Всем доброго утра, дня, вечера или ночи!
Впереди у нас самое интересное – развязка истории.
Итак, поехали…
2.4. Битва при Октодуруме.
Несколько месяцев изнурительных боёв с багаудами подходили к концу.
Ни одного генерального сражения – повстанцы были мастерами партизанской войны и умело избегали сражений на открытой местности, где у них не было бы ни малейшего шанса против опытнейших легионеров. Но зато, если отдельные когорты легиона попадали в лес, то битва была неизбежна.
Первое время римские войска несли тяжёлые потери, ведь преследование врага не всегда проходило через поля и жилые поселения. Было немало, нет, не так – было очень много лесных маршрутов и горных троп. Вот здесь из-за каждого дерева, из каждого ущелья летели в легионеров копья, стрелы, камни, разрывая слаженные построения когорт, неся увечья и смерть…
Несмотря на то, что Максимилиан был, мягко говоря, «туповат» и, перефразируя одного персонажа в исполнении Леонида Броневого «имел личную неприязнь к здравому смыслу», солдатом он был отменным. Имея за плечами богатый военный опыт, Максимилиан решил перестроить свои легионы на манер партизанских отрядов багаудов – разбил их на мелкие части и стал выдавливать повстанцев из леса.
Эта была очень эффективна тактика.
Представьте, что легион – это камень, а лес – это узкое горлышко бутылки. Если камень больше горлышка вряд ли он туда попадёт, коли его не обтесать. А если камень состоит из песчинок? Вот, то-то и оно.
Также рассуждал и Максимилиан. Если целая когорта легиона попадала в засаду, то она становилась тем самым камнем, который надо обтачивать (что означает немалые потери).
А если попадала в засаду четверть когорты? Правильно – остальные три четверти, находившиеся рядом, ударяли в тыл и фланги врага.
Прошу прощения за столь грубый пример, но в основном, всё так и происходило.
И вот на горизонте последний оплот багаудов – город Октодурум.
Повстанцы спрятались за высокими стенами, а Максимилиан стал готовиться к осаде.
Заперев основные силы багаудов в Октодуруме, Максимилиан отправил несколько отрядов из Фиванского легиона на подавление небольших очагов восстания, разбросанных к тому времени от Медиолана (Милана) до Колонии Агриппины (Кёльна).
Конечно же, уничтожение багаудов не было основной целью – на востоке стали поднимать голову германские племена, поэтому, присутствие римских легионеров вдоль восточной и северной границ не только поспособствует подавлению восстания, но и охладит горячий пыл варварских вождей.
Цезарь, пардон, ставший уже к тому времени (с 1 апреля 286г), император (или Август) Максимилиан не спешил и вёл блокаду города по всем правилам военной науки.
Октодурум – альпийский город, и когда к отсутствию продовольствия добавились первые ночные осенние холода, повстанцам ничего не оставалось, как выйти за ворота и попытаться прорваться. Но за пределами города их уже ждали заградительные сооружения римской армии – отсыпаны оборонительные валы и установлены колья, а на господствующих высотах возведены башни лучников.
С диким рёвом людей, которым уже нечего было терять, багауды бросились в свою последнюю смертельную схватку. Со звериной яростью, под градом стрел, они бросались на оборонительные валы и, поднимаясь по ним, упирались в монолит щитов римских легионеров, после чего, пронзённые копьями, скатывались вниз. Наиболее отъявленным смельчакам удавалось прорваться сквозь ряды, но, изрубленные мечами, забрав с собой в иной мир пару-тройку римских душ, замертво падали под ноги солдат Максимилиана.
(багауды в атаке)
В рядах повстанцев царил хаос: тысячи трупов, стоны сотен раненных и кровь… повсюду кровь!
Через пару часов сражение превратилось в обычную бойню, в которой погибли около десяти тысяч человек.
Максимилиан вырвал с корнем последнюю цитадель багаудов.
Почти на 150 лет пропадут эти «справедливые разбойники» со страниц исторических летописей.
Но это, как говорит господин Каневский: «уже совсем другая история».
Во славу победы, по указу императора Максимилиана, был устроен пир.
Командующий Фиванским легионом Маврикий добился разрешения не присутствовать на торжествах, дабы вместе со своими солдатами (в разных источниках называется цифра от 550 до 650 человек), христианами, как и он сам, удалиться в небольшую церквушку городка Агаумун (на тот момент римская часовенка во славу бога Меркурия, а ныне Аббатство Святого Маврикия Агонского, Швейцария), дабы помолиться в тишине о душах павших в этой битве братьев по вере.
На том и разошлись: одни – пировать, другие – молиться.
