоришь так, будто они бессмертные, - усмехнулся я, опрокидывая рюмку водки.

- Нет, конечно, - ответил собеседник так громко, что это означало одно, алкоголю остался последний рывок и центральная нервная система вместе с остатками разума падёт под натиском спиртовых вливаний, - но посмотри, какая у них медицина. Президентов так не лечат, как их! И продукты у них не с бабушкиного огорода, который под заводской трубой располагается, и пьют они благородные и чистые напитки, которые нам в рекламах показывают. А не эту разбавленную бодягу.

Сгоряча он махнул рукой, так что рюмка полетела на пол.

- И разговоры у них только о том, чтобы где-нибудь не появился неподконтрольный персонаж, а если и появился, - я подмигнул соседу, - то тут же его убрать. И дело в шляпе. И так добрых две тысячи лет.

- Смейся-смейся, - обиделся друг, пережёвывая шашлык, - на таких дураках система держится.

- А как бы нам таких же дурнушек найти, - предложил я, - не баронесс, конечно, с графинями, а так, попроще.

- В клуб! – скомандовал друг, вскакивая со стула и вскидывая руку, - в нашем весёлом плавании корабль должен пришвартоваться в гавани.

Однако он тут же упал на табуретку, сражённым штормовым алкогольным порывом.

- С кедровкой мы без посторонней помощи не справимся, - заметил я, поднимаясь из-за стола, - нужны добровольцы.

На часах было полтретьего и найти девчонок, готовых нахаляву выпить и поесть, не составляло труда. Как мне казалось.

Клуб, в который мы обычно ходили, располагался в полукилометре от квартиры. Охранники нас знали, и из-за того, что мы не устраивали буйных представлений, пускали даже пьяными. Наскоро одевшись, причесавшись и надушившись понемногу всеми видами духов, мы двинулись к точке назначения. На улице никого не было, фонари горели через один.

- Занятная ночка! – воскликнул друг, - как раз для приключений.

На перекрёстке встретили шесть девушек. Явно не местных. Загорелые, спортивные, в вызывающих обтягивающих лосинах и спортивных куртках на разный цвет и манер. Куртки были расстегнуты и под каждой выделялись соблазнительные топики. Алкоголь, друг наш и враг, не преминул воспользоваться ситуацией. Отринув любую предосторожность и подозрительность, мы завязали разговор.

- Видно, вы много времени проводите в зале, - заявил друг, низко кланяясь.

- Мы волейболистки, - ответила самая высокая дама.

Её макияж был вызывающим. Чёрные волосы спускались по широким плечам до самой талии. Мускулистые руки были в татуировках, а мышцы на бёдрах резались от каждого движения.

- Где здесь можно отдохнуть? – спросила вторая, с большими голубыми глазами. Невозможно было понять, загорела её кожа или была такой с рождения.

- Пляжницы, - нашёлся я, наблюдая замысловатую игру света на её теле.

Дамы улыбнулись.

- Почему бы нам не пойти к нам? – попытал счастья друг пьяной фразой, - есть напитки, есть закуска.

- Почему бы и нет, - без раздумий ответила третья слегка хриплым голосом.

Так мы оказались на квартире. Алкоголь поистине стирает границы времени и пространства. Пили дамы как лошади, ели как львицы.

- Истинные спортсменки, - восхищался друг.

Когда еле стояли на ногах, а рассвет неприятно бил в окна, возвещая о начале нового дня, друг с двумя новыми знакомыми отчалил восвояси.

- Один на четверых, вывезу ли? – мелькнуло в голове, - ну да ладно, будет, о чём рассказать.

