К удивлению Даны, отец не разбудил её в воскресный день с самого утра, а дал отлежаться, пока она не встанет сама. Стоило ей выйти из комнаты на кухню, как Брол рассказал ей о планах на день:

– Сегодня у тебя выходной, – он ухмыльнулся. – А значит, сейчас ты выполнишь упражнения для растяжки мышц – я тебе покажу. Физической нагрузки не будет. Только вечером закрепишь то, что мы учили вчера. После разминки сразу же иди окунись в бочку во дворе – никто подглядывать не будет, я вокруг неё сделал деревянные стены и дверь поставил. В общем, разберёшься. Потом завтрак. После него идём в город. Из дома Тотемного клана без меня не выходишь. Если урок закончится раньше, чем я приду – ждёшь меня. Всё ясно?

– А мама? По-моему, ты говорил, что не оставишь её или меня одну? И кто будет сегодня вместо меня работать во дворе?

– Я об этом позаботился. Арла не будет одна. Сейчас придёт местная ребятня – они, конечно, ещё те воины, – хмыкнул Брол, – но найми я настоящего воина – которых в этом городе я ещё ни разу не встретил – он бы тоже вряд ли защитил кого-то из вас от врагов. В общем, они поработают во дворе пока нас не будет, а заодно и присмотрят за домом. Не думаю, что кто-то средь бела дня решится напасть на твою маму, – он посмотрел на жену. – Тем более, у неё есть неприятный подарок, если объявятся незваные гости. Ты ведь помнишь, где он? – Брол обратился к жене.

– Не беспокойся, я себя в обиду не дам, – улыбнулась Арла.

– Это вы о чём? – не поняла Дана.

– Твой папа решил, что эта вещь необходима нам, – мама подошла к угловому столу, на которой стоял небольшой бочонок, и сдёрнула кухонное полотенце, под которым трудно было угадать очертания предмета.

– Ух ты! Я такой видела только у стражников города, – глаза Даны загорелись от любопытства. – А можно потрогать? Нет, я хочу подержать его в руках.

– Арбалет – это не игрушка. Ещё пристрелишь кого-нибудь, – Брол забрал у Арлы полотенце и накрыл им опасное оружие. – Всё, пойдём.

– А ты дашь мне как-нибудь пострелять из него?

– Я сказал: идём. Напомнить правила?

– Всё-всё, идём, – Дана подняла руки вверх и, ещё раз окинув взглядом бочонок, на котором лежал накрытый арбалет, вошла к себе в комнату.

Брол показал дочери с десяток упражнений на растягивания, причём, когда она тянулась, он тоже прикладывал усилия, от чего у Даны вырывались крики. Заглянула Арла.

– Отлично, – Брол прекратил надавливать на спину дочери, сидевшей на полу с вытянутыми прямыми ногами. – Теперь твоя очередь.

– Моя? – изумилась Арла.

– Думаю, это будет правильнее. Ладно были бы пацаны, но она же хнычет. В общем, я буду говорить, а ты – делать.

Ещё минут двадцать Дана терпела издевательства родителей, не понимая, как ей помогут эти пыточные упражнения на растяжку, а потом с блаженной улыбкой плюхнулась в бочку прохладной воды.

Долго она там не задержалась – не прошло и пяти минут, как она не просто остыла, но и начала замерзать.

– Ты что, заболеть вздумала? – стоило Дане войти в дом, вытирая волосы полотенцем, как на неё тут же взъелся отец. – Я же сказал «окунуться», а ты что творишь?

– Ну, хватит ворчать, – нежно и с улыбкой сказала Арла.

Брол поднял бровь и вопросительно посмотрел на свою жену, словно впервые её увидел, но промолчал.

– А ты давай уже садись к столу, – продолжила Арла, обращаясь к дочери. – Отец прав, так и заболеть недолго.

– Ну, мам. И ты туда же, – Дана попыталась надуть губы, но не удержалась и рассмеялась.

– Не мамкай. Давайте уже завтракать.

За столом никто не нарушал тишину. Брол время от времени поглядывал на жену, Арла делала вид, что не замечает его косых взглядов, а Дана нет-нет, да и хмыкала, сдерживая смешок, наблюдая за родителями. Она очень любила их, несмотря на суровый нрав отца и податливость мамы. Впрочем, сегодня Арла удивила не только мужа, но и дочку.

После завтрака Брол вышел во двор и окликнул соседского мальчишку, тот быстро куда-то убежал и вскоре вернулся с двумя друзьями. Они начали возиться с дровами, Арла решила испечь блинов, чтобы порадовать дочь – та очень любила их, особенно с лесными ягодами – а Брол с Даной отправились в город.