2.5. Агаунские мученики.
В разгар празднования, когда Максимилиан был уже изрядно пьян (ему как раз подходят строчки из песни Владимира Высоцкого «…меры в выпивке и женщин, он не знал и не хотел…») рядом с ним оказался префект преториев (командир личной охраны, как и Диоклетиан в своё время) Тит Аристобут.
Мы уже говорили об этом человеке, но обезличено. Думаю, пора познакомиться – Тит Клавдий Марк Аврелий Аристобут.
Помните префекта императора Карина, который в разгар битвы убил его, отомстив за совращение жены?
Да, да – тот самый «рогатый» муженёк, которому новоиспечённый император Диоклетиан даровал аналогичную должность при своём дворе: у правителей это называется «за заслуги перед Отечеством».
Аристобут напомнил Максимилиану, что по новому указу Диоклетиана, после таких вот побед, необходимо вспомнить и о богах.
Эта идея всецело захлестнула Максимилиана, а упоминание Диоклетиана, вознёсшего его до высот политической карьеры, только разожгло сильнее костёр энтузиазма в его груди.
Он тут же приказал установить жертвенник и статую Юпитера, дабы воздать почести верховному божеству римлян, позволившего им одержать долгожданную победу над врагом.
Огромный жертвенник, озарённый огнями костров, под молитвы жрецов, тут же возник посреди празднества.
Вопрос о том, кто будет принесён в жертву, не стоял (в клетках сидели сотни пленных багаудов). А вот кто это сделает?
В принципе, любый истинный римлянин почтёт за честь принести жертву богам, но и тут вмешался Аристобут.
Он предложил, что жертву должны принести легионеры из Фиванского легиона – так они воздадут почести настоящим богам Рима, а заодно и от своего «лжебога» Христа отрекутся.
Пустота в голове Максимилиана тут же заполнилась религиозным патриотизмом, и он посчитал это великолепной идеей.
Немедленно был послан гонец в Агаунум с посланием к Маврикию, чтобы последний немедленно прибыл со своими воинами в лагерь и поклонился римским богам, принеся последним жертву .
Конечно же, Маврикий ответил отказом.
Такой ответ разгневал Максимилиана. Он повторно направил к Маврикию гонца, но уже с требованием, чтобы каждый легионер Фиванского легиона поклонился истинным богам и принёс в жертву. В противном случае легион ждала децимация – высшая мера наказания в римской армии, означающая в выбранном подразделении казнь каждого десятого по жребию.
Но и здесь Маврикий, поддерживаемый своими офицерами и солдатами, был непреклонен.
После такого "дерзкого" ответа в римском лагере затрубили сбор и ровные когорты легионов Максимилиана, во главе с ним, выдвинулись в сторону Агаунума.
На небе зарделась утренняя заря нового сентябрьского дня.
Навстречу подошедшей армии и императору вышли Маврикий и старшие офицеры легиона: сенатор легиона (по-нашему начальник штаба) Кандид, знаменосец Экзюперий и четыре центуриона – Иннокентий, Виталий, Виктор и Урс.
(арест Св. Маврикия)
Все преклонили колени и Маврикий произнёс:
«Император, мы - твои солдаты, но также и солдаты истинного Бога. Мы несем тебе военную службу и повиновение, но мы не можем отказываться от Того, кто наш Создатель и Властитель, даже при том, что ты отвергаешь Его. Во всем, что не противоречит Его закону, мы с величайшей охотой повинуемся тебе, как мы это делали до настоящего времени. Мы с готовностью выступаем против своих врагов, кем бы они ни были, но мы не можем обагрять наши руки кровью невинных людей (христиане). Мы приняли присягу Богу прежде, чем мы приняли присягу тебе. Ты не сможешь придать никакого доверия нашей второй присяге, если мы нарушим другую, первую. Вы приказали нам казнить христиан – смотрите, мы – такие же. Мы признаем Бога Отца, Создателя всего сущего, и Его Сына, Господа и Бога Иисуса Христа. Мы видели наших товарищей, усеченных мечом, мы не оплакиваем их, а, скорее, радуемся их чести. Ни это, ни любое другое происшествие не соблазнили нас восстать. В наших руках оружие, но мы не сопротивляемся, потому что мы предпочли бы умереть невинными, чем жить во грехе».
Ничего не ответил Максимилиан Маврикию, лишь распорядился начать децимацию.
Жребием был избран каждый десятый из легиона и немедленно казнён. 60 голов, в том числе и помощника Маврикия, Кандида, скатились с плеч воинов.
Аристобут, находившийся всё это время подле императора, спросил Маврикия, не желает ли он и его солдаты теперь принять истинную веру и отречься от Христа.
