Дом
Крепкая изба ещё пахла свежими сосновыми досками. Из печной трубы мягко валили клубы чёрного дыма, а из открытой двери шёл тонкий аромат свежего хлеба. Богдан стоял и широко улыбался — его наполняла тихое счастье от проделанной работы. Но, счастье счастьем , а всё ж не всё ещё сделано.
— Марьюшка! Поставь миску с хлебом да молоком, уж не запамятуй!..
Высокая чернобровая девушка показывается из-за двери, чтобы ответить:
— Что ты, Богдаша, как можно! Уж не обижу я Домового, оставлю в углу. Неужто он так скоро появится у нас?
Богдан хитро подмигивает.
— А как же. Дом есть? Есть. Значится, и Домовой скоро будет, ежели уже не здесь.
Марья лишь улыбается и снова скрывается в дверях. Да и Богдану уже пора — нечего тепло из дома выпускать, да и поздненько уже.
***
Бесплотный дух настороженно тянул носом воздух. Еле слышимый запах был новый, непривычный, но такой… манящий. На самом деле, он здорово пугал его. Это мог быть запах невиданного ранее существа или ловушка для таких низших духов, как он. Но это могло быть и что-то иное. Что-то, что позволило бы ему стать чем-то большим, чем низший безымянный дух. Взвесивши все за и против, он потихоньку двинулся на дивный запах меж древ.
Вот и царство Лешего позади, не потревожены спящие в глубоком омуте водяные, незамеченым он обошёл затаившееся Лихо. Наконец он вышел на опушке. Теперь к первому запаху примешивались другие, также незнакомые, но не такие манящие. Посреди опушки, наполовину врытый в землю, стоял короб, сложенный из обтёсанных деревьев. Именно он был источником беспокойства духа. “Точно ловушка” — обреченно подумал дух и стал искать пути проникновения внутрь. Дверь была заперта, ставни наглухо закрыты, брёвна подогнаны друг к другу так, что и шило не нашло бы щели. Он уже почти отчаялся попасть внутрь, когда взгляд его упал на печную трубу. Аккуратно подлетев к ней, он заглянул внутрь, но так ничего не увидел. “Ну, была, не была” — подумал он и с шумом ударился об печную заслонку. Дух, сильно испугавшись, затаился, но, к счастью, сон молодых хозяев был крепок . Когда страх его немного отошёл, он внимательно осмотрел место своего падения. И обнаружил, что неопытные хозяева не до конца закрыли заслонку, оставив небольшую щель для жара и духов, чем представитель последних и воспользовался.
Оказавшись внутри, он первым делом осмотрелся вокруг. Почти всё пространство занимала одна-единственная комната, в дальнем углу которой дух и оказался. Наверху, буквально над ним лежал свёрток, который издавал ритмичный храп и один из “чужих” запахов. В любой другой ситуации он бы убежал как можно дальше от странных свёртках в странных местах, но всё сознание сейчас было поглощено тем, дивным запахом. Он привёл его сюда и он был совсем рядом. В углу, накрытый тканью, лежал кусок хлеба.
Как только он взял его в руки, узоры, вырезанные на окнах и дверях, засветились, а сам дух почувствовал прилив сил. Кажется, теперь это его дом. Он должен будет защищать его и помогать его хозяевам, а взамен он получит большую силу, безопасное убежище и кусок хлеба с молоком каждый день.
Семь сестёр
Ужель много воды утекло с тех пор, когда Богдан с Марьей построили свою, отдельную избу. Уже успела пройти многоводная весна, пройтись жаром по полям яркое лето, да удивить урожаем мягкая осень.
Тяжело бывает крестьянам и поле вспахивать и по домашнему хозяйству следить. К счастью, в последнем, по их поверьям, им немало помогает Домовой. Он и от злых духов обережёт, и заслонку забытую задвинет, и мелочь приятную сделает — то ведро с водой прямо у порога оставит, то пару поленьев в щепы для растопки расколет.