Маленькие поначалу домишки становились всё выше, шире и краше по мере того, как приближался центр города, а окраина удалялась. Показались двухэтажные особняки кланов и зажиточных горожан, и наконец отца с дочерью встретила величаво устремившаяся в небо пика самого высокого здания. Оно стояло буквой «П», тем самым образуя внутренний дворик в середине самого дома – там находился настоящий сад из деревьев и кустов, на которых сидели и заливались песнями карликовые птицы. А в центре того сада стоял небольшой фонтанчик с фигурками десятков различных животных – из их ртов лилась вода, выбиваясь вверх тонкими струйками. По периметру этого каменно-водного зверинца располагались лавочки, создавая идеальный круг.

Обычно, Дана специально приходила пораньше на занятия по рисованию – она любила посидеть и поразглядывать удивительные маленькие скульптуры зверей на этом фантанчике, которых вживую никогда не видела. Но в этот раз они с отцом явились вовремя. Оставалась лишь надежда, что он задержится со своими делами, и ей разрешат подождать его в этом уютном саду.

.

– О, сегодня вы вовремя, как никогда, – учитель Даны – мужчина, на вид ровесник её отца, только с добродушными чертами лица и сединой, посеребрившей густые усы и брови, но не волосы на голове, остававшиеся светлого соломенного цвета – кивнул на водяные часы. Они располагались посередине фонтана и имели спиралевидную форму, вытянутую в полный рост взрослого человека. На одинаковом расстоянии друг от друга сверху вниз располагались изображения животных, но они не походили на те фигурки в саду, из которых лилась вода.

– А как вы определили? – спросила Дана.

– По часам, – он подошёл к ним и ткнул пальцем в рисунок. – Видишь этого бобра?

– Так вот что это такое! – Дана не скрывала изумление. – А вы никогда не говорили, что это часы. И что значит «бобр»?

– «Бобёр», – мягко поправил учитель. – Ты не спрашивала – я и не говорил. Думал, ты знаешь. Бобёр – десятый тотем в зверином гороскопе. Только почти все люди уже забыли об этом. Лишь мы, Тотемный клан, и помним. Бобёр – хороший тотем, кстати. Ну а в случае со временем это значит десять часов.

 Я пошёл. Буду через два часа. Без меня её не отпускай, – сказал Брол и скрылся за дверью.

Учитель коротко кивнул и повернулся к Дане.

– Что ж, пойдём в комнату для рисования?

– А может, вы ещё что-нибудь расскажете о тотемах? – Дане и правда было очень интересно послушать про них.

– Об этом можно очень долго разговаривать, а вот кто за тебя учиться будет?

– Руны я и дома рисую, а вот про тотемы ничего не знаю.

– Ты ведь понимаешь, что мне нельзя раскрывать секреты клана? – чуть наклонившись к Дане, заговорщицки произнёс учитель.

– Но ведь есть что-то, о чём вы можете рассказать? Так же тихо, почти шепотом, спросила она.

– Грань между дозволенными знаниями и секретными очень тонка, и я могу сболтнуть лишнего. Так что… – он замолк.

– Но я никому ничего не расскажу.

– Вот мне интересно, – учитель присел на лавочку, – а почему ты только сейчас решилась об этом спросить? Столько лет ходишь ко мне, но никогда…

– Сама не знаю, – Дана пожала плечами. – Раньше я считала, что это невежливо, да и отец говорил, чтобы я много не болтала. Потом стеснялась. А сейчас… Вы ведь, наверное, слышали про то, что случилось с нами?

– Ха! – учитель хлопнул себя по бедру. – А кто же не слышал? Молва в последние дни только о вас и ходит. Да и твой отец пришёл к нам в тот же день, когда он поставил на место клан Буйвола, – и уже спокойнее, полушёпотом добавил: – Скажу по секрету, эти ребята мне давно не нравились, и я рад, что нашёлся человек – надо же, даже никогда бы не подумал, что один человек способен справиться с целым кланом – так вот, я очень рад, что твой отец угомонил это взбесившееся зверьё – по другому их не назовёшь.

– У вас был мой отец? В тот день? Надо же… А зачем он приходил?

– Ну не знаю, стоит ли тебе говорить. Раз он сам тебе не рассказал, может, на то есть причины.

– Ну, пожалуйста. Он не узнает. Никто не узнает, – Дана состроила самую невинную гримасу, какую только могла, и часто заморгала, хлопая ресницами.