Фиванцы были непреклонны.
(казнь Фиванского легиона)
Тогда Максимилиан (наверное, впервые за всю историю Рима) приказал провести повторную децимацию. Мало того, обезумевший император заявил, что будет убивать каждого десятого до тех пор, пока оставшиеся в живых не поклонятся Юпитеру, пусть даже после этого никого из них не останется.
Снова жребий и вновь тела воинов, не раз окутывавших себя славой в боях, падали наземь без своих голов…
Однако, во время второй децимации, выбранные по жребию центурионы Виктор и Урс, решив, «зачем задаром пропадать», устроили схватку с палачами. Около сотни легионеров поддержали их и началась битва.
Им удалось с небольшим отрядом пробиться к горам и там скрыться.
Максимилиан тут же послал за ними когорту (~ 600–700 человек) в погоню.
Остальные же легионеры, ободряемые Маврикием и Экзюперием, продолжали стоять неподвижно, опустив вниз свои мечи.
От злости глаза императора налились кровью – никогда он ещё не встречал такой непоколебимой воли, такого самопожертвования. Не мог Максимилиан понять, откуда столько силы в этих христианах, откуда столько безграничной веры в их сердцах.
Вытянув вперёд руку, император Запада сухо скомандовал: «Убить всех! Никого не щадить!»
Взмыли вверх сотни стальных клинков, отразив в себе сотни лучей поднимающегося солнца над альпийскими вершинами и, опустившись вниз, обагрились кровью сотен людей, в один миг, принявших вместе смерть за Христа, в один миг, ставших мучениками веры…
(Эль Греко "Легенда о Св. Маврикии")
В VI веке (515 г.), для увековечивания памяти Агаунских мучеников, на мести казни, королём Бургундии Сигизмундом была основана базилика Святого Маврикия, ныне являющаяся Аббатством Святого Маврикия Агонского (Saint-Maurice-en-Valais – фр.)
2.6. Резня в Трире.
Необузданная ярость по отношению к этим легионерам, посмевших отказать ему, бывшему Цезарю Рима, императору Запада, охватила Максимилиана – иначе сложно объяснить тот факт, что с маниакальной одержимостью, присущей всем религиозным фанатикам, он несколько месяцев гонялся за членами Фиванского легиона, пока не истребил их всех до одного.
Немедленно во все уголки империи были отправлены гонцы, объявившие христиан Фиванского легиона предателями и изменниками: «…и если ни один из них не откажется от веры в несуществующего Христа и не принесёт жертву истинным богам Рима – казнить без промедления, как солдата, так и трибуна…»
Весть быстро разлеталась по городам.
Губернатор города Золотурн (на севере Швейцарии, город и поныне так называется), Хиртакус, уже получал сообщения от горожан, что на берегу реки, в одном из домов поселились около полусотни римских легионеров.
Это показалось немного странным Хиртакусу, и он сообщил об этом местному префекту.
На рассвете последнего дня сентября дом окружила когорта легионеров армии Максимилиана.
Беглецам, а это были избежавшие казни в Агаунуме центурионы Урс и Виктор с 66-ю солдатами, было предложено отказаться от христианской веры и принять римских богов.
Получив отрицательный ответ, палачи императора вывели воинов на мост и отсекли им головы, сбросив потом тела в реку Аре.
(Святые Урс и Виктор Золотурнские)
Казни отдельных беглецов Фиванского легиона (ведь легион – это не только солдаты) продолжились по всей территории современных Италии, Швейцарии и Германии.
Такие факты внесены в летопись в швейцарском Цюрихе, итальянских Бергамо, Турине, Пьяченце, Милане и Пинероло, немецких Кёльне, Бонне, Ксантене и Трире (где разыгралась трагедия, сравнимая с казнью в Агаунуме).
Дело в том, что префектом Трира (можно современное название? – а то римское писать долго) был молодой ставленник императора Максимилиана – Риктиус Вар, имевший огромную власть и не менее огромное количество войск.
Трир того времени – крупный торговый город, столица Запада, расположенный на самой границе римских владений, поэтому его защите уделялось особое внимание.
Для усиления гарнизона города Трир и прибыла 4 октября по распоряжению Максимилиана одна из когорт (примерно 550 – 650 человек) Фиванского легиона, под руководством приора Тирса, даже не подозревая о трагедии, произошедшей с их товарищами.
Согласно указу императора Максимилиана (касаемо Фиванского легиона), Риктиус Вар приказал разместить на Марсовом поле за северными городскими воротами (в отличие от южных ворот, они сохранились до наших дней и являются визитной карточкой города) жертвенные костры и статую верховного бога Юпитера.
