С Дашкой мы знакомы давно. С детства. С её. Даже раньше. Вообще, не так. Я знаю её маму. Мы общались и с ней и с её пацаном, и как-то я её встречаю, а у неё нос прям выдающийся. Так не бывает после, или во время насморка. Тут прям ноздри раздались так, что можно, как хомяку, продукты внутрь прятать.
Я не стал ничего спрашивать, хотя вопросов была уйма. Через несколько месяцев глобальной носатости, завиднелась и причина. Причиной-то как раз и была Дашка. А мы, то общались плотно, то пунктиром, а тут беременность нагрянула и не до гулянок ей стало, не до кемпингов, не до дискотек.
Дашка была ребёнком шумным, если не сказать громогласным. Если у нас в районе раздавался зычный детский плач, значит Дашка выехала на прогулку.
Ну и как-то мы все неожиданно повзрослели и увеселительные мероприятия перекочевали на дом. И мы давай с Дашкиной мамой общаться снова. Вот есть дети, от одного вида которых, становится смешно. От деловитости, от походки, от выражения лица, от причёски. У Даши был полный комплект. Кавалерийский изгиб ног, коротенькие пухлые ручки со складками в области локтей, шкодная улыбка и две косы в разные стороны.
Она совершенно не сидела на месте и, пока мы разговаривали с её мамой, она успевала посидеть у нас обоих на шее, поочерёдно, поковыряться у меня в волосах, снять мамину шпильку и попытаться воткнуть мне её в голову для прочности. В общем, дама с моторчиком. Говорила она хорошо поставленным командным детским басом и абсолютно всё знала. Что бы я ей не рассказывал, она какое-то время слушала, потом, неожиданно вставала, махала рукой и со словами "да я это знаю" и уходила неизвестном направлении. То сама спрячется за дверь кухни и осторожно начнёт туда заглядывать. То залезет под кровать и застревает, пытаясь вылезти обратно, ногами вперёд. То прилепит себе рог из пластилина и ходит сама с собой и с ним разговаривает разными ролями. Ну, задаёт вопросы единорогу, который у неё с собой, потом он ей что-то отвечает, потом она махает рукой, говорит сама себе "да знаю я", отдирает рог со лба и выкидывает за ненадобностью.
Года в четыре, по всей видимости, все её знания подошли к концу и у неё начался знаменитый период "Кто? Зачем? Почему? Когда?". Спасу не было, совершенно. Мама её, порой, звонила мне и говорила осипшим голосом - "приходи, у меня нет больше сил никаких".
Захожу, Дашка находится в энергичном здравии и висит на шведской стенке вниз головой, придумывает свежие вопросы. Мать ейная, раздавленной медузой разбросана по дивану в состоянии информационного опустошения.
Пришёл? - спрашивает Даша сразу.
Да - обречённо отвечаю я.
Зачем? - бесцеремонно интересуется хозяйка вселенной.
И тут, главное, не пытаться острить, или усложнять ответ, потому что у неё найдётся вопрос к каждому слову. Первые часика три она меня гоняла по школьной программе, а потом начинался высший пилотаж в виде вопросов "почему рыба зелёная?" В доме не было ни одной рыбы, тем более зелёной, но она не любила когда я долго думал над ответом и приходилось фантазировать на ходу. При этом, "тупо нести околесицу" не прокатывало. Она следила за каждым словом и задавала наводящие, очень трудные вопросы.
Если бы она всё это запоминала, то к семи годам легко могла бы защитить докторскую диссертацию, по любой из существующих наук. Но, как назло, влюбилась в садике и вся её жизнь "покатилась к чертям собачьим" по её же уверениям. Если с четырёх лет она нещадно тащила информацию из меня, то после пяти, сама начала грузить меня по-чёрному философскими выкладками по поводу тщетности бытия, тленности жития, и любви, как бессмысленной трате времени и денег. Не знаю, во-сколько ей обошлась первая любовь, но далась она ей нелегко, однозначно, и после трагического разрыва, она встала в наполеоновскую позу посреди комнаты и объявила о начале периода обета безбрачия.
Где она нахваталась этих слов было совершенно непонятно, но страдала тяжело, с бугудёй на голове, (на остальные у неё не хватало терпения) и громким наигранным рыданием с потряхиванием всего тела на выдохе.
И не дай бог заржать. Она резко оборачивалась, суживала глаза, сжимала губки и испепеляла ненавистью. По вечерам мы с ней обсуждали мои жизненные проблемы и она покачивая головой, давала мне дельные советы. Помню, советовала мне врезать как следует директору игрушечным трактором и больше никогда с ним не дружить. Надо сказать, что идея "врезать трактором" мне очень понравилась, но выносить игрушки из Дашкиной комнаты было категорически запрещено, так как они у неё там жили. У всех были свои места, имена, характеры, поведение, наказания. Хуже всего, отношения у неё складывались с плюшевым слоником Михаилом, по иронии судьбы, названным в честь первой, несчастной и последней, на тот момент, любви. Она наступила на Михаила и упала на стеллаж с игрушками, которые повыпадали со своих мест в полном составе. Плакала она на одной ноте, как сирена воздушной тревоги, делая короткие паузы на вдох. Как выяснилось в последствии, физических травм получено не было, а плакала она от горя в принципе, и общей безысходности в частности.
И вот, в шесть лет она пошла в школу. На первое сентября она пришла всё той же смешной пышкой, с теми же косичками, ямочками на щеках, уже ровными ногами, но всё с тем же командным басом. Долго не церемонясь, растолкала испуганных будущих одноклассников, коротко объясняя каждому, что оттуда где она стояла ничего не видно и не слышно. Когда важная, по её мнению, информация закончилась и началась какая-то совершенно никчемная песня, она начала изучать своих одноклассников и училку, путём выглядывания из первого ряда и первичных оценок мимикой. Сразу было понятно кто так себе, кто совсем не очень, а кто вполне себе, но до неё как до луны на лыжах, в любом случае. Училка попала в категорию "так себе", но после моих рассказов о начальстве, она понимала что иногда придётся поминдальничать с фигой в кармане.
Школа - это уже большая и значимая страница в жизни ребёнка, первый серьёзный опыт самостоятельной жизни в социуме и Дашка быстро повзрослела. Мы редко видимся сейчас, да и взрослая уже, 16 лет. Обет безбрачия уже снят и у неё какая-то очередная любовь. Но её этот детский период, останется в моей памяти навсегда. Надеюсь и в её тоже.