– А, ладно, – махнул он рукой. – Твой отец спрашивал про человека с тотемом осьминога.

– А он вам говорил, зачем это ему?

– Нет, не говорил. Но я и так знаю – ведь тот человек был одним из трёх, кто напал на вас ночью, – заметив вопросительный взгляд ученицы, он добавил: – Мы ведь поддерживаем связь со Старшими всех кланов в этом городе. Вот Серый, в смысле, Старший из клана Волка, и поделился тем, что поведал ему твой отец.

– Так вы знаете того человека? С осьминогом?

– С тотемом осьминога, – поправил учитель. – Да и нет.

– Это как?

– Лично я с ним не знаком. А вот Старшая Вдыхающая жизнь – да. Ведь именно она делала ему тотем. Но и ей мало что известно об этом человеке. Пришёл однажды, заказал этот редкий тотем – я даже не помню, чтобы до него кто-то выбирал себе изображение осьминога – и через месяц получил желаемое. Ох и пришлось же повозиться с поимкой этого животного…

– Он правда такой редкий?

– У нас такого существа вообще нет. Но в тех местах, где оно обитает – их немало. Только вот живут они в море, а чтобы туда добраться… Вот ты слышала когда-нибудь о море?

– Только в маминых сказках, да историях отца о рунах.

– О рунах… – задумчиво повторил учитель. – Хорошо, что напомнила. Пора возвращаться к нашим занятиям. Пойдём, – он встал с лавочки и, не дожидаясь Дану, не спеша отправился в комнату для рисования.

Когда же она поднялась следом за учителем, услышала какой-то звонкий стук. Повернувшись, Дана увидела в окне дома на втором этаже Лиссу, державшую в руках… настоящего лисёнка – тот так же, как и его хозяйка, пристально смотрел на неё своими глазками-пуговками. При этом маленькое животное словно улыбалось – высунуло язык, раскрыв свою пасть, и часто дышало. Дана невольно улыбнулась милому созданию, но, поймав угрюмый взгляд Лиссы, тут же вспомнила про обещание.

– Я поговорю с ним о тебе, – сказала Дана заклятой подруге, понимая, что та всё равно её не услышит, и побежала за учителем.

___

Прочитать книгу с самого начала можно тут (ссылка ведёт сразу на первую главу. Там выложено уже 31 глава): https://author.today/reader/79783/624846

Шарлиз Терон с недавних пор переквалифицировалась из актрисы драматических картин в героиню боевиков, потеснив представителей мужского пола в этом, давно считающемся "мужским", жанре. И в этом есть своя логика, так как актеры, снимавшиеся исключительно в жанре боевиков (Ван Дамм, Сигал, Лундгрен и другие), давно остались за бортом киноиндустрии, новые звезды пока не появились. В то же время востребованными в жанре боевика остаются  актеры, имеющие  опыт работы вне этого жанра (Ривз, Круз, Нисон и т.д.), так что у Шарлиз Терон есть все шансы продолжения карьеры в этом направлении. Кроме "Форсажа 9", Терон обещает в ближайшем будущем продолжения "Атомной блондинки" и "Бессмертной гвардии".

В недавнем интервью Терон призналась, что актрисы-женщины в экшн фильмах часто не имеют права на ошибку, и это заставляет их сосредоточиться на своей роли максимально эффективно.

В то же время актриса рассказала об отличии ее персонажей от неуязвимых  персонажей, созданных другими актрисами, например, Милы Йовович в "Обители зла», Кейт Бекинсейл в «Другом мире»  и Галь Гадот в «Чудо-женщине». Шарлиз говорит: «Снимаясь в подобных ролях, я пытаюсь передать боль, гнев и истощение главной героини, тем самым привлекая зрителей к ней».

По материалам https://hochyvseznat.ru

Ирене дель Кармен Моралес Галас родилась 1апреля(1848 года в деревне Ла Чимба в окрестностях Сантьяго(теперь район Реколета, у реки Мапочо. Её родителями были Хосе Доротео Моралес и Йесабель Галас После смерти отца она переехала вместе с матерью в Вальпараисо, где научилась ремеслу швеи. В 1860 году ее мать отдала ее замуж за Хуана Лусена , пожилого человека, который умер до того, как исполнился год в браке, потом умерла и ее мать.

Лишившись семьи, Моралес решила в 1877 году отправиться в боливийский портовый город Антофагаста (Боливия до Тихоокеанской войны имела выход к морю), в котором в то время начался экономический бум по причине начала добычи в этой области селитры. Отбыла туда пассажиром с билетом III класса, который приобрела, продав почти всё, что имела.