Я, конечно, слышал, что спортсменки существа без комплексов и похожи на современных сирен, но такой прыти не ожидал. В один момент их шаловливые ручки оказались в моих самых укромных местах, и наши губы сплелись в групповом поцелуе. Однако, когда мои пальцы добрались до промежности одной из них, я обомлел. Твёрдое, длинное, совершенно не женское начало. И тут я понял. Отпрыгнул к стене, будто ошпаренный. Четыре рожи жадно на меня смотрели и хищнически улыбались…

Людей я почти не встречал. Редкие пересечения с представителями высшего разума проходили напряжённо и агрессивно. Да и что обсуждать, когда мучают жажда и голод, а усталость сбивает с ног. Чистоту дождевых испражнений или марку тряпья, добытого в помойках бытия. Я старался избегать встреч, и всегда прятался, если была такая возможность. Конечно, создавались некие подобия коммун и деревень, были там зачатки законов и власти, банды, полицейские и остальные прелести великой цивилизации. Даже детей умудрялись рожать. До чего силён был природный инстинкт. Но всё это ко мне относилось слабо. Пещера, мыши, какая-никакая вода, защита от лап и когтей хищников.

Про нечто неописуемое и странное. Периодически встречались полулюди, полузвери. Они побывали по ту сторону дыры и каким-то образом вернулись. Человеческого в них было мало, передвигались на четырёх конечностях, дёргались от любого шороха, будто мыши, но зазевавшихся грызунов, детей и стариков убивали моментально. И съедали. Их тоже встречал нечасто, лёгкая добыча для стервятников и псов, аналогов матёрых медведей.

Обосновался я в невысокой горной гряде умеренного климата и никого не трогал. Погода особо не менялась, времена года отличались лишь небольшими перепадами температур, да усиленными ветродуями зимой. В более жёстких условиях никто не жил.

Прибилась ко мне одна недочеловеческая натура. Девочка, лет шестнадцати. Худая, как веточка, белая, как призрак. Вся грязная, в рваных лохмотьях. Как не попала к псам и стервятникам, ума не приложу. Жалко стало её, облизывалась, глядя на жаренных мышей и ящериц. Вечерами, сидя у костра, видел две голодные точки в полумраке. Однажды не выдержал и отнёс ей часть пайка. Как нерадивая запуганная собачонка, она недоверчиво отнеслась к подарку, но на утро еды не было. Подкармливал с месяц, приближая паёк к костру. Спустя некоторое время она и вовсе сидела у огня. Грелась. Так мы и жили, молча разделяя повседневные тяготы.

Через полгода отмыл её, причесал, насколько возможно, поставил на ноги. Ходила неуклюже, как трёхлетний ребёнок. Разума было ненамного больше. Но однажды молчание прервалось, и на мои монологи она что-то промямлила. Как попугай. Удивление сразило с ног. Я говорил простые слова, она что-то бормотала в ответ. Прошло немало времени, и ребёнок мой заговорил. Не было родителя, счастливее меня. Каждый понимает, что ребёнок должен, в конце концов, освоить речь, но у меня такой уверенности не было. Мало-помалу, слова складывались в предложения, предложения перетекали в речь. И вот мы уже общались на ломанном языке.

До катастрофы я был инженером. Хобби – охота, рыбалка, оружие. Когда отправлялся на обход территории, девочка оставалась одна и занималась, чем хотела. А что делать, на цепь не посадишь, а возиться времени не было. Еда сама на вертел не прыгала. От нападения псов вырыл ров вокруг пещеры, накидал на дно острых камней, застелил ветками, найденными в горах, и засыпал землёй. Вес мой ловушка выдерживала, а под псами лихо проваливалась. С десяток трупов уже покоилось на дне. Так же соорудил копья, луки, стрелы, и даже небольшую катапульту. Подтащил камней поострее, да побольше. На крайний случай выдолбил грот на ту сторону горы. Благо, недалеко была разветвлённая пещерная цепь. Со временем, я научил девочку охоте, защите, готовке. Однажды, даже атаковали псов в горах, устроив камнепад. С течением времени, она стала подолгу отлучаться. Я старался не придавать значения, поскольку в мире краха привязываться к кому-то было опасно. Хотя волновался. На вопросы, что было в чёрной дыре, она ничего внятного не отвечала, потому как не помнила. Всё равно, что спрашивать у ребёнка, что с ним происходило в утробе матери. А предостерегать от самостоятельных решений… Кто я такой, по большому счёту. Так, временный попутчик.