Но вот пролетела половина осени, золотистое зерно уже всё убрано с полей, да перемолото, а бабье лето всё не заканчивается. А грибов да ягод в этом году немеряно выросло, все соседские хвастают, что полные корзины в лесах набрали да ещё оставили. А Марья грибы жалует, а уж ягоды ей дороже мёда. В общем, решено — хватит соседским сбором угощаться, надо бы и их в ответ угостить, да и в погребе грибы да ягоды не бывают лишними.
Хорошо было в лесу — еловый запах приятно пьянил лёгкие, лёгкая прохлада давала отдых коже от жара, а яркие ягодки на фоне глубокого зелёного цвета радовали глаза. А ягод было и вправду в этом году очень много. Даже отправляя в рот четыре из пяти найденных ягод, можно было быстро наполнить корзину, чем Марья с удовольствием пользовалась. Забредая всё дальше в лес в погоне за самыми спелыми и большими ягодами, она и не заметила, как забрела в топь. Здесь росла морошка, ярко-оранжевая ягодка солнца, но и места были опасные — утянет болото в воду, потом и концов и не найдёшь. Но Марья решила: была не была, тем паче, всё равно ни у кого из соседей этой ягоды нет — боятся собирать, говорят, места тут тёмные.
Несколько часов собирала она жёлтенькие ягодки, уж почти всё болотце обошла. Да тут иссякла враз удача, наткнулась она случайно на убежище Лиха спящего. Лишь сведущий заметит стволы искривлённые, ягоды почерневшие, да дух чуждый. Знала бы Марья — за версту бы обошла место гиблое.
Зато каждый почувствует взгляд Лиха проклятый — кровь у девушки застыла в жилах, сердце застучало, как молот кузнеца — гулко и редко , а разум помутился, когда прямо перед ней приподнялась кочка болотная.
Испугалась Марья, хотела побежать, да оступилась — и тут же стал жадный омут затягивать её ногу в свои ледяные, медленно сжимающиеся объятья. К счастью её, упала она на землю твёрдую, а душа хоть и в смятении была, но перед лицом смерти Марья сумела рассудок сохранить. Помнила она, что нельзя резко ногу дёргать — только сильнее затягивать будет. А посему долго, пядь за пядью, освобождалась она из водяного плена . Лишь спустя пару часов, к ночи, воротилась она домой — без правого лаптя, без корзинки и ягод. Воротилась и слегла с лихорадкой.
Богдан, как увидел напасть такую, положил мокрую тряпку на лоб горячий, оставил бадью с водой рядышком, да побежал к знахарю местному, надеясь воротиться к утру.
Недоброе предчувствие разбудила Домового. Чужим духом пахнет в доме, скверным. Ежели хозяева чего натворили, то поправлять надо, а уж ежели с самими хозяевами чего приключилось, то совсем беда. Аккуратно потягивая воздух, Домовой аккуратно выглянул из-за печи — и тут же у него перехватило дух: Марья лежала на лавке, закрытая одеялом. Лицо её было бледно, а тело постоянно дрожало. Вокруг неё сидели шесть чёрных безликих фигур с постоянно меняющимися очертаниями и белым, круглым лицом, похожим на маску, на котором не было ничего, кроме постоянно открытого рта. Во главе сидела седьмая фигура. Она была немного больше остальных, но главное её отличие заключалось в огромном её глазу, чёрный взгляд которого смотрел прямо на сердце Марьи.
Изредка сущности касались рукавом-тенью её тела, и тут же Марья тихо стонала и бледнела ещё больше, а сущности становились сильнее.