В Антофагасте работала в таверне,барменшей и,там же встретила Сантьяго Писарро, чилийского музыканта,прикомандированного к группе боливийского гарнизона города,на 5 лет моложе себя.Они поженились в середине 1878 года; считалось что Моралес тогда было 13 лет,что не соответствует действительности.

Сантьяго Писарро в сентябре 1878 во время драки в таверне убил боливийского военного,был арестован,заключен в тюрьму, приговорен к смертной казни.Его молодая жена целый день пыталась добиться отмены приговора, апеллируя даже к президентскому помилованию, но ничего не получилось.Ранним утром 24 сентября 1878 года Писарро был расстрелян 67 выстрелами.

В Национальной Библиотеке Чили,в зале Медина хранится посмертный снимок Писарро,на котором тот выглядит спящим,с незатронутым выстрелами лицом. Ирене сняла золотое кольцо с его пальца. Она носила его до конца жизни.

Факт расстрела вызвал в Моралес жажду мести против боливийцев и побудил ее присоединиться к чилийской десантной армии в Антофагасте.Через пять месяцев после смерти Писарро, когда Антофагаста была присоединена к национальной территории Чили,14 февраля 1879 года, именно Ирене Моралес направилась к зданию боливийской префектуры и сорвала щит соседней страны, разбив его о пол.Расстрел Сантьяго Писарро также привел к протестам чилийской общины Антофагасты против боливийских властей.

Согласно ежедневнику "Эпоха" (La Epoca) в 1896,который собрал историю спустя годы, "Ирене сделала превосходное захоронение Сантьяго,она приехала в Вальпараисо, чтобы найти элегантную мраморную плиту для размещения на его могиле. Эта плита стала одной из первых подобных на кладбище в Антофагаста"

Группа чилийско-перуанских исследователей сделала важные выводы,которые достоверно устанавливают возраст и материнскую фамилию Ирене Моралес.

Легендарной маркетантки Тихоокеанской войны было 30 лет в начале конфликта, а не 13, Как отмечается в самой распространенной информации.

В составе исследовательской группы "Старые Знамена "в Антофагасте президент учреждения Родриго Кастильо Камерона,Аны Оливарес Сепеда, исследователя роли женщин в Тихоокеанской войне,Хосе Орельяна Муньоса,исторический хранитель на кладбище Антофагаста.Работа началась, когда Кастильо Камерон нашел журналистскую заметку, датируемую 1896 годом, где приведены важные сведения.Эта публикация дала ценные подсказки, которые привели к другим открытиям.Публикация называлась "военные наброски"и помогла найти захоронение Сантьяго Пасарро на кладбище Антофагаста,а также в заметке говорилось о том,что в январе 1883 Ирене Моралес вступила в брак с капралом Альфредо Систерносом в Лиме.Анна Оливарес нашла в FamilySearch свидетельство о браке между Альфредо Систернасом и Ирене Моралес, сделанное в Лиме в 1883 году.Совпадало имя жениха, невесты, город, год, вдовство Ирене.Разница лишь в том, что в газете говорится, что это было в январе, а в акте о браке отмечается сентябрь.. В брачном документе говорится, что родителей Ирене зовут Хосе Доротео Моралес и Йесабель галас, что Ирене родилась в Сантьяго и что она вдова “Хуана Люсены”.

На основе этих новых данных подтверждается линия исследований, обнародованная перуанским ученым Джонатаном Саоной и спроектированная в Чили Маурисио Пелайо Гонсалесом, который заслужил чистый авторитет в области исторического распространения Тихоокеанской войны.Саона всегда недоверчиво относился к юности Ирене.Тем более, когда Викунья Маккенна опубликовал статью, где указывал, что ей в 1886 году “38 лет”. На основании такой информации он нашел свидетельство о смерти FamilySearch, где значится Ирене Моралес, умершая 25 августа 1890 года в больнице “Сан-Борха” в возрасте “сорока двух лет”.

Таким образом получалось,что родится Ирене должна была в 1848 году.Снова в FamilySearch Саона нашел акт, в котором говорится о крещении женщины 22 октября 1848 года по имени Ирене дель Кармен Моралес Галас.Его родителями были Доротео Моралес и Йесабель Галас. Этот сертификат резко контрастировал с другим, относящимся к 1865 году и широко разрекламированным.

Согласно свидетельству 1865 года на момент начала войны Ирене Моралес было бы 13 лет, и она уже дважды овдовела. Этот элемент придавал ей мистический элемент девочки-женщины.