(Porta Nigra - Чёрные ворота, Трир - может быть расскажу когда-нибудь, почему они "чёрные")
Охраняемый целым легионом, Риктиус приказал привести к жертвенному алтарю «…этих христианских собак…»
«Посыпьте благовония богам – вашим истинным защитникам в битвах за императора и империю!» - с отвращением бросил префект приору Тирсу, когда тот предстал перед ним.
Ответ воина был ожидаем:
«…мы поклялись в верности нашему Создателю и Искупителю, христианскому Богу. Мы никогда не нарушим этот обет…».
Риктиус Вар угрожающе вскочил и крикнул Тирсу: «Жертвуй или умри!»
«Мы приносим жертву только одному Богу, - с достоинством ответил приор, - и его жертва не кровавая».
«Ну что ж, ты сам выбрал смерть…», - и Риктиус дал знак ликторам (охранники, телохранители крупных чиновников в Римской империи) и голова Тирса скатилась на песок.
По другому его знаку легион охраны напал на фиванцев, которые улыбались, глядя в глаза своим убийцам, ибо умирали они во Славу Господа своего, во Славу Христа.
Ещё два дня после этой резни стаскивали баграми убийцы тела казнённых христиан в воды реки Мозель, которая от такого количества крови окрасилась в красный цвет на несколько километров.
Возмущённый такими событиями, первый бургомистр Трира Пальматий, вместе ещё с тремя горожанами обратился к Риктису с просьбой похоронить убиенных им легионеров по христианским обычаям, на что префект вскрикнул: «Может быть и вы тоже христиане?»
«Если совершать благие поступки – это христианство, то да, мы христиане!»
Всех четверых тут же арестовали.
На Марсовом поле, ещё влажном от крови солдат Фиванского легиона, поставили четыре белых камня, на которые были брошены отважные горожане. Четыре шеи были обнажены, четыре острых топора сверкнули в лучах солнца, и четыре благородные головы одновременно покатились по песку...
Дочь Пальматия, увидевшая, как упала голова её отца, застыла на месте.
Затем повернулась к ухмыляющемуся префекту и произнесла:
«…ваши боги - тщеславие, ложь и обман. Вы можете принести за них много жертв сейчас, но не за горами тот день, когда они погрузятся в прах. Ты забрал у меня моего отца, так забери и мою жизнь…»
Потом вдруг бросилась к трупу отца, опустилась на колени, обхватила руками его голову и подняла ее, чтобы еще раз взглянуть ему в лицо, на которое она всегда смотрела с такой любовью. Она назвала его имя таким нежным голосом, что сердца всех присутствующих сжались от горя.
Риктиус побагровел: «В темницу её, в самую глубокую! Ты жаждешь смерти, девочка? Ну уж нет! Ты будешь жить, чтобы сдохнуть в навозной куче!»
Сегодня четыре камня, на которых четыре гражданина Трира выдохнули свою жизнь, все еще находятся на Марсовом поле перед церковью Святого Павла.
Есть легенда, что те, кто приближается к полю с чистым сердцем в ночи мученического месяца октября, могут увидеть мужественных всадников Христа, закутанных в белые одежды, которые сидят на четырех камнях с отрубленными головами в руках и благословляют все добродетельные начинания.
А летом 2020 года, известный немецкий скульптор Искандер Йеделер, подарил базилике Св. Павла свою работу в виде двух отрубленных голов мучеников: приора Тирса и бургомистра Пальматия.
Закончить историю Фиванского легиона, ославившего на века свой подвиг во имя веры, я хотел бы стихами Михаила Ханджея:
Прислушайтесь…
Над Марсовым полем Трира
Псалмы веры в единого бога хор поёт,
То легион Святого Маврикия
На казнь за Христа идёт.
Слышите…?
«За честь приемлем, император,
К кровавой плахе усеченья глав
Сложить мечи… Сочти не за измену.
Как воины-фиванцы, христиане,
Мы не изменим Вере…
Уйдём все к Богу и вверимся Ему.
Руби, жестокий иноверец!»
Легионеры стройными рядами
На казнь пошли.
Рубились головы…,
И воды Мозеля всё багровели,
Неся волнами живую кровь святых,
А души к Богу их, ликуя, улетали
И всюду плачь оставшихся в живых.
(Михаил Ханджей, «Фиванский легион»)
Впереди нас с вами ждёт заключительная часть, в которой я расскажу о дальнейшей судьбе «главных злодеев», о наиболее известных Святых – воинов Фиванского легиона, а также об истории создания базилики Св. Павла.
Спасибо, что дочитали. До скорых встреч!