Как-то отправился на реку. Ближайшие ручьи были вычерпаны, и поход оказался на несколько дней. Девочка предпочла остаться у костра. Так и мне было спокойнее, ловушки она знает, отходные пути тоже. С катапультой, луком, и копьями обращаться научил. Шёл я, никого не трогал, вдоль водной гряды, высматривая в омутах рыбу и прочую живность, как вдруг увидел небольшую деревушку, разрушенную недавним набегом.

- Два с половиной человека на всю землю осталось, и то общего языка найти не могут, - выругался я тихо, подходя к пылающим строениям.

Во всём селении нашёл полуобгоревший труп, который вопреки законам логики, дышал.

- Это были нелюди, - прохрипел он, испуская дух.

- Зверьё на такое не способно, - подумал я и отправился назад. Волнение и тревога захватили тело и душу.

Вернулся глубокой ночью. Огонь мерно отбивал танцевальный ритм на стенах, девочка сидела лицом к выходу и обрадовалась, увидев меня.

- Я хочу тебя познакомить? – сказала она, обнимая меня за талию.

- С кем?

- С ними.

Палец вытянутой руки указал в темноту. Перед взором возникли сотни пар глаз, принадлежащих полулюдям.

- Ты научил меня защищаться и охотиться, я научила их, - сказал она тихо, затем обратилась к толпе, - склоните головы. Это наш отец и наставник. Теперь мы всех победим.

Сотни горящих точек встали на колени и склонили головы. Я стоял в недоумении с мешком рыбы наперевес.

Объяснять, что ощущаю себя человеком мира, куда хочу, туда иду, где хочу, там живу, было бесполезно. Так же бесполезно, как объяснять представителям обратного полюса, что родина это не про рождение в болоте, а про достойную жизнь. Ну и чёрт бы со всеми этими полюсами, если бы меня не касались. Однако паразиты на то и паразиты, чтобы искать жертву и паразитировать. Называйте, как хотите, пропаганда, свобода слова или ещё что. Суть одна.

- Ну что молчишь, язык проглотил, - не унимался первый, - неужели стыдно стало?

- Да что он ответит, - гневалась мадама, - всю жизнь молчал, диктатора молча одобрил, и теперь нос воротит. Бессовестное ты создание.

- В кандалы и на карьер! - опрокидывая рюмку, взревел третий.

Вот прикопались. Раз диктатор у власти, неужели верите в честные выборы. А почему сами одобрили его лет двадцать назад, вели бы войска, наняли бы киллера, развалили бы страну всем миром, что тайну в мешке скрывать, за каждым грешок имеется. А тут теперь я виноват. Нашли козла отпущения. Идите на богов кричите, да демонов попинывайте. Мой смертный грех в том, что родился не там, где вы. Чушь какая-то.

- Небось, и посылки на фронт отправляет, и деньгами помогает, - озарило первого.

- Конечно-конечно, раз здесь сидит, значит, деньги имеются, а раз выпустили, значит, помогал, - проснулся гений мысли мадамы.

- Замочить в сортире, - огрызнулся третий.

Кто уж тут агрессор, а кто жертва, не разберёшь. Может, в душу надо смотреть, а не на национальность. Ну, ощущаете себя стадом баранов или стаей волков, ну и бог с вами. Или чёрт. Кому как нравится. А то, что я к социуму парадокса и фееричному потоку общественной глупости не имею отношения, в голову никому не приходит. Всех под одну гребёнку и шашкой от плеча. Так и живём, не вникая в суть вещей. В игре королей пешки слетают первыми, далее по коррупционному списку, семейной принадлежности, властной продажности и так далее. Но даже после смерти короля игроки остаются невредимыми. Жмут руки и готовятся к следующей партии. Через десятилетие, столетие, тысячелетие, неважно. В стихии формализованной обыденности я предпочитаю быть наблюдателем. Ни пешкой, ни слоном, ни королём. Даже игроком не хочу. Не интересно.