Домовому от увиденного стало не по себе. Такие духи не смогли бы пройти сквозь дверь или окно из-за магических резных узоров, значит, Марья пронесла их в дом в своём теле. Ничего подобного он раньше не видел, но чем больше он думал, тем сильнее росла в нём ярость супротив незваных гостей. Кажется, сам дом горел желанием помочь ему наказать захватчиков — неожиданно завыло в печной трубе и Домовой правильно понял намёк —порывшись в печи, достал он оттуда уголёк. Быстро вспомнив знаки волшебные, он скоро очертил ими круг вокруг Марьи и теней, над ней склонившихся.
А затем, аккуратно подобравшись к ним сзади, выбрал он самую близкую да слабую — и вцепился ей в горло, вмиг разорвав ей чёрное нутро. Раздался мощный и очень низкий вой, который никогда не слышат люди, но всегда его чувствуют. Медленно, как во сне подняла Старшая Сестра тяжёлый взгляд с сердца Марьи на существо, осмелившегося на них напасть. И тут же оставшиеся пять бросились на него, рвя его на части, высасывая его душу и запросто уклоняясь от атак Домового, будто видели, несмотря на отсутствие глаз. Насилу смог Домовой вырваться за круг, изрядно ослабев и чуть не оставив там душу. Бессильно она пытались добраться до Домового, метаясь в диком танце по очерченным им кругу, не пропускали их магические знаки. Наконец, те затихли и снова расселись вокруг Марьи — правда, без седьмой, погибшей в бою.
Тут-то Домовой и пригорюнился. Слишком сильны были сёстры вместе, слишком быстры были их движения, а действовали, будто сообща. Не сдюжить ему с ними, а те час от часу лишь сильнее становятся.
Марья — опять тихонько застонала, уже почти неслышно. Что-то подсказывало хранителю дома, что до утра она не доживёт. Нужно было действовать сейчас. Но стоило ему подойти достаточно близко к чёрному кругу, как старшая сестра встрепенулась и снова посмотрела на него. И все остальные сёстры повернулись к нему тем, что должно было быть лицом… Уничтожать их по одному, как это случилось в первый раз, уже не выйдет. Чуют они его, не и имея при этом ни носа, ни глаз…
И тут озарила Домового мысль светлая: всё ж один глаз есть у сестёр, пока старшая на него не посмотрит, остальные и не замечают его. Хранитель дома впервые слегка улыбнулся за этот тяжёлый вечер. В трубе снова завыл ветер, но Домовой и сам знал, что дальше делать. Открыв печь, зачерпнул он пригоршню тонкой золы. Подошёл к барьеру магическому с таким расчётом, дабы как можно ближе к Старшей оказаться… И, как можно сильнее зажав кулачок, снова ринулся в бой.
На него снова набросились тёмные сёстры, плотно обложив его, раздирая пуще прежнего и не давая ему пройти к главе лавки. Но и Домовой не сдавался, с безумной силой прорываясь вперёд, с силой ударяя тех, кто окажется впереди. С каждым маленьким рывком вперёд он всё слабел, всё сильнее увязая в нервном бою. Какая-то из сестёр оставила глубокую равную рану на ноге Домового быстрым движеньем и капля его крови, пролетев большое расстояние по дуге, упало прямо на волшебный круг. Тут же чёрные письмена окрасились ярко-алым, засветились глубоким цветом резные узоры на дверном проёме и на ставнях, а весь дом, казалось бы, низко загудел. Домовой почувствовал, как почти иссякнувшие силы вмиг пополнились и мощным рывком пробился сквозь окружавших его сестёр и широким движеньем швырнул пригоршню золы прямо в единственный глаз Старшей. Тут уж она завыла страшным воем, напрасно пытаясь спасти своё самое страшное оружие. Оглохший страж дома не стал продлевать её мучения и смертоносным ударом когтей отправил её в небытие навсегда. Остальные сёстры, оставшиеся без “зрения” и главаря, оказались беспомощны. Не видя цели, они попытались забрать Марью, но теперь касались её все разом, часто мешая друг другу — но были быстро перебиты остервенившимся духом дома.
