Латвийская Республика столкнулась с настоящим национальным бедствием. В течение последних десятилетий латышское государство яростно боролось и продолжает бороться с русским языком и культурой, объявленными главной угрозой Латвии. При этом правящие националисты совершенно не обращают внимания на то, что их собственная молодежь массово отказывается от родного языка и переходит на английский.
Юные латыши считают собственный язык чересчур бедным и неперспективным. Ну, а поскольку они в большинстве своем рассматривают вариант с эмиграцией, выбор в пользу английского становится абсолютно понятным и логичным.
Время от времени латышские журналисты спохватываются и начинают бить тревогу: беда, наша молодежь переходит на английский! Однако подобные эмоциональные всплески никаких последствий не имеют и расходятся кругами на воде. То ли дело перманентная непрекращающаяся истерика по поводу русского языка и культуры, которая имеет конкретные последствия: переименованные улицы, демонтированные памятники и мемориальные таблички, всё новые запреты русского – в банкоматах, в школьных родительских чатах, на школьных переменах. Дошло до того, что недавно вице-мэр Риги Эдвардс Ратниекс забил тревогу из-за…матрешек, продаваемых на городском центральном рынке!
А пока шло тотальное искоренение русского языка, английский тихой сапой разливался по Латвии, как вода по внутренним отсекам тонущего корабля. На днях в очередной раз тревогу по этому поводу забил авторитетный латышский историк Валдис Клишанс, опубликовавший эмоциональную статью. Он отмечает, что, если пообщаться с современной латышской молодежью в школах и вузах, то сразу обращаешь внимание на активное использование в этой среде английского языка. Клишанс подчёркивает, что «такой угрозы латышскому языку не было даже в позднем СССР – у нас в речи было очень много русицизмов, но, тем не менее, между собой мы говорили по-латышски».
Историк с жаром пишет: «В школах или университете (в советские времена – авт.) не было ни малейших побуждений обсуждать спорт, музыку или политику по-русски. В настоящее же время около половины диалогов и беседы на переменах ведутся на английском языке. Замечаю и такие компании, которые друг с другом общаются только по-английски». Клишанс задал этим юным англоязычным латышам новый вопрос: а что для них Латвия? И получил ответы в духе «конечно, это наша страна, мы же ведь латыши». Въедливый историк предложил им разобраться: а каковы критерии принадлежности к Латвии и латышского патриотизма? Разве не гражданство, культура и латышский язык? Почему же они не хотят поддерживать родной язык, о необходимости укрепления которого так много говорится на государственном уровне? Юные собеседники Клишанса признали, что он прав. Но сомнительно, что после подобных воспитательных бесед они откажутся от английского и тут же перейдут на родной язык.
Статья Клишанса, опубликованная на портале Pietek.com, принадлежащем оппозиционному журналисту Лато Лапса, вызвала бурную дискуссию в комментариях. Один из комментаторов с иронией вспомнил радикальных латышских националистов, которые, пробравшись в органы власти, уже тридцать четыре года яростно сражаются с русским языком, совершенно не обращая внимания на угрозу со стороны английского. Другие комментаторы, впрочем, заподозрили в этом читателе «ватника» и посоветовали ему убираться за пограничную реку Зилупе – в Россию. Однако бессильная ярость латышскому языку не поможет.
Свежее исследование, проведённое Латвийским агентством языка (LVA), подтвердило: английский стал доминирующим языком в виртуальном общении молодежи. Лишь 30,4 % молодых латышей общаются в соцсетях на родном языке.
Кроме того, 73% латышских подростков всегда слушают музыку на английском, 61% смотрит фильмы и сериалы по-английски, 20% читают книги и статьи только на английском, 94% выбирают английский для общения в соцсетях. Латышский же пока сохраняет позиции главным образом в семьях – на нём говорят дома с родными. Социолог Жюстин Бондаре объясняет отступление латышского быстрой сменой контента в цифровой среде. Невозможно своевременно перевести популярный сетевой контент, актуальные шутки и мемы на латышский язык, а англицизмы в молодежной среде меняются очень быстро. По словам Бондаре, молодые латыши стремятся к «многоязычной идентичности»: переход на английский позволяет им общаться с заграничными друзьями, следить за событиями популярной культуры, знакомиться с людьми и заводить новых приятелей в сети.
