Солнце неторопливо скрывалось за Капитолийским холмом, бросая на вечерний Рим последние ласкающие лучи тепла. По мощёной дорожке зелёного двора неторопливо шёл кардинал, в руках у него была бутылка вина, в мыслях предстоящая работа. Сегодня утром он участвовал в подписании новой важной реформы, в благодарность за это несколько мирян подарили ему это самое вино и несколько мешков зерна.
Душистая весна одаривала воздух невероятными ароматами цветения, тепло, поднимающееся с земли после жаркого дня, приятно дурманило разум и настраивало на расслабляющий лад. В саду до сих пор копошились рабочие — хозяин без лишней скромности решил обустроить себе небольшой фонтан, чтобы жарким летом было где промочить ноги или оросить любимые клумбы с цветами.
Кардинала звали Тимотео и он был самым молодым римлянином на своей службе. Видные горожане отзывались о нём исключительно хорошо, он всегда отличался добросовестным отношением к своим обязанностям, при этом не забывая простых ценностей бытия — разделить хлеб с нуждающимся или помочь падшему человеку найти новый свет в жизни.
И за вином он сейчас ходил не для себя — его матушка принимала гостей поэтому будучи радушным хозяином дома, он предложил прогуляться в погреб самому, чтобы немного развеяться от дум о работе. Поучаствовать в празднике он себе не позволял, покуда в его же саду работали люди. «Труд облагораживает человека, а коллективный труд облагораживает страну», – часто говорил Тео, и все его приближённые очень уважали его за такое мнение.
Кардинал вошёл в арку и оказался в атриуме. Ещё раз поприветствовал гостей, вручил бутылку, вежливо откланялся и направился в свой кабинет. Из-за стены высокого забора раздалось несколько звонких детских голосов, что отдалось внутри Тео небольшим раздражением. Снова они? Если сорванцы будут продолжать свои игры здесь, никакой работы не сложится. Тео развернулся в направлении входа, грозно пошуршал мантией, выпрямился и вышел на улицу. Детей видно не было, значит они могли быть где-то на соседней улице.
– Аделина, в случае чего, передайте матушке, что я удалился на улицу поразмыслить, — сказал Тео служанке, поправил красный воротник и вышел за порог. Прохожих было больше обычного, смеркалось. Иногда из переулков доносился смех — горожане расслаблялись и радовались грядущим выходным.
Кардинал хмуро зашагал вдоль дороги в поисках источника шума. Иногда соседи узнавали его и вежливо приветствовали. Обойдя вокруг квартал, Тео так и не нашёл кричащих детей. Раздосадованный своей неудачей он решил отправиться домой, к чернильнице и перу.
В один момент он привычно кинул взгляд наверх и замер в удивлении. В далёких кронах рассады оливковых деревьев пробивались невероятно яркие сумеречные лучи. В писаниях они называются «лучами бога» – иногда их можно наблюдать с определённого угла, когда сквозь свет проходит дым или туман. Один такой луч всего на мгновение попал кардиналу в глаза и он зажмурился. Когда он вновь смог осмотреться, никакого солнца уже не было, о нём напоминало лишь красное марево над чернеющей вереницей деревьев.
Растерянный кардинал задумался над увиденным, ища знак, смысл скрытого послания с небес. В этот момент, совсем рядом с ним, по улице прошла красивая итальянка в красных как закат одеждах. Её глаза были затенены, а губы ярко накрашены. Она смерила Тео загадочным взглядом и удалилась вперёд, оставив за собой запах благовоний... и чего-то ещё? Ведомый неизвестно чем, Тимотео сделал несколько растерянных шагов вперёд за ней, с трудом переставляя ноги. В горле пересохло.
Она шла легко, подол её простого, но необъяснимо живописного карминового платья плавно перебирал неосязаемый ветер. Тео почувствовал необходимость сказать ей что-то, окликнуть, но не знал что именно и зачем. Кардинал вышел из оцепенения и всё-таки пошёл вперёд. Чтобы совсем не отстать, пришлось неловким образом ускориться.
Улицы петляли, меняли одни красочные заборы на другие, людской смех сменялся на ругань и обратно, плач на красивые песни и воздыхания. В один момент девушка остановилась, ловко развернулась, вильнув бёдрами, и впорхнула в один из крохотных проходов в стене высокого тёмного дома. Тео остановился напротив, быстро дыша. Темнота поглотила её образ, но не запах — волшебный шлейф благовоний и неизвестный аромат манил за собой, быстро улетучиваясь в синеющем сумраке. Тео поправил мантию, красный воротник, статно подбоченился и наконец вошёл в тёмный переулок.
Раскрыв глаза, я в страхе оглянулся,
Пытаясь различить, куда попал.
И в бездну заглянул. И ужаснулся:
Оттуда гул стенаний долетал.
Он душу вынимал, терзая ухо.
Там вечный стон над вечной тьмой витал.
Строки известной поэмы сами всплыли в сознании, но Тео постарался отогнать жуткие образы.
– Кардинал? Вы к нам? – вопросил женский голос из глубин сумрака. Темнота тут материализовала свет нескольких дешёвых свеч, стоящих у сырой кирпичной стены. Проём неплотно затворённой двери вёл в подвал, из которого доносилась приятная, медленная музыка. Таинственно освещённая тлеющими огоньками незнакомка стояла в углублении стены и с насмешливой улыбкой смотрела на растерянного непрошеного гостя.
Страх Тео сменился необъяснимым гневом. Он сдержался, насупился и очень по-наставнически произнёс:
– Блудница! Как смеешь ты предлагать грех честным людям?
Таинственные черты незнакомки сложились в очередную улыбку:
– Заблудший здесь вы, кардинал. А я на своём месте, – её неожиданная дерзость и уверенность в своих словах заставила Тео вспотеть второй раз, – всё же, не отказывайтесь от приглашения девушки.
– В устах ваших яд, а говорит ими Сатана, – чётко возразил кардинал, намереваясь было развернуться, но тут девушка вновь запела, сделав незаметный шажок ближе:
– Но кто же тогда привёл вас сюда? Для раба Божьего всегда найдётся луч света, даже в самом тёмном царстве. Вам нечего здесь бояться.
На слове "луч" Тео что-то остановило. Девушка ещё придвинулась и продолжила:
– Вы всю жизнь боретесь с развращением общества. Ваши методы страшны, известны и уважаемы. Но работают ли они? Оглянитесь вокруг. Вы даже не знаете, против чего именно идёт ваша же борьба, кардинал. Грех смеётся вам в лицо, ваша непорочность – это маска, за которой сплошная пустота. Человек становится сильным, сражаясь с самим собой, а вы оставляете это поле боя на других людей, на простой народ, подписывая новые безумные законы. Это вечер откровений, уважаемый кардинал и Бог направил вас, чтобы вы сами во всём убедились. Один шаг сюда, и вы поймёте насколько высока трава, в которой прячется змея, и сколько ваших копий было обломано напрасно.
– Твои речи очень притягательны, незнакомка, – задумчиво ответил Тео, немного помолчав, – Во мне нет страха, кроме опасения за лживость твоих слов, в которых я, непорочный человек, могу слепо узреть подобие мудрости. Ответствуй же мне, разве может быть силён духом тот, кто единожды позволил себе слабость?
– Едва ли, – прошептала девушка, оказавшись уже так близко, что кардинал почувствовал тепло, исходящее от её щёк, – Но по-настоящему силён духом тот, кто позволил себе слабость, а затем смог её преодолеть.
Той ночью Ватикан лишился честного слуги, а Римская империя приобрела могущественного мудрого политика, деятеля искусств и писателя.