14 февраля 1879 года чилийские войска вступили в Антофагасту, начав войну с Боливией и Перу. Большая часть населения города была чилийцами, которые — считая себя угнетаемыми боливийскими властями — с радостью встретили солдат. Многие мужчины вступили в чилийскую армию. Моралес, стремясь отомстить за мужа, также попыталась это сделать, переодевшись в мужскую одежду.

Её обман удался ненадолго, поскольку капитан Эрмонгес Камус сразу же заметил у неё «округлые формы и женскую красоту». Тем не менее ей было разрешено служить в качестве неофициальной военной маркитантки и медсестры. В то время это были единственные функции, которые женщины могли выполнять в армии, и многие женщины справлялись сразу с обеими этими ролями. Как маркитантка Моралес продавала продукты питания и напитки солдатам, которые хотели пополнить свои военные пайки. Она находилась при военных лагерях и участвовала с армией в последующих сражениях, где — как медсестра — появлялась на поле боя сразу же после прекращения боевых действий и оказывала помощь раненым.

Первоначально сопровождала подразделение Камуса, 3-й линейный пехотный полк, который принимал участие в большинстве сражений чилийской военной кампании. Хотя она не была официально военнослужащей и не должна была принимать участие в боевых действиях, Моралес сражалась плечом к плечу с солдатами полка.Было отмечено, что она неплохо показала себя в обращении с винтовкой.2 ноября 1879 года приняла участие в высадке и внезапной атаке на перуанские позиции под Писагуа и 19 ноября в бою под Долоресом. Солдаты восхищались ей, когда она с полной отдачей занималась ранеными. При этом неоднократно подвергалась риску, защищая перуанских пленных от мести её соотечественников.

Узнав о её службе, чилийский верховный главнокомандующий, генерал Мануэль Бакедано, вызвал её к себе и официально разрешил носить форму маркитантки (которую ранее она носила нелегально), установил ей жалование и присвоил звание сержанта (sargento segundo, буквально «второй сержант»). Позже она была переведена в 4-ю пехотную дивизию, которая принимала участие в Такна-Арикской кампании. 26 мая 1880 года, когда во время битвы под Такной подносила воду обессиленным солдатам, она была легко ранена. Была одним из первых солдат, тем же вечером вошедших в город Такна: солдаты кавалерийского полка «Carabineros de Yungay» попросили её въехать в город верхом вместе с ними, при этом она подняла винтовку над головой и кричала «Viva Chile!». После битвы была больна в течение некоторого времени, заразившись от пленников, о которых заботилась. Неизвестно, была ли болезнь серьёзной, но через две недели она приняла участие в битве при Арике, после чего,пользуясь военными связями,приказала убить 67 военнопленных,в силу количества выстрелов, которые она подсчитала на теле своего мужа Сантьяго Писарро ,о чём свидетельствует надпись на памятнике павшим перуанцам. В январе 1881 года участвовала в сражениях при Хориллосе и Мирафлоресе и была среди чилийцев, вступивших во взятую Лиму.

Хотя большинство соотечественников Моралес восхищались её храбростью, а рядовые солдаты видели в ней «сестру милосердия», были и те, кто считал, что с получением оружия она зашла — как женщина — слишком далеко. Беньямин Викунья Маккенна похвалил её самоотверженность, мужество и ненависть, которую она таила в отношении убийц своего мужа, но в 1881 году сообщил ей, что вместо того, чтобы рисковать жизнью, она должна «спокойно вернуться в свой бедный дом и начать жить как настоящая женщина, ухаживая за родственниками, и сменить после нескольких лет приключений и страстей винтовку на свою любимую швейную машинку». Моралес не последовала этому совету; она осталась в армии до конца войны в 1883 году, приняв участие в последней битве при Гуамакучо. Люди, подобные Маккенне, были правы, говоря, что как женщина она рисковала, оставаясь на фронте: некоторые чилийские маркитантки во время войны попали в руки перуанцев и были убиты ими.

Гравюра с изображением Моралес в газете «El Nuevo Ferrocarril» (1881).

По окончании войны Моралес вернулась в родной Сантьяго. О её подвигах во время войны мало кто знал, но солдаты помнили её хорошо. Когда она появилась на площади Ингай во время церемонии открытия памятника чилийскому рото (буквально «сломанный»; термин, которым называют простых чилийцев), то её приветствовали с восторгом. О гражданской жизни Ирене Моралес после войны практически ничего не известно,но,как установила группа перуано-чилийских исследователей в 1883 она вступила в брак с капралом Альфредо Систернасом в оккупированной чилийцами Лиме(Перу).Умерла Ирене Моралес в безвестности и бедности в общей палате госпиталя Сан Борха в Сантьяго25 августа 1890 года в возрасте 42 лет. До признания своих заслуг не дожила.