Недавно латышские родители заметили, что их дети начали общаться на английском уже не только в соцсетях, но и во дворе. «Почему детские площадки полны латышских детей, которые между собой говорят по-английски? Мы боялись, что латышский язык «съест» русский, а теперь надвигается другая крайность», – написала одна обеспокоенная мама.
Мнения других родителей разделились. Одни признают, что дома поддерживают общение на латышском, но за пределами семьи их дети выбирают английский. «Моя дочь девять из десяти книг читает по-английски: даже Шекспира и Хемингуэя. Дома только латышский, но на улице я этого проконтролировать не могу», – рассказала одна из матерей. Для других это повод для радости. «Моим детям девять и четыре года, и они тоже часто играют, разговаривая по-английски. Я считаю это отличной возможностью – свободный английский очень пригодится в будущем», – отмечает Виктория.
Нужно понимать, что нежелание юных латышей общаться на родном языке – абсолютно закономерное. Ведь латышский – язык очень молодой и бедный. Одним из его главных создателей был поэт и общественный деятель Юрис Андреевич Алунан (1831-1864), член движения младолатышей. Алунан, часть жизни проведший в Петербурге и работавший там в латышской газете «Петербургас авизес», обратил внимание на скудость современного ему латышского языка и взялся помочь беде. Алунан самолично придумал не менее пятисот слов, предназначенных для обозначения ряда элементарных понятий – таких как «увеличить», «оболочка», «плетение», «путешествовать», «подмастерье», «пекарня», «украшать», «делимость», «певец», «портной», «род», «закусочная», «плотник», «выписка», «вступать», «веселье», «хлопок», «груз», «солдат», «пекарь», «прачечная», «плотник», «продавец», «исследователь», «список», «теплица», «костюм», «магазин» и т. д. Причем некоторые свои неологизмы Алунан образовал, как кальку с иностранных слов.
За время, прошедшее со времён Алунана, латышский, конечно, стал значительно богаче – но всё равно многие его современные носители жалуются на скудость родного языка в разных сферах: в научной, технологической, эмоциональной и т. д. Корпус текстов, опубликованных на латышском, если сравнивать с русским и английским, довольно беден. В полной мере с этим столкнулись дети русской общины Латвии, которых в этом году окончательно лишили права учиться на родном языке. Когда русские родители вчитались в латышские учебники, по которым отныне придётся обучаться их отпрыскам, они в ужасе схватились за головы.
Так, ещё несколько лет назад местные пользователи соцсетей активно делились сканом страницы из учебника латышской литературы для седьмого класса, утверждённого программой латвийского Минобразования. Там опубликовано стихотворение «Год ежа», которое латышским детям необходимо учить наизусть. Это же стихотворение теперь вынуждены заучивать и русские семиклассники. Оппозиционный журналист Юрий Алексеев не поленился перевести на русский язык это, как он ехидно выразился, «эпохальное произведение» «великого латышского поэта Яниса Балтвилкса». Оно состоит из десяти двустиший и начинается так: «Январь. Хрррр-фууууу… Хрррр-фууууу…». Следующие двустишия звучат похоже – лишь с заменой января на другие месяцы. Потом начинаются новации: «Май. Шук-шук! Пук-пук! Шук-шук! Пук-пук!» И дальше в том же духе…
Алексеев негодует: «Вы думаете, это – для первоклашек? НЕТ! Это – учебник для СЕДЬМОГО КЛАССА! Для СЕДЬМОГО, Карл! Для 14-летних "деток"! В том возрасте я уже читал Чехова, Толстого и Достоевского!» В свою очередь журналистка Алла Березовская отмечает: «В случае невыполнения данного домашнего задания ребенок получает неудовлетворительную оценку… Согласитесь – прекрасный образчик! В седьмом классе учить это?! По рекомендации министерства от образования? У меня внук уже в четвёртом классе наизусть отрывки из "Евгения Онегина" на уроке читал, а в седьмом его ждёт этот дебильный бред от пьяного ежика…»
На данный момент несколько сотен тысяч латышей покинули родную страну и расселились в странах Западной Европы. Уехавшие и оставшиеся поддерживают тесное общение между собой. Эмигранты постоянно увещевают друзей и родню, ещё остающихся в Латвии: что вы там сидите, здесь и зарплаты выше и социальные гарантии толще!