Домовой победно оглянулся вокруг: открытая разворошённая печь, тонкая серебристая пыль витает в воздухе и потихоньку оседает на пол, на котором куском угля нарисовано непонятно что… Но самая главное, ради чего это всё затевалось, спокойно спало под одеялом. Марья мерно дышала, озноб прошёл, а на щеках появился долгожданный румянец.
Поутру пришёл знахарь с Богданом без лица. Последний сразу побежал к Марье, но, добежав до неё, удивлённо оглянулся на знахаря. Когда тот подошёл с тяжелой сумой за плечами, то лишь развёл руками. Как только он увидел небольшой угольный след около лавки, то уже был готов к такому исходу.
С тех пор Богдан с Марьей на болото то не ходили, соседи укрепились во мнении, что места там гиблые, а Домовой стал немного прихрамывать при ходьбе на правую ногу.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Этот небольшой рассказ был написан мной к конкурсу в январе, но из-за моей лени и невнимательности, не проходил по знакам либо не проходил по времени. Продолжение вряд ли будет в обозримом будущем
Ответ на пост Изба в северном лесу
Нижневартовский район. Ершовское месторождение. Река Вах. Фото мои, значит тег моё.
И да, именно "Ершовское".
Изба в северном лесу
Под мостом
Заброшенная избушка под железнодорожным мостом через реку Усьва. Пермский край. Раннее утро осенью прошлого года.
Скатерть. Макет "Русская изба"
Продолжаю украшать макет русской избы текстилем.
Скатерть, размер стола 7 * 9 см. Я решила украсить её классической русской вышивкой крестом. Немного расскажу вам о русской народной вышивке.
Вышивали в основном красным цветом. Более того, женщины красили нити для вышивания самостоятельно.
Иногда добавляли синий цвет. А вот чёрный, жёлтый - добавляли лишь в некоторых областях (простите, волостях). Например, в Воронежской и Тамбовской губерниях принято было добавлять чёрный цвет в вышивку. В других регионах - нет.
Вышивка была основным занятием девушек по вечерам, особенно до замужества. Всё, что девушка сшила и вышила, бережно хранилось до свадьбы, и далее становилось приданым - переходило вместе с девушкой в новую семью.
Интересно то, что каждый символ имел значение. Мне пришлось много времени уделить выбору рисунка для моей скатерти. Итак, вот что я выбрала.
1. Берегиня и две птицы, смотрящие друг на друга.
Берегиня считалась на Руси богиней, создательницей жизни. Её почитали, к ней обращались за помощью, если возникли проблемы в семье. Её же просили о плодородии земли.
Две птицы, смотрящие друг на друга, символизируют взаимную и счастливую любовь.
2. Два дома и дерево.
Древо жизни, как символ крепкой семьи и здоровья всех родных и близких. Дома, стоят на земле, в которой есть вода (голубая обмётка внизу) - символ плодородия почвы, хороших урожаев.
Кстати, тот факт, что изображено два дома, не означает, что фактически в семье было два дома. Считалось, что многократное повторение символа в узоре просто усиливает его значение.
3. Алатырь.
Древнеславянский символ. Алатырь был камнем, прилетевшим на землю из космоса (Супермен, привет!). Этот камень находится на острове Буяне, предположительно в центре океана, и имеет целебные свойства.
4. Васильки.
Растительный сюжет был очень распространён в вышивке на Руси. Особого значения не имеет, просто цветы - это красиво.
Капкан для туриста. Финал
Вторая часть. Не приходи за мной.
Автор: Феликс Бэк
Ожидая увидеть полуразрушенное жилище, я вошел в него и был очень потрясен. Меня встретил коридор.
Обычный коридор, ничего примечательного. Напротив входной двери, метров через пять, располагалась еще одна, запертая на замок. У правой дальней стенки стояла лестница на чердак, упирающаяся в люк с ручкой в виде кольца. Слева и справа тоже двери. Меня даже не так удивило то, что размеры внутри и снаружи дома были, мягко говоря, не сопоставимы. Холодные мурашки пробежали по другой причине: я видел этот коридор много раз, и знал, куда ведет какая дверь.