25 августа 1930 года, спустя сорок лет после её смерти, полковник Энрике Филлипс опубликовал статью в ежедневной газете «El Mercurio», в котором он писал о ней так: «В те дни было много известных чилийских Юдифь, но никто не приблизился к Ирене Моралес, образцу идеальной чилийской женщины.О ней писали многие поэты — например, Ромуло Ларранага.В её честь одна из улиц в Сантьяго была названа её именем[5]. В бурные семидесятые годы XX века она была одним из символов, используемых женскими организациями, как правого, так и левого толка.Её считают одним из величайших героев Тихоокеанской войны. Её прах был погребён в военном мавзолее Общего кладбища в Сантьяго, о котором заботится чилийская армия.

Моралес часто сравнивают с Канделарией Перес, чилийской маркитанткой периода более ранней войны Чили с перуанско-боливийской конфедерацией, которая также была отмечена за своё мужество и которая также происходила из деревни Ла-Чимба.

История : https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Моралес,_Ирене

Прочла сейчас вот этот пост, что вышел в лучшее.  История одной любви

Там ТС описывает, как бедная девушка 15 лет оставшись одна после смерти родни после начала войны, смерти отца на фронте, умудрилась найти на своем огороде после наступления наших войск  раненого немца, что до этого таскал ей сгущенку, ибо красоты она была небесной. По словам ТС - как Анджелина Джоли. И спрятала его на чердаке на год. А потом обзавелась от него пузом. А потом и другими детьми. Не знаю, насколько правдива эта история, но ТС благодарит дедушку со странным для немца именем Ежен за любовь к бабке. 

По этому поводу хочу вспомнить тех девушек, что не продавались за сгущенку.

Фото даже не буду прикреплять. И так все видели.

Мария Щербак.

Ушла на фронт в 15 лет под именем своего погибшего на фронте брата Владимира. Стала пулеметчицей 148-й стрелковой дивизии. Мария закончила войну старшим лейтенантом, кавалером четырех орденов.Рядовой Мария Щербак была направлена в 664-й стрелковый полк 148-й стрелковой дивизии 13-й армии, но опасаясь что к ней будут относится предвзято, подстриглась под «канадку» и выдала себя за убитого старшего брата Володю. В течение нескольких месяцев никто не знал правды о ней. В одном из боёв она была ранена и потеряла сознание, чтобы освободить дыхание санитар разорвал гимнастёрку, так выяснилась правда. После госпиталя она вернулась в полк, но прозвище «Володька» осталось за ней. С декабря 1942 по июль 1943 была командиром пулемётного отделения 654-го стрелкового полка 148-й стрелковой дивизии. В апреле 1943 года она отразила атаку немцев, уничтожив около 40 бойцов врага. За этот подвиг Мария Щербак была награждена орденом Отечественной Войны I степени[2].

Во время Курской битвы в одном из боев, когда бойцы залегли под шквалом огня немецких автоматчиков, Мария Щербак своим личным примером, с гранатой в руке, подняла бойцов и повела их в атаку. Враг вынужден был прекратить наступление. В этом бою она прикрыла собой своего командира от разрыва мины, а сама была тяжело ранена. За этот подвиг она была награждена орденом Красного Знамени[2].

С ноября 1943 по февраль 1944 года была командиром пулемётной роты, а затем командир взвода автоматчиков в звании старшего лейтенанта[3].

В сентябре 1945 году демобилизовалась из армии и вернулась в Воронежскую область. Окончила Усманскую медицинскую школу в городе Усмань (ныне Липецкая область России) и была направлена на работу фельдшером в лесхоз при селе Добром Воронежской области (ныне Липецкая область). В течение 30 лет она трудилась заведующей фельдшерско-акушерским пунктом на лесном кордоне, где её знали и уважали все. 10 сентября 1996 года Мария Щербак скончалась.

Зоя Космодемьянская.  Умереть в 18 лет.

Космодемьянская успела исполнить только часть боевого приказа, организовав поджог трёх домов, в одном из которых ночевали немецкие солдаты, отправлявшиеся на фронт, а также уничтожить их транспорт и лошадей, другие два дома были домами жителей деревни. Во время второй попытки поджога житель деревни С. А. Свиридов поднял тревогу, и Космодемьянская была арестована.