- Все они там такие, с промытыми мозгами, - плюнул первый.

- Стадо ослов, перестреляли бы друг друга, всем легче стало бы, - заключила мадама.

- Все на том свете окажетесь, - пригрозил третий.

Вернувшись с курорта, я некоторое время наблюдал углубляющийся закономерный кризис развития. Люди зверели, прогресс встал на военные рельсы и застопорился, цивилизация рушилась. Не желая быть частью системы разложения, я уехал в глушь, которой на земле было предостаточно. Поселился на берегу большой реки, сначала в палатке, затем, с течением времени, построил дом, баню и пристрой. Единственный посёлок находился в двадцати километрах и ходил я туда только по крайней нужде. Когда всё обустроил и вовсе перестал там появляться.

Прошло лет десять. Я не знал, что творится на большой земле, да и важнее было добыть пропитание и не попасться в лапы медведя или волка. Остальная напускная рутина не волновала. Оброс, конечно, да и постарел не по годам.

Сидя однажды на рыбалке, увидел сплавляющуюся вблизи берега туристическую лодку.

- Очередной дармоед, заняться больше нечем, - услышал я знакомый голос первого.

- Небось, поубивал наших на войне, теперь скрывается, - мадам была всё так же проницательна.

- И до этих доберёмся, со временем, - боевой настрой третьего был как всегда на высоте.

Я ловил рыбу и мирно наблюдал за лодкой, размышляя о вселенских маршрутах и путях неисповедимых.

- Мерзкая погода, - сказал я, останавливаясь.

Она молча посмотрела грустным взглядом в сторону.

- Вы не замёрзли, - пробормотал я после некоторой паузы.

Снова молчание. Я уже хотел идти восвояси, но девушка заплакала.

- Мне идти некуда, - тихо вымолвила она.

Так мы и познакомились. Наташа сказала, что парень выставил её за дверь и заменил новой пассией. Я особо не спрашивал, она не уточняла. Меньше вопросов, меньше лжи. Так мы и стали сожительствовать. Она работала за стойкой в сауне по ночам, я уходил на работу днём. Подробностей о работе тоже никто не выяснял. Кому это интересно. А так особо не пересекались. Готовила, бардак не устраивала и ладно. Попьём чаю, поедим и врозь. Иногда гуляли, когда выпадали совместные выходные, проводили время в кафе и парках. Особо не углублялись в прошлое, далеко  не заглядывали в будущее. Так прошёл месяц. Кто-то скажет, не бывает такого, выдумки это. Бывает-бывает, нос не воротите. В жизни и парадоксальнее вещи происходят, и воспринимаются как норма. Голову от этого пеплом посыпаем и в песок прячем. Ничего, живём тихонько.

Но что-то я разглагольствую, ближе к теме. В очередные выходные мы с друзьями пошли в бар. Посидели, повеселились, выпили… Кто-то предложил ехать в сауну и дружной компанией в восемь рыл мы завалились к Наташе на работу. Вида, что знакомы, не подали. В принципе, ничего интересного, снова выпивка, курево, продажная любовь. Я же сидел в сторонке, потягивал коньяк и смотрел клипы. Всё-таки, несколько неудобно было.

Наши отношения постепенно углубились. Это не была секундная вспышка, обречённая на сиюминутный провал. Это была тлеющая лоза, от которой всё вокруг нагревалось и перенимало тепло. Залог крепких отношений. Прогулки под луной, лодки в свете ярких фонарей, мороженое из киосков. Долгие взгляды, лёгкие касания и воздушные поцелуи. Как любят девчонки. 

А потом она ушла. Скопила, якобы, денег, и сняла квартиру. Особо не разбирались, не люблю я скандалы. Съехала и съехала, действия важнее слов, да и чувства, значит, были так себе. Грустненько, конечно, привязался, как собачонка.