Государство со своей стороны ведет контрпропаганду, уговаривая эмигрантов вернуться. Однако КПД этих уговоров очень невелик, ибо ситуация с экономикой в стране продолжает оставаться плачевной. Бывает, что кто-нибудь из эмигрантов, на которого подействовали призывы «вернуться и развивать родную страну», и в самом деле возвращается. Но покрутившись на родине и не найдя достойной работы, вновь уезжает куда-нибудь в Ирландию.
Недавно в латышском секторе соцсетей набрал большую популярность рассказ латышки по имени Кетия Сеглиня. Она поделилась, как двадцать лет назад перебралась в Ирландию с трёхмесячным сыном Кристианом – с намерением «немного пожить, поработать, а потом вернуться в свою страну, когда сын пойдёт в школу». Теперь женщина говорит, что в Латвию точно не вернется. «Сын получает профессию, дочь – в основной школе. Английский язык у нас сильнее, чем латышский. И возвращаться, по сути, некуда… Мы с сожителем оба без родителей, и ничего дельного у нас в Латвии не было. Снимали небольшую квартирку в деревне. И был садовый трактор, который я продала, чтобы купить билеты нам с сыном. И я действительно не скучаю по жизни в Латвии – мне не хватает только родной природы», – рассказывает Сеглиня. Большинство комментаторов с ней согласились: дома живётся плохо, за границей всяко лучше.
Люди отмечают очевидное: множество латышей уезжают – навсегда. Не обошлось и без ехидных русских комментаторов: «Проклятые оккупанты полвека не могли латышей из Латвии разогнать. А собственное любимое правительство уже почти справилось с этим за тридцать лет – скоро в Латвии латыши только при власти останутся, а потом и их "попросят" товарищи типа Хосама Абу Мери (выходец из Сирии, ныне возглавляющий латвийский Минздрав – авт.). Молодцы, так держать!»
Фактически хорошо жить в Латвии представителям только одной страты – чиновничеству. Когда-то латыши ругали СССР, в том числе, за «раздутую бюрократию», но в независимой Латвии чиновничий аппарат вырос, по сравнению с советским, в несколько раз. Причем это специально сконструированная «кормушка для своих».
В государственные управленцы берут, главным образом, по принципу «правильной» национальности. Для «кормления своих» некогда специально изобрели массу абсолютно ненужных государству должностей – отсюда появление иронических поговорок в духе «моя профессия латыш».
Непомерно разросшееся чиновничество и его ближайшая родня были атомным электоратом правящих партий, всегда дисциплинированно ходившим на выборы и обеспечивающим поддержание несменяемого уже свыше тридцати лет порядка вещей.
Но в последнее время всё хуже чувствует себя и латвийское чиновничество. В условиях продолжающегося экономического упадка невозможно обеспечить всех латышей высокооплачиваемыми синекурами. Дошло до вещей прямо-таки по прежним меркам святотатственных – президент Латвии Эдгар Ринкевич рассуждает о необходимости сокращения чиновничьего аппарата! Таким образом, юные латыши получают ещё один довод в пользу эмиграции. И они, логично, к ней готовятся: стараются по максимуму освоить тот язык, которым будут пользоваться на чужбине. Никакими увещеваниями и воззваниями к патриотическим чувствам этой ситуации не изменить. Кстати, сплошь и рядом эмигрируют даже и те латыши, что считают себя «национальными патриотами». Осев в других странах, они продолжают на клавиатурах сражаться с «русскими оккупантами», требуют по максимуму прижать к ногтю русскую общину Латвии, говорящую на родном им языке.