Зою Космодемьянскую пытали после захвата в плен и казнили через повешение. Перед смертью Зоя произнесла легендарную речь, призывая жителей села бороться с нацистами и не бояться смерти в этой борьбе.

Девушки из организации Молодая гвардия.

Казнены в январе 1943, сброшены в  красногорскую шахту № 5

Ульяна Громова, Анна Сопова, Лидия Андросова, Ангелина Самошина, Майя Пегливанова, Александра Дубровина, Александра Бондарева, Антонина Елисеенко, , Клавдия Ковалёва, Нина Герасимова,  Антонина Иванихина, Антонина Мащенко и многие другие подпольщики-антифашисты. Вслед за людьми каратели скинули в шахту шахтёрские тележки и бросили несколько гранат.

И нет числа героическим девушкам и женщинам.

И дальше идут ваши бабушки, прабабушки, что умерли от голода в оккупировнных городах, те, кто погиб во время расстрелов и бомбардировок.

А тут видишь ли, история любви за сгущенку. И ЭТО одобряют. Уж простите, но тошнит от такого.

Вплоть до 50-х годов алмазы в Советском Союзе не добывались. Этот важный для машиностроения и промышленности камень наша страна вынуждена была закупать за рубежом. Несмотря на огромные затраты много лет специальная экспедиция не могла найти в СССР залежи, подходящие для разработки. Все изменилось благодаря самоотверженности двух женщин-геологов. К сожалению, эта история вместо триумфа русской науки стала образцом беспринципности и нечистоплотности.

Лариса Анатольевна Попугаева была дочерью расстрелянного в Одессе в 1937 году секретаря райкома партии. Ее мать, известный искусствовед, после этой семейной трагедии вернулась с дочерью в Ленинград, где Лариса окончила школу и поступила в Ленинградский университет. В комсомол ее, правда, долго не принимали из-за судьбы отца, но образование девушка получила. Война застала ее в Москве. Лариса закончила курсы медсестер и зенитчиков, защищала небо столицы от налетов. В военное время то, что она «дочь врага народа» забылось, и Лариса стала наконец комсомолкой, а позднее вступила в ряды партии.

После войны Лариса продолжила осваивать не женскую профессию – стала геологом, доучившись в Ленинградском университете, и начала ездить в экспедиции. Алмазные месторождения в то время были главной целью и задачей советских ученых. Лариса Попугаева стала помощницей известного геолога Наталии Николаевны Сарсадских. Та, кстати, всю войну занималась поиском драгоценных залежей на Урале. Если бы советским ученым удалось найти месторождения на десять лет раньше, то такое важное финансовое вливание, возможно, ускорило бы нашу победу войне. Но в течение многих десятилетий в СССР тратились огромные суммы на пустые и неэффективные поиски. На Урале и в Сибири работала стационарная Амакинская экспедиция. Ежегодно ученые выкапывали тысячи шурфов и промывали тысячи кубометров песка, однако кроме отдельных камней найти ничего стоящего не удавалось.

Лариса Анатольевна Попугаева (Гринцевич), 1951 год.

Ситуация изменилась только в 1954 году благодаря разработкам Наталии Николаевны Сарсадских. Эта женщина, практически не имея данных о почвах известных в то время африканских рудников, сумела, благодаря интуиции, найти способ обнаружения кимберлитовых трубок по минералу пиропу - спутнику алмазов. Все подобные исследования в СССР были строго засекречены, поэтому работать приходилось в очень сложных условиях. За несколько лет с 1950 по 1952 годы мужественная женщина-геолог прошла пешком и проплыла на резиновой лодке по Якутии больше 1500 километров, собирая данные для своего исследования. Добытые «в поле» образцы изучали затем в лабораториях Ленинграда. Метод «пироповой съемки» показал прекрасные результаты – в добытых образцах уже нашлись первые крупицы алмазов. Нужно было срочно ехать в Якутию и завершать работу на берегах реки Далдын, откуда были привезены самые удачные пробы.

Ленинградские ученые смогли убедить руководство в том, что их новый метод заслуживает внимания и сумели организовать новую экспедицию. Правда, поехать в нее сам автор методики не смогла – Наталия Николаевна только что родила ребенка, поэтому вместо нее была назначена молодая помощница Лариса Попугаева. Той тоже пришлось сделать нелегкий выбор ради науки, Лариса Анатольевна также ожидала ребенка. Но алмазы, так необходимые нашей стране, оказались важнее личной судьбы, и женщина сделала аборт, чтобы возглавить экспедицию.

Лариса Анатольевна Попугаева с лаборантом Ф. А. Беликовым. Полевой сезон 1954 г.