Прошёл год. Сидел я у друзей и попивал коньяк. Слово за слово, рассказал наш местный красавчик, что познакомился в сауне с девушкой у стойки. Влюбились с первого взгляда, и вскоре она переехала к нему. Наташей звали. Через несколько месяцев она стала задерживаться на работе, а то и вовсе пропадала на сутки. Пилила, что денег мало, что времени и внимания не уделяю. Как следствие, через полгода разбежались.

- И убежала ко мне, - рассмеялся второй друг.

Этот лицом был средним, но подвешенный язык и тугой кошелёк делали его неплохим кандидатом на место сожителя.

- Горячая была штучка, - причмокивал лис, - чуть что, в постель, даже отбиваться приходилось.

Прожили они тоже недолго, этому в карман за словом не лезь, сам скандал устроит.

- Заявила, что залетела, - заключил второй друг, - аборт делать не захотела, ну я и выставил её за дверь. Вчера.

У меня на душе помрачнело. Какая-то грустная история получилась. На улице погода, как назло, мерзкая и неприветливая. Пить не хотел и откланялся. Ребята уговаривали, но не согласился. Питьё в плохом настроении к беде.

И вот, иду я под холодным проливным дождём, переходящим в снег, серые тучи нависают над зданиями бетонной плитой и всё вокруг кажется одним большим склепом. И стоит на дороге девушка в розовом пуховике с потухшим взглядом. Я достал сигарету. Редко курил, но ради такого случая.

- Я люблю тебя, - сказала она тихо, когда мы поравнялись.

На секунду задержался, будто услышал эхо прошлого. Затем, молча, ускорил шаг. Подальше от котов, кошек и прочих представителей животного мира.

Перерождение. Время великих открытий и замечательных побед нового мира. Территории расширяются и уже непонятно, кого встретишь на пути. Аборигенов ли с палками или слаженную армию маленьких узкоглазых людей. А может и вовсе инопланетян каких-нибудь. И теперь твоя слава не в войне двух армий, кланов или стран. В сражении участвуют племена, создаются хитрые альянсы и разыгрываются «многоходовочки». И вот ты уже не просто воин и желанная персона, но и стратег, и переговорщик, и даже немного персонаж системы. И снова ты идёшь через тернии ещё не к звёздам, но уже к вершинам горных хребтов, пусть и не самых высоких. Кровь чёрных, белых, метисов и аборигенов льётся по твоим рукам и возносит в ранг бога. Но всё же ты даёшь осечку и в заговоре умираешь. Ничего страшного. Слава твоя всё равно больше, чем у тебя предыдущего.

Довольная ухмылка тебя взъерошенного и упавшая папироска удивлённого тебя предыдущего меркнут в тени появления нового персонажа. У беседки становится жарко. Появляешься ты в ярком мундире, ботфортах, остроконечной шляпе, чулках, панталонах, сюртуке со шпагой наперевес, и, о благое недоразумение, в женском парике. Первые чертыхаются и плюются, столько старались, а превратились в женоподобное создание.

Но ты третий презрительно усмехаешься. Взгляните на каскад наград на груди. Такое доселе не снилось ни одному полководцу. Что толку победа в сражении, когда на кону выигрыш в войне. И мнимое управление десятками тысяч, когда на кону сотни, если не миллионы бойцов. А их семьи, ожидания народа, двора и самого императора. Тут не до мечей и пушек. Тут мушкеты, строевая выучка, дисциплина и выверенный расчёт. И ваше кунг-фу мало пригодно для меняющегося мира. Как и вы сами. Ну и, конечно, слава. Цифры, статистика, выверенных расчёт. Сотни тысяч павших, миллионы разрушенных семей. Ты пьёшь из бокалов кровь поверженных и умываешься слезами их матерей. Никого до тебя третьего не упоминали в учебниках, а это значит, история запомнит только третье перерождение. И, кстати, самую высокую гору мира покорили тоже с твоего благословения.

Ты первый плюхаешься в беседку и достаёшь новую папиросу. Обидное третье место неудачника. Ты второй теребишь шевелюру и поджигаешь трубку. Ни один новичок так дерзко не ставил тебя на место. Видимо, действительно лучший. Ты третий улыбаешься, гордо задрав голову и поглаживая белоснежные локоны.

Из глубины парка выходит новый персонаж.

- Да чтоб тебя, - чертыхается первый, - сколь вас?

Этот совершенно не настроен хвалиться. Никакого величия и надменности.

- Что вы знаете о войне? – говорит он устало, - дурачество ваши войны, не более.

Одет он просто и безвкусно. Кирзовые сапоги, суконные штаны зелёного цвета и такой же пиджак.

- Да у вас и наград то нет, - смеётся третий, - эка как вы меня посрамили.

Действительно, на груди два значка высшей степени отличия, на плечах погоны со множеством звёзд. Куда уж тут тягаться с завешанными грудями тебя третьего.

- Единственное, что хочу сказать, - говорит четвёртый, устав слушать усмешки и восклицания третьего, - ваш мир был наполовину изведан, а в моей битве участвовал весь земной шар. Пять миллионов убитыми, не меньше.

- Во как выстрелил, красавчик! – вскочил первый.

Второй сдержанно похлопал.

- Как вы сами знаете, разница в масштабах бытия, - добавил четвёртый, закуривая любезно протянутую первым папироску, - и в этой войне я выиграл, а вы дальше радуйтесь своим потешным победам. Памятники, книги, признание, всё это детские глупости…

- Только и можете, что масштабами хвастаться, - теребя маникюр, парировал третий, - может, на вашем месте я бы выиграл без единой капли крови.

- Возможно, - вздохнул четвёртый, - но скорее проиграл бы, не успев и гавкнуть. Из той же оперы, упоминалось о покорении самой высокой горы… Так вот, мы в космос полетели. С всеобщего, так сказать, благословения. Чтоб оттуда стрелять по врагам.

Повисла молчаливая пауза. Каждый остался при своём мнении. Бесшумной походки нового персонажа никто не заметил.

- Приветствую, - поклонился ты пятый в элегантном костюме тройка, снимая шляпу.

- А вы говорите, кунг-фу бесполезно, - испугался ты первый, - одним бы махом избавился от всех звёзд и сказке конец.

- В чём, собственно, суть спора? – спросил ты пятый.

- Ну как же, - всплеснул руками ты второй, - вы, друг мой, достигли величия в вашем мире.

- Величия? - повторил ты пятый, - а что есть величие в вашем понимании?

- Вот простофиля, - рассмеялся ты третий, - раз не знаешь о величии, значит, и близко к нему не подобрался. Величие – это слава, признание, песни, памятники, поклонение.

- Вы знаете, что идолопоклонничество – страшный грех, - парировал ты пятый, - возомнили себя богами или святыми? Пошли на поводу вневременной моды? Как бы этот парк не посетило карающее пламя возмездия.

- Пламя чего? – удивился ты четвёртый.

- Вы говорите о вершинах, небесах, звёздах… но вы ни разу не были на дне океана. Ни разу не оплакивали убитых вами, не протягивали руку помощи, выскочив из судьбоносной колеи собственного самомнения. И даже теперь, по ту сторону жизни, где всем плевать на ваше прошлое бытие, вы до сих пор лобызаетесь и спорите, кто лучше. Не считая жертв.

- Ты сам то кто? – спросил четвёртый.

- Я убивал таких, как вы, - ответил пятый, - надменных, никчёмных, говорящих голов, которые возомнили себя игроками, хотя не достойны и роли пешечного мяса. Чьё «я» затмевает солнце, а эго поглощает народы.

- Тут как оказался? – спросил после некоторой паузы ты второй, - умер?

- Нет, - буркнул пятый, вскидывая кольт, - вас спасать пришёл.

В кустах показалась шестая фигура. Её тень вихрем заскользила вокруг беседки, поднимая лепестки над головами. Синхронно поверх лепестков засвистели пули, полукругом скользя за тенью. Все пятеро звёздных тебя упали на колени. Шестой исчез и лепестки опустились на землю.

- Это ещё кто? – взвизгнул ты третий, поправляя парик.

- Наш антипод, - ответил пятый, - дитя, проклинающее предыдущее поколения. Но сильнее всех нас вместе взятых. Он вернётся и покарает нерадивых предков. Я отсрочил его приход, и даю последнее наставление. Система циклична. Вы обнулитесь и начнёте заново. Живите по-настоящему, и забудьте о ерунде и величии. Иначе я сам приду и всех вас Возвеличу. Теперь уже посмертно.

Немного остановимся на месте съёмок. Прекрасное место, которое не доводилось ещё видеть. Небольшой замок был высечен прямо в скале на высоте каких-нибудь двухсот метров от подножия, покрытого густым высоким ельником. Сама же скала была абсолютно белая, и походила на отшлифованную слоновью кость. Небольшие округлые башенки соединяли скалу с плоской вершиной, а стена, служившая воинам, стрелкам и другим защитникам замка отличным плацдармом, простиралась на триста с лишним метров вдоль всего белого отвесного великолепия. Только умалишённый осмелился бы штурмовать эту стену с подножия. Вглубь стена уходила на восемь метров и была разделена вдоль надвое множеством колонн, будто рыбий хребет. Вход и выход был только с двух башенок, похожих на сигнальные маяки. На одной из башенок красовалось разрушенное название замка с единственной сохранившейся заглавной буквой «И».

Конечно, съёмки проходили с трудом. Множество экскурсий мешало, туристы с интересом наблюдали за средневековыми нарядами и фотографировались, думая, что мы часть их билетной программы. Многое услышал об этой скале. Начиная от кровавых побоищ средних веков, заканчивая современными загадочными самоубийствами. Один дедок с весёлыми глазками раз за разом рассказывал о двух девочках-подростках, которые бросились со скалы после изнасилования, произошедшего тут же на стене.

- Это их рук дело, говорю вам, - кричал он восторженно.

Все смеялись и аплодировали. Хороший был дедок, настоящий шут и балагур. Денег подкидывали, едой да выпивкой одаривали. Только скончался он вскоре. Как и остальные, бросившись со скалы. Как ни крути, жизнь бомжа тяжела и неприглядна.

Вскоре съёмки закончились и мы отпраздновали последний день. Сидели на стене и провожали последние закатные лучи. Я отлучился по делам (туалеты располагались в крайних башнях), а когда вышел, оторопел. Передо мной стояла испуганная и потрёпанная девочка лет пятнадцати. Длинные волосы её спутались, руки и колени были замараны землёй и белилами.

- Не трогайте меня, пожалуйста, - закричала она и заплакала.

Я тут же и осел на гальюн, в истерике хватая воздух. Сбежались ребята и в недоумении уставились на происходящее.

- Не трогайте, - повторила девочка и упала на колени.

Теперь взгляды перешли на меня. Почувствовал, как злоба и ненависть забирает толпу.

- Я… я ничего не делал, - пролепетал, чуть не плача.

Но было поздно. Секунда и меня бы спустили в гальюн вместе с отходами. Не сдержался и заплакал. Комичное и жалкое зрелище.

Спустя минуту все рассмеялись. Разыграли как ребёнка. Смеха много, в голове пустота. Выпил чуть больше, когда солнце совершенно скрылось за горизонтом. Все разошлись, а я остался с последней бутылкой пива. Высоты не боялся, но отвесная скала притягивала и манила ангельской свободой. Секунда полёта и ты в раю.

Мечты мечтами, а на скале я один. Дрожь пробежал по телу неприятной змейкой. Отправился к башне с розыгрышем.

И тут, дорогие мои, кого я встретил? Правильно. Девочку-подростка с двумя собачонками на привязи, крысиных размеров. Она неспешно шла к выходу и не обернулась, когда собаки облаяли спешно проходящего парня. Не обратил внимания на отрешённость её походки, на длинные русые волосы, падающие на лицо и грудь, на потёртый чёрный топик и грязные чёрные шорты. Чёрные высокие ботинки шаркали по полу и она никуда не торопилась.

- Чёрт возьми, - думал я, вихрем проносясь рядом, - надо же было остаться одному.

Винтовая лестница уходила в небесный полумрак, зазывая прохожих на приключения.

- Будто рыба в «морду» лезу, - плюнул я в сердцах и устремился к выходу.

Естественно, массивная деревянная дверь была заперта, естественно, ключа в дверях не было… И естественно, позади раздался дрожащий девчачий голос.

- Не трогайте меня, пожалуйста.

Жилы стянулись во мне в крепкий узел, нервы превратились в стальные пруты.

- Где выход! – крикнул я, оборачиваясь.

И тут я вновь осел. Передо мной в полумраке стояла окровавленная, худая, не моргающая копия трупа.

- Не трогайте меня, - прошипела она, будто кошка.

Собрался с духом. Что было силы толкнул её в плечо и бросился вниз по лестнице. Она не упала, а лишь присела на ступеньку.

- Не трогайте меня, - услышал я проклятые слова.

- Спасите, люди, помогите! – срывалось с моих уст.

Я побежал по стене на противоположную башню, выкрикивая ругательства и моля о помощи скорее чтобы успокоить себя, а не для реальной пользы слов. Бегаю я неплохо, недаром занимался не один десяток. Но тут заметил, нечаянно бросив взгляд на стену, что параллельно мне в сумраке действительности летит эта девочка и шепчет своё проклятье. Не выдержал и остановился.

- Что тебе надо! – крикнул я, падая на колени и закрывая лицо руками.

Она пряталась за колоннами и выглядывала, будто заинтригованный хищник.

- Не трогайте меня, - снова разрезали пространство проклятые слова.

Её кошачий взгляд не мигал, пластичные, почти незаметные движения пугали. Она двигалась на четвереньках, будто тигрица, затем карабкалась по колоннам, подобно обезьяне, показалось в какой-то момент, что даже взлетела летучей мышью к потолку.

- Не трогайте меня, - неожиданно сорвалось и с моих губ.

- Не сдамся! – крикнул я ошалело и побежал к башне.

Лестница была на реконструкции, но я отлично ориентировался на лесах и временных переходах, так как не раз лазил по ним из-за снимаемых сцен. Перепрыгивая с одной железной балки на другую, я уже видел входную группу с проходом без двери, которую тоже вынесли из-за реставрации. Но рядом по балкам вновь скакало это невыносимое существо. Я превратился в человека-паука и человека-обезьяну одновременно, но адское создание не отставало, шипя в темноте знакомую мантру.

Я вскарабкался на площадку и обернулся. Фигура призраком оказалась на расстоянии броска. В полумраке и я вгляделся и ошалел.

- Это не ты, - удивлению моему не было предела, - шрама на боку не было.

Действительно, образ был похож на первый, но глубокий шрам в области левого бока, более короткая стрижка и хитрые, беспощадные глаза.

- Верно, не я, - сказала она низким, почти мужским голосом.

Я попятился. Но что-то острое и длинное остановило. Это был кухонный нож. Упал на колени. Левый бок наполнился кровью. С трудом я пополз к окну. Твари шли рядом и в унисон повторяли поганые слова. Выглянул в окно. Высоко, но уже не страшно.

- Не трогайте нас, пожалуйста, - пропели они и взяли за ноги, пытаясь втащить на площадку.

- Пошли к чёрту, - крикнул я, отбрыкиваясь, - сдохну, но не от вас.

Сопротивление улетучилось и я выпал. И вот лечу, а шрама на боку нет. А были ли девочки, или это всё скала подстроила. Или замок привёл и разыграл со мной шальную карту. Так или иначе, но ясно одно, камни уже близко…