Бабуля открыла правую и нырнула внутрь. Это подтвердило мои опасения. Любопытство пересилило и я вошел следом, предварительно пригнувшись. Дверные проемы были ужасно низкими, и это я тоже помнил.
— Разувайся, проходи. Имя-то твое как?
— Егор. — ответил я, разглядывая представшую передо мной комнату в пару десятков квадратных метров.
— Вижу, у тебя боль сильная. Ну проходи, сейчас заварю кое-что. Проходи-проходи, не стой на пороге. — бабка оперла крюку на печку и скрылась в темноте другой комнаты.
Я все еще не мог поверить своим глазам. В памяти вспыхивали и гасли вспышки воспоминаний, я и сам будто очутился в прошлом. Все, вплоть до деревянных поварешек под хохлому, висящих рядом со столом. Это был дом дедушки с бабушкой. Они умерли, когда мне было восемь лет, после этого дом продали чужим людям. Но я навсегда запомнил, что и как в нем располагалось.
Бабуля напоила меня чем-то, что напомнило мне зеленый чай. Очень ароматный, решил я, втянув горячий пар. Пока я допивал напиток, бабуля бегала из комнаты в комнату, хлопая ящиками и хватая то одно, то другое. Наконец она нашла, что искала. Маленькую баночку с чем-то рассыпчатым внутри. Потом налила в тазик воды и смочила тряпку.
«Снимай штаны. Щас колено лечить буду.» — произнесла старушка, а мне вдруг показалось, что она выглядит чуть моложе, чем раньше. И руки не дрожат, и морщин будто стало меньше. Я решил, что это проделки освещения и моей фантазии.
Я не снял трико, а просто задрал штанину выше колена, и бабка, в целом, осталась довольна. Забубнила под нос, наложив теплый компресс на сустав:
— Они все рассказали. Хорошо, что успела. Хорошо, что рассказали.
— Бабуль. Вы о чем?
— Да я так, внучек, не обращай внимания. Старая я. — смотрит на меня и улыбается.
— А ведь это вы были, когда я капкан раскрыл и лису выпустил? — решился я задать мучающий меня вопрос.
— Я. Сама бы я не смогла это сделать, силы-то уже не те. Поэтому позвала на помощь. Ты единственный, кто отозвался. А твои спутники, они плохие. Они причиняют мне боль. Почему ты был с ними?
— Это мой брат и его друг. Они хорошие. Кому они причинили боль-то? — попытался возразить я, но бабка замолчала, высыпая содержимое пузырька в тазик. Вода приобрела зеленый оттенок. Потом бабуля смочила тряпку в полученной смеси и опять наложила компресс.
— Тебя спасла, а их не буду спасать. В проклятое место вы зашли, ребятишки. Щелпы теперь твоим спутникам покоя не дадут.
— Кто не даст? — уставился я на бабулю.
— Щелпы! Ты что, не знаешь, кто это? Дети леса. Мои непослушные, маленькие озорники. Ты ведь спас одного. Куша. Из капкана как раз таки. Так уж получилось, что в обличье лиса он угодил в ловушку. Эти живодеры-охотники совсем распоясались.
— А что вы говорили про моего брата и друга? — нетерпеливо перебил я.
— Вы зачем сюда пришли и разбудили их? — она неожиданно вцепилась пальцами в ногу, слишком уж сильно для бабульки. В ее глазах мелькнула искра гнева, готов был поспорить на что угодно. Через секунду она уже снова улыбалась. — Ну ничего. Природа сильнее, природа не выпустит. Дети леса защищают свой мир.
Я молчал. Мне нечего было ответить. Я был до жути перепуган, что попал сюда, к рехнувшейся одинокой бабке. Еще и отвар какой-то выпил, и это все сам, собственными ногами и руками.
«Будет болеть, но недолго. Потом все пройдет. Нужно отдохнуть, да и ночь скоро. Ложись спать, я постелю сейчас. А ты пока вылей воду из тазика на улицу, в траву.» — сказала бабка и, кряхтя, встала с пола. Это был удобный момент. Чтобы свалить.
Я взял таз в руки и направился к выходу. Колено болело еще сильнее. С мыслью, что все заживет, если остаться в живых, я толкнул ногой дверь.
Из дома я бежал почти как Усейн Болт. Адреналин бил в мозг, отдаваясь пульсацией в висках. Иногда оглядывался, чтобы убедится, что дом удаляется все дальше. С каждым метром чувство тревоги спадало.
Когда я был на достаточном расстоянии от жуткого места, то остановился отдышаться. Нога адски ныла, если я ей не шевелил. Стоило мне согнуть сустав, как всю конечность пронзала острая боль.
Не заметил, как стемнело. Даже несмотря на взошедшую Луну, лес почти не освещался. Я навалился спиной на толстое дерево и беспомощно сполз к земле, почувствовав тупое, тоскливое оцепенение.
Совершенно отчетливо в памяти всплыла картина. Мне только исполнилось шесть лет и я возвращался с прогулки к бабушке с дедушкой. Уже наступал вечер, а значит скоро за нами должны были прийти родители. Я вприпрыжку заскочил по ступенькам и нырнул в тусклый, освещенный одной лампой коридор. На секунду мне показалось, что я сплю. Но реальность больно ущипнула меня и из глотки вырвался пронзительный крик. Все стены, чуть ли не до потолка, были испачканы кровью. То, что все измазано именно ей, сомнений не было. В голове помутнело и через пару секунд я потерял сознание, рухнув на пол. Потом выяснилось, что парой часов ранее мой брат выгуливал дедовского пса и тот умудрился где-то поранить лапу до крови. Серега испугался, загнал собаку домой и запер в коридоре, никому ничего не сказав. На мои крики из огорода прибежали перепуганные бабка с дедом и ахнули от увиденного. Повсюду кровь, я лежу на полу и не шевелюсь. Дед чуть инфаркт тогда не получил.
Серега долго отпирался перед родителями. Пробовал по-всякому, даже на меня пытался свалить. Ему ничего не помогло и он был наказан.
В итоге он затаил на меня злость. Правда через пару месяцев никто уже и не вспоминал об этом. Кроме меня.
Из воспоминаний меня выдернуло так резко, словно рыбак подсек свою добычу. Что-то зашуршало за спиной. В это мгновение в голове пронеслись мысли о тех охотниках из рассказов брата. Я быстро обернулся, скорчившись от боли в ноге. Глаза к тому времени привыкли к темноте и я смог разглядеть знакомый звериный силуэт. Это был лис. Куш. Он изучал меня с любопытством, наклонив голову вправо. Потом пару раз тявкнул и опять позвал за собой.
«Ну уж нет, приятель. Ты меня один раз уже завел. Второй раз не пойду.»
Он словно понял, что я ему сказал, и засеменил прочь, скрывшись во мраке.
Не помню, сколько я так сидел у дерева, по моему даже дремал пару раз, благо ночь была по-настоящему летней и теплой. Перебирал в уме, в какую ситуацию попал. Думал о старом домике, который внутри был в три раза больше чем снаружи. Думал о друзьях, о проклятых местах, о сумасшедшей бабке, и о странных существах, а которых она говорила.
— Егор, мать твою. Вот ты где. Фу, бляха. — неожиданно прервал лесную тишину и мои мысли знакомый голос. Я поднял голову и увидел Серегу. — я уж думал, не найдем тебя.
— Серый? — я не мог поверить глазам. Мой брат стоял передо мной, протянув руку.
— Серый-Серый. Вставай, че разлегся? Идти то сможешь?
Я вцепился в его крепкую кисть, он дернул меня и поставил на ноги.
— Как коленка? — спросил брат, отряхивая с меня грязь.
— Болит…— бросил я, но тут же ощутил, что никакой боли нет. Я спокойно мог шевелить конечностью, как вздумается. — Или уже не болит. Ничего не понимаю.
— Так болит или не болит?
— Уже нет. Все прошло. Еще недавно….
— Тогда идем, нечего тут базарить. Давай вперед, чтоб я видел тебя. Смотри под ноги. Он вручил мне маленький фонарик, который, на пробу, довольно ярко светил. Я еще отметил, что не видел раньше такого фонаря у брата.
Мы шли минут двадцать, общаясь о том, что со мной произошло. Серега не верил ни единому моему слову, утверждая, что все это мне приснилось. Иногда он корректировал меня, выкрикивая: «тут левее» или «сейчас направо».
— Как ты ориентируешься в темноте? Папа научил?
— А кто же еще?
— Надо тоже подтянуть свои навыки. А то так и сдох бы в лесу. — мне почему-то вспомнилось — «дети леса защищают свой мир.»
Луч фонаря выхватил темный угол знакомого мне строения. От страха я выронил свет из рук. Фонарик, ударившись о землю, отключился. Встал как вкопанный, не в силах сделать еще шаг. Серый, вот здесь она живет, надо уходить скорей, сообщил я брату. В ответ он ничего не сказал. Я обернулся — Сереги нигде не было. Я позвал его несколько раз, но никто не отзывался.
— Ну и чего ты умотал? Я же тебе помочь хочу, дурак. Заходи обратно и не вздумай убегать — заскрипело со стороны дома. Это была бабка и она уже встречала.
— Нет! — выкрикнул я уверенно, но уверенность моя таяла как мороженое на нагретой конфорке. Я это чувствовал каждой клеткой тела.
— Куда ты пойдешь в ночь. Давай скорей уже в дом. — она открыла дверь и зашла внутрь.
Тусклая лампа светила и манила меня, приглашала войти внутрь. Я еще раз обернулся назад, в надежде увидеть брата, но в глубине души понял, что произошло. Понял, но не признавал.
Значит вариант один.
Шаг через порог. Знакомый коридор. Замок на двери напротив. Там всегда жил Джек — овчарка деда. Тот самый, который умудрился напугать меня до обморока, замазав все кровью. Он был добрым псом. Дедушка нашел его где-то на работе, как он рассказывал, и сразу забрал домой. Бабушка не оценила находку деда, но в итоге смирилась. Уже позже выяснилось, что у собаки больные почки. Она прожила с нами всего три года, но я очень любил ее. После смерти Джека его каморку заставили пустыми банками, а потом и вовсе заперли на замок, потому-что часто находили меня именно там, скучающим по собаке.
— Что ты от меня хочешь? — спросил я, когда вновь зашел в комнату. Пахло чем-то вкусным.
— Ничего. Спасти тебя хочу, дурья голова. Куда ты на ночь глядя то побёг?
— Испугался.
— Меня? От чего же? Я что, страшная?
— Нет...я думал, вы…
— Безумная? А сейчас уже не думаешь так?
— Нет. Нога прошла и….странные вещи происходят. Я видел брата, он появился из ниоткуда и так же исчез.
Бабуля рассмеялась по доброму:
— Это щелпы играются. Я говорила, что они такие. Могут.
— Что ждет моих друзей? — нетерпение переполняло меня, но я сдерживал этот бурлящий внутри поток.
— Ты опять о них. Сгинут под горой да бог с ними.
— Нет! Нельзя так. Там же мой брат! Отпусти их!
— А я то чего? Это все щелпы.
— Скажи им тогда. Спаси их, пожалуйста.
Бабуля некоторое время раздумывала.
— А они итак слышат. Они же вот тут, рядом с нами, просто ты их не видишь. В своем обличье они невидимы для человека. Но они показывают себя знакомыми вам образами: животные, растения, люди. Или предметы, в редких случаях. — бабуля протянула мне приготовленный отвар. Снова тот же запах зеленого чая.
— Нет, спасибо. — я попытался отказаться от напитка.
— Пей, говорят. Живо. — бабка сунула мне в руку кружку и зашарпала в другую комнату. Я поставил дымящийся чай на стол и ждал, что же будет.
— Ладно. Я могу отвести от твоих друзей беду. Ценой твоей жизни. — вышла она через минуту.
Я как подскочил, услышав первую часть ее фразы, так и замер, дослушав до конца. Ценой жизни?
— Вижу ты задумался. Значит не ошиблась в тебе. Но если серьезно — мне нужен помощник. Тот, кто после меня будет лес защищать от мерзости. Старая я стала. Сил уж совсем нет, но еще могу кое-чему научить. Ты остаешься здесь жить — твой брат и его приятель спокойно выйдут из пещер. Тебя они больше не увидят никогда.
— Они...остались в пещерах?
— А где же им быть? Оттуда самостоятельно никто не выбирался. В тех пещерах живет кое-кто пострашнее, чем щелпы. Ну так что скажешь? Готов пожертвовать своей свободой ради близких? Я думаю, они не заслужили, но решай сам.
— Я согласен. — выкрикнул я не думая. Если это спасет брата, я согласен. А если все это бред сумасшедшего и друзья не в беде, тогда я сбегу через пару дней, когда будет возможность. — Что нужно делать?
— Тебе ничего. Проказники все слышали и вскоре вызволят твоих ребят. Я прослежу лично.
Я замолчал, с трудом сдерживая слезы. Потом сказал почти шепотом:
— Я хочу их увидеть... в последний раз.
— Пожалуй, это справедливо. Пусть щелпы проведут их рядом с нашим домом, я скажу тебе, когда это будет. А пока располагайся.
— Есть еще вопрос. Можно?
Бабка молча кивнула.
— Почему этот дом — копия дома моего дедушки и бабушки?
— Ты хотел увидеть его больше всего. Или с этим домом тебя связывают сильные эмоции. — она взяла палку-клюку, — Мой домик живой, знаешь ли. Как и все в этом лесу. — и вышла из дома, закрыв дверь на ключ.
Вернулась она только под утро. Сказала мне: — «Скоро они пойдут. Встречай, не проспи. Надеюсь, эти ребята достаточно умные, чтобы не соваться сюда еще раз. В чем я сомневаюсь. А теперь дай мне поспать.»
Я долго сидел у окна. Ну или, по крайней мере, время текло как кисель — медленно и вяло. Когда я увидел своего брата и Антона, я тут же выбежал на улицу. Издалека было видно, что впереди них шел человек в камуфляжной форме, с ружьем. Когда они приблизились максимально близко к избе, я разглядел рваную, испачканную одежду на Сереге, Антон потрепан еще сильнее — все лицо в царапинах. Без рюкзаков, грязные, они явно были очень испуганы.
«Серега! Антоха.» — закричал я радостно. Мой брат остановился и растерянно посмотрел в мою сторону. «Как же я рад, что ты жив. Я тоже в порядке, только…» — начал я тараторить, но понял, что брат меня слышит. И не видит. Он просто глазел на меня, как в пустоту несколько секунд, а затем побежал догонять свою группу.
«Серега! Это же я, Серый!» — вырвалось из моего горла надрывно. Брат оглянулся еще раз, но уже не остановился.
В голове, ясно, как наяву, прозвучали слова бабули: «Тебя они больше не увидят никогда.» Тогда я и понял, о чем она говорила.
Я смотрел вслед, и шептал: «Прощай, брат. Я остаюсь тут. Только не приходи за мной, пожалуйста. Не приходи.»
Спасибо всем, кто дочитал до конца. Жду вас с подпиской в группе с озвучении в ВК. https://vk.com/creepyzbo