Новая методика не подвела ученых. Геологи очень быстро обнаружили кимберлит – алмазоносную породу. Будущее месторождение Попугаева назвала «Зарницей» и установила на найденном месте столб. О том, что происходило дальше, через много лет смогла рассказать журналистам Наталия Николаевна Сарсадских, которая в результате оказалась, пожалуй, самым важным, но и самым обиженным в этой истории действующим лицом:

«Когда Попугаева приехала в Нюрбу, в Амакинскую экспедицию (на базу всех алмазных работ в Якутии) с образцами кимберлитов, там как раз проходило большое совещание с прибывшим из Москвы начальством. Ее попросили сделать сообщение, а потом, под видом того, что все по алмазам секретно, буквально вырвали все материалы — в спецотдел и под замок. И стали ее обрабатывать, чтобы она перешла в Амакинскую экспедицию. (…) Они миллионы тратили и ничего не нашли... А тут — победа. (…) На нее насели, обещая с три короба: мол, работу дадим, диссертацию защитишь, и угрожали ей, если не согласится перейти… В конце концов ее уговорили, в Нюрбу понаехали корреспонденты, которым заявили, что первое коренное месторождение алмазов в СССР открыла ленинградский геолог из Амакинской экспедиции.»

На самом деле Лариса Попугаева действительно стала жертвой элементарного шантажа и запугивания. Ей припомнили отца - врага народа, взяли под арест и даже обвинили в незаконном вывозе алмазов. Два месяца такой обработки сломили ее, и женщина подписала документы о переходе на работу в Амакинскую экспедицию (ее приняли туда задним числом). При этом все результаты исследования ленинградских ученых были присвоены геологами-конкурентами. Разумеется, коллеги из Ленинграда восприняли этот шаг как предательство, и профессиональная судьба Ларисы Попугаевой была исковеркана. Дальше началась раздача «слонов и подарков», но настоящие героини этой победы оказались лишними – фамилии Попугаевой и Сарсадских из списка на Ленинскую премию в 1957 году вычеркнули, ее получили совсем другие люди. Правда, настоящему автору метода и геологу-поисковику достались утешительные призы – ордена. Но дальше на много лет об этих женщинах просто забыли.

Карьер Айхала, месторождение Зарница

Звания «Первооткрыватель месторождения» Ларисе Попугаевой было присвоено только в 1970-м году, за несколько лет до смерти, а Наталии Сарсадских – еще через 20 лет, в 1990-м. Сегодня именами этих женщин названы два крупных якутских алмаза. На том месте, где Лариса Попугаева когда-то установила первый столб-метку, теперь раскинулись огромные добывающие комбинаты, а в одном из «алмазных» городов, Удачном, установлен ее памятник.

Памятник Ларисе Попугаевой в городе Удачный

https://yandex.ru/turbo?text=https://kulturologia.ru/blogs/220719/43719/

А у вас когда-нибудь, бывало, так, что вы читаете книгу, или смотрите фильм, и понимаете, что один из персонажей прямо-таки скопирован с вас? Именно с Вас!

Нет, вы не просто похожи. Он – это вы! А вы – это он!

У меня так случилось один раз при прочтении книг «Хроники убийцы короля». Главная героиня, Денна – это я. Каждое её действие, каждый поступок, каждое сказанное слово – списано с меня. Её невероятная способность попадать в самые мыслимые и немыслимые ситуации – это моя способность! И умудряться выходить из этих ситуаций с минимальными потерями – это тоже касательно меня.

Во время прочтения у меня волосы шевелились на голове и не покидала мысль: «Где, как и когда автор умудрился познакомится со мной? И кто дал ему право так бесцеремонно рассказывать обо мне всему миру?».

Я ненавидела эту героиню. Каждой клеточкой своего тела ненавидела! Потому что знала: То, как поступила она в этот раз, то же самое сделала бы и я! Но она ведь – художественная героиня. И она обязана быть мудрее и осторожнее! Однако, ничуть.

Меня раздражала влюблённость главного героя в неё. Я хотела, чтобы он любил другую героиню. Мне нравилась Мола, девушка из санчасти, умная, здравомыслящая, ответственная, честная. Когда спросила у сына (именно он первый начал читать эти книги), кто ему больше всего нравится из девушек, он тоже ответил, что Мола.

Но главный герой любил меня! То есть Денну, описанную с меня.

Выхода третьей книги читатели так пока и не дождались. Может, оно и к лучшему? Может, автор понял, что это нечестно и неправильно рассказывать о человеке, не спросив при этом